Земля-Сортировочная

Мне очень нравится истории про детей с богатым воображением, когда они берут вещи и людей из своего окружения и придают им какой-то магический или фантастический смысл, и мир начинает играть новыми красками. Это как раз та самая история, где можно с одной стороны сделать вид, что это реально космическая фантастика, а с другой стороны принять по факту, что маленький мальчик просто вообразил, что собаки и кошки и коровы, все животные которые вокруг него выходят на самом деле пришельцы! И что мужики и бабы, которые живут в его деревне, они тоже все находятся под контролем пришельцев и вот-вот полетит летающая тарелка и произойдет что-то невероятное! Несмотря на то, что это достаточно детская история, она действительно смешная, действительно интересная и даже приключения и сражения здесь в умеренном количестве и приятно вписываются в сюжет. Рассказ маленький, но веселый и этого вполне достаточно.

Лучшая из ранних потуг Алексея Иванова (если судить по одноименному сборнику повестей). Автор отличных исторических романов (и средних “из современной жизни”) хотел стать фантастом. По крайней мере именно в этом жанре он достиг первых успехов. “Земля-Сортировочная” – это, так сказать, растянутый в повесть День бульдозериста Пелевина, с той же иронией над нелепостью бытия. Текст очень перестроечный, но не грязный, не чернушный, а просто из того времени, что вполне узнаваемо. Того быта уже нет, что делает повесть слегка ностальгичной, несмотря на некоторую неприглядность жизни Сортировки. Итак, на Земле, на упадочной и тихой узловой станции в местных мужиков вселились инопланетные пришельцы, ведущие между собой галактическую войну. С виду это те же пьяные разборки после получки, но на самом деле это пафосные сражения за свободу Галактики. Повесть смешная, пафос так снижен, что невозможно не хихикать, слушая речи имперцев и повстанцев в телогрейках и со вчерашнего. К тому же автор пытался легко и без злости пройтись по современной ему действительности, одни названия улиц и переулков чего стоят! Мартина Лютера Кинга, Чакраборти (да-да, танцора диско!), Ингмара Бергмана, Нельсона Манделы. Легкость и шутливость тона явно напомнили мне Кибериаду Станислава Лема, где тоже любили развлекаться обменами разумом. А вот использование в тексте прямой цитаты из Пятой колонны Эрнеста Хемингуэя (которая была еще и эпиграфом к Трудно быть богом ) меня удивило, я не понял намека автора. Или это просто была шутка?Отличный был у Иванова дебют, задорный и неглупый. Но вместе тем еще лучше, что он не зациклился, не стал нишевым автором, а сумел вырасти и вширь.

Сразу видно, что книга принадлежит перу начинающего талантливого автора. Ведь ныне признанному Иванову тогда было 26 лет. В повести еще присутствует некая сумбурность и «клочковатость» – то не оторваться, то задаешь себе вопрос – зачем я до сих пор это читаю?, очень иронична, – восхитительные названия улиц, уморительные пояснения юного повествователя о своих писательских приемах и замыслах, неординарные сюжетные ходы (такие, например, как похмельный пёс, остро осознавший в себе материнский инстинкт под гипнотическим воздействием закамуфлированного под котенка контрразведчика мятежников). Плюс сочный и острый узнаваемый ивановский стиль.Если бы я не знала кто автор, то, пытаясь угадать, назвала бы Лукиных, Булычёва, может быть даже Анчарова – есть в прозе Иванова та же бодрость и жизнелюбие. Вода в ведре задрожала, закачалась, размазав косматое, нестерпимое солнце. Я поднатужился, поднял ведро с солнцем и опрокинул на себя.Минусы же я могу перечислить только субъективные – просто мне лично не нравятся истории с участием похмельных слесарей и артельщиков в замусоренном, разорённом антураже.