000
ОтложитьЧитал
7.
Но история на том не закончилась! Именно подарок деда инициировал ее продолжение. Только в этот раз участником истории оказался я сам.
Всё началось через несколько дней после проводов деда. Его, конечно же, все уговаривали пожить у нас ещё, хоть недельку, но дед упрямо, хоть и весело утверждал, будто весенний день год кормит. А я, ему в пику, заметил, будто в этом случае девяносто весенних дней смогут кормить его всю жизнь! Дед глянул на меня с прищуром:
– Вижу, арифметику ты, Сережка, уже освоил! Тоже неплохо! Но в жизни иной раз совсем иная арифметика срабатывает! Поэтому учись старательнее сам, а не учи жить пенсионеров!
Дед укатил к себе под хлюпанье на перроне наших женщин – мамы и моей сестры, – а я при первой же возможности устроился на лоджии и замер перед телескопом.
В предыдущие дни мне не везло с небом. Землю освещала огромная Луна, подсветившая небосвод серой вуалью. Звезды тускнели, становясь едва заметными. Честно говоря, и сама Луна, ярко желтая, меня привлекала, настраивая на лирический лад! Младшая сестра нашей планеты, безжалостно обезображенная ссадинами многочисленных кратеров, ими-то и была интересна. Глядеть на них в телескоп было заманчиво и страшновато. Вид кратеров холодил спину немыслимыми фантазиями.
Сто восемьдесят крат творят с пространством чудеса! Такого – невооруженными глазами не увидеть! Временами даже казалось, будто я уже там, на Луне, почти освободившийся от собственной тяжести, легко подпрыгиваю и переплываю от кратера к кратеру, собираю почти земные камни и ищу то, не знаю что, надеясь обнаружить хоть какое-то неземное чудо! Но чудо – чудом, а вот отыскать с Луны родную Землю в космической черноте у меня никак не получалось. Почему так? Отсюда Земля должна казаться просто огромной. К тому же Луна обращена к ней всегда одной стороной, на которой я и нахожусь. И облаков на Луне, готовых мне помешать, не бывает. Стало быть, я непременно должен видеть Землю! Но я ее не вижу! Что-то происходит непонятное!
От предчувствия надвигающейся беды меня парализовал ужас. Да, я заблудился в космосе! Оторвался! Потерялся! И сразу захотел куда-то бежать, лететь, прыгать, но перестали слушаться ноги. Оцепенело и тело, и сознание. От этого ужас усиливался. Я терял надежду на спасение. И в тот миг, когда от чудовищной безысходности я готов был зарыдать, странные сновидения наяву меня отпустили. Оказалось, я у себя дома, и никогда под моими ногами не было настоящей Луны! Страх прошел, и стало даже обидно, что мой космический сон прервался.
В один из подобных сеансов, когда я опять утратил ощущение реальности, в моей голове прозвучал голос, совсем, как в рассказе деда! Я не обрадовался ему – скорее испугался – и завертел головой, рассчитывая обнаружить сестру или отца. Они у меня – большие шутники! И наверняка воспользуются содержанием рассказов деда, чтобы ловчее меня разыграть. Только рядом я никого не обнаружил, зато где-то в себе опять отчетливо расслышал:
– Всё, что ты теперь наблюдаешь, не раз видели многие люди, вот только немногие смогли сделать из этого разумные выводы. А что смог понять ты? Впрочем, можешь сразу не отвечать. И не надо вслух – я итак всё воспринимаю.
– Ты кто? – выдавил я и сразу вспомнил историю деда и Пат.
– Хочешь познакомиться? Жаль, что ты не обременен галантностью твоего деда. Да уж, какой есть! Твой дедушка называл меня Пат. Как у Ремарка – коротко и оригинально. Это имя мне настолько понравилось, что с тех пор я всем так и представляюсь. Меня зовут Пат! – нараспев, повторил девичий голос в моей голове.
– То ли я с ума сошел, то ли здесь порядки такие! – совсем растерялся я. – Похожих сказок я от деда наслушался, да, видимо, теперь и сам зачудил. А думал, будто дед забавляется!
– И напрасно так думал! Твой дед всегда серьезно шутит!
– А ты вообще как к нему относишься? – спросил я, чтобы потянуть время и разобраться в себе. – Почему так долго не появлялась? Дед же встречал тебя в своем далёком детстве? И если тебе много лет, то почему твой голос звучит как у девочки? – осмелился я начать разговор с вопросов.
– Вообще-то голоса у меня нет никакого. Но я могу его имитировать, он даже звучать будет по-настоящему, но нет смысла напрасно тратить энергию. А тембр голоса, который тебе слышится, я могу легко менять на свое усмотрение. Теперь мне нравится именно такой – с ним я кажусь тебе милой земной девочкой. Ведь так?
Неожиданно послышался раздраженный голос моего отца:
– Сергей! Может, ты мне прикажешь заниматься твоими обязанностями? Так я, для начала, займусь тобой!
Мне давно не приходилось слышать, чтобы отец так сердился, да и не понятно, из-за чего, потому я устремился ему навстречу, однако Пат меня остановила с довольным смехом:
– Не спеши! Это же я пошутила! Чтобы ты убедился. А теперь отвечу на твои вопросы. Дед твой в детстве, на мой взгляд, подавал серьезные надежды. И мог многого достичь. Потому я и обратила на него внимание, и наблюдала какое-то время. В этом и состоят мои обязанности. Десятки веков выискиваю и слежу за наиболее деятельными и перспективными людьми. Но о них – разговор отдельный. Оставим пока это.
– И мой дед мог стать великим? – изумился я.
– Почему же, мог? Вполне можешь его таким и считать! Или тебе представляется обязательным, чтобы с его портретами по улицам ходили? Зря! Это – не главное! Он вполне уважаемый специалист, деятельный руководитель, талантливый ученый. А ещё он – увлекающийся человек. На пути к своей цели всё сметал, как маленький бульдозер. Широта еще детских его интересов всех поражала. Чем он только не занимался?! И часто добивался весьма впечатляющих результатов. В той же астрономии! И ракеты строил. Смешно, но запускал он их с всякими шмелями. И даже с мышью. А после одной трагедии на старте всю малышню организовал на торжественные похороны первой мыши-космонавта. Были и подводные лодки, погружающиеся и всплывающие, как настоящие, даже с продувкой балластных цистерн. Он сам их рассчитывал, сам и строил, мечтая о больших глубинах, кашалотах и гигантских спрутах. Были планеры с размахом крыльев более двух метров – парили они очень красиво, помню, совсем как живые птеродактили, белоснежные! Читал твой дед не всё подряд – тянулся к научно-популярным техническим журналам, которых тогда издавалось великое множество. А фантастику, любимую всеми в его возрасте, совсем не оценил. В спорте немало видов перебрал, но так ничем и не загорелся. Говорил, жаль на это бессмысленное занятие драгоценное время короткой жизни тратить. Зато не на шутку занимался электротехникой, а потом и радиотехникой. Даже художественную прозу пробовал писать, прочитав какую-нибудь очередную потрясающую книгу, но с этим делом потерпел фиаско – сам это осознал и прекратил. Его мышление в большей степени было инженерным, точным, а не образным, что важно для людей искусства.
– Так почему при всех талантах ты его всё-таки оставила?
– Это не секрет! Несмотря на мою симпатию к твоему юному деду, я не обнаружила в нем ни капельки тщеславия. А оно – мощная движущая сила для любого человека! Кроме того, твой дед не устроил меня своей несобранностью, распылялся, не имел конкретной цели на далекую перспективу. Всегда делал, что ему в данный момент нравилось, а не то, что требовалось, предписывалось и вообще, оказывалось целесообразным. Уж в политике-то ему с такими качествами точно места бы не нашлось! А меня по роду деятельности в тот момент привлекали совсем другие люди. И я не стала портить ему жизнь. Править его, как у вас говорят, через колено.
Мы помолчали. Пат давала мне возможность упорядочить полученную информацию. Вполне возможно, она контролировала, как новые сведения укладываются в моей голове. Но как можно за этим наблюдать? Непостижимо!
– Пат! А как ты читаешь мои мысли? Все ваши так умеют? А как вы между собой?
– Вопросы из тебя, как из пулемета… Я же – излучение! Только высокоразвитое и управляемое. А твои мысли, по своей сути, являются биотоками, то есть, также создают некоторые излучения. Я их накладываю на свою несущую частоту, значит, модулирую на себя – не знаю, как проще тебе это объяснить – потому и читаю их легко. Ты ведь физику уже немного знаешь! По такому же принципу мои мысли легко читают все мои соотечественники. А я читаю их мысли!
– Пат, но тогда вы не можете утаить что-то от своих! Так?
– Именно так! У нас ложь не прижилась, как это случилось среди людей.
– Но как же вы живете! – удивился я. – Будто на блюдечке! Всегда на виду, всё знаете о каждом! У вас и интригу закрутить-то практически невозможно, да?
– Не совсем так… Когда ты видишь перед собой книгу, то разве можешь прочитать ее всю сразу? Нет! Потому что видна всего одна страница. Или две. Так и у нас. В принципе, мы можем узнать всё, но для этого следует полистать, сосредоточиться на определенном объекте. В это время кто-то может выпасть из поля нашего внимания. Значит, теоретически может что-нибудь натворить! Хотя мы и способны одновременно сканировать десятки объектов. Например, в этот миг я общаюсь не только с тобой, но и с неким ученым мужем из Сорбонны и с молодым компьютерщиком из немецкого городка Йена. Кстати, в его университете когда-то учился известный тебе Маркс. Впрочем, коварные многоходовые комбинации опасны и для нас, особенно, с привлечением третьих лиц. Так что, заговоры и у нас случаются. Однако их природа иная. Ведь мечты о вкусной еде, уютной квартире, безопасной и комфортабельной машине у нас лишены смысла. Нам не нужны деньги, мы не мечтаем путешествовать по миру, – он и без того в нашем распоряжении – нам некуда применять дорогую косметику. Всё это нам не нужно, и потому не может стать предметом раздора и причиной интриг. Уже миллионы лет мы бесплотны. Когда-то это спасло нашу планету от перенаселения, а также от сопутствующих ему войн, голода, эпидемий… Но и сегодня для внутренней подпитки нам нужна специально преобразованная энергия. Игнорировать законы физики мы пока не научились! Но за доступ к энергии, за право ею распоряжаться, за возможность ее распределять по своему желанию и у нас разгораются конфликты. Чем выше пост в нашей иерархии, тем больше возможностей распоряжаться энергией без согласования со всеми! В конечном счете, это и есть власть, то есть, высшее право, позволяющее миловать или осуждать на гибель себе подобных. Всё, как и у вас!
Я совсем приспособился к ведению беседы со своей невидимой собеседницей, которая приятным голосом негромко звучит в моей голове и понимает меня без слов. Но отвечать мысленно я не хотел. Мало ли что? Посторонним иной раз лучше не знать, о чем я думаю. Потому свои окончательные мысли я продолжал облекать в привычные звуки. И всё же очередным вопросом я проявил свою наивность:
– Пат, говоришь, будто из меня вопросы, как из пулемета, а сама-то ничего не спрашиваешь!
– Ты смешной! – хохотнула Пат. – Я итак всё о тебе знаю!
– Ой! Я же думал, только мысли читаешь… Но если ты мною заинтересовалась, то и меня считаешь… Скажем, перспективным, да?
Пат опять дружески усмехнулась, немного помолчала, а после паузы произнесла:
– Нам рекомендуется воздерживаться от раскрытия будущего конкретных лиц – это нарушит чистоту эксперимента, так как отразится на вашем поведении. А потому скажу, что ты мне интересен как представитель династии. Начинала я когда-то с твоего прадеда, потом работала с дедом и твоим отцом. Теперь и ты под моим прицелом.
– А отец мой… Ты как считаешь? – задал я вопрос, чувствуя, что пересекаю невидимую грань разрешенного интереса, вторгаюсь на чужую, значит, запретную территорию. Но любопытство победило.
Пат не заметила моих терзаний. Конечно, если она хоть что-то могла не замечать! Ответила она, пожалуй, вполне откровенно:
– Твой отец, в общем-то, молодец! Но свою жизнь он посвятил исключительно семье, ее благополучию. Вроде бы это и хорошо, но ведь он – себе на уме. То есть, думает, что он всегда прав и правы только те люди, которые с ним заодно! Истина для него большого значения не имеет! И судьба остальных людей его никогда не волновала. Даже всемирный потоп в нём ничего не изменит! И притом он всякий раз будет абсолютно уверен в собственной непогрешимости. Впрочем, формальных претензий ему не предъявишь, да только пользы для вашего общества от подобных праведников тоже не дождешься! Потому-то они мне и неинтересны. Очень уж у них всё заурядно. Ты прости меня, пожалуйста, за неприятную откровенность. Иначе я не умею, ведь недосказанность, как и ложь, всегда провоцирует еще большее зло.
Я лихорадочно искал вопрос, который должен оказаться самым-самым важным. От него, возможно, зависит моя жизнь, но мысли беспорядочно скакали, и время утекало зря. Однако Пат раньше меня разобралась в моих мучениях:
– А я знаю, что тебе нужно – узнать историю своего рода! Правда, кое-что тебе известно, раз читал историю, написанную твоим неугомонным дедом. Жаль, что его исследования проникли всего-то до 1679 года. Глубже без архивных документов и не копнуть, а их-то и нет давно. Многочисленные войны да пожары сделали своё черное дело! Но я кое-что знаю. Например, про отца прадеда твоего деда, Тимофея Селивановича. Сосчитай для интереса – сколько поколений жило до твоего рождения! Тимофей слыл человеком весьма интересным – талантливым, увлекающимся, гордым, резким, хоть и бедным. Потому доля ему досталась тяжелая. Но, знаешь ли, с точки зрения любого историка-исследователя, очень интересная у него судьба. Взять хотя бы такой случай. Во всей округе Тимофей считался непревзойденным столяром – на его мебель всякому смотреть было любо-дорого! Хотя и молодой совсем, да только цены ему, как говорили, нет. Тем не менее, сам Тимофей цену себе знал, хоть и числился крепостным крестьянином, а, следовательно, обычных человеческих прав не имел. Как-то его помещик по-крупному проигрался в карты и, не имея возможности отдать долг деньгами, скрепя сердце, отдал бесценного Тимофея другому помещику. А тот, более удачливый в картежной игре, о том-то и мечтал, ибо стоил твой предок, как работник, целого состояния. Мнением же самого Тимофея никто не интересовался. Можно сказать, за человека его не считали! С другой стороны, хозяин Тимофея ещё долго торговался, настаивая, что долг не только полностью покрыл своим бесценным крестьянином, но передал удачливому сопернику даже лишнее. Потому-то в итоге вернули ему сдачу – двух борзых собак.
От столь жуткой судьбы своего предка я оторопел. Ничего себе – деда моего, всеми уважаемого, продали как некую вещь!
– Как же такое возможно, Пат?
– А почему невозможно? Российское государство после Великой смуты, когда в результате переворота к власти пришли прозападные немцы Романовы, как никакое иное, сотни лет держалось, даже процветало, именно на таких бесчеловечных порядках. Даже необоснованно расхваленные вашими историками реформы Петра оплатил своим непосильным трудом именно он, закрепощенный, униженный и нищий российский люд. Такой же, как твой прадед. За счет этого народа, вымирающего от недоедания, разжиревшие хозяева строили себе роскошные дворцы в стиле барокко, то есть, с множеством архитектурных излишеств! Кстати, новый барин позаботился – сразу устроил личную жизнь твоего деда – женил его на подходящей девке из своего имения. Опять же, не спросив самого Тимофея! А как иначе, если всякому барину позарез нужны крестьянские дети – подрастающие рабы!
– Так это ведь ужасно! – возмутился я. – Как они могли с людьми так поступать?
– Сережа! Ты помнишь, что по этому поводу говорил Владимир Владимирович?