Битва за Сталинград. Мифы и правда

Автор благодарит А. Елисеенко, Д. Голубева, Н. Власова, П. Козлова, 0. Кузнецова, И. Островского, А. Томзова и Д. Шеина за неоценимую помощь в работе над этой книгой.

© Исаев А.В., 2017

© ООО «Издательство «Эксмо», 2022

© ООО «Издательство «Яуза», 2022

Предисловие ко 2-му изданию

75 лет назад на Волге состоялось грандиозное по своим масштабам сражение, во многом определившее судьбу нашей страны, да и мира в целом. Тому, как оно происходило, посвящена эта книга.

В предыдущих изданиях делался акцент на малоизвестные, но крайне значимые страницы Сталинградской битвы: танковое сражение в большой излучине Дона и «степной Верден» к северу от Сталинграда. Позиционное сражение к северу от города длительное время являлось «белым пятном» в отечественной историографии, несмотря на значительные силы, участвовавшие в сражениях под Котлубанью. Я их называл «сражением за семафор». У немцев употреблялся термин «северный заслон» (Nordriegel). Рассекречивание документов войны приказом № 181 министра обороны РФ А.Э. Сердюкова позволило приоткрыть завесу тайны над этими боями. Выход из позиционного тупика боев под Котлубанью в итоге вызвал к жизни план операции «Уран» – поворотного пункта в истории войны в целом.

На этот раз в фокусе моего внимания – бои собственно за город Сталинград и на ближних подступах к нему. Значительная часть объема книги посвящена именно им. Остальные события изложены в сокращении по сравнению с предыдущими изданиями, для понимания контекста событий. При этом раздел о «сражении за семафор» дополнен разделом, посвященным наступлению к северу от Сталинграда, организованному К.К. Рокоссовским. Константин Рокоссовский – фигура легендарная, и его действия в специфических условиях «степного Вердена» заслуживают отдельного описания.

Бои в Сталинграде в послевоенные годы стали легендой, за десятилетия о них сложилось немало мифов и легенд, начиная от тактических приемов советских и немецких войск в боях за него и заканчивая самими принципами обороны города. В общем случае штурм Сталинграда немецкими войсками представляется как некий равномерный нажим по всему фронту с запада на восток к берегу Волги. В действительности движение немцев по улицам Сталинграда проходило по куда более замысловатым маршрутам. Движение было в том числе параллельно Волге, с севера на юг и с юга на север. Весьма неоднозначным эпизодом сражения за Сталинград стала борьба за Мамаев курган (знаменитую высоту 102,0).

При этом следует подчеркнуть, что, хотя на улицах города сражалась меньшая часть боевого состава советских войск под Сталинградом, бои за город имели исключительное значение. Быстрый разгром советских войск в Сталинграде мог вызвать совершенно непредсказуемые, но однозначно тяжелые последствия в случае разворота главных сил армии Паулюса на север, против истощенных позиционными боями войск Сталинградского фронта. Сталинград нужно было удержать, и на решение этой задачи направлялись титанические усилия войск и командования.

В первых строках предисловия считаю необходимым признать свою ошибку в оценке действий в Сталинграде 92-й стрелковой бригады в предыдущих изданиях книг, посвященных Сталинградской битве. По существу, ранее я ограничивался буквально несколькими словами с негативной оценкой командования бригады, командир и комиссар которой были арестованы, осуждены и расстреляны. Сегодня, углубившись в изучение боевых действий в южной части Сталинграда, я существенно поменял свою оценку роли 92-й сбр в борьбе за город. Точно так же, как и оценку действий ее командования. По существу, командир бригады подполковник Тарасов Павел Ильич и ее военный комиссар Андреев Георгий Михайлович стали «Д.Г. Павловым» и «В.Е. Климовских»^[1] Сталинградской битвы.

Изучение истории борьбы за Сталинград в деталях также позволяет выстроить образ сложной и многогранной личности Василия Ивановича Чуйкова. Став в послевоенное время Главнокомандующим Сухопутных войск СССР, заместителем Министра обороны СССР (в 1960–1964 гг.), В.И. Чуйков, к сожалению, не избежал определенной лакировки своих решений и действий в Сталинграде. Однако человек, возглавлявший 62-ю армию, весьма далек от лубочного персонажа, каковым его иногда представляют. С простыми решениями, которые вдруг, на втором году войны, оказываются чудодейственным средством против немецких танковых полчищ, В.И. Чуйков после войны стал человеком-легендой и во многом сам творил эту легенду. Увидеть за этой легендой реальную картину, в том числе с привлечением документов, которыми сам В.И. Чуйков не располагал (имеются в виду, конечно же, оперативные документы немецкой 6-й армии), задача более чем актуальная.

Многие помнят слова Василия Гроссмана, высеченные на мемориале на Мамаевом кургане: «Железный ветер бил им в лицо, а они все шли и шли вперед, и снова чувство суеверного страха охватывало противника: люди ли шли в атаку, смертны ли они?..» Изучение оперативных документов заставляет снова и снова вспоминать эти слова. Самой распространенной формой действия советских войск в городе Сталинграде, как ни странно, являлись наступления и контрудары. Не статичная оборона абстрактного «дома», а переправа под огнем и наступление с вводом дивизий и бригад в бой по частям с минимальным временем на подготовку атаки. Переправлялись же бойцы в город, все еще горевший, хотя, казалось, уже нечему было гореть. Как вспоминал Василий Зайцев, «видишь там язык, в другом месте язык пламени, потом все это сливается в одно, образуется громадное зарево пожара».

Многие страницы борьбы за город стали легендой. Взглянуть на них через призму боевых документов, как советских, так и немецких, – более чем заманчиво. Также обращение к документам позволяет открыть новые страницы сложной и многослойной схватки на городских улицах. Бои в Сталинграде отличались большим разнообразием, включавшим даже высадку десанта (в Латашанке – эпизод, которому в книге посвящена отдельная глава).

Во многом эта книга обязана «Архивной революции» последних нескольких лет, когда архивные документы оцифровываются и становятся доступными в публичной сети Интернет. Имеется в виду прежде всего проект «Память народа»^[2], сделавший доступным огромный массив документов практически по всем периодам Великой Отечественной войны. Это позволяет историку обработать больше документов и упрощает возможность вернуться к тому или иному эпизоду, если он оказывается важным и интересным. Также, располагая большим объемом документов, можно разобраться в деталях сражения, рассмотреть один и тот же эпизод с разных сторон (и не только взглянув со стороны противника). Например, откуда появлялись танки там, где их не должно было быть? Кто оказывался виновником тех или иных успехов или же, напротив, неудач и провалов? Да, иной раз загадок и ребусов становится больше, но тем интереснее их распутывать.

Одновременно в этом издании я выполняю неоднократные пожелания читателей и освещаю события, приведшие к формированию плацдарма в районе Клетской и Серафимовича – того самого, с которого стартовала к Калачу замыкать кольцо окружения в ноябре 1942 г. 5-я танковая армия. Эта поначалу казавшаяся сугубо периферийной по отношению к Сталинграду борьба 21-й и 63-й армий за плацдармы на Дону также оказывается весьма поучительной. В первую очередь в свете сравнительной оценки боеспособности немецких, итальянских и румынских войск.

С оперативной точки зрения Сталинградскую битву можно условно разделить на три больших периода. Первый – это маневренное сражение на дальних подступах к городу. Он охватывает промежуток времени примерно от середины июля до конца августа 1942 г. Второй период – это бои за город и контрудары Сталинградского фронта по флангу 6-й армии. Данный период самый продолжительный и занимает временной интервал от конца августа до 19 ноября 1942 г. Однако следует отметить, что интенсивность боевых действий в этот период постепенно снижалась. Наконец, третий период – это окружение армии Паулюса, отражение попытки Манштейна ее деблокировать и уничтожение окруженных войск в ходе операции «Кольцо». Последний период простирается от 19 ноября 1942 г. до 2 февраля 1943 г. Соответственно книга разделена на три части, в каждой из которых повествование разделено по направлениям и в хронологическом порядке.

Часть первая
Искусство сеять ветер

Термитный дождь

Изучение архивных документов позволяет восстановить картину первого боя Сталинградской битвы. Его провел передовой отряд 147-й стрелковой дивизии. Ядром отряда были рота Т-34 и рота Т-60 645-го танкового батальона. Также в отряд вошли два взвода автоматчиков, четыре взвода стрелков, шесть ПТР и три противотанковые пушки с расчетами. Через два часа после выгрузки танков из эшелона, отряд 15 июля 1942 г., направился в направлении хутора Морозов и станции Морозовской. Холмистая местность позволяла противникам сблизиться незаметно друг для друга. В 13.00 отряд прибыл в хутор Золотой, в 8 км юго-восточнее станции Морозовской. В 17.40 16 июля три Т-34 и два Т-60 при разведке хутора Морозов были обстреляны противотанковыми пушками противника и ответным огнем их уничтожили. После разведки танки возвратились, таща одну «тридцатьчетверку» на буксире. Это была еще не боевая потеря – у танка просто отказала коробка передач.

Несколькими часами спустя произошло более серьезное столкновение. В 20.00 четыре немецких танка скрытно подошли к хутору Золотой и открыли огонь по отряду. Первый бой Сталинградской битвы длился 20–30 минут. Танкисты 645-го танкового батальона заявили об уничтожении двух немецких танков с экипажами, подбитии еще одного и уничтожении одной противотанковой пушки. Видимо, немцы не рассчитывали столкнуться сразу с двумя ротами танков и послали вперед всего четыре машины. Потери отряда составили один Т-34 сгоревшим и два Т-34 подбитыми. Первый бой кровопролитного многомесячного сражения не был ознаменован ничьей смертью – людские потери двух танковых рот составили 11 человек ранеными. Таща за собой два подбитых танка, танковый отряд вернулся назад. Первые выстрелы великой битвы прозвучали.

В тот же день, когда передовые отряды столкнулись с противником, командующий Сталинградским фронтом (переименованным из Юго-Западного фронта) С.К. Тимошенко подписал оперативную директиву № 0023/оп, в которой определил задачи войск фронта. Цели немецкого командования на Сталинградском направлении были в ней определены следующим образом: «Наиболее вероятно, что противник в ближайшее время, после подхода оперативных резервов, поставит перед собой задачу овладения районом Сталинград и выхода на Среднюю Волгу». Соответственно задачей фронта было «во что бы то ни стало сохранить за собой район Сталинграда и подготовить силы для контрудара в западном и юго-западном направлениях».

Согласно директиве Тимошенко, 63-я и 38-я армии занимали рубеж реки Дон. 21-я армия была выведена в резерв фронта и переформировывала остатки соединений в четыре стрелковые дивизии. Прикрывать Сталинград с запада должны были 62-я и 64-я армии.

62-я армия в составе 33-й гвардейской, 192, 181, 147, 196 и 184-й стрелковых дивизий, 644, 645, 648, 649, 650 и 651-го отдельных танковых батальонов, 1185, 1186,1183, 508, 652, 614, 555 и 881-го легкоартиллерийских полков РГК, четырех дивизионов бронепоездов (восемь БЕПО), четырех полков курсантских училищ занимала оборону на рубеже Малоклетский, Евстратовский, Калмыков, Слепихин, Суровкино.

64-я армия в составе 214, 29, 229 и 112-й стрелковых дивизий, 66-й и 154-й морских стрелковых бригад, 40-й и 137-й танковых бригад, четырех артиллерийских полков, двух артполков ПТО РГК, двух дивизионов бронепоездов и четырех полков курсантов должна была занять и оборонять рубеж Верхне-Осиновский, Сысойкин, Пристеновский и далее по восточному берегу р. Дон до Верхне-Курмоярской (примыкая левым флангом к Северо-Кавказскому фронту).

В резерв фронта были выделены 18-я стрелковая дивизия с 133-й танковой бригадой (четыре роты КВ) и 131-я стрелковая дивизия с 158-й танковой бригадой (четыре роты КВ). Также резервом фронта был 3-й гв. кавкорпус, располагавшийся в районе Калача.

Следующая цель – Сталинград! Справа от Гитлера командующий 6-й армией Фридрих Паулюс. Крайний справа – командующий группой армий «Б» Федор фон Бок. Вскоре он был сменен на Максимилиана фон Вейхса (стоит за спиной Паулюса).

Директива Тимошенко давала пока еще только контуры строящейся обороны на дальних подступах к Сталинграду. На момент появления директивы 64-я армия еще находилась в процессе сосредоточения. К 20 июля только 154-я морская бригада и 29-я стрелковая дивизия вышли в назначенные районы обороны.

Однако руководить обороной Сталинграда С.К. Тимошенко не довелось. 23 июля 1942 г. он был отозван в распоряжение Ставки, а его место занял В.Н. Гордов. Причины опалы очевидны: неудача Юго-Западного фронта под Харьковом в мае 1942 г., последующее отступление и, наконец, окружение под Миллерово. Истинные масштабы последней катастрофы были выявлены к 20–22 июля, и реакция Верховного на этот промах Тимошенко была предсказуемой. Решение о снятии с должности С.К. Тимошенко было, пожалуй, поспешным и преждевременным. В.Н. Гордов не обладал достаточным опытом для руководства фронтом в тяжелых условиях. Более того, он не справился с этой задачей, и впоследствии двумя фронтами (Сталинградским и Юго-Восточным) руководил А.И. Еременко. Маршал Тимошенко представляется более подходящей фигурой для руководства Сталинградским фронтом, по крайней мере, в оборонительной фазе сражения.

В тот же день, когда был отстранен от руководства Сталинградским фронтом С.К. Тимошенко, появилась на свет Директива № 45 Верховного главнокомандующего германских вооруженных сил о продолжении операции «Брауншвейг» (так с 30 июня стала называться операция «Блау»). Относительно плана действий на Сталинградском направлении в ней было сказано:

«4. На долю группы армий «Б», как приказывалось ранее, выпадает задача наряду с оборудованием оборонительных позиций на р. Дон нанести удар по Сталинграду и разгромить сосредоточившуюся там группировку противника, захватить город, а также перерезать перешеек между Доном и Волгой и нарушить перевозки по реке.

Вслед за этим танковые моторизованные войска должны нанести удар вдоль Волги с задачей выйти к Астрахани и там также парализовать движение по главному руслу Волги.

Эти операции группы армий «Б» получают кодированное название «Фишрейер» [серая цапля. – А.И.], степень секретности – «совершенно секретно, только для командования»^[3].

Обычно задача наступать в направлении Сталинграда с целью его захвата связывается именно с этой директивой. Однако в отношении самого Сталинграда она лишь закрепляла ранее принятые на уровне группы армий решения. Так, еще 20 июля 1942 г. оперативный отдел (1а) группы армий «Б» направил в адрес командования 6-й армии документ за исходящим № 2122/42, подписанный Вейхсом, в котором черным по белому было написано следующее:

«Телефонограммой ГА «Б» корпусам 6-й армии поставлена задача использовать нынешнюю слабость противника безостановочным преследованием и оборонять фронт на Дону минимальными силами. Особое внимание уделяется при этом достаточной противотанковой обороне на наиболее угрожаемых переправах.

После захвата Сталинграда [выделено мной. – А.И.] задачей 6-й армии станет удержание долговременных позиций между Волгой и Доном, которые позволят неограниченное использование железнодорожной линии Морозовская – Сталинград, а также оборона рубежа Дона от района северо-западнее Сталинграда до левой границы армии.

Оборону южного фронта южнее Сталинграда следует организовать примерно по линии железной дороги Котельниково – Сталинград»^[4].

Формулировка «После захвата Сталинграда» (в оригинале «Nach Erreichen von Stalingrad») не допускает двойного толкования. Решение именно захватить, а не нейтрализовать Сталинград было принято германским командованием по крайней мере за три дня до Директивы № 45. Более того, как мы видим из приведенного текста, в штабе группы армий «Б» уже были примерно определены оборонительные рубежи 6-й армии в районе Сталинграда. Однако документ № 2122/42 был отпечатан всего в двух экземплярах (Директива № 45 – в шести) и остался в тени, что позволило впоследствии неограниченно спекулировать на тему непростительных ошибок «бесноватого фюрера».

Также обращают на себя внимание обороты «слабость противника» и «безостановочное преследование». Командование группы армий «Б» на тот момент явно недооценивало советские войска на Сталинградском направлении.

План действий, с которым 6-я армия вступила в сражение в большой излучине Дона, был обрисован в приказе, подписанном Паулюсом 20 июля 1942 г. Если приказ на последний бросок на Сталинград от 19 августа 1942 г. достаточно часто приводится в литературе, то приказ, с которым 6-я армия начала свой поход к городу на Волге, известен в куда меньшей степени. Однако именно он определил то, как началось знаменитое сражение. Характеристика противостоящих советских войск в приказе от 20 июля была, прямо скажем, далека от реальности: «Перед восточным фронтом армии пока только слабый противник с танками»^[5]. По показаниям пленных, предполагалось лишь наличие свежих сил на плацдарме в районе Калача. Очевидно, что эти выводы были сделаны по итогам боев с передовыми отрядами. Несмотря на традиционно достаточно резкие оценки действий передовых отрядов Сталинградского фронта, они сыграли определенную роль в окутывании «туманом войны» реальной группировки советских войск в большой излучине Дона.

Сообразно оценке противника в приказе Паулюса была сформулирована задача 6-й армии: «Как можно скорее занять Сталинград, в том числе прочно удерживать железнодорожную линию Морозовская – Сталинград. Основная масса армии незамедлительно наступает на Дон и за него по обе стороны Калача. Часть сил прикрывает северный фланг на Дону»^[6].

Здесь вновь нельзя не обратить внимание на формулировку «занять Сталинград», используемую еще до появления Директивы № 45.

Главный удар по плану должен был наносить XIV танковый корпус, которому предписывалось «переправиться через Дон по обе стороны Калача и захватить Сталинград». Большое значение придавалось захвату неповрежденными мостов через Дон, особенно железнодорожного моста восточнее Рычева^[7] и шоссейного моста у Калача. VIII и LI армейские корпуса должны были прикрывать ударную группировку с севера и юга соответственно. Они также должны были форсировать Дон. Ввиду перспективы форсирования Дона, XIV и LI корпуса уже в начале сражения были значительно усилены инженерными средствами: первый получил 10,5 понтонно-мостовых колонн, второй – 9 понтонно-мостовых колонн, причем 7 из них были подчинены корпусу 23 июля.

22 июля Паулюсу из состава 4-й танковой армии был передан XXIV танковый корпус из одной 24-й танковой дивизии^[8]. Именно это можно назвать реальным последствием Директивы № 45. Изменение наряда сил вызвало некоторую корректировку планов, но в целом замысел операции остался прежним – «наступление через Дон, главный удар по обе стороны Калача». XIV корпус по-прежнему ориентировался на форсирование Дона в районе Калача. Вновь переданное Паулюсу подвижное соединение получило задачу в соответствии с общим замыслом: «24-я тд XXIV тк выходит сначала в район западнее Нижнечирской, чтобы затем, будучи усиленной одной или двумя пд, вместе с XIV тк наступать на Сталинград»^[9]. Нижне-Чирская находится намного южнее Калача, и такой выбор направления удара никак нельзя назвать стремлением кого-либо окружить.

Глоток воды на пути к Сталинграду. Немецким пехотинцам предстояло прошагать многие километры по степи до первой встречи с войсками резервных армий.

Таким образом, достаточно распространенное в литературе мнение, что с самого начала Паулюс планировал сражение на окружение в большой излучине Дона со смыканием «клещей» в районе Калача, представляется недостаточно обоснованным и противоречащим оперативным документам 6-й армии. Это противоречит даже распределению средств усиления (для сражения на окружение понтонно-мостовые колонны в таких количествах не нужны). План 6-й армии на начало Сталинградской битвы можно охарактеризовать как «кавалерийский наскок» – быстрый прорыв к городу на Волге через Дон. Объяснить это можно тем, что с точки зрения штаба 6-й армии она находилась на внешнем фронте окружения под Миллерово, серьезного сопротивления позади окруженных армий Юго-Западного фронта не ожидалось.

Оптимистичная оценка противника сохранялась до самого последнего момента. Так даже в записи в КТВ 0KW от 23 июля советские силы в большой излучине Дона оценивались следующим образом: «По данным разведки и воздушного наблюдения, противник выгрузил в районе нп Калач (75 км западнее г. Сталинград) дивизию с танками в количестве до 200 единиц. Эта дивизия имеет приказ задержать наступление немецких сил с запада на рубеж р. Лиска, чтобы выиграть время для создания оборонительного рубежа между р. Дон и р. Волга». То есть вместо шести дивизий 62-й армии предполагалось наличие всего одной дивизии на подступах к Калачу.

Армии Сталинградского фронта занимали к 23 июля следующее расположение:

63-я армия генерал-лейтенанта В.И. Кузнецова по левому берегу Дона на участке Бабка, устье реки Медведица, общим протяжением около 300 км;

21-я армия – восточнее 63-й армии на фронте свыше 60 км до Клетской;

62-я армия генерал-майора В.Я. Колпакчи развернулась на 100-километровом участке фронта от Клетской до Суровикино;

64-я армия генерал-лейтенанта В.И. Чуйкова развернулась южнее 62-й армии и обороняла 80-километровый участок от Суровикино до Верхне-Курмоярской, имея свой левый фланг на восточном берегу р. Дона.

Численность соединений экс-резервных армий находилась на высоком уровне. Так, в 62-й армии численность личного состава соединений колебалась от 11 428 человек (196-я сд) до 12 903 человека (184-я сд) при штатной численности 12 807 человек. Соответственно в 64-й армии численность дивизии находилась в пределах от 10 795 человек (131-я сд) до 12 768 человек (112-я сд). Для сравнения: 300-я стрелковая дивизия насчитывала 844 человека, а 304-я – 1100 человек. Комплектность вооружением была удовлетворительной. Винтовок и пистолетов-пулеметов было близкое к штатному количество. Причем винтовок немного недоставало, а пистолетов-пулеметов было даже в избытке. Времена Красной армии 1941 г. с самозарядками Токарева безвозвратно ушли в прошлое. В 62-й армии на 18.00 1 августа 1942 г. не было ни одной СВТ, ни одной снайперской винтовки, ни одного карабина, только 60 629 винтовок обыкновенных^[10]. Револьверов «наган» имелось 3853, пистолетов ТТ – ни одного. Хуже было с пулеметами: станковых пулеметов было примерно три четверти от штата, а ручных – две трети. Зато количество минометов во всех дивизиях двух экс-резервных армий даже превышало штатную численность вооружения этого типа.

Соединения резервных армий формировались по новому штату № 04/200 от 18 марта 1942 г. По сравнению с предыдущим, декабрьским 1941 г., штатом № 04/750 вырос численный состав дивизий, возросло количество полевых орудий, пулеметов и противотанковых ружей.

Одновременно приходится констатировать, что чуда не произошло и замена окруженных под Миллерово войск на резервные армии не была равноценной. Дело даже не в боевом опыте частей: Юго-Западным фронтом была в основном потеряна артиллерия усиления. Прибывшие армии располагали лишь штатной артиллерией дивизий и усиливались только противотанковыми и зенитными полками. Если в марте 1942 г., еще до Харьковской катастрофы, Юго-Западный фронт располагал 117 152-мм пушками-гаубицами и 40 152-мм гаубицами 1909/30 г. и 25 152-мм гаубицами 1938 г.^[11], то по состоянию на 20 июля в войсках Сталинградского фронта имелось всего 21 орудие калибром 152 мм всех типов^[12]. Причем концентрировалась эта артиллерия в выводимых на укомплектование 28-й и 38-й армиях. Для сравнения: только в пехотных дивизиях 6-й армии было 144 150-мм полевых гаубицы. Артиллерии большой мощности (обычно в этом качестве в КА выступали 203-мм гаубицы) в составе Сталинградского фронта не имелось вовсе.

Артиллерия каждой из стрелковых дивизий резервных армий состояла по штату из 44 полевых орудий: 12 76,2-мм полковых пушек, 20 76,2-мм дивизионных пушек и 12 122-мм гаубиц. В большинстве случаев наличное количество соответствовало штату. Однако при этом советские дивизии не располагали 150-152-мм гаубицами, которые имелись в каждой немецкой дивизии. В отношении материальной части следует отметить, что 76,2-мм дивизионные пушки ЗИС-З, ставшие одним из символов Красной армии, еще не были распространены. В 62-й и 64-й армиях не было ни одной ЗИС-З, все дивизионные орудия относились к модели «76-мм обр. 1939 г.», т. е. УСВ. В войсках фронта имелось всего 56 ЗИС-З, большинство орудий (913 штук) составляли 76-мм пушки обр. 1939 г., имелось также немного старых образцов: 41 образца 1902/30 г., 1 образца 1900 г.^[13].

Если посмотреть на карту и соотнести обороняемый фронт с наличными силами, то у Сталинградского фронта не было почти никаких шансов сдержать сильный удар противника. Резервные армии прикрыли крупную брешь в построении советских войск, и они не могли прикрыть ее с достаточной плотностью. Южный фронт, ранее занимавший оборону примерно на широте Сталинграда, теперь развернулся фронтом на север и отходил на Кавказ. Перед наступающими на восток немцами словно отворилась дверь.

Выстраивание нового фронта было непростой задачей. Даже при выдвижении всех дивизий в один эшелон плотность обороны составляла примерно 17 км на дивизию. В действительности же оборона требует эшелонирования и выделения части сил в резерв для парирования кризисов. В 62-й армии 33-я гв. стрелковая дивизия, 192, 181, 147 и 196-я стрелковые дивизии занимали оборону на назначенном фронте в 100 км, 184-я стрелковая дивизия находилась во втором эшелоне. В каждой стрелковой дивизии первой линии два полка были в первом эшелоне и один – во втором.

Повысить устойчивость обороны можно было, угадав направление удара и уплотнив войска на нем. Командующий 62-й армией В.Я. Колпакчи сосредоточил усилия обороны на левом фланге армии, закрывая направление, по которому Сталинград достигался по кратчайшему расстоянию. Соответственно уплотнение на левом фланге было достигнуто за счет растягивания фронта 192-й стрелковой дивизии на правом фланге 62-й армии. Выведенная во второй эшелон 184-я стрелковая дивизия также располагалась за левым крылом 62-й армии, поперек железной дороги. Оставалось только надеяться, что именно это направление будет избрано противником.

Надо сказать, что советское Верховное командование трезво оценивало возможности удержания широкого фронта резервными армиями. Еще до формирования Сталинградского фронта Ставка сняла дивизии с Дальнего Востока. 8 июля 1942 г. Директивой Ставки № 9944101 командующему Дальневосточным фронтом приказывалось:

«1. Отправить из состава войск Дальневосточного фронта в резерв Верховного Главнокомандования следующие стрелковые соединения:

205-ю стр. дивизию – из Хабаровска; 96-ю стр. дивизию – из Куйбышевки, Завитой; 204-ю стр. дивизию – из Черемхово (Благовещенского); 422-ю стр. дивизию – из Розенгартовки; 87-ю стр. дивизию – из Спасска; 208-ю стр. дивизию – из Славянки; 126-ю стр. дивизию – из Раздольного, Пуциловки; 98-ю стр. дивизию – из Хороля; 250-ю стр. бригаду – из Биробиджана, 248-ю стр. бригаду – из Закандворовки, Приморья; 253-ю стр. бригаду – из Шкотово.

2. Отправку соединений начать 10.07.1942 г. и закончить 19.07.1942»^[14].

Солдатам и офицерам с Дальнего Востока, до этого лишь жадно вслушивавшимся в сводки Совинформбюро, теперь предстояло попасть в самое пекло. С большинством перечисленных соединений нам вскоре предстоит встретиться. Они прибыли в разгар сражения и использовались на разных направлениях.

К началу наступления на Сталинград немецкая 6-я армия являлась сильнейшей на Восточном фронте, ее численность составляла около 320 тыс. человек. Только 18-я армия под Ленинградом могла похвастаться сравнимой численностью – 306 тыс. человек, – остальные до 300 тыс. человек даже не дотягивали. Произошло это вследствие постепенного усиления находящихся в подчинении Ф. Паулюса войск: сначала ей были переданы VIII и LI армейские корпуса из 4-й танковой армии, XIV танковый корпус с двумя дивизиями – из 1-й танковой армии, затем XXIV танковый корпус (24-я тд) из 4-й танковой армии.

Однако эти приведенные цифры целесообразно использовать в сравнении с другими германскими армиями. Если же ставится задача сравнения с советскими войсками, то необходимо использовать другие цифры, более близкие к методике подсчета Красной армии. В данном случае наиболее информативным является так называемое «число рационов», за вычетом находящихся на довольствии армии военнопленных. Согласно донесению обер-квартирмейстера 6-й армии, на 20 июля 1942 г. ее численность в расчете на число рационов составляла 443 140 человек. Эта величина раскладывалась по следующим позициям^[15].

Эти данные показывают, что иногда встречающаяся в отечественной литературе численность 6-й армии в 270 тыс. человек^[16]не в полной мере отражает состояние армии Паулюса перед началом сражения. В действительности эта величина ближе к 400 тыс. человек, даже без учета XIV и XXIV танковых корпусов.

Для сравнения: по состоянию на 20 июля 1942 г. Сталинградский фронт насчитывал 386 365 человек, включая тыловые части и учреждения, в том числе 29 947 человек приходилось на 8-ю воздушную армию^[17]. Боевые войска фронта насчитывали 298 895 человек и 45 577 лошадей^[18]. Сравнивая эти величины, можно уверенно сделать вывод о том, что ни о каком количественном превосходстве советских войск над противником говорить не приходится, по крайней мере в начале сражения.

Важным событием в преддверии сражения за Сталинград для 6-й армии стало получение 75-мм противотанковых пушек двух типов: 75-мм ПАК-40 и 75-мм ПАК-97/38 (до этого пехотные дивизии 75-мм противотанковых пушек не имели). Орудия прибыли несколькими эшелонами в период с 23 мая по 24 июня 1942 г., всего было получено 111 ПАК-40 и 63 ПАК-97/38^[19].

Вскоре новые орудия были опробованы в деле. 75-я пехотная дивизия 6-й армии отчиталась об уничтожении в боях 13–19 июля 1942 г. 59 советских танков (4 КВ, 4 легких и 51 Т-34), из которых 30 машин были уничтожены силами противотанкового дивизиона с 75-мм пушками^[20] и еще 8 машин – 177-м батальоном штурмовых орудий^[21]. Отзывы о новых орудиях по итогам этих боев были если не восторженными, то в целом позитивными, несмотря на неизбежные «детские болезни»: