© Дик И. И., наследники, текст, 2023
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
* * *
Рассказы
Первый взлёт
Когда Вову Морковкина на сборе решили назначить главным голубеводом класса, больше всех протестовал Пашка Туманов.
– Долой Морковкина! – вопил он, размахивая руками. – У него ничего не выйдет!
– А почему не выйдет? – кричали ребята, предложившие Вовкину кандидатуру.
– А потому, что он свистеть не умеет! И мама у него всех голубей перережет…
– Нет, она не перережет, – чуть не плача, говорил Вова. – Она крови боится.
– А они у вас в комнате всю посуду перебьют!
– А я посуду уберу, – не сдавался Вова, – и голубятню сделаю!
Ему очень хотелось оправдать доверие класса. Это было первое общественное поручение.
В общем, так или иначе, а кандидатуру Морковкина класс всё же отстоял. Вова должен был первым начать гонять голубей, приобрести в этом деле опыт, а затем этот опыт распространить среди своих соучеников.
На следующий день на покупку «опытной пары» голубей в классе было собрано с каждого по десять копеек, и Вова, громыхая карманами, набитыми мелочью, пошёл после уроков к себе домой осваивать новый вид спорта.
Для начала Вова решил узнать, а почему обыкновенный голубь называется голубем мира. Он залез в папин шкаф с книгами и в энциклопедии нашёл удивительное объяснение. Когда древний бог войны Марс однажды отправился в поход, он не мог надеть свой шлем, потому что голубка свила в нём гнездо.
Подведя теоретическую базу на случай атак со стороны мамы, Вова перевёл всю денежную мелочь в бумажные знаки, а затем принялся учиться настоящему свисту. Он засовывал четыре пальца в рот и рывками выдувал из себя воздух. Однако изо рта вырывалось гусиное шипение. Тогда Вова перешёл на два пальца и стал то закладывать между зубов язык, то вытягивать губы. Но и тут ничего не получалось. Оставалось одно: свистеть через выбитый зуб. Но, к сожалению, такого во рту не оказалось.
Впрочем, однажды в воскресенье, промучившись целое утро, Вова так оглушительно свистнул в два пальца, что из кухни прибежала мама.
– Вова, что ты делаешь? – закричала она. – Это безобразие!
– Нет, это не безобразие, – радостно ответил Вова, – а общественное задание! – И ещё раз свистнул.
– Общественное задание? – удивилась мама. – А может быть, ты ещё и голубей будешь гонять?
– Вот то-то и оно! – сказал Вова. – Мне надо завести самца и самочку.
– Боже, что он говорит! – воскликнула мама и позвала из другой комнаты папу.
Когда в столовой появился папа, мама буквально засыпала его словами:
– Вот посмотри – плоды твоего воспитания! Вчера он красками стал красить рояль, а сегодня он уже о голубях думает! Ты слышал, как он свистит?
– Слышал, – ответил папа.
– И не обратил внимания?
– А что же тут такого? Все мальчишки умеют свистеть.
– Но ведь он же себе губы разрывает! Посмотри на его рот – весь красный! А теперь он ещё хочет купить голубей…
– Подожди, Верочка, не шуми, – сказал папа. – Ну и пускай покупает. Голубь – благородная птица…
– Когда Марс, бог войны, отправился в поход, – начал объяснять Вова, – то он…
– При чём тут марсиане! – перебила его мама. – Никаких голубей! Вова, ты понял меня? Никаких голубей! Не хватало, чтобы ты ещё шею сломал!
– Мам, я не упаду с крыши, – заныл Вова. – И я себе свистульку куплю – вместо пальцев.
Он посмотрел с мольбой на папу – дескать, спасай. Но тот, видно, чтобы не подрывать мамин авторитет, махнул рукой и вышел.
У Вовы от горя разрывалось сердце. Если мама и папа против голубей, значит, придётся с голубями расстаться. Но как же быть? Ведь Вова не о себе заботится, а обо всём классе. И что же выходит? Значит, Пашка прав, когда кричал: «Долой Морковкина»? Дудки ему – прав!
И тут Вова решил сесть на трамвай и поехать на птичий рынок.
…Рынок начинался ещё задолго до входа на большую асфальтированную площадь с крытыми прилавками. Здесь были сотни людей с голубями, щенками, котятами, кроликами, гусями. Щенки и котята выглядывали из-под воротников рубах, пальто, телогреек. Гуси крякали в мешках. Кролики сидели в корзинках.
Какой-то дядька водил за собой на верёвочке здоровенного серебристого петуха, который время от времени с криком «ку-ка-ре-ку» кидался на прохожих. Те со смехом разбегались по сторонам.
– Ребя-а! – радостно стонал кто-то. – Меня жареный петух клюнул!
Вова разевал рот от удивления. Он не знал, никогда не думал, что в Москве живёт столько любителей птиц, рыб и других животных.
В ряду кормов для рыб продавались сушёная дафния и циклопы. В больших консервных банках копошились красные червячки длиной с граммофонную иголку. На развёрнутых газетках в чёрной земле копошились белые червячки. Продавец брал их щепотками и укладывал в специальную мерку – пустой спичечный коробок.
– Бери за гривенник, – предложил продавец Вове червей. – Самая что ни на есть ихняя еда, вроде ветчины. Вот, положим, тебе хочется чего-нибудь солёненького куснуть али сырка, так и рыбе – надо разнообразное меню…
– Кому элодею и папоротник! Кому элодею и папоротник! – басом говорил высокий гражданин, держа в одной руке банку с зелёными растениями, а в другой – медицинский пинцет.
За стеклянной банкой в воде растения казались большими, широколистыми, а вынимали их оттуда – они становились тощими и жалкими.
Тут же, за прилавками, лежали и речной песок цвета яичного желтка, и надутые футбольные камеры, служащие для вдувания воздуха в аквариум, и электрический воздушный компрессор.
А в птичьем ряду верещали щеглы, синицы, канарейки, ярко-голубые, с зелёными переливами попугайчики.
Вова думал, что они заморские, откуда-нибудь из Чили или с Суматры, но оказалось, что их выводят в Москве.
Под клеткой с канарейкой сидела какая-то бабка и держала в руках бутылку с бумажной этикеткой: «Кислота из хвоста муравьёв».
– Можешь отпить глоточек, – сказала она Вове. – Эта кислота вроде как лимон. Мы в деревне с ней даже чай пьём. А так – она от ревматизму.
То тут, то там раздавались голоса:
– Щегол поёт с гарантией!
– А к кенарю надо сажать синицу, тогда они друг друга поддержат – ну, как хор Пятницкого!
– У кого есть соловей? Куплю соловья!
– Клетка плохая? Да вы очки снимите! Она же ведь из рояля сделана. Одни проволочки чего стоят! Сюда хоть гориллу сажай – не выскочит!
Но самым большим рядом был голубиный. Продавцы держали голубей и в плетёных корзинах, и в металлических клетках, которые могли складываться в чемоданы. Сидели голуби целыми стаями. «Дутыши», «пегарьки», «воротникастые», «немцы», «почтари» всех цветов, раскрасок и оттенков спокойно ворковали и поклёвывали зерно. Покупатели для чего-то расправляли им крылья, дули под хвост, раскрывали клювики.
Вова с интересом прислушивался к «учёным» разговорам. Оказалось, что голубь ценится по головке и «платью», то есть по оперению. Лучший голубь – это «немец», и стоит он до трёх рублей. «Немцы» появились у нас после войны. Их привезли солдаты из Германии. Эти голуби летают со скоростью экспресса и безошибочно находят свой дом. А турманы – это такие голуби, которые могут кувыркаться в воздухе через голову.
Рябоватый парень, у которого голуби торчали из всех карманов, из-за пазухи и голенищ широких сапог, уговорил Вову купить за два рубля «понятых» – самца и самочку.
– Мечта, а не птица! – сказал он. – Купишь – весь век благодарить будешь. Они тебе в месяц по два яичка приносить будут. Ты их что – для продажи будешь разводить?
– Нет, – ответил Вова. – Как птицу дружбы…
– А-а, ясно… для политики, значит!.. Во-во! Они самые подходящие… Ну, бери тогда с корзинкой. Отдаю бесплатно!
Когда Вова подъехал на трамвае к дому, в квартиру к себе он идти побоялся. Там опять будет скандал!
Но куда же их всё-таки девать? Во дворе сараев нет – в их доме паровое отопление. В подвал отнести – не годится: голубям нужен свет. А что, если на чердак?
И Вова с корзинкой, осторожно переставляя её со ступеньки на ступеньку, полез по пожарной лестнице наверх.
– Эй, Морковкин, ты куда? – услышал он голос Пашки Туманова. – Лунатиком заделался?
– Сам ты лунатик! – усмехнулся Вова. – Я голубей купил!
Пашка, как обезьяна, в один миг влез на крышу и раскрыл корзинку. От солнечного света голуби вдруг стали такими ослепительно белыми, что Пашка невольно зажмурился.
– Ой, какая красота! – восхищённо сказал он.
– Это «понятые», – наставительно сказал Вова. – То есть семья. И у них детёныши будут…
Пашка с усердием на лице взял в руки корзинку и внёс её через слуховое окно на чердак.
Здесь под железной крышей Вова вынул голубей и подвинул их – улететь они никуда не могли. Птицы, задевая крыльями толстые пыльные балки, разлетелись по сторонам и вдруг доверчиво уселись к Вове на плечо.
– Ого! Они тебя уже знают! – изумился Пашка. – А давай их на воздухе погоняем!
– Улетят… – нерешительно сказал Вова.
По-честному говоря, ему очень хотелось запустить свою покупку в воздух. А вдруг она какая-нибудь бракованная? Но кто знает, можно ли их уже выпускать или надо ещё недельку подождать. Впрочем, может быть, они уже привыкли к дому? У них в голове после поездки на трамвае, должно быть, всё перемешалось.
– Да смотри, они ведь уже привыкли! – убеждённо сказал Пашка. – Полетают, полетают и, вот увидишь, опять прилетят!
И, схватив голубей, он полез обратно через окно на крышу.
«Ну, была не была!» – подумал Вова.
Белая парочка взмыла над крышей и, видно, обрадовавшись простору, стала ходить кругами. Потом голуби поднялись к перламутровому облаку и… стремительно скрылись из глаз!
Вова долго глядел им вслед, ждал, ждал – и вдруг заплакал.
– М-да… осечка, кажется, вышла… – почесал затылок Пашка. – Но я думаю, что они просто попить захотели и сейчас вернутся.
– Дурак, не вернутся! – с горечью сказал Вова. – Что же я теперь в классе скажу? Ведь на меня надеялись.
– А то и скажешь, что опыт не удался. Ведь это же была «опытная пара»?
– Опытная.
– Ну и горевать тут нечего!..
Наутро Пашка с большими подробностями рассказал всему классу о том, как Вова умело гонял у них во дворе голубей, и как эти голуби садились к Вовке на плечо, и как они поднялись к самому облаку и «сами» улетели. И Пашка очень просил, чтобы класс Вову не ругал.
Откровенно говоря, многие ребята очень смеялись над незадачливым Вовой.
Но когда на большой перемене в класс пришла Вовина мама и сказала пионервожатому, что её сына надо снять с должности главного голубевода, весь класс постановил: не снимать! Во что бы то ни стало уговорить маму! Вова уже знал, как надо обращаться с голубями. У Вовы был уже опыт. А опытных людей, как известно, надо ценить!
Про Вову Тарелкина
Жил-был в одной школе Вова Тарелкин. В общем, это был неплохой мальчишка, однако и не совсем хороший. Дело в том, что Вова страшно любил ругаться. И ругался он через каждое слово. Такие слова, как «псих ненормальный», «дурошлёп», «индюк», летали вокруг Вовы, как осы, и очень больно жалили его друзей. А на днях к Вовиному языку прикрепилось новое словечко: «чёрт».
Бабушка не раз говорила: «И что ты, Вовка, болтаешь! Знай: ведь мягкое слово кость ломает, твёрдое – гнев возбуждает!» Но Вова на эти уговоры не обращал никакого внимания.
И вот однажды вечером бабушка постелила внуку постель и велела сейчас же ложиться. А Вова сказал:
– А ну её к чёрту, эту кровать! Всё спать, спать, а когда же телевизор смотреть?
– Всему своё время, – ответила бабушка. – А вот будешь чёрта поминать, он возьмёт к тебе и явится. Хлопот тогда не оберёшься!
Но, забравшись в кровать, Вова только расхохотался.
– Эх ты, бабка, бабка… темнота! – сказал он. – Вспомнила про чертей, а они сейчас отменены. Это ведь всё пережитки капитализма!
Но только он произнёс слово «чёрт», вдруг слышит за спиной дребезжащий голосок:
– Здрасте! А кто меня звал?
Вова обернулся и ахнул: перед ним стоял самый настоящий чёрт – маленький, чёрный, будто в саже, с крысиным хвостиком и стоячими ушами, как у немецкой овчарки. Глаза у него были юркие и хитрые, а на голове – круглая лысинка.
– З-здравствуйте, – заикаясь, вежливо сказал Вова и протёр глаза.
– А вы зря, молодой человек, глаза трёте, – сказал удивительный гость, – я теперь от вас никуда не денусь. Я знаете чем питаюсь? Мне ни хлеба, ни сарделек не требуется, а надо только, чтобы моё имя поминали…
– А что же я с вами буду делать? – растерянно спросил Вова.
– А что вам угодно!
«Как бы от него отделаться?» – подумал Вова и спросил:
– Ну а во двор вы сейчас можете со мной пойти?
– Пожалуйста! Хоть во двор, хоть в коридор!..
– Вот это хорошо! – обрадовался Вова. – Ну и устрою же я там потеху! Пошли!
– Спасибо за доверие! – сказал чёрт и, вскарабкавшись, как обезьяна, по Вовиной ноге, забрался под пиджак.
Дело было в воскресенье, и ребят во дворе было много. Они играли в футбол.
– Эй, вы! – закричал Вова с крыльца. – Идите все сюда! Я вам сейчас чёрта лысого покажу!
– Чего? – удивился Мишка Чугунов, пробегая мимо Вовы с мячом. – Я те покажу чёрта лысого! – И с ходу шлёпнул Вовку по затылку.
Вова потёр макушку, а чёрт захихикал:
– Хе-хе! Скушал затрещинку? Хорошие у тебя друзья! А хочешь, я тебя со всеми чертями познакомлю?
«Куда б его деть? – подумал Вова о новом знакомом и быстро-быстро пошёл со двора. – Вот навязался на мою голову! Кажется, жил себе тихо, а тут нате вам – чёрт! – И вдруг Вова решил: – А пойду-ка я в кино! Там в темноте кому-нибудь подсуну этого чертяку – и до свиданья!»
В кинотеатре «Вулкан» шёл фильм «Встреча с дьяволом», и чёрт, увидев рекламу, закричал: «Уй, вот красота! Своих ребят увижу! Давай бери быстрее билет!»
Вова чинно стал в очередь, но перед самым окошком кассы нетерпеливый чёрт вдруг высунул из-под пиджака свою лохматую руку и попытался вырвать у какого-то мальчика билеты.
– Держите его! – закричал мальчик и схватил Вову за шиворот.
А чёрт почувствовал, что их дело плохо, и укусил мальчика за палец.
– Ой! – закричал мальчик. – Ты ещё кусаешься?!
– Нет, это не я! – сказал Вова.
– Вы будете брать билеты? Мы на сеанс опаздываем! – заволновались стоявшие в очереди. – Гоните его вон!
К Вове подошёл милиционер.
– Ты как себя ведёшь? – строго сказал он. – Ты что, не читал постановление горсовета о поведении подростков на улице?
– Читал, читал! – подсказал из-за пазухи чёрт. – С ним лучше не связывайся.
– Не читал! – назло чёрту сказал Вова.
– А раз не читал, – сказал милиционер, – пойди домой, изучи этот документ, а потом уж приходи, – и выгнал Вову на улицу.
«А что, если его в урну выбросить?» – решил Вова и, подойдя к урне, схватил чёрта за ножку и вытянул его на свет. Чёрт упал на дно урны, и вдруг из урны фонтаном забили пустые спичечные коробки, папиросные окурки, мятая бумага.
Вова бросился бежать по улице, но его остановили прохожие и велели подобрать за собой мусор.
Делать было нечего. Вова опять вернулся к урне, и тут чёрт опять к нему забрался под пиджак!
– Да что ты, Вовочка, на меня сердишься! – заюлил чёрт. – Ей-богу, я не виноват! Просто тут люди несознательные – и в кино, и на улице! Ну, куда мы ещё пойдём веселиться?
«Пойду в Дом пионеров и сдам его в антирелигиозный уголок, – подумал Вова и обрадовался: – Вот это правильно! Лучшего места не найдёшь!»
Но в Доме пионеров шёл концерт, и туда пускали только по пригласительным билетам. А у Вовы его не было.
– Не бойся, со мной не пропадёшь! Я сам хочу концертик посмотреть! – вдруг шепнул чёрт. – Я тебя могу через свой вход провести.
– А как? – удивился Вова.
– Мы можем пробраться через печную трубу. Это мой служебный вход.
– Ну, это очень сложно! – вздохнул Вова. – А потом, мы ведь измажемся, как черти!
– Спасибо за угощение! – облизнулся чёрт. – Как будто мармеладку съел! А если измажемся, так мне не привыкать, а тебя я своим хвостом обмету. Ну, полезем?
«Как бы там Маринку не встретить! – подумал Вова об одной своей голубоглазой однокласснице. – А может быть, она сейчас дома?» – и сказал:
– Полезем!
По пожарной лестнице они взобрались на крышу, залезли в трубу и через пять минут выскочили из старинного камина в фойе.
В это время начался антракт, и пионеры в белых рубашках стали заполнять фойе. Они с недоумением окружили чумазого Вову. У него была сажа и на руках, и на носу, а от пиджака она прямо отлетала хлопьями.
– Ой, Вовка, что с тобой? – вдруг подскочила к Вове Маринка. – Ты что, из печки вылез?
– Ага, – ответил Вова. – Это чёрт меня туда занёс.
– Да ты скажи толком!
– А я и говорю толком! – обиделся Вова. – Чёрт попутал…
– Да ты что, с ума сошёл – в таком виде являться сюда! – сказала Маринка и принялась отряхивать Вову.
А вокруг них поднялась пыль столбом. Маринка закашлялась. А чёрт захихикал:
– Вот потеха! Вот представление! Как в аду!
– Его отсюда надо вывести! – вдруг закричали окружившие Вову ребята.
– Ну вы поймите, честное слово, чёрт попутал… – начал оправдываться Вова. – Он у меня тут, под пиджаком, сидит. Честное слово! Вот он! – И Вова распахнул пиджак.
Но чёрт в одну секунду забрался в боковой карман и закрыл его на пуговицу.
Ребята с удивлением заглянули под пиджак, но никого там не нашли и тут же выставили Вову из Дома пионеров.
«Ну что делать? Что делать? – думал Вова. – Вот несчастный день!»
– Слушай, – предложил чёрт, – я вижу, у тебя плохое настроение. Давай сейчас заберёмся в какую-нибудь котельную и ну начнём шуровать! А? Там жарко! Дым столбом! Красотища!
– Никуда я больше с тобой не пойду! – сказал Вова. – И не приставай!
Вова вышел в скверик, сел на скамейку и горько задумался.
И вдруг Вова услышал за пазухой храп с присвистом.
Чёрт, свернувшись комочком, уже спал.
Вова толкнул его в бок:
– Ты что, спишь?
– А почему бы мне не спать? Я сегодня здорово повеселился! – открыл чёрт глаза. – А потом, ты меня сегодня хорошо накормил. Ну а после обеда что всегда полагается? Мёртвый час. Вот и спокойной ночи! – И чёрт снова захрапел.
«Он спит себе, а я тут мучаюсь!» – подумал Вова и вздохнул…
Когда чёрт проснулся за пазухой, то начал щипать Вову и говорить, что он голоден и ему надо хоть одно ругательное словечко! Но Вова молчал.
Тогда чёрт ударил Вову кулаком в ребро и выскочил из-под пиджака. Но не тут-то было. Вова схватил его за хвост, подбежал к мусорному ящику, бросил в него чёрта и с силой захлопнул крышку и ещё накинул замочный язык на ушко. И тут он кинулся бежать домой.
А чёрт закричал:
– Давай назад! Давай назад!
Тут Вова… проснулся в поту.
И услышал, что за окном урчит мусороуборочная машина и дворник Фёдор Иванович командует шофёру:
– Давай ещё назад! Давай назад! Стоп! Сейчас будем нагружать!
Красные яблоки
Валерка и Севка сидели на подоконнике и закатывались от смеха. Под ними, на противоположной стороне улицы, происходило прямо цирковое представление.
По тротуару шагали люди, и вдруг, дойдя до белого, будто лакированного асфальта, они становились похожими на годовалых детей – начинали балансировать руками и мелко-мелко семенить ногами. И вдруг… хлоп – один! Хлоп – второй! Хлоп – третий!
Было очень смешно смотреть, как прохожие падали на лёд, а потом на четвереньках выбирались на более надёжное место.
А вокруг них валялись и батоны хлеба, и бутылки с молоком, и консервные банки, выпавшие из авосек.
К упавшим прохожим тут же подбегали незнакомые граждане. Они помогали им встать на ноги и отряхнуться. И это тоже было очень смешно, потому что один дяденька помог какой-то тёте встать, а потом сам поскользнулся и снова сбил её с ног.
– А давай так, – вдруг предложил Валерка, – будем загадывать: если кто упадёт, значит, ты проиграл, а не упадёт – выиграл!
– Давай, – согласился Севка и сказал: – Ну а как ты думаешь, во-он та старушка в платочке брякнется?
– Брякнется, – усмехнулся Валерка.
– А я говорю: нет. Ну, посмотрим, чья возьмёт! – ответил Севка.
И ребята буквально впились глазами в маленькую старушку, подходившую к злополучному месту.
Старушка остановилась перед широкой наледью. Она понимала, что ещё шаг – и ей несдобровать. Но обходить наледь было далеко.
Вчера в водопроводном колодце сорвало вентиль, и вода долго била из-под чугунной крышки, лежащей на асфальте. Неисправность вскоре устранили, но на улице, сияя на солнце, застыло хрустальное озерцо.
Старушка с минуту стояла, беспомощно оглядываясь по сторонам, а потом подошла к маленькому заборчику, тянувшемуся вдоль тротуара, и, держась за него руками, перешла опасное место.
– Э-э, хитрая старушенция попалась! – сказал Валерка. – Один – ноль в твою пользу. А теперь во-он видишь, толстый дядька с портфелем бежит. Вот посмотришь – сейчас поцелуется!
– А я говорю, не поцелуется! – засмеялся Севка.
Но «выиграл» Валерка.
Толстый дядька, видимо, торопился на автобусную остановку и с размаху влетел на лёд. Здесь он всплеснул руками, потом высоко вскинул левую ногу и, широко взмахнув портфелем, хлопнулся об лёд. Но он тут же вскочил на ноги, подобрал шапку и, потирая ушибленный бок, побежал дальше.
– Молодец! Вот это физкультурник! Один – один, ничья! – сказал Валерка. – А теперь видишь вон ту, в красной шапочке? Упадёт или не упадёт?
– Хо, а это не твоя ли мамаша?
– Моя мама?! – встрепенулся Валерка.
– Да! – Севка вгляделся в подходившую ко льду женщину, но через секунду уже уверенно сказал: – Нет, не твоя. Твоя повыше!
И вдруг женщина упала. Она взмахнула руками и, разбросав вокруг себя по снегу красные яблоки, завалилась на бок. Упала и больше не встала. Вокруг неё тотчас же собралась толпа.
Валерка и Севка увидели, как какой-то человек выскочил из толпы и подбежал к будке телефона-автомата. Потом эту женщину занесли в парадное.
Валерке почему-то очень захотелось увидеть её лицо, но он так и не смог – загораживали прохожие. Но вот приехала «скорая помощь», и женщину увезли.
Валерка был уверен, что эта женщина не его мама, и всё-таки не совсем. У неё ведь тоже была такая же походка, как и у мамы, и пальто такое же. И, главное, вот сейчас, в обеденный перерыв, мама должна была прийти с фабрики и накормить Валерку, а её нет!
– Ну, давай ещё загадаем… Во-он на ту девчонку. Проедется она носом или нет? – как ни в чём не бывало сказал Севка и уткнулся в окно.
– А у тебя голова, честное слово, трухой набита! – вдруг сердито сказал Валерка.
– А ты чего это разъярился?
– Ничего! Думай, что говоришь!
– Я и думаю! А не хочешь играть – я пошёл! – И Севка, обиженный, ушёл.
«Ну куда же мама задевалась? – думал Валерка и почувствовал, что ему становится страшно. – Она это была или не она? И почему я не выскочил на улицу?»
И вдруг в коридоре раздался звонок. Валерка подбежал к двери и распахнул её.
На пороге стояла мама – румяная с морозца, улыбающаяся!
Валерка бросился к ней и суетливо стал помогать снимать пальто, чего раньше никогда не делал.
