bannerbannerbanner
Название книги:

Сокровища Посейдона

Автор:
Владимир Буртовой
Сокровища Посейдона

000

ОтложитьЧитал

Шрифт:
-100%+

© Буртовой В.И., 2019

© ООО «Издательство «Вече», 2019

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2019

Глава 1. Вальтер уходит сам…

1

Майкл, отдохнув часа полтора в каюте, не вытерпел и явился на палубу – высунулся из слабо освещенной рубки и крикнул в сторону бака, где в предутренней темноте у шпиля сидели Отто и Фридрих:

– Господин сенатор! Что-то с рацией случилось!

Дункель громко чертыхнулся.

– В чем дело, Майкл? Каких-то три часа назад работала нормально, а теперь почему-то не работает?

– Прием идет нормально, а передающий канал не срабатывает. Я слышу Мельбурн. Сотрудник Кельтмана запрашивает Штегмана уже больше часа… Теперь вызывает на связь «Изабеллу». Как ему передать, что «Виктория» пропала… подорвалась на мине!

Как бы обдумывая ситуацию, Отто помолчал некоторое время, потом постарался успокоить Гориллу Майкла и красавчика Аполлона, который с понятным интересом внимательно прислушивался к разговору.

– Днем попробуем починить передатчик. Тебе поможет Фридрих, он в радиотехнике соображает немного. Если у нас ничего не выйдет, то Кельтман узнает о несчастии от того судна, которое подошло к месту катастрофы… Спасательные круги не тонут, дружище Майкл, это и будет визитной карточкой покойного Штегмана. – Дункелю стоило большого усилия, чтобы на последних словах о покойнике Викторе Штегмане напустить на собственное лицо подобающую печать скорби и придать голосу положенный в данных случаях оттенок. «Еще учует, что я чертовски рад избавлению от клоуна и его братии, заподозрит неладное, и со мной станет скрытен. А без боцмана команда не перейдет на мою сторону, может учинить приличную пакость, так что и до Оклендских островов не смогу добраться».

– Господин сенатор, а почему мы идем на юг? Почему не возвращаемся в Мельбурн? Надо бы и самим сообщить хозяину…

Отто скорчил гримасу досады, не счел нужным отвечать рулевому – повадишь так каждому давать всякие объяснения! – взял Фридриха за локоть. Роберт, чтобы лучше услышать ответ сенатора, высунулся из рубки – лобовое стекло было приподнято. Не дождавшись объяснений, встал на место и опустил глаза на картушку компаса. Да какое ему, собственно говоря, дело, куда держит путь отдыхающий на яхте сенатор? Хоть на Северный полюс скажет держать курс – и будет прав. «Кто платит денежки, тот и путь выбирает», – усмехнулся про себя Роберт, вполуха прислушиваясь к ворчанию боцмана у неисправного передатчика.

У него, Роберта, одна забота – поднакопить денег, окончить морской колледж и самому встать к управлению какого-нибудь океанского лайнера! Хоть на службе, да не в услужении у всякого «жирного кошелька». Вот тогда можно будет смелее выходить на встречный курс Эммы, племянницы генерал-губернатора! Была бы приличная служба, а с остальным поможет справиться его незаурядная внешность… В последнюю их якобы случайную встречу в парке Эмма с интересом – Роберт готов был поклясться всеми богами моря и неба! – глянула на бравого красавца-моряка! Забавно было бы лет этак через десять повстречаться, между прочим, с этими заносчивыми немцами из Африки. Еще неизвестно, кто перед кем первым снял бы шляпу! «Мечты, мечты! – вздохнул с отчаянием Роберт и покосился на спину боцмана. – И так мизерно мало надо для вашего исполнения – мешочек денег и чуточку удачи! И не стал бы я тянуть нищету с большим семейством, как тянет ее несчастный боцман Майкл! У него вообще никаких шансов не осталось…» На баке громко засмеялся Дункель, и Роберт перевел взгляд на сенатора, но о чем они там беседовали, эти недобитые завоеватели полумира, увы, было абсолютно не слышно – разговор шел в полголоса…

– Кажется, только теперь я понял, зачем тебе нужен был этот дурацкий с виду плот, – после недолгого молчания, словно спохватившись и придя в себя от мучительного раздумья над поступками своего фрегаттен-капитана, негромко высказался Фридрих и пожал руку сенатору, тем самым выказывая свое восхищение перед умом старшего боевого товарища. – Ну и в больших дураках оказался этот клоун Рыжая Борода! Надумал тягаться с самим Железным Дункелем! – сказал это столь искренне, что Отто не заподозрил даже намека на мелкую лесть – не в первый раз в своей жизни он, фрегаттен-капитан, с честью выходит из таких вот, казалось, тупиковых ситуаций! Тому недавнее и непредвиденное столкновение с пиратской шхуной «Медуза», а теперь и беспощадная расправа с подручными тех, кто пустился по его следу в надежде помешать, а то и отнять принадлежащее только ему сокровище, завещанное дедом Генрихом Дункелем!

– Кельтман через эти, нами устроенные взрывы потерял не одну, а обе яхты – посмотрим, как он теперь выкрутится в тисках жестокой конкуренции, на одной газетенке слишком не расшикуешься! Капитан «Адмирала Нельсона» на месте катастрофы подберет визитные карточки не только с «Виктории», но и с нашей яхты, а Вольфгангу достанется страховка, но это далеко не однозначно и не равноценно погибшим прекрасным яхтам… Быть может, хотя и маловероятно, поплачет по сводному братцу. Заодно мы избавили свой континент от нового страшного социального зла, которое могло бы подорвать экономические устои не одной солидной фирмы в Юго-Западной Африке, а то и во всем Южно-Африканском Союзе. – Отто не удержался от громкого саркастического смеха, который и достиг ушей чуткого Роберта. У Дункеля даже всегда суровые, особенно в последние дни, глаза повеселели и в них запрыгали лукавые искорки.

Кугель не понял, неуклюже завозился в тесноватом брезентовом кресле, напомнив Дункелю толстого моржа, завалившегося между неудобными большими валунами, откуда не так просто выкарабкаться.

– О каком это страшном явлении ты говоришь? Растолкуй мне, а то я опять словно в тумане твоих размышлений увяз.

– Виктор Штегман при нашей памятной беседе в скверике предупредил, что для добывания средств на свои личные нужды он вынужден прибегнуть к испытанному историей способу – стать африканским Робин Гудом! И начать он решил почему-то именно с меня, с моих сокровищ… Ну не нахал ли? Столько лет пользовался моей крышей, и – такая неблагодарность! Пусть бы себе промышлял в других карманах и сейфах, я не против. И даже мог бы предоставить ему свои сейфы для хранения добытых «честным» способом денег, разумеется, за определенное вознаграждение, – снова засмеялся Отто. – Но он решил именно с меня начать свои пиратские действия. Я не стал возражать, пусть собирает сокровища, владения сказочно богатого Посейдона безграничны, но только подальше от места, где я сам намерен побывать!

Мои сокровища мне самому позарез нужны, зато у нас с тобой, дружище Фридрих, теперь развязаны полностью руки. Мы теперь вольные дельфины в океане – все дороги перед нами открыты!

– Да-а, мой фрегаттен-капитан, но у нас, как у глубоководного водолаза, приличный балласт на ногах – команда яхты! – Фридрих крутнул ладонями, словно показывая, что без стряхивания этого балласта считать себя абсолютно свободными – вещь весьма сомнительная. Не сговариваясь, оба быстро глянули на рулевого. Роберт чему-то улыбался, насвистывал песенку, но не забывал следить и за морем по курсу, отчего оба собеседника постоянно находились в поле его зрения. Из рубки вышел расстроенный и взмокший от возни боцман, долго смотрел на север, где давно уже исчез из вида клотиковый огонь «Адмирала Нельсона». Небо по-прежнему затянуто мрачными тучами, дул ровный пассат, и яхта, слегка наклонившись на левый борт, с легким плеском воды у форштевня неслась к югу…

– Ты же знаешь, что делает водолаз, когда в кромешной тьме неожиданно теряет ориентир – где дно, а где поверхность моря? – Отто с холодной улыбкой на лице посмотрел на Кугеля, давая понять взглядом, что проблему экипажа он постоянно держит в голове, а может, и нашел ей какое-то неординарное решение.

Штурман поднес кулак ко рту, легонько кашлянул, несколько раз медленно кивнул головой. Он знал, что в такой ситуации водолаз отстегивает и бросает один из свинцовых грузов. И смотрит, в какую сторону он начнет падать – стало быть, в противоположной стороне находится солнце и упоительный своей свежестью морской воздух…

– Ну что же, надо так надо, – философски проговорил Фридрих, заранее соглашаясь со всем, что предпримет Железный Дункель. – Если пошли в атаку, на полпути выпущенные торпеды назад не возвратить и в торпедные аппараты не впихнуть. Только бы благополучно добраться до нашего места. – А где оно, это место, Кугель по-прежнему знал только общие ориентиры – Оклендский архипелаг, в котором столько островков, скал и коварных для мореплавателей рифов…

– Как говорят священники страждущим прихожанам в утешение, даст Бог день, даст и пищу. – Отто склонил голову вниз и внимательно рассматривал собственные ладони, как если бы надеялся увидеть нечто неожиданное для себя. «И вы весь в крови, Дункель! Да, весь в крови, с головы и до пяток. Хотя и бултыхались в море! – Этот обличительный, на грани истерики выкрик Виктора Штегмана вторично ударил в голову и вызвал легкий звон. Отто поспешил стиснуть пальцы между собой, чтобы не видеть рук, как будто на них и в самом деле остались несмываемые следы чужой крови. Особенно той, которая проливалась считанные часы тому назад. – К чему это вспомнилось? Неужели подсознание само вызывает такие видения, как только разговор заходит о будущей и не до конца ясной судьбе экипажа? Будь я закостенелым мистиком, тогда можно было бы оправдать это больной психикой. Но я-то понимаю, что нахожусь в здравом рассудке…»

– Пища пище рознь, – непонятно к чему высказался Фридрих. – От нашей кормежки они могут протянуть ножки, ха-ха! – Кугель откинулся на спинку кресла и зловеще засмеялся, хотя лицо продолжало внешне оставаться безмятежным и привлекательным.

«Вот тебе и добряк Кугель! – поразился Отто, уставившись на своего штурмана. – Ишь как заговорил, когда перед носом отчетливо выросла кучка золота! Гораздо большее нетерпение проявляет в этом деле, чем я мог предположить. У меня и то временами пробуждается ненужная, может быть, жалость и всякие угрызения совести. А Фридрих настроен весьма решительно! Ну что же, так даже лучше, в нужную минуту рука у него не дрогнет, если дело дойдет до кровавой схватки…»

 

– Майкл, ну что там Мельбурн? – громко спросил Кугель у боцмана, который остановился около ходовой рубки и не решался без приглашения подойти к беседующим господам. И негромким голосом для сенатора добавил, что несчастный Кельтман, наверное, охрип от крика.

Горилла Майкл быстро вынул сигарету из зубов, ответил:

– Ищет в эфире, а надо искать в море!

Отто покосился на боцмана, но не стал уточнять, кого именно надо искать в море, их или Штегмана с компанией?

К полудню Майкл доложил, что Мельбурн перестал вызывать обе яхты по рации, а это значило, что Вольфганг Кельтман получил радиограмму с «Адмирала Нельсона» о катастрофе с его судами. Раздосадованный Майкл кулаком грохнул по немому передатчику – много ли теперь толку в этих железках и проводках, если он, боцман, не может сообщить хозяину, что «Изабелла» не взлетела на воздух, хотя и была на волоске от такой же жуткой участи.

– Теперь остается только ловить музыку и веселиться вместе с далекими артисточками! – пожаловался Майкл, когда, немного вздремнув после обеда, сенатор заглянул в ходовую рубку и для контроля посмотрел на компас. Кривоносый Клаус, негромко напевая веселую песенку про красавчика Вилли, который так нравится бременским девочкам, поклонился сенатору так многозначительно и таинственно, что Дункель невольно насторожился, не показывая, правда, вид, что принял это поведение рулевого к сведению.

«Клянусь священными водами Стикса, этот парень, как мне все больше кажется, не так прост и себе на уме! И минувшей ночью он выглядел довольно спокойно, не суетился и не ломал пальцы в истерике, как Горилла Майкл, который возится у шпиля… Обязательно надо будет приглядеться к нему повнимательнее. Все-таки свой человек, немец, не русский, с его извечной ненавистью к нам, и не нигер Джим, который ходит за боцманом, словно дрессированный пес… Неужели Клаус что-то подозревает? А может, видел какие наши приготовления против “Виктории” и смекнул?»

– Какая у яхты скорость, Клаус? – уточнил Отто, чтобы завязать разговор. – Не слишком ли мы спешим?

Клаус глянул на датчик механического лага, ответил, что скорость на эту минуту четыре и три десятых узла.

– Маловато, господин сенатор… Так можно и опоздать, не правда ли? – Его фраза прозвучала с непонятной интонацией в концовке – то ли он сам боялся куда-то опоздать, то ли спрашивал у Дункеля, не боится ли тот сам куда-то прийти позже срока?

– А куда ты спешишь, почтенный Клаус? – усмехнулся Отто, подталкивая рулевого на продолжение разговора. «Давай, дружище, раскрывай раковину своей души, хотелось бы туда заглянуть поглубже», – подумал Дункель, присаживаясь на складной стульчик у нактоуза. – Или дома какие важные и неотложные дела ждут?

– Да нет там никаких важных дел… Важные дела надо вести с приличным капиталом на счете, а у битого боксера не может быть такого состояния. Вот если бы чудо какое свершилось… – И рулевой умолк, как бы давая возможность сенатору самому догадаться, что бы он, Клаус, сделал, произойди это чудо и на самом деле.

– Как знать, Клаус, как знать! – тоже полунамеком ответил Отто и сделал широкий жест руками, насколько позволяла тесноватая рубка яхты. – Мир велик и что в нем порою творится, даже Господу не всегда известно. Жди и надейся, может, и придет к тебе если не чудо, то удача в виде того самого приличного состояния, о котором ты так упорно мечтаешь.

– Чтобы поймать свою удачу, господин сенатор, я готов не только ждать, как вы советуете, но и действовать! – Последнее слово Клаус проговорил в растяжку, с глубоким намеком, но почти шепотом, потому как осмотрев внимательно шпиль, к рубке направился сумрачный боцман.

– Зер гут, – кивнул головой Дункель и опять двусмысленно, как бы понимая и принимая предложение Клауса о возможном «партнерстве» в будущих делах, добавил уже более откровенно: – Я не привык отталкивать дружески протянутую мне руку. Тем более если это рука соотечественника… Но об этом потом и с глазу на глаз. А теперь подай мне карту. Да, вон ту, что лежит свернутой на рабочем столике. – Отто взял карту, вышел чуть вперед из ходовой рубки, развернул ее, чтобы сориентироваться на местности, хотя это было гораздо труднее, чем на суше. – Слева за горизонтом у них лежит Новая Зеландия, но близко к берегу подходить нельзя во избежание встречи с каботажными судами. А пассажирские пароходы в тот район моря, куда направляется «Изабелла», не заходят – основная трасса из Хобарта на Веллингтон пролегает гораздо севернее.

С видом собаки, потерявшей заботливого хозяина, тихо подошел Горилла Майкл, сдержанно кашлянул в кулачище, чтобы сенатор обратил на него внимание и оторвался от разноцветной карты.

– Что тебя так заботит, Майкл? – посмотрев на боцмана суровым взглядом, спросил Отто. – Можно подумать, что это твоя яхта подорвалась на мине… Или по крайней мере на ней плавали твои наилучшие друзья! Хотя я не знаю, может тот боцман с «Виктории» и был твоим верным другом?

– Да нет… Скорее, наоборот. Он однажды наябедничал Кельтману про мою драку в таверне, о которой даже полиция не могла дознаться, чьими руками так старательно переломана мебель… Просто у меня без передатчика такое ощущение, как будто я полуоглох – слышу, а говорить не могу.

– Не такая уж это и беда, Майкл, через день-второй привыкнешь. Тем больше будет радости хозяину, когда мы причалим к мельбурнскому пирсу. Он и нас считает исчезнувшими, а мы тут как тут! Правда, и огорчится одновременно! – не без юмора добавил Отто, постаравшись изобразить, какую рожицу скорчит Кельтман при их возвращении.

– Да почему же огорчится? – не понял простодушный Майкл и уставился маленькими недоверчивыми глазками на чудаковатого сенатора – как можно огорчаться, если возвращается твоя целехонькая яхта?!

– А если Кельтман получил уже от страховой компании за нее страховку, которая много больше, чем стоит наша «Изабелла»? Жалко будет возвращать денежки! Мореходная практика имеет сотни случаев, когда хозяева страхуют свои пароходы на солидную сумму, а потом устраивают им правдоподобные пожары или аварии. Не доводилось тебе читать сочинение господина Стивенсона «Потерпевшие кораблекрушение»?

– Не-ет, не читал. Да и когда мне читать, господин сенатор? А вы правы, мог застраховать. Я и не подумал, что можем огорчить хозяина своим возвращением! Хоть и не приходи больше домой! Ну и де-ла-а на белом свете! – Горилла Майкл с остервенением почесал грудь, словно этим можно было выцарапать из себя нахлынувшие сомнения.

– А мы, тебе в утешение, все же имеем пеленгатор, что для нас в открытом море не так уж мало. Будем ориентироваться на радиомаяки крупнейших портов. – И после небольшой паузы, устремив в глаза боцмана пронзительный и строгий взгляд, спросил: – Ну так что, дружищей Майкл, идем дальше, как наметили? Или будем возвращаться домой… с пустыми карманами? – В присутствии рядом Клауса Отто не стал говорить громко о сокровищах, решив сначала прощупать этого боксера как следует, чтобы вторично не наскочить еще на один подводный «риф», подобно бывшему дворнику Тюрмахеру.

– А-а? – Майкл даже дернулся, как от легкого удара электротоком, вскинул на сенатора быстрый и весьма заинтересованный взгляд. Он хорошо запомнил тот первый их разговор в порту Опонони, но за минувшими событиями решил, что господин сенатор тогда просто пошутил над ним, пообещав в конце плавания огромные деньги…

Дункель отлично разгадал его сомнения, улыбнулся, отвернул на всякий случай лицо от ходовой рубки: пусть Клаус думает, что у них идет обычная деловая беседа, а не дружеский сговор.

– Я своих слов на ветер не бросаю, дружище Майкл, хотя здесь, в открытом море, этого ветра как раз и предостаточно. Со всех сторон свистит ветер и гуляют волны! – все так же негромко продолжал говорить Дункель настороженному в ожидании его пояснений боцману, отметая тем самым прочь его последние, быть может, сомнения и колебания. – И отлично сознаю, что ты – старший над командой, тебе и плата будет особая… Морякам до поры до времени знать лишнего вредно. На обратном пути мы с Фридрихом и с сыновьями высадимся в порту Данидин, на Южном острове Новой Зеландии. Оттуда пароходом отправимся к себе домой, а вы на яхте вернетесь в Мельбурн. Залог, который я оставил Кельтману за «Изабеллу», он перешлет на мой счет в банк Виндхука, никуда не денется, хотя и будет сожалеть о потерянных капиталах. Мне – да и тебе тоже! – особо подчеркнул Дункель, внимательно изучая мимику боцманского лица, – важно на это время исчезнуть из-под полицейского присмотра Кельтмана. Жаль, конечно, что с «Викторией» случилось несчастье, тут свое сыграл злой рок… Если бы мы шли корпус в корпус или чуть правее, и мы бы нюхали теперь цветочки в садах подземного царя Аида. Но коль скоро судьба предоставила нам именно так освободиться от инспектора Паркера, не станем особенно сетовать на судьбу. Иначе пришлось бы придумывать что-то другое, конечно, не столь жестокое, средство избавиться от их преследования. Я крепко надеюсь на твою помощь, дружище Майкл. – За спиной раздались голоса, и Отто умолк, повернувшись к корме, чтобы увидеть, кто это вышел из кубрика?

На палубу, пообедав, вышли Карл и молчаливый Вальтер. К ним, прихватив недочитанный роман о графине де Монсоро, присоединилась немного бледная после минувшей жуткой ночи баронесса Бутанис. Одетая в легкий белый костюм, но с черным – траурным – шарфиком на шее, Марта сосредоточенно поставила кресло так, чтобы тень от грота не падала на нее, вынула из белой кожаной сумочки защитные очки, раскрыла книгу, где лежала тоненькая из красного шелка закладка, но читать сразу не начала. Откинув голову на брезентовую спинку кресла, она смотрела вдаль, куда неслась «Изабелла», словно пыталась увидеть недалекое будущее, а может быть, и каким-то особым чувством предугадать то, что ждет их в неведомом грядущем через десятилетия, когда от этого, такого странного плавания останутся смутные воспоминания, не более того…

«Непонятно мне, почему Вальтер тогда назвал своего отца таким странным именем – Протей, кажется… И не пояснил, кто он, этот Протей? И какой? Добрый или злой гений? Скорее всего, божество. Прямо удивительно, они все так хорошо знают греческую мифологию. Обязательно попрошу Вальтера дать мне книгу греческого эпоса, почитаю. И постараюсь запомнить». – Марта, чтобы прервать несколько натянутое молчание – братья после гибели «Виктории» тоже пребывали в тягостном трансе, так что и говорить-то было им трудно – спросила все же, стараясь хоть как-то отвлечь их от неприятного воспоминания:

– Вальтер, а сколько дней надо, чтобы на этой яхте обойти вокруг земного шара? Месяца три?…

Боцман, видя, что молодые люди заняты своей беседой и не помешают закончить интересный разговор с господином сенатором, привычно кашлянул в кулак, выказывая тем свои глубокие раздумья, негромко ответил на предупреждение Дункеля помалкивать пока про сокровища:

– Согласен с вами, господин сенатор. Морякам пока не надо ничего знать… про будущие сокровища и про ожидаемое вознаграждение. Я думаю, если вы дадите каждому по тысяче-другой фунтов стерлингов, они проглотят собственные языки, даже без подливки, – пошутил Горилла Майкл. – Никому нет резона встречаться с полицейскими ищейками и объяснять, откуда у него появились такие бумажки. Будут молчать, в этом я уверен так же твердо, как и в том, что моя толстушка Генриетта уже скучает по муженьку.

– Вот и отлично, Майкл. Возьмем курс на зюйд-зюйд-вест. Надо пройти мимо западного выступа Южного острова у Новой Зеландии.

– Как прикажете, господин сенатор, – четко ответил Майкл, прошел к рубке передать команду Клаусу. Возвратившись к сенатору, с тревогой взглянул на небо. – Стрелка барометра ползет устойчиво влево, боюсь, как бы не налетел штормяга! А мы далековато ушли от порта, не успеем возвратиться, даже если бы и хотели там укрыться.

– Вот дьявол! Только этого нам и не хватало теперь! – Отто вслед за боцманом посмотрел на запад, откуда дул приличный, баллов в четыре, ветер. Этот ветер уже начал понемногу нагонять волну, отчего яхта кренилась при бортовой качке. – Майкл, прикажи убрать геную! Пойдем пока под одним гротом. Не дай бог, налетит шквал, сорвет паруса, останемся с голой мачтой!

Боцман в некоторой степени успокоил сенатора, сказав, что в такелажном отсеке у него хранятся запасные паруса для грота и генуи, но рисковать, конечно, не имеет смысла, плавание далеко не закончено, могут случиться и шторма и штили…

– Не Мельбурн у нас на горизонте, чтобы торопиться в жаркую баньку и к женушкам под бок укладываться, – пошутил боцман, включил микрофон и скомандовал вахтенным морякам: – Убрать геную! Быстро! И я с вами, ребятки мои маленькие!

 

Майкл, а с ним Джим и Чжоу Чан сноровисто отвязали шкоты, спустили парус, накрепко привязали его к мачте, чтобы не плескался по ветру. А потом с тревогой наблюдали, как грот надуло ветром втугую от усиливающегося бокового ветра. «Изабелла» кренилась, правым бортом встречала набегающую волну, пропускала ее под собой, заваливалась вправо, уходила вниз, чтобы снова подняться на очередной морской вал. Примерно через час, присмотревшись, Фридрих, с озабоченностью изучавший западную часть горизонта, объявил во всеуслышание:

– Тучи некрасивые показались, фрегаттен-капитан! Правда, далековато, где-то за Тасманией разыгрался шторм… Но долго ли примчаться в наши координаты? Несколько часов и… – Кугель не стал заканчивать фразы, всем и так понятно, что будет твориться, когда яхта попадет если даже и не в центр шторма, а в ближайшую сотню миль от этого центра!

Отто Дункель и сам невооруженным глазом заметил, что на западе небо начало заволакиваться темной, плохо различимой пока что полоской, низкой и вроде бы неподвижной.

– Если ураган идет строго к северу, то нас может зацепить лишь краем. Тогда ветер должен вскорости смениться на попутный, то есть задует в корму «Изабеллы», яхта побежит куда резвее! – Отто раскрытым ртом хватил упругий ветер, отвернулся. – Баронесса, вам лучше спуститься в каюту, погода портится с каждой минутой!

Марта, так и не приступив к чтению, повернулась к рубке. В ее светло-голубых глазах неожиданно заиграл азартный огонек, словно она ждала этого шторма, желая еще раз испытать себя, своих спутников, в том числе и его, Отто Дункеля, на выдержку, мастерство и силу духа…

– Уверяю вас, баронесса, шторм был хорош для Волка Ларсена! Он водил по морю свой «Призрак», который покрепче и побольше нашей скорлупки!

Баронесса все с той же улыбкой решимости отчаянно тряхнула головой, выказывая пренебрежение к словам разума.

– А-а, вы хотите взглянуть в суровые глаза самого бога морей Посейдона? Намерены своими чарами ублажить старика и… – Отто не договорил, улыбнулся и с юношеским задором подмигнул Марте. Только было собрался сказать, что и Черный Волк не побоится озверевшего океана, однако смутился, как бы баронесса не посчитала его желторотым хвастунишкой. – Старайтесь, баронесса, чаруйте владыку океанов! Видите, что-то взволнован Посейдон, размахался бородищей!

– Отчего же он такой… такой неукротимый и беспощадный? – поинтересовалась Марта. – Как языческий бог древности, которому бесконечно надо было приносить человеческие жертвы.

– А он и есть языческий бог древних греков, – заметил Карл, поеживаясь на ветру, который становился все прохладнее – начало сказываться ледяное дыхание Антарктики. – У каждого бога прежде были сотни алтарей, там их и «подкармливали». Теперь люди позабыли такие обряды, вот и бушует он, наш владыка!

– Наверно, не только за это серчает Посейдон, – негромко обронил Вальтер. – Ведь совсем недавно люди принесли им в жертву всех пассажиров «Виктории», разве вы уже забыли об этом? Стало быть, не в недостатке жертвоприношений причина его гнева… Отойдемте отсюда, баронесса, уже начинают залетать брызги. – Вальтер вместе с братом отошли к мачте, перенесли с собой и свои стульчики. – Вы идете с нами? – Вальтер спросил баронессу, но взгляд его застыл на лице отца. Тот не выдержал укора в глазах сына и, чтобы не видеть этого, поспешил обратиться к Марте:

– И каково ваше решение, баронесса? Бежим от гнева Посейдона, или не устрашимся, останемся здесь? – А в голове, словно перепуганная птица в клетке, металась мысль, не находя решения: «Проклятье! Что же ему известно? И почему Вальтер упорно не идет на откровенный разговор, а только все время втыкает мне в сердце такие вот ядовитые гадючьи шпильки, вроде недавнего жертвоприношения пассажирами взорванной яхты! Настаивает, чтобы я сам ему обо всем покаялся!

Но не могу же я открыть ему, что сделал Цандер по моему приказу? А если он имеет что-то другое в виду? Вот будет картина!!! Да в припадке ярости Вальтер может запросто убить меня из своего пистолета! И будет прав, безусловно, любой суд, а тем более суд совести, его оправдает! – Отто покосился на спину Вальтера, который неспешно отправился в свою каюту, подумал с запоздалым сожалением: – Наверно, зря я взял его с собой. Надо было оставить дома под присмотром Цандера… – И тут же начал оправдывать себя. – Думал, путешествие развлечет его. А тут смерть Али, и эта идиотская встреча с Тюрмахером, которую невозможно было предусмотреть! Но главное, никак не могу добиться, о чем они говорили в сквере? После той беседы Вальтер совсем замкнулся в себя, нервничает, порою вот так, как только что, открыто дерзит, говорит всякую двусмыслицу, под которой можно подразумевать буквально все…» – Что вы сказали, баронесса? Простите, я так ушел в свои… – Отто хотел сказать «в свои переживания», но тут же поправился: – В свои мысли о надвигающемся шторме.

– Мне нравится смотреть на такое вот море! – ответила, вернее, повторила Марта. – Именно такое оно еще больше кажется живым и чувствующим по-человечески существом… Вы так же думаете, герр Отто? Или мои слова вам кажутся нелепыми?

– Напротив, баронесса! – живо ответил Отто, и будто позабыв недавние тревоги, подхватил разговор: – По-видимому, в силу вот таких же впечатлений древние люди и наделили море сверхъестественной силой, поселив в нем массу разных богов и богинь, в том числе и их детей, как те же нереиды, покровительницы мореплавателей…

За таким оживленным разговором прошло полчаса, не меньше. Сменилась вахта, на руль заступил Роберт, механик Степан Чагрин спустился в машинное отделение, чтобы можно было в любую минуту убрать парус и запустить двигатель. Карл, некоторое время побыв в одиночестве около ходовой рубки, тоже ушел в каюту, видя, что в его помощи команда пока не нуждается.

Отто Дункель, только на минуту оставив бак, сбегал в каюту за прорезиненным плащом, не отпуская леерного каната, вернулся на бак, где оставалась сидеть в кресле Марта, постоянно хватаясь за бело-розовую шляпку. Он накинул на плечи баронессы плащ и встал рядом, широко расставил ноги для большей устойчивости. И смотрел туда же, на юг, словно там вот-вот должны были загореться их счастливые путеводные звезды, его и баронессы Марты… Океан дыбился… так перед смертельным прыжком волнами дыбится шкура у разъяренного и смертельно раненного тигра. Баронесса, сама того не замечая, побелевшими пальцами охватила подлокотник кресла, но горящие глаза все с тем же восхищением и с дерзким вызовом упрямо наблюдали за начинающимся штормом. «Как страшно и восхитительно! – с замиранием сердца про себя шептала Марта, боясь выказать этот страх перед стоящим рядом сенаторам. – Неужели и на мою долю выпало все это увидеть и испытать! Боже, что за прелесть вот это стремительное плавание на грани гибели! И я здесь, сижу и смотрю, быть может, собственной последней жизни в глаза!»

– Готт вердамме мих![1] – с вызовом прокричал Отто, как если бы из темно-зеленых волн уже высунулась рогатая голова премерзкого чудовища и вот-вот должна схватить его и утащить в пучину. – Через час-другой нас, похоже, слегка качнет!

– Это и вправду очень опасно? – живо подняла голову Марта, придерживая шляпку правой рукой. – А разве это уже не настоящий шторм? – В глазах баронессы по-прежнему метались бесовские огоньки, как если бы она была в сильном опьянении вином и не сознавала меру надвигающейся беды. – Я так много читала о штормах, что и в самом деле захотелось увидеть, что же это такое?! Я думала, что у Тасмании нас настигал самый сильный в свете шторм… Но там был совсем близок берег и очень сильного страха я не испытала. А что, если теперь нас догонит ураган, а?

1Готт вердамме мих! – Будь я проклят! (нем.)