© О. Иванова-Неверова, текст, 2024
© ООО «Издательство АСТ», 2024
Глава 1. Конкуренты подрезают мне крылья
Со мной никто не дружит. Кроме моей кошки. Но, по-моему, она немного чокнутая. Про неё я потом расскажу, а пока что представлюсь. Меня зовут Жанна. И у меня нет друзей.
За мной таскается только Толик Корнеев. С детского сада аж по пятый класс – с тех самых пор, как его в подготовительной группе заклинило на моей внешности. По-моему, он решил тогда, что я какой-то зверёк. Потому что всё время подходил и гладил меня по голове.
Мама называла мои волосы «платиновый блонд», а я эту паклю зову «мышь серая». В общем, платиновая мышь торчит вокруг меня, как взрыв на макаронной фабрике. Поэтому я собираю его в две тугие косы. Глаза у меня при этом становятся как у чукчи – в стороны растянуты. Мама называла мои глаза «глубокий изумруд», но по факту они просто болотные. Про маму – это всё папа мне рассказал, и мне приходится ему верить. Ведь я маму очень люблю, хотя мало помню. И мама… она ведь не узнает уже, как я подурнела за последние годы. Я всё понимаю, папу мне жалко. Если бы у меня была такая дочь, как я, я бы тоже старалась внушить ей, что она не окончательный урод.
Но Толика я вообще ни в каком виде не пугаю. Когда я папиной машинкой выбрила себе полголовы в первом классе, все решили, что у меня лишай. А Толик сказал, что без чёлки – тоже ничего. В общем, он завис в младенчестве и всё никак не отвиснет. Такая с ним приключилась ерунда. Он мог бы считаться моим другом, но, увы, – у Толика есть большая проблема. В последнее время он мне очень мешает.
– Толик! – говорю. – Не смей со мной больше домой ходить. Из-за тебя ко мне никто не подходит. Всем девчонкам рюкзаки носят, а мне нет. Ко мне не подступиться, ты рядом идёшь и весь тротуар занимаешь.
– Я могу твой рюкзак носить, если хочешь.
– Ну да, конечно. Всем крашные пацаны будут носить, а мне – ты. Нет, Толик, так не пойдёт.
– А как же быть? – спрашивает. – Мы ведь в одном доме живём…
– Не знаю, – говорю, – придумай что-нибудь. Ты же изобретательный. Это ведь не я в сто кружков хожу. У меня и без того забот навалом!
– Правда? – Удивляется ещё, посмотрите на него.
Как будто не он был в детском саду сопливым Толиком, а я. Впрочем, Толик может сделать мне рекламу в своих ста кружках. Наверняка этим душнилам время от времени требуется помощь профессионала. Я окинула Толика оценивающим взглядом.
– Пойдём, – сказала я, – по дороге расскажу.
– А… как же… – Он заморгал. – Ты же просила не ходить с тобой.
Ну ёлки-палки! Как был Толиком, так и остался.
– Это завтра, – отмахнулась я. – А сегодня я открою тебе страшную тайну, о которой ты должен всем раструбить.
– Ты знаешь, кто украл пиццу? – обрадовался Толик.
Ах, если бы. Всю среднюю параллель интересует эта пицца. Призовая такая пиццочка – полметра на полметра. Ассорти. Лучшее, что в нашей столовке делают. Сегодня на интеллектуальной игре её должны были вручать команде-победителю. И ещё две пиццы – поменьше и маленькую – за второе и третье места. А вручили шиш.
Пиццы просто телепортировались куда-то из столовой, пока жюри подсчитывало баллы. «Не представляю, как это возможно…» – сказала завуч. А по мне – элементарно это возможно. Заходишь в пустую столовку и берёшь. Мешок только заранее заготавливаешь. Всего-то и нужно, что попасть в промежуток времени, когда повариха на кухне. Других-то людей в столовке после уроков не бывает. Понимание двух фактов может сузить круг подозреваемых. Укравший, во-первых, знал о финальной игре. А во-вторых, знал, какие будут призы. Короче, это кто-то из наших: или сам стащил, или чужими руками.
– Нет, Толик, – сообщила я, – я не знаю, кто украл пиццу. Но я скоро узнаю. Тебе надо просто рассказать всем о моём новом деле.
– А зачем? – Толик взял мой мешок со сменкой, потому что я шла и тюкала им в снег.
Мне нравилось, какие следы остаются в сугробе, – похожие на батон. Люблю батоны и сменкой махать люблю. Один раз я так махнула кроссовками в пакете, что попала Лапшину по башке. А мне за это попало от папы, потому что ему нажаловалась мама Лапшина. Из чего я сделала вывод, что недаром его называют Лапшичкиным: по натуре он тютя и размазня. И ему я рюкзак носить не дам. Не то чтобы он хоть раз просил, но…
– Жанна?
А? Ах да, Толик же. Теперь вы понимаете, почему он отобрал у меня мешок. Если меня не остановить, я могу думать бесконечно. Уж так устроена моя голова: она или ест, или думает. И буквально вчера я наконец-то придумала, как пустить свою смекалку в дело и подзаработать. Сначала, правда, придётся немного потрудиться бесплатно, в рекламно-тестовом режиме. И сегодня, как нарочно, подвернулся идеальный случай.
– Почему я должен всем рассказать о чём-то там твоём новом? – терпеливо повторил Толик. Он-то привык к моим недюжинным мыслительным способностям, так что никогда не теряет нить разговора.
– Потому, что у меня нет друзей! Это же элементарно, Корнеев!
Вот тут он подвис, и мне пришлось остановиться.
– Ну? – поторопила я. – Что тебя смущает? Только не говори, что считаешь себя моим другом. Потому что я Андрею Степанову сказала, что у меня ни одного друга нет. Просто на всякий случай. Вдруг он захочет со мной дружить. И я заранее дала ему понять, что всё моё свободное время – абсолютно свободно. Жалко, что его команда сегодня продула.
– Формально нет. Они заняли призовое место.
– Ну фу, Толик. Для Степанова не первое – всё равно что продули. Степанов – мега!
Толик закашлялся, но справился с ударом.
– Никого попроще Степанова ты выбрать не могла? – спросил он. – За ним вся параллель бегает. Плюс мелюзга из началки.
– Понимаешь, Толик. – Я похлопала его по плечу. – Раз я всё равно пока не дружу ни с кем, то почему бы не выбрать себе в товарищи наиболее достойного человека?
– Хорошо, – подумав, согласился он. – Этот вопрос снимается.
– Ты, кстати, не расстраивайся. – Я великодушно вступилась за остатки его достоинства. – За тобой тоже мелюзга из началки бегает. Им тоже можешь рассказать о моём новом деле.
– Не вижу логики, – заметил Толик. – При чём тут я?
– При том, что у тебя полно друзей! – удивилась я его глупости. – Очевидная логика!
Я прямо слышала, как скрипят его пятёрочные мозги. Всё-таки у отличников порой заужен диапазон восприятия.
– Ладно, – выдавил бедный Толик. – Излагай свою тайну.
Ага. Как будто это мне надо. Сам небось уже локти готов кусать от любопытства.
– Главное, Толик, чтобы ты сделал мне рекламу! У тебя куча знакомых. И у твоей однопартницы Токаревой тоже широкий круг общения. Танцевальный кружок, шахматы эти ваши, наверняка ещё какая-нибудь онлайн-группа для ботанов и красючек…
– Жанна.
– А, да. Первым делом, в общем, Полине расскажи. Вдруг она из добрых побуждений тоже слово замолвит.
– О ЧЁМ?!
Толик с досадой постучал мешком о снег, и я залюбовалась батонистыми следами.
– Туго соображаешь, – вздохнула я. – О моём детективном агентстве, конечно.
– Ты… открываешь детективное агентство?
М-да. Я заметила, что с первого раза некоторые отличники не въезжают.
– Ну естественно! Мне кажется, я просто создана для расследований.
– То есть ты тоже, – резюмировал Толик и поправил очочки.
Вот сейчас как дам в нос! Само собой, я… стоп, что?! В смысле «тоже»?!
– С этого места поподробнее, Толик!
– Просто Полина тоже детективное агентство открывает. – Он пожал плечами, спокойный, как озеро на рассвете. – Я обещал ей помогать.
– Знаешь что, Толик?! – У меня даже кулаки сжались от обиды. – Ты мне не друг!
– Да я понял, ты это уже говорила. – Он наклонил голову и с интересом меня рассматривал.
– Нет, ты не понял. Ты мне СОВСЕМ не друг. ВООБЩЕ!
Я вырвала у него свою сменку и зашагала к воротам. Но на полдороге обернулась. Он стоял и ждал неизвестно чего. Я, пыхтя, вернулась обратно и ткнула его в грудь:
– Ну и как называется её агентство? ТОП?
Он растянул губы в улыбке:
– Почему ТОП?
– Токарева Полина, куда уж почемучнее?! Если она такая повторюшка, что повторила за мной агентство, то уж, наверное, она и принцип названия слизала!
И тут он начал ржать. Я упёрла руки в бока и ждала, когда он замолчит.
– Прости, пожалуйста! – Он икнул. – Но ты же не… О да, я вижу. Прости-прости… Ты именно так его и назвала.
Он всхрюкнул от наслаждения.
– Ничего мне больше от тебя не надо, Корнеев, – отрезала я. – Помогай своей Полине-топ. А я… Я буду одна всё расследовать!
Я крутнулась на пятке, косы мотнулись в стороны и хлопнули меня по спине. Вместо того чтобы обернуться, я вскинула правую руку кулаком вверх и с гордо поднятой головой зашагала прочь.
Я так юна, а жизнь меня уже не щадит. Конкуренты подрезают мне крылья, предатели топчутся за спиной, но… Разум побеждает зло. Обо мне ещё услышат!
Моя фамилия – Ладыжанская. Меня зовут Жанна.
Глава 2. Подозреваемый № 1
Обида принесла меня домой буквально за пять минут. Я даже не заметила, что потеряла варежку. Плевать.
Я швырнула рюкзак под стол, сбросила пуховик и быстро подхватила на руки Чумичку. Мне просто необходимо было успокоиться.
Чумичка, душа моя, мой зверёчек, сразу заурчала. Только она меня понимает. Я её в прошлом году с помойки принесла. Она была так слаба, что дважды пыталась издохнуть у меня на руках. Но мы её откачали. Возили к ветеринару, а потом я три дня почти не спала, сама её выхаживала.
Мы назвали её Чумой, но до полноценной Чумы она так и не выросла. Осталась мелочью-недокошкой. И ходит за мной, как маленькая собачка. Я зову её «мой щеночек».
– В общем, – сказала я своему щеночку, – Толик нас кинул, а с Андреем я пока не подружилась. Мне ещё нужно самоутвердиться, чтобы он меня наконец разглядел. Зато факт кражи пиццы налицо, а значит, у нас есть работа. Мы найдём вора!
На этих словах я пошла искать в холодильнике еду. Мы с Чумичкой знатно пообедали бутерами с колбасой, одновременно крепко размышляя над вопросом пропавших пицц. Вот их бы я сейчас поела, это точно. Выходит, кто-то сожрал три пиццы. И самая большая – полметра на полметра. Ассорти.
Если едок был один, это точно Лапшичкин, к гадалке не ходи. Не зря же Игорёк наел такие щёки. И на переменах он вечно что-нибудь хомячит. Кстати, я давно заметила, что он специализируется на выпечке. За булками всегда первый в очереди и меньше трёх не берёт. Лапшин спёр призовые пиццы, зуб даю.
Я пошла к себе в комнату. Вернее, в офис. На дверь я ещё вчера повесила табличку:
Я взяла чистый лист и хотела написать на нём «Игорёк Лапшин», но почему-то написала «ТОП». И поставила вопросительный знак. Итак, Полина-топ решила переплюнуть меня во всём. Конечно, мои потенциальные заказчики теперь уйдут к ней. Вот вы бы что выбрали: платинового мыша с невнятными косками или блонд-каре? Элегантного пуделя или помоечную Чумичку? Ну, я-то понятно кого выбираю, но и Андрей Степанов понятно кого.
Даже Толик, которого я из-за его ботанских принципов человеком не считаю, и тот уже отдал свой голос Токаревой. Она и красивая, и отличница, и живёт в элитной многоэтажке, и одевается в бутиках. А по мне «Смешные цены» плачут. Папа бы сказал: «Ну и что, дочка, это никому не помешает тебя любить…» Ага, будто Полину не любят. Она только приехала, а у меня уже нет друзей – все ходят вокруг Токаревой. У неё вся любовь школы, а у меня только агентство. Да и оно, похоже, прогорает…
Тут Чумичка со шкафа упала – не долетела до дивана. У неё в башке что-то нарушено в плане пространственного мышления. Я бросилась жалеть Чумичку, а она мне лоб вылизала.
Я подумала, что Чума послана мне в назидание. Сколько раз она уже падала – и с комода, и с кровати, и в собственную миску с водой, – а прыгать не перестала. Неужели меня какая-то там Токарева остановит? Агентство она открыла? Ну и отлично! Конкуренция означает, что в нише детективных услуг есть спрос. А, к кому в итоге люди пойдут, это мы ещё посмотрим.
Я скомкала топовый листок и бросила его под стол. А на чистом твёрдой рукой вывела: «подозреваемый № 1 – Игорёк Лапшин».
Пришла пора обрисовать картину преступления. И я нарисовала под Игорьком три пиццы разного размера. Вот реально, если кто и мог сожрать их все, это Игорёк. Тем более что он как раз на финал интеллектуального марафона не пришёл, сказался больным. Прямо перед самой игрой у него, видите ли, живот подвело. Сейчас-то я понимаю, что это было идеальное прикрытие. Кому в голову придёт, что тошнотик на пиццы нацелился? Но я не так проста, при первом же удобном случае я его расколю.
А как только прославлюсь, ко мне сразу очередь выстроится. Тогда мы с Чумичкой сможем заработать ей на лазанку. Ах, как нам нравится в интернет-магазине высокая лазанка! Там и гнездо кошачье подвешено, и домики разные, и когтеточки везде… Сама бы по лазанке лазила. И папа ругаться перестанет, что Чумичка диван дерёт. Конечно, она, бедняжка, вынуждена царапать что под лапу подвернётся – у неё ведь нормальной лазанки нет…
Короче, Игорёк на финал не пришёл. И пока три команды боролись за первое место, Лапшичкин прокрался в столовку и умял призовые пиццы. Ну, я так считаю. В любом случае, я не могу обвинять его голословно. Поэтому завтра устрою ему допрос с пристрастием. Профессиональный подход – вот что отличает детективное агентство «ЛаЖа» от всяких там дилетантских топов.
Глава 3. Преступник упирается
Скользкий тип этот Игорёк Лапшин, скажу я вам.
– Лапшин, – начала я издалека, – где пицца?
– К-какая пицца? – Игорёк вытаращился на меня.
Ну ещё бы! Я и не ждала, что он расколется. Но, когда тебя припирают к стенке, зажимая портфелем в углу коридора, так сразу и не соскочишь.
– Квадратная, Игорёк, – напомнила я. – Такая большая квадратная пицца. Ассорти.
– А-а… – На его щекастом лице отразилось понимание.
– Вкусная была? – Я нанесла решающий удар.
– Н-нет, – промямлил Лапшин. – То есть я не знаю…
Я рассматривала его профессиональным детективным взглядом – искоса, прищурившись. Под этим взглядом Игорёк позеленел и опять пожаловался на живот.
– Не зашла, что ли, пицца? – надавила я.
Игорёк покрутил пальцем у виска, оттолкнул мой рюкзак, протиснулся в класс и сел повторять домашку.
Ладно, решила я. Дожму его морально. Я нарисовала на тетрадном листе вкуснючую пиццу, на которой вместо сосисок красовались знаки вопроса. Эти знаки я положила прямо перед Лапшиным, закрыв разворот учебника. Игорёк моргнул и как-то не по-хорошему сморщился.
– Ты… что?! – прошипел он. – Подозреваешь меня, что ли?!
Догадливый. Я постучала пальцем по картинке и вперила суровый взгляд в Игорька.
– Ну? – подбодрила я.
За спиной фыркнули. Полина-топ изо всех сил старалась не расхохотаться. Предатель Корнеев высунулся из-за её спины и через очочки глянул на пиццу. Токарева же – смотрела исключительно на меня.
– Жанна, – сказала она взрослым голосом. – Не впутывайся. Твой подход травмирует детскую психику.
Игорёк вскинулся, видимо, хотел возмутиться. Но психика вовремя подсказала Лапшичкину, что Полина его выгораживает. Тогда он принял глобально травмированный вид и промямлил:
– Да, Ладыжанская, чего ты пристала?… Сейчас контроша будет, а ты со своей ерундой.
– И то верно, – кивнула Токарева, которую контроша вообще не беспокоила. – Ты, Жанна, занимайся своими делами. А с кражей я разберусь. У меня всё-таки побольше свободного времени, тройки исправлять не надо.
Вот ведь… умеет же! Сразу по всем пунктам проехалась. И умнее она, и беспроблемнее, и разберётся, конечно, лучше всех.
Я так вскипела, что слов не нашла. Значит, теперь у меня не только конкурент есть, но и вражина. Если Токарева, которая всем нравится, будет прохаживаться по моему имиджу, не видать Чумичке лазанки. Ничего, я не отступлю. Просто надо отыскать вора раньше, чем это сделает соперник.
Я отвернулась к окну и стала грызть кончик косы. Я всегда так делаю, когда крепко думаю. Если бы Токарева не вмешалась, я бы Лапшина додавила. А теперь он предупреждён, поди-ка возьми его на испуг. Я обернулась на Игорька, поймала его насторожённый взгляд и угрожающе ткнула пальцем в воздух. Пусть знает, что ему не удалось меня провести.
Это моё выступление наблюдали очочки. И вот они уже присаживаются аккуратно на свободный стул рядом со мной. Ещё и конфету протягивают – хватает же наглости.
– Лапшичкину предложи конфету свою, – буркнула я. – Испортили мне весь план раскрытия!
Толик поёрзал на стуле:
– Жан, может, не надо так уж… напролом переть. Я не… Ты не думай, что я за кого-то или против кого-то, но… Полина всё же права. Беспочвенные обвинения обижают человека…
– Знаешь что, Толик? – не выдержала я. – Теперь я подозреваю, что не Лапшин схомячил пиццу. Я ещё вчера сомневалась, что ему одному это под силу. Понимаешь меня?
Я поиграла бровями, намекая на участие предателя Корнеева в употреблении призовой пиццы.
– Ты Полину-топ для этого поддерживаешь, да? – уточнила я. – Чтобы она тебя прикрыла, когда всё выяснится?
Толик позеленел не хуже Игорька.
– Ну, знаешь, Жанна… Ты совсем уже перегибаешь. Может, и правда не стоит тебе расследованиями заниматься? Так можно окончательно всех друзей потерять.
– Нет у меня друзей, Корнеев, – вздохнула я. – Одна я против всего мира. Терять мне нечего. Купить меня нельзя. Я… вас всех на чистую воду выведу.
Прозвенел звонок на урок, и Толик вернулся к своему Полюсику. С контрольной они расправились быстро, я видела. Тетрадки сдали раньше всех и оставшуюся часть урока потихоньку о чём-то переписывались на черновиках. Полина-топ горячилась, иногда даже шептала что-то. В чём-то она Толика пыталась убедить. Наверное, навязала ему своего подозреваемого. Она-то никому психику не травмирует – всё исподтишка, втихомолочку…
В общем, на контроше не решила я почти ничего. Но разве это имеет значение, когда преступник Лапшин, едва сдал тетрадь, вылетел из класса как подстреленный. Это убедило меня в главном: довела я его или нет, а Лапшичкин причастен.
В раздевалке ко мне Толик подошёл. Вот всегда он первый замиряется. Если бы он не был с детского сада под впечатлением, я бы, наверное, смогла воспринимать его как человека. А тут…
Сами посудите, разве можно серьёзно относиться к мальчишке, который готов от тебя что угодно терпеть?
– Даже не пытайся, – предупредила я Толика. – Сама домой пойду!
И я пошла.
– Вот смотри, – сказала я, – Игорёк Лапшин, чью психику вы так бережёте, что-то знает, это точно.
– С чего ты взяла? – блеснули очочки. Естественно, они тащились за мной, как я и предполагала.
– А с того, что он дёргается! Ты, может, не в курсе, но я Игорька изучила в прошлом году, пока за одной партой с ним сидела. Живот у него за весь год ни разу не болел. И лицо…
Лицо у Игорька круглое, глаза – искренние. Игорёк, в целом, добрый, как телёнок. И такой же понятный.
– Что лицо? – напомнил Корнеев.
– Лицо, Толик, у Игорька не приспособлено к завиранию! И это не я его травмирую, а сам Игорёк так устроен, что стресс лицом выражает. Когда у Лапшина всё в порядке, лицо его отражает счастливое спокойствие. Как будто он маленький панда в кругу маленьких панд.
– А когда не в порядке? – Толик задумался, припоминая.
– Щёки пятнами, уши красные, глаз дёргается… Втыкаешь теперь? Лапшичкин замешан!
– Задёргаешься тут, когда на тебя так наседают, – сказал Толик.
– Ладно, Корнеев, захвати мой рюкзак тогда. Я за ним вечером заскочу. Или в тамбур нам брось, ты же код знаешь.
– Ты не скажешь, куда собралась?
– Нет, – отрезала я. – Ты, Толик, ведёшь двойную игру. Ты определись сначала, кому ты помогаешь, – мне или Полине-топ.
Я развернулась и решительно зашагала в противоположном от дома направлении.
– Жан… – окликнул Толик.
Но я не обернулась. Я поблажек предателям не даю. Тем более Толика я тоже прекрасно изучила. Он скажет, что, конечно, помогает мне. Но… и Полине заодно. Ведь, если рассуждать в рамках дела (а он всегда рассуждает в рамках дела!), мы обе хотим справедливости. А значит, должны объединиться… Буэ!
Я сжала зубы. И поспешила обратно в школу. Проводить опрос свидетелей.