Предисловие
«По своему географическому положению близ Понтийских болот, в сорока километрах от устья, хотя и судоходной, но небольшой реки Тибра, Рим не мог быть до изобретения железных дорог торговым, а, следовательно, богатым и высококультурным портом древности. Как центр продолжительного светского мирового владычества по всем прибрежьям Средиземного моря, Рим тоже, должно сказать это прямо и смело, совершенно недопустим с натур-исторической точки зрения. Посмотрите на все такие центры: Мадрид, Париж, Берлин, Вену, Пекин, Византию, Каир, Москву. Все они занимают центральное положение в обширных, культурных по природе, равнинах и находятся на среднем течении широко разветвленных по ним судоходных рек, которые у Константинополя заменены узкими проливами. Рим в этом отношении уступает им всем, и потому невозможно даже и подумать, чтобы он когда-нибудь, как реальная политическая сила, мог соперничать с Византией или с Венецией. При естественной локализации центров власти вся военная история Рима, вплоть до Константина I, одна волшебная сказка, а не былая реальность. Только легионы Византии или Египта могли тогда завоевать Аравию, Месопотамию и Армению, а никак не пришельцы с другого конца Старого света, из тогдашнего итальянского городка Святого Петра среди болот. Мы должны прямо и смело сказать, глядя на географическую карту, что мировое значение город Рим мог иметь в древности и в средние века только как центр религиозной жизни. Такие центры не нуждаются ни в портах, ни в обширных равнинах. Мекка и Иерусалим возникли в некультурных уголках, на границах пустынь, и достигли значения крупных городов только благодаря пилигримам и добровольным пожертвованиям верующих: самая малодоступность и дикость их способствовала их славе в отдаленных культурных местах» [66].
Ведение. Когда существовала Римская империя
1.
«История Древнего Рима составляет заключительный этап античной истории, заложившей, как известно, фундамент для построения новейшей западной цивилизации. Слово «античный» (от латинского antiquus – «древний») употребляется для обозначения не всей вообще древней истории, а именно греко-римской древности, заложившей основы западного пути развития. Обычно историю Рима подразделяют на три большие эпохи – царей (754–510 гг. до н. э.), Республики (510—30 гг. до н. э.) и Империи 30 г. до н. э. – 476 г. н. э.) … Эпоха Империи свое название получило от усвоенного носителями высшей власти почетного титула «император», который ранее предоставлялся победоносному полководцу его войском, а теперь был включен в систему своего официального имени победителями в гражданских войнах Юлием Цезарем и Октавианом. В течение пяти веков Римское государство, а вместе с ним и весь античный мир, находилось под властью императоров. Однако эта власть не представляла собой чего-то неизменного; с веками она менялась в такой же степени, как изменялось внутреннее состояние общества и положение государства. Поэтому, в соответствии с переменами в форме императорской власти, в эпохе Империи различают три периода – Ранней империи, или принципата, кризиса III в. и Поздней империи, или домината» [53]. Или: «Историю Империи принято делить на несколько периодов: принципат Августа (30 г. до н. э. – 14 г. н. э.), правление династии Юлиев – Клавдиев (14–68 гг.), расцвет Империи (69—161 гг.), кризис Империи (161–284 гг.), доминат Диоклециана и Константина (284–337 гг.), падение Империи (конец IV— конец V в.)» [53].
На страницах предыдущей книги мы изложили наше виденье хронологии Римской империи эпохи Принципата (30 г. до н. э. – 235 г. н. э.). Ниже мы подробно остановимся на возможной хронологии эпохи кризиса Империи (161–284 гг.) и эпохи Домината вплоть до распада империи (284–395 гг.).
Труды традиционных историков обычно начинаются с изложения источников, на основании которых выстраивается хронология и собственно история того или иного периода. Для нас этот вопрос не так актуален, так как мы опираемся, в основном, на труды самих традиционных историков, но в данном случае хочется обратить Ваше внимание на те источники, которые стали основой для построения хронологии событий этого периода: «История Рима I в. хорошо представлена литературной традицией. Последующие века оказались беднее на историческую традицию. Для II–III вв. главным источником становится сборник биографий императоров от Адриана до Нумериана (117–284 гг.), известный под названием «Scriptores Historiae Augustae» («Писатели истории Августов»). Отдельные биографии принадлежат различным авторам. Таких авторов в сборнике указано шесть: Элий Спартиан, Юлий Капитолий, Вулкаций Галликан, Элий Лампридий, Требеллий Поллион и Флавий Вописк. О них мы из других источников НИЧЕГО НЕ ЗНАЕМ. Отсюда возникло предположение, что эти ЛИЦА ЯВЛЯЮТСЯ ВЫМЫШЛЕННЫМИ и что ВЕСЬ СБОРНИК – не что иное, как ГРАНДИОЗНАЯ ФАЛЬСИФИКАЦИЯ. Независимо от своего происхождения сборник – весьма низкого качества (несколько лучше первые биографии до Каракаллы). У его авторов нет никакого исторического чутья: важные факты тонут в массе невообразимого вздора и ужасающих пустяков. Еще хуже то, что в биографиях приводятся заведомо ложные факты; в частности, почти ВСЕ ДОКУМЕНТЫ (например, письма императоров) ФАЛЬШИВЫЕ. К счастью, для II и III вв. мы обладаем некоторыми другими литературными источниками, которые хотя бы частично могут компенсировать убожество «Scriptores». Из них на первом месте нужно поставить произведение Геродиана, которое охватывает период от смерти М. Аврелия (180 г.) до смерти Максимина (238 г.). Хотя Геродиан риторичен и поверхностен, но иногда он сообщает ценные сведения. В IV в. жил последний крупный римский историк – Аммиан Марцеллин. Сохранившаяся часть его произведения («История») охватывает период с 352 по 378 г. Аммиан трезв, объективен и пользовался хорошими источниками. Однако язык Аммиана очень труден: он вычурен и напыщен до того, что иногда его невозможно понять. Поэтому для последних трех веков римской истории большое значение приобретают второстепенные историки (Евтропий, Орозий, Зосим), а также христианская (Евсевий Кесарийский, Иероним) и антихристианская литература (Цельс, Порфирий). Что касается первоисточников, то необходимо прежде всего отметить надписи, количество которых неизмеримо возрастает с начала Империи. Важным дополнением могут служить законодательные сборники, материал папирусов и монеты» [53].
Как видно из текста, более-менее надежные источники охватывают только около 18 % от объема рассматриваемого нами ниже периода 235–395 гг.: 180–238 гг. (Геродиан) и 352–378 гг. (Марцеллин). Но и с этими источниками не все так гладко – все дошедшие до нас рукописи произведений Городиана и Марцилина очень позднего времени:
– «Несколько рукописей преимущественно XV в. (но лейденская рукопись ХI в. с поправками, сделанными в XV–XVI вв.) сохранили нам сочинение, озаглавленное «История императорской власти после Марка в восьми книгах» Геродиана».
– «Рукописная традиция сочинения Аммиана Марцеллина небогата. Известно только два независимых друг от друга манускрипта, содержащих текст «Деяний» (причём первые XIII книг утрачены), – Ватиканский кодекс 1873, найденный в начале XV века Поджо Браччолини (известный подделыватель рукописей) в Фульдском монастыре в Германии, и Херсфельдская рукопись (которая заканчивалась 9 главой XXX книги), о существовании которой знал тот же Браччолини, не сумевший, однако, её получить. В конце концов, в 1875 году было обнаружено шесть листов Херсфельдской рукописи. Таким образом, Ватиканский кодекс 1873 лежит в основе всех остальных сохранившихся на сегодняшний день манускриптов, содержащих текст «Деяний». Первое издание «Деяний» было осуществлено в Риме в 1474 г.» (wiki/Аммиан_Марцеллин).
В итоге мы приходим к ВЫВОДУ о том, что все основные источники, описывающие события 235–395 гг., – не что иное, как ФАЛЬСИФИКАЦИЯ.
Об этом же свидетельствует кропотливая работа Н.А. Морозова по проверки достоверности традиционной датировки всех лунных и солнечных затмений, упоминаемых в озвученных нами выше источниках. В результате долгой и кропотливой работы он пришел к выводу, что упоминаемые источниками затмения первых четырех веков нашей эры не подтверждаются астрономически и, следовательно, и исторические событиях этих веков имеют неправильную датировку. Подробно его работа изложена в [65], а в предыдущей книге мы привели краткий разбор затмений между 5 и 393 гг. н. э.
ВЫВОД: хронология исторических событий между 235 и 395 гг. сомнительна.
2.
Разбираясь в предыдущей книге с эпохой Принципата, мы пришли к выводу о соответствии античной Римской империи средневековой Римской империи (после 1256 г. Священная Римская империя, с 1442 г. Священная Римская Империя Германской Нации).
О справедливости подобного вывода свидетельствуют следующие факты:
– «Императоры, начиная с Карла Великого и до Оттона I, называли себя «Император Август» (imperator augustus)» [11], как и представители античной Римской империи.
– «Византийские пехотинцы X века БОЛЕЕ ЧЕМ КОГДА-ЛИБО ПОХОДИЛИ НА СВОИХ КЛАССИЧЕСКИХ РИМСКИХ предшественников» [104].
– «Термин «Germania» Видукинда (ок. 925–980) обозначал лишь праворейнскую церковную провинцию» [100].
– «Подобно своему отцу, иногда называвшему себя «Romanorum Imperator Augustus», именовал себя и Оттон III (983 – 1002), но теперь уже регулярно» [100]. «Оттона II иногда именуют «Император Август римлян» (Romanorum imperator augustus), а начиная с Оттона III это уже непременный титул» [11].
– «При Конраде II (1024–1039) для всей империи утвердилось наименование «Imperium Romanorum» (Римская империя)» [100]. «Словосочетание «Римская империя» (Imperium Romanum) как название государства стало использоваться с середины 10 в., а окончательно закрепилось в 1034» [11].
– «Хотя папа так никогда и не короновал короля Конрада III (1138–1152) императорской короной, тот претендовал на титул императора римлян, чтобы продемонстрировать свое равноправие с василевсом» [100]. «В латинском «канцелярском языке» средневековья слово «regnum» означало правление как короля, так и императора, даже если последнее значение с 12 века принял на себя термин «imperatura». Со времен короля Конрада III выборы короля без папского благословения обозначались словом «imperatura» (восприятие всех императорских прав и обязанностей в области правления германского короля). Красивое слово «великий» (augustus) со времен Конрада III было частью королевского титула» [26].
В 1149 году римляне пишут Конраду III: «Пресветлому властителю города и всего мира, Конраду, божей милостью королю (или «императору», как может трактоваться «regnum» в латинском «канцелярском языке») римлян, Августу, сенат и народ римский шлет привет…» [29].
– «С избранием Фридриха I Барбароссы утверждаются претензии Штауфенов на наследие Августа, Константина и Теодориха. Эта эпоха, когда Барбаросса пишет византийскому императору, что Франция, Испания, Англия, Дания и другие пограничные с империей страны постоянно посылают к германскому двору посольства, выражающие уважение своих монархов и укрепляющие их повиновение, и, дабы гарантировать его, дают клятвы и залоги. Император Фридрих величает себя АВГУСТОМ, Императором римлян (Romanorum Imperator Augustus), заявляет, что держит в своих руках управление Римом и миром. По его мнению, римская империя возносит его над всеми королевствами и княжествами, подобно тому, как солнце возноситься над всем. На сейме Фридрих и его канцлер пренебрежительно говорили об этих царьках, маленьких королях провинций империи, осмеливающихся вмешиваться в дела Римской церкви» [99].
– «Генрих IV (1169–1197) не только держал Англию в ленниках, но и хотел подчинить себе Францию. Штауфен даже заявил свои права на Кастилию и королевство Арагон, которое занимало некоторые территории, номинально принадлежащие к Провансу, владению империи. Тунис и Триполис – земли, завоеванные норманнами – он также хотел иметь под своей властью как «король Африки». Крестовый поход открыл новые манящие перспективы. Он потребовал византийские области на Адриатическом и леванском побережье, а также ежегодную дань, и угрожал в случае несогласия интервенцией. Князья Кипра и Армении, вассалы восточноримского императора, уже принесли ему свои клятвы. Если задуматься над тем, с какой легкостью Константинополь стал в 1203 году добычей крестоносцев, сражавшихся главным образом за торговые интересы Венеции, то планы Генриха могут показаться вполне выполнимыми» [26].
Таким образом, Империя Генриха IV не уступала по размерам классической Римской империи.
– «Фридрих II (1196–1250) назвал законченный осенью в Мелфи свод законов «Liber Augustalis», «Августинианская книга» [26], т. е. соотносил свой титул с римским титулом Августа.
– «С 1231 года Фридрих II распорядился чеканить золотые монеты, прекраснейшие образцы средневекового мастерства литейщиков. Чтобы напомнить всем об императоре мира Августе, монетам придали не только бросающееся в глаза сходство с образцами времен римского императора, но и название – августалы. На них был изображен Фридрих II в императорской мантии и в лавровом венке. Надпись на монетах гласила: IMP(ERATOR) ROM(ANORUM) CESAR AUG(USTUS). На оборотной стороне был изображен римский орел с надписью FRIDERICUS» [26]. «Что же отличает средневековые итальянские монеты от поздних античных? Если мы читаем, что именно золотые монеты с титулатурой «Caesar Augustus Imperator Romanorum», на которых представлен мужчина в древних императорских украшениях, нумизматика без проблем может приписать «немецкому» императору Фридриху II, то мы получаем впечатление, что границы между античной культурой и средневековьем более чем пористые» [39].
– «Надпись называет молодого короля Генриха VII (1220/1222 – 1235): «Генрих, Божьей Милостью римский повелитель, Август» [26].
– «Многочисленные германские князья избрали девятилетнего Конрада (1237–1254) своим королем и будущим императором. Из выборного декрета можно увидеть, насколько сильно Штауфены ощущали себя римскими императорами, а своих князей – римским сенатом, который тогда и поныне выбирался кайзером. Германия же была лишь далекой страной Germania, которая должна была поставлять цезарю войска» [26].
– «Сюзан Рейнольдс подтвердила, что в Германии идея феодализма доказуема, самое раннее, в XII столетии, но что еще зеркало Саксонии (Sachsenspiegel) в XIII столетии оперирует понятием «beneficium» («Дар») и совершенно не знает ленных указаний. Из ее анализа источников, сформулировав кратко, следует, что только с появлением академически обученных юристов в XIV столетии могла бы быть построена концепция феодальной сущности лена. В Германии, тем не менее, этот процесс был более молод. Здесь открываются университеты только к концу XIV столетия и только с XV столетия появляются юристы, которые обучены римскому праву» [39].
ВЫВОДЫ:
1. ВСЕ так называемые в сегодняшней литературе Германские короли в 800-1256 гг. титуловали себя Римскими императорами Августами, а понятия «Германский король» не существовало в этот период вовсе.
2. Эпоха феодализма в Европе (в Римской империи) началась не ранее XIII–XIV вв., т. е. после предполагаемой нами даты падения Римской империи на Западе.
3.
«Много странностей обнаруживается при сравнении античных и средневековых монет. Слишком много параллелей, а то и просто совпадений, между ними. Их пытаются объяснить туманными теориями «имитаций», «подражаний» и т. д. Считается, что античный Рим чеканил прекрасную золотую монету. Затем чеканка золота стала сокращаться и в VIII веке н. э. практически прекратилась по всей Европе. Считается, что золотую монету перестали чеканить по требованию Пипина (751–768), что на соборе в Реймсе было запрещено обращение золотых солидов императорского Рима. Это «отсутствие золота» длилось вплоть до XIII века, а в некоторых странах Европы – даже до XV века. «Застой» в римской чеканке с VIII по XIII век особенно поразителен после блестящего (в истории монетного дела) периода Римской империи I–VI веков н. э., золотые монеты которой по своему качеству отличаются от аналогичных средневековых монет XIV века только тем, что традиционная хронология относит их к началу нашей эры. И вдруг в 1252 году совершенно неожиданно (для традиционной хронологии) и якобы «без подготовки» в Риме «возрождается» широкая чеканка полновесной золотой монеты, быстро вытеснившей с европейского рынка византийскую монету. Кстати, по своему качеству «возродившиеся» золотые средневековые монеты XIII–XVI веков неотличимы от античного золота, относимого историками к периоду ранее VI–VIII веков. Отметим и еще один любопытный факт: имеются клады, где средневековые монеты перемешаны с античными. Это – свидетельство того, что разрыва в чеканке монет на самом деле не было» [73].
«Наиболее яркий парадокс истории золотодобычи – попавшее в летописи золото Альп, которого там нет, и никогда не было по базовым, геологическим причинам. Еще один известный казус – добыча древними римскими горняками испанского золота: горные породы обрушивались и промывались при помощи сложнейших инженерных сооружений, причем количество промытой горной породы оценивается в миллионы (!) тонн, что было повторно достигнуто лишь в XIX веке. То есть, на фоне варварского окружения, технологически превзошедшие даже Египет, Нубию и Эфиопию, а объемом добываемого золота – весь мир, испанские Пиренеи должны были сиять мощью и богатством. Увы, следов этого сияния среди археологических находок нет. Рудники есть – средневековые. Самые обычные. В Европе вообще было плохо с золотом, – с IX по XIII век золотая монета не чеканилась вообще. Хронология появления золотой монеты в Европе выглядит так:
1252 – чеканка золотых флоринов во Флоренции;
1284 – цехин – золотая монета, начала чеканиться в Венеции;
1285 – чеканка золотых дукатов и цеккинов в Венгрии;
1328 – начало чеканки золотых монет в Словакии (в составе Венгрии);
1354 – выпущен золотой рейнский гульден;
1489 – соверен – золотая монета начала чеканиться в Англии;
1594 – золотой дукат из Силезии;
1638 – золото Саксонии;
1640 – луидор – французская золотая монета;
1652 – золотая 10-дукатная монета Трансильвании» [90].
Самое простейшее объяснение полного отсутствия золотых монет в Европе между 751 и 1252 гг. лежит на поверхности: золотые монеты VIII–XIII веков (эпоха средневековой Римской империи) отнесены в эпоху античной Римской империи (I в. до н. э. – V век).
Глава 1. Римская империя «века кризиса» (1025–1081)
«Назревавшие исподволь симптомы внутреннего разложения, сомкнувшись с угрозами извне со стороны перешедших в наступление варваров, привели к новой полосе смут, обозначаемой в научной литературе обычно как кризис III века. Максимин (235–238) стал первым в длинном ряду так называемых солдатских императоров, судьба которых зависела от настроения войска. На пятьдесят лет империю охватил жесточайший политический кризис, когда императоры сменялись с калейдоскопической быстротой, причем одновременно могли править несколько императоров. К внутреннему кризису добавился внешний. Варварский мир пришел в движение и обрушил свой удар на империю: на Востоке – персы, на Дунае – готы, на Рейне – франки и аламанны. В 60-е гг. Ш в. кризис достиг своего апогея, и империя фактически развалилась: в Галлии, Испании и Британии было создано независимое от Рима государство, Египет, Сирия и почти вся Малая Азия оказались под властью правителей города Пальмиры. Только императору Аврелиану (270–275) удалось заложить фундамент возрождения империи. В 273 г. он разгромил Пальмирское царство и Галльскую империю. После убийства Аврелиана дело восстановления империи продолжил император Проб (276–282). Он укрепил границу по Рейну и Дунаю, частично разгромив варварские племена, частично вытеснив за пределы империи, частично поселив на территории, принадлежавшей Риму, и даже включив в свою армию. Конец кризису положил приход к власти императора Диоклециана (284 г.)» [53].
В исторических работах о Римской империи «веком кризиса» принято называть III век нашей эры. Как видно из приведенного выше текста, «век кризиса», в более узком понимании этого термина, охватывал события между 235 и 284 гг. Эта глава будет посвящена рассмотрению и датировки событий именно этого периода времени.
Итак, начнем:
1025 г.
– «Максимин Фракиец, который после убийства Севера Александра и Мамеи в 235 г. н. э. был провозглашен императором войсками, сконцентрированными в МАЙНЦЕ для похода против аламаннов, был первым солдатским императором в узком смысле слова и одновременно типичным представителем этого нового вида римского правителя» [57].
Как мы показали в «Новая хронология Римской империи. Книга I», речь может идти о следующих событиях: «День выборов нового короля был назначен на 4 сентября 1024 года в МАЙНЦЕ. В назначенный для выборов день в долине Рейна между Майнцем и Вормсом собралось множество народа: по одну сторону реки – баварцы и швабы, саксы и часть франков; на левом берегу – верхне-лотарингские, рипуарские и нижне-лотарингские франки. Это были первостепенные сановники (примасы) государства, герцоги и князья, архиепископы, епископы и аббаты со своими свитами. Остановились на двух франкских князьях – Конрадах, близких родственниках, потомках Конрада, павшего смертью храбрых при Лехе. В пользу старшего из Конрадов говорили личные преимущества, более зрелые года, отчасти богатство и связи его умной супруги Гизелы. После небольшой сцены взаимных уступок и апелляций к воле народа был избран и провозглашен королем старший Конрад (1024–1039)» [100]. Нам также известно, что «При Конраде для всей империи утвердилось наименование «Imperium Romanorum» («Римская империя»). На реверсе второй императорской буллы воспроизведено кольцо стен «золотого Рима», окруженное надписью: «Рим, центр вселенной, держит бразды всего мира» [100].
Однако проблема этой прекрасной аналогии состоит в том, что Максимин Фракиец правил около трех лет (235–238), а Конрад II – пятнадцать (1024–1039), что не позволяет нам говорить об идентичности этих лиц. Чтобы не нарушать установленную нами выше римскую хронологию, нам остается предположить следующее соответствие:
– «Зонара датирует его (Максимина Фракийца) рождение 172 или 173 г.» [28]. Таким образом, ему на момент начала правления около 63 лет.
Известно, что Константин VIII (1025–1028) родился около 960/961 года. Следовательно, он начал царствовать примерно в 64 года.
ВЫВОД: Продолжительность правления и возраст Максимина Фракийца соответствует этим же параметрам императора Константина VIII.
– Эпоха от воцарения максимина Фракийца до воцарения Диоклетиана во всех источниках носит название «кризис III века».
Аналогия: «Константин VIII открывает начавшийся после смерти Болгаробойцы период смут (за 66 лет на троне побывало 14 правителей) и упадка Византии, продлившийся до 1081 года (до воцарения династии Комнинов)» [36].
– «Приход к власти Максимина означал торжество армии и в первую очередь армейских варварских низов. Испуганный сенат, подчиняясь силе, признал нового императора. Свита Александра и высший государственный аппарат были частью разогнаны, частью казнены; сенаторский комитет распущен. Максимин собирался управлять в качестве неограниченного монарха» [53].
Аналогия: «В конце 1025 – начале 1026 г. в Константинополе произошла обычная для Византийской империи смена высших должностных лиц, наблюдавшаяся всякий раз при вступлении на престол нового императора. На высшие государственные должности были назначены придворные евнухи: Николай – паракимомен и доместик схол, Никифор – протовестиарий, Симеон – друнгарий вила и Евстратий – великий этериарх. Как показали дальнейшие события, наибольшее влияние на Константина VIII имел друнгарий вила проедр Симеон, который ведал охраной императорского дворца и командовал отрядами наемников. Командование «полевой» армией было поручено паракимомену Николаю. Константин VIII ограничился сменой высших должностных лиц государственного аппарата и армии» [adsv-28-03].
– «Вполне понятно, что сенаторские круги, недовольные новым курсом, сразу же попытались свергнуть Максимина. В армии организовался заговор во главе с бывшим консулом Магнусом. План заговорщиков состоял в том, что, когда начнется германский поход и Максимин со своим штабом перейдет через Рейн, мост будет разрушен, император отрезан от главных сил и убит. Однако заговор был раскрыт, следствием чего явились массовые казни лиц, так или иначе причастных к нему. Но этим дело не кончилось. Возмутились сирийские стрелки, приведенные на Рейн Александром, и провозгласили императором некоего Квартина, бывшего консула и приближенного Александра, удаленного Максимином из армии. Однако движение не приняло больших размеров, так как Квартин скоро был убит одним из своих сторонников» [53].
Возможная аналогия в правление Константина VIII: «С самого начала правления Константин VIII встречал противодействие как со стороны ближайшего окружения покойного брата, так и со стороны представителей военной аристократии. Император приказал ослепить, сослать или лишить имущества большую группу военной знати. Все они обвинялись в заговорах. Скилица приводит длинный список пострадавших, причем, по его мнению, большинство из них были абсолютно невиновны. Ранее других пострадал патрикий Константин Вурца, который при Василии II надзирал за соправителем Константином. Вурца был обвинен в заговоре и ослеплен, его имущество конфисковали» [adsv-28-03].
Если искать заговорщиков именно в «рейнской армии», то аналогия может выглядеть так: «Заговор молодого герцога Эрнста Швабского, который претендовал на бургундское наследство, младшего Конрада, графа Вельфа и Фридриха Лотарингского был сорван приведением к покорности Фридриха и Эрнста» [100].
– «Все эти события показали Максимину, как непрочно его положение и как ненавидят его некоторые круги римского общества. Одним из средств укрепить свою власть, казалось ему, было продолжение большой германской войны, так неудачно начатой Александром. Уже его предшественник собрал на Рейне очень большую армию. Максимин еще увеличил ее дополнительными войсками. Ему быстро удалось поднять боевой дух солдат, и когда армия перешла на правый берег Рейна, она без труда сломила сопротивление германских племен. Страна подверглась страшному опустошению. После этого римляне одержали еще несколько побед. О них было отправлено донесение в Рим, и сенат, скрепя сердце, наградил Максимина почетным титулом Germanicus. С наступлением зимы 235/36 г. военные действия на Рейне прекратились» [53].
По римской хронологии 235 г. соответствует 1025 г.
Так как Видукинд обозначал термином «Germania» лишь «праворейнскую церковную провинцию», речь может идти о следующих событиях: «Едва ли не с первых дней своего правления Конрад должен был бороться с сильными врагами, как извне, так и снаружи государства. На севере при Кнуте Великом усилилась Дания. На востоке польский герцог Болеслав Храбрый принял королевский титул и сбросил с себя ленную зависимость от Германии. На юге, в Италии, было сильное брожение умов. Наконец, на западе, в Лотарингии, с самого начала невзлюбили нового императора, и тамошние вельможи готовы были отложиться при первой возможности. Император неожиданно вступил в 1025 году в Лотарингию и, захватив врасплох тамошних вельмож, заставил принести себе присягу» [81]. «После похода через Восточную Саксонию, Баварию, Восточную Франконию и Швабию к концу 1025 года объезд Конрадом империи был завершен» [100].
1026–1027 гг.
– «Максимин не оставлял намерения продолжать и дальше успешную кампанию на Рейне. Для этого в первую очередь следовало устранить угрозу нападения данувийских племен. Проведя зиму 235–236 гг. в СИРМИИ, на пересечении важных дорог, и устроив там свой главный военный штаб, Максимин выступил против враждебных племен и впоследствии присовокупил к своему имени почетные титулы «Сарматский» и «Дакский». Достоверно известно о его военных успехах в Германии, поэтому нет причин сомневаться и в этих триумфах. Штаб-квартира Максимина оставалась в Сирмии вплоть до 238 года, когда пришло сообщение о восстании престарелого Гордиана Африканского, правителя провинции Африка, и его сына, тоже Гордиана» [28].
По римской хронологии 236 г. соответствует 1026 г.
Аналогия: «Нападения печенегов на Византию начались еще в 1026 г. Скифы-печенеги переправлялись через Дунай, грабили и возвращались обратно в подвластные им территории» [94]. «После присоединения Болгария большая часть границы Византии на Балканах проходила по Дунаю. Реальная угроза европейским провинциям исходила от печенегов, живших за рекой, защиту от них должны были обеспечить контингенты фем Паристрион, Белград-Браничев, Сирмий. В 1027 г. печенегам удалось прорвать дунайскую границу и проникнуть в Болгарию, византийские войска были разбиты, стратег и тагматарх погибли. Скилица сообщает, что кочевники, перейдя реку, убили множество народа. В 1027 г. Константин Диоген был архонтом СИРМИЯ, но его конкретный статус (дука или стратег) установить невозможно. Константин VIII назначил его дукой Болгарии. В итоге Константину Диогену удалось оттеснить печенегов за Дунай» [adsv-27-04].
– «Насколько внушительными были военные акции, настолько драматически развивались события внутри Империи. Так как Максимин Фракиец в начале своего правления удвоил жалованье и любым способом старался материально обеспечить армию, он беспощадно взимал по всей Империи налоги и особые подати. Чтобы добраться до денег, он предоставил свободу действий доносчикам и совершенно распоясался, когда случился первый заговор. Император явно перегнул палку» [57].
Аналогия: «Расточая казну, император восполнял ее путем ужесточения налогового гнета. Он отменил распоряжение покойного брата и взыскал недоимки за голодные (1022–1025) годы. В ответ восстал Навпакт, стратиг города погиб. Подавив мятеж, василевс распорядился казнить городского епископа за то, что тот не смог удержать горожан в почтении к власти. Видя явную неспособность монарха к управлению, группа военных решила его устранить, но доносчик выдал заговорщиков, и их глава – стратиг Никифор Комнин в 1027 году поплатился за смелость глазами» [36].
– «На время пребывания Максимина в Паннонии приходиться разгул жестокого террора, который обрушился в первую очередь на имущие слои и высшую бюрократию: «Максимин на основании ничтожного доноса подвергал конфискациям имущество тех, кому было поручено управление провинциями или командование войсками. После мучений и издевательств он казнил их или подвергал изгнанию» [53]. «Император легко обращал свой слух к клевете. Достаточно было самого мелочного и низкого наговора, чтобы самые достойные люди подверглись жесточайшим репрессиям» [82]. «Максимин был так жесток, что одни называли его Циклопом, иные – Скироном, а многие – Тифоном. Одних он распинал на кресте, других заключал в тела только что убитых животных, иных бросал на растерзание диким зверям и засекал розгами – и все это, не обращая внимания на положение человека: казалось, он хотел, чтобы везде царила военная дисциплина. Он был убежден в том, что власть нельзя удержать иначе, как жестокостью» [82].