Избранные труды. Том III

© О. С. Иоффе, 2004

© К. К. Лебедев, предисловие, 2004

© Изд-во «Юридический центр Пресс», 2004

* * *

Достояние российской цивилистики
Концептуальная и всесторонняя разработка проблем обязательственного права

Период, наступивший после успешной и блистательной защиты О. С. Иоффе докторской диссертации по теме «Ответственность по советскому гражданскому праву» (1954 г.), был особенно плодотворным в его научной деятельности: им были опубликованы многочисленные статьи, рецензии, книги; он принял участие в написании ряда коллективных монографий, учебников, комментариев, в том числе к Гражданскому кодексу РСФСР и Уставу железных дорог СССР. По своей творческой плодовитости среди ученых – специалистов по гражданскому праву, включая все предшествующие эпохи, О. С. Иоффе можно сопоставить разве что с величайшим российским цивилистом Г. Ф. Шершеневичем, результативность творческой деятельности которого была поистине поразительной.^[1]

Подготовка фундаментального курса, который охватил бы все институты гражданского права, являлась главным направлением научной и учебно-методической деятельности О. С. Иоффе. Еще в самом начале своей научной карьеры О. С. Иоффе стал откликаться на появление наиболее интересных книг по гражданско-правовой тематике, публикуя в различных журналах и сборниках рецензии, которые были для него одним из способов ведения научной полемики. В 1951 г. были опубликованы две рецензии О. С. Иоффе на учебник «Советское гражданское право» коллектива московских авторов. После появления других учебников по гражданскому праву, также написанных московскими цивилистами, О. С. Иоффе обратился к академику А. В. Венедиктову, возглавлявшему тогда кафедру гражданского права юридического факультета Ленинградского государственного университета, с вопросом: «Вот, Анатолий Васильевич, москвичи издают один учебник за другим, а нам, ленинградцам, что – остается только писать на них рецензии?» – «Почему же? – ответил академик А. В. Венедиктов, – и ленинградцы вправе писать свои учебники, ведь у нас сложилась ленинградская цивилистическая школа».^[2] – «Так кто же будет писать учебник?» – спросил О. С. Иоффе. «Вам, дорогой Олимпиад Соломонович, и нужно написать учебник, – с улыбкой сказал академик А. В. Венедиктов, – мы надеемся на Вас и верим, что эта задача Вам по плечу». Воодушевленный доверием и поддержкой со стороны старших коллег – академика А. В. Венедиктова и профессора Б. Б. Черепахина, – молодой ученый, а О. С. Иоффе в ту пору было всего 35 лет, приступает к работе. На создание своего курса гражданского права ему потребовалось десять лет титанического труда.

В 1958 г. в издательстве Ленинградского государственного университета выходит первая часть курса (Общая часть. Право собственности. Общее учение об обязательствах)^[3], в 1961 г. – вторая часть (Отдельные виды обязательств)^[4] и в 1965 г. – третья часть (Правоотношения, связанные с продуктами творческой деятельности. Семейное право. Наследственное право).^[5] Этими тремя частями были охвачены все разделы советского гражданского права во всех его системных аспектах: как отрасли права, отрасли законодательства, отрасли юридической науки и учебной дисциплины. Даже объем всех трех частей курса (1359 страниц типографского текста, т. е. более 90 п. л.) свидетельствует о колоссальной работе, проделанной автором. По существу О. С. Иоффе продолжил сложившиеся еще в дореволюционной российской цивилистике традиции индивидуального написания учебников и курсов лекций по гражданскому праву крупнейшими учеными-цивилистами.

Но не столько с точки зрения внешней формы и структуры курса, сколько с точки зрения методологии и методики подхода, тщательности анализа, системности изложения выявляется четкая взаимосвязь между курсом лекций О. С. Иоффе и трудами крупнейших российских цивилистов конца XIX – начала XX в. Несмотря на различия в социально-экономических условиях и государственном устройстве России в соответствующие периоды в ее истории, курс лекций О. С. Иоффе обеспечил преемственность советской науки гражданского права от дореволюционной цивилистики. И сейчас мы с полным правом признаем О. С. Иоффе достойным продолжателем славных традиций отечественной юриспруденции, занявшим место в одном ряду с именами тех, кто заложил фундамент науки российского гражданского права. Это – Н. Л. Дювернуа, Д. И. Мейер, И. А. Покровский, Г. Ф. Шершеневич и другие крупнейшие цивилисты России второй половины XIX – начала XX в.

Первые две части курса О. С. Иоффе были написаны и изданы еще до второй кодификации советского гражданского законодательства и только часть третья была написана с учетом Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г. и Гражданского кодекса РСФСР 1964 г. Было необходимо и первые две части курса переработать на основе нового гражданского законодательства. О. С. Иоффе приступает к этой работе незамедлительно после сдачи в печать третьей части курса, и уже в 1967 г. выходит в свет обновленный первый том курса. Но в отличие от издания 1958 г. этот том, несмотря на достаточно большой объем (26 п. л.), охватывает только два первых раздела гражданского права: общую часть и право собственности.^[6] Общие положения об обязательствах, которые, согласно традиционной систематике, всегда включались в первые тома учебников по гражданскому праву, в этот том не вошли. Стало ясно, что автор решил скомпоновать разделы курса не так, как было принято в ранее изданных советских учебниках по гражданскому праву. Новизна авторской идеи состояла в том, чтобы общие положения об обязательствах и отдельные виды обязательств не помещать в разные книги, а, напротив, соединить их в одном издании.

Такое новаторское решение потребовало от автора гораздо больших временных затрат, чем если бы он пошел по обычному пути. Не случайно «Обязательственное право» вышло в свет лишь в 1975 г., т. е. через восемь лет после опубликования обновленного первого тома.^[7]

Стремление охватить все институты обязательственного права и обстоятельно, без купюр, изложить учение об обязательствах привело к тому, что объем книги оказался значительным, превышающим 50 п. л., о которых была достигнута договоренность с издательством «Юридическая литература». Такой объем было трудно вместить даже в два тома, а издательство с согласия автора, заинтересованного, естественно, в том, чтобы книга вышла в свет как можно быстрее, приняло решение издать книгу в одном томе, но при этом потребовало от автора уменьшения ее объема. И О. С. Иоффе, скрепя сердце, пришлось выполнить это требование и довести объем книги до 49 п. л. (880 стр.).^[8] Можно себе представить, как мучительна для автора была эта работа.

Но и в опубликованном сокращенном варианте «Обязательственное право» поражает не только своим объемом, но прежде всего обстоятельностью, гармоничностью, убедительной логикой юридического мышления, демонстрируемой автором. Институты обязательственного права излагаются в системном аспекте, обеспечивающем раскрытие взаимосвязей и взаимообусловленностей характеризуемых правовых положений. Изложению присущ и исторический аспект, ибо законодательство об обязательствах и договорах показывается в развитии, внимание читателя обращается на новеллы, закрепленные в Основах гражданского законодательства (1961 г.), Гражданских кодексах союзных республик (1963–1965 гг.) и других нормативных правовых актах, принятых в развитие Основ и ГК и на их базе.

В книге приводится большой фактологический материал, благодаря чему, несмотря на обилие определений и формулировок, книга легко читается. Усвоению материала способствуют и многочисленные примеры из судебно-арбитражной практики, иллюстрирующие применение гражданского законодательства. Характеризуя различные правовые понятия и конструкции, О. С. Иоффе едва ли не во всех случаях не ограничивается лишь констатацией фактов, а дает подробные пояснения с тем, чтобы у читателя была полная ясность не только в том, как регулируются данные разновидности отношений, но и почему они регулируются именно так, а не иначе.

Многие вопросы науки гражданского права были и остаются дискуссионными. Это относится и к учению об обязательствах и договорах. Курс О. С. Иоффе отличается тем, что в нем со всей тщательностью и добросовестностью приводятся точки зрения, высказанные в литературе. В одних случаях читатель информируется о других точках зрения по рассматриваемому вопросу, в других он вступает в дискуссию и ведет открытую полемику, отстаивая свои позиции и подкрепляя их все новыми и новыми аргументами.

В коллективной рецензии на «Обязательственное право» профессорá Свердловского юридического института О. А. Красавчиков, В. Ф. Яковлев и В. С. Якушев отмечали как существенный недостаток книги то, что в ряде случаев О. С. Иоффе «оспаривает “уникальные” концепции, не имеющие ни достаточного обоснования, ни распространенности в науке». В то же время он не рассматривает ряд интересных и плодотворных, по мнению рецензентов, «в теоретическом отношении положений, идей и взглядов, относительно которых не только желателен, но и необходим обмен мнениями. Вызывает недоумение, что автор в научной полемике оставляет незамеченными работы последних лет».^[9]

Авторы рецензии не конкретизировали свои высказывания, не поименовали ни «уникальные» концепции, которые, по их мнению, не стоило затрагивать, ни «работы последних лет», которые якобы остались не замеченными О. С. Иоффе. Столь резкая неконкретизированная критика является, по крайней мере, некорректной.^[10] С таким же успехом критики могли бы упрекнуть О. С. Иоффе в том, что он очень редко цитирует классиков марксизма-ленинизма и еще реже обращается к партийным документам и директивам.

Библиографическая основа книги О. С. Иоффе соответствует самым высоким требованиям. Анализируя различные точки зрения, О. С. Иоффе бережно и в высшей степени тщательно воспроизводит в книге высказанные различными авторами суждения с обязательным указанием всех необходимых данных об опубликованных литературных источниках, а в конце книги приводит именной указатель авторов, на труды которых сделаны ссылки в тексте книги и постраничных примечаниях. Этот указатель содержит 146 имен отечественных и зарубежных ученых.

В числе вопросов, по которым в книге ведется полемика с другими авторами, – понятие гражданско-правовой ответственности и ее соотношение с понятием санкции, понятие причинной связи как условия юридической ответственности, конкуренция исков, соотношение договорного, виндикационного и кондикционного исков, проблема объекта в договоре подряда на капитальное строительство, юридическая природа договоров, примыкающих к договору подряда, понятие жилищных правоотношений и жилищного обязательства, характеристика обязательства по перевозке грузов и многие другие.

Структура книги представляется весьма логичной и обоснованной: она состоит из двух больших частей – «Общее учение об обязательствах» и «Отдельные виды обязательств». Каждая часть делится на разделы, которые состоят из глав, а главы – из параграфов; отдельные фрагменты внутри параграфов обозначаются полужирными заголовками. Первая часть – «Общее учение об обязательствах» – состоит из двух разделов: Раздел I «Возникновение обязательств» и Раздел II «Действие обязательств». В названии второго раздела первой части прослеживается преемственность с традициями дореволюционной российской цивилистики, ибо такое же название встречается у Г. Ф. Шершеневича, но используется им как синоним понятия «исполнение обязательства» (образ исполнения, место исполнения, время исполнения, субъекты исполнения).^[11] У О. С. Иоффе понятие «действие обязательств» используется в более широком смысле слова, им охватываются исполнение обязательств, ответственность за нарушение обязательств, обеспечение обязательств и прекращение обязательств.

Структура второй части книги отражает систему гражданско-правовых обязательств в том ее виде, в каком она представлялась О. С. Иоффе на основании Гражданского кодекса РСФСР 1964 г. и Гражданских кодексов других союзных республик. Все обязательства сгруппированы автором по одиннадцати группам, каждой из которых соответствует раздел второй части книги, в которой содержится одиннадцать разделов, отдельным видам обязательств соответствуют главы, а их разновидностям (подвидам) – параграфы.

Расположение общих положений об обязательствах и договорах в книге О. С. Иоффе адекватно отражает соотношение и взаимосвязь понятий обязательства и договора. Хотя позднее российский законодатель разделил в части первой Гражданского кодекса РФ 1994 г. общую часть обязательственного права на два подраздела: «Общие положения об обязательствах» и «Общие положения о договоре», такое подразделение не безупречно и вызывает сомнения в его оптимальности, поскольку договор как основание возникновения обязательства и договорное обязательство как правоотношение, возникшее на его основе, представляют собой единый целостный правовой феномен с точки зрения правового регулирования – недопустимость одностороннего отказа от исполнения обязательства есть в то же самое время недопустимость одностороннего отказа от договора; изменение условий договора есть изменение условий обязательства; перемена лиц в обязательстве есть замена сторон договора; момент окончания исполнения сторонами обязательства – момент прекращения действия договора и т. д.

Небезынтересно в связи с этим отметить, что в последнем учебнике по гражданскому праву, подготовленном коллективом кафедры гражданского права юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета – кафедры, которую когда-то возглавлял О. С. Иоффе, – вопросы гражданско-правового договора (гл. 25) излагаются сразу же после главы о понятии, системе и основаниях возникновения обязательств (гл. 24).^[12] Это дает основание полагать, что определенная традиция в последовательности изложения институтов обязательственного права, заложенная еще О. С. Иоффе, сохраняется и сейчас, что является проявлением методических подходов, свойственных санкт-петербургской (ленинградской) школе науки гражданского права.

Содержание книги О. С. Иоффе дает полное представление об обязательственном праве как об одном из разделов гражданского права (следуя терминологии, предложенной самим автором, обязательственное право можно называть подотраслью гражданского права)^[13] наряду с общей частью, правом собственности, правом интеллектуальной собственности и наследственным правом.^[14] В той развернутой картине обязательственного права, которую создает книга О. С. Иоффе, совершенно рельефно выделяются два уровня или две составляющие содержания книги.

Одна из этих составляющих – это те правовые понятия и категории, юридические конструкции и построения, которые отражают сущность обязательственного права, его неотъемлемые признаки, присущие ему имманентно, независимо от исторического типа государства и права. Вторая составляющая – это те правовые явления, которые отражают особенности правового регулирования общественных отношений, обусловленные историческим типом государства и права, конкретными социально-экономическими условиями, политикой и идеологией, мировоззрением общества.

Социалистическая правовая система была идеологизирована, насквозь пронизана догматическими принципами научного коммунизма. И чем больше реальная действительность советского общества в 60–70-х годах двадцатого века расходилась с коммунистическими идеалами, тем больше обнаруживалось несоответствие отдельных положений и конструкций советского права объективному праву как выражению принципов всеобщей справедливости, демократии и социального гуманизма.

В сфере правового регулирования хозяйственных отношений с участием социалистических организаций договорные обязательства были поставлены в зависимость от плановых актов; о свободе договора как основополагающем принципе обязательственного права не могло быть и речи. Поэтому преобладающими применительно к хозяйственным отношениям были такие правовые конструкции, как конструкции сложного юридического состава и хозяйственного договора.

О. С. Иоффе поддерживает и развивает учение М. М. Агаркова о сложном юридическом составе (§ 2 гл. 1 разд. I первой части книги. С. 43, 44–47) и учение группы советских ученых-юристов (В. Н. Можейко, С. Н. Братусь, Л. А. Лунц, М. И. Брагинский и др.) о хозяйственном договоре (Там же. С. 33–34, 39–47). Вместе с тем в своей книге О. С. Иоффе не делает попыток ввести («втиснуть») эти конструкции в систему объективного обязательственного права. На это обстоятельство было обращено внимание при обсуждении книги на заседании кафедры гражданского права и процесса факультета истории и права Ярославского государственного университета, состоявшемся 6 февраля 1976 г. с участием автора. Один из выступавших, доцент В. А. Носов, отметил как противоречие позиции автора то обстоятельство, что «в книге О. С. Иоффе имеются лишь самые [общие]^[15] суждения о хозяйственных договорах, а система обязательств, приведенная в работе, отражает мнение авторов, полагающих, что нет надобности выделять эти договоры в самостоятельную группу».^[16] В том-то и дело, что конструкции, понятия и правовые нормы, отражающие политические и идеологические установки, носят субъективный и, следовательно, преходящий характер, подчинены конкретным историческим условиям. Как правило, такие положения утрачивают всякий смысл тогда, когда изменяются конкретные исторические условия, что подтверждается примером конструкции хозяйственного договора, которая не получила отражения в современном гражданском законодательстве России ввиду прекращения практики планирования экономической деятельности. Хозяйственный договор как собирательное доктринальное понятие не мог занять место в ряду гражданско-правовых договоров и системе обязательственного права.

В сфере правового регулирования отношений с участием граждан советское гражданское законодательство предусматривало ограничения социально-экономических прав, обусловленные как трудностями экономического положения страны, так и идеологическими и политическими соображениями. В частности, имущество, находившееся в личной собственности граждан, запрещалось использовать для извлечения нетрудовых доходов (ч. 3 ст. 105 ГК РСФСР 1964 г.). Искусственность подобных ограничений вызывала в правоприменительной практике и юридической теории много вопросов. Обратившись к этим вопросам, О. С. Иоффе поставил перед собой задачу выявить «четкие границы охраняемых… [законом] субъективных гражданских прав». По его мнению, «общий и наиболее широкий» из применяемых законодательных приемов «заключается в предоставлении гражданам полной свободы устанавливать гражданские правоотношения при строгом соблюдении воплощенных в законе основных начал или принципов». Но требовалось соблюдение не только основных начал или принципов; существовала, как пишет О. С. Иоффе, целая система «законодательных запретов, подразделяемых на общие и специальные с учетом их объема и содержания».^[17] Уже из этих высказываний самого автора вытекает, что ни о какой «полной свободе» для граждан в области установления гражданских правоотношений не могло быть и речи.

Обусловленные теми же общими причинами противоречивые положения есть и в «Обязательственном праве». В книге не могли не получить отражение идеологические и мировоззренческие основы, на которых покоилось советское социалистическое право в целом. Отсюда, с одной стороны, выведение роли и значения отдельных институтов обязательственного права из общих задач и назначения советского государства и права в период, предшествующий неизбежному, как казалось, наступлению «высшей фазы коммунизма», некоторое преувеличение или даже невольное приукрашивание социального воздействия права на состояние общества, экономики и государства. С другой стороны – противопоставление советского права буржуазному праву, акцентирование внимания читателя на преимуществах первого по сравнению со вторым, активная критика правовых теорий, выдвигаемых учеными-юристами капиталистических стран.

Однако предмет исследования – обязательственное право – обладал и обладает такими сущностными качествами, что какие бы конкретно-исторические черты ни привносились в его сферу, содержательная его материя сохраняет свою сущность и основную структуру, не подвергающиеся воздействию идеологических и политических факторов. Сопоставление того обязательственного права, которое являлось предметом исследования О. С. Иоффе, с тем обязательственным правом, которое существует в современной России, живущей по законам капиталистического мира, дает основание подчеркнуть объективный характер обязательственного права в том смысле, что его институты отражают объективные общесоциологические закономерности и не зависят непосредственно от общественно-политического строя данного государства.

В этой связи, проводя аналогичное сопоставление понятий и категорий юридической науки двух сравниваемых эпох, становится очевидной и относительная объективность научного анализа обязательственного права, выполненного О. С. Иоффе и изложенного в его книге. Сделанные им выводы не утратили значения после реформ и перехода российского государства и права в иное состояние, во многом противоположное социалистическому государству и праву. И объясняется это тем, что обязательственное право социализма и обязательственное право капитализма в своей сути, своей основе, своих основных сущностных элементах есть единое объективное обязательственное право, присущее обществу, экономика которого базируется на товарном производстве и обращении.

Институты обязательственного права опосредуют товарный, или иными словами – гражданский, оборот. И какие бы рамки – жесткие с учетом планирования, менее жесткие в период либерализации политического режима или дозволительные при отсутствии всякого планирования – ни вводились для товарного оборота, – он всегда опосредуется теми правовыми формами: обязательствами и договорами, которые столь же объективно вписываются в ткань товарного производства, сколь, например, брак и семья составляют имманентные формы человеческих общностей.

В книге О. С. Иоффе обязательственное право предстает в своем объективном виде – в том виде, в каком оно существует и при капитализме, и при социализме. Много ли различий обнаружится в обязательствах по советскому гражданскому праву и обязательствах по современному российскому гражданскому праву? Несомненно, они есть. Но насколько они существенны? Обратимся к некоторым примерам.

В ст. 472 ГК РСФСР 1964 г. предусматривалась обязанность социалистической организации возмещать ущерб, возникший у гражданина вследствие спасания социалистического имущества. Выделяя эти обязательства в самостоятельный вид охранительных обязательств, О. С. Иоффе подчеркивает их стимулирующую роль: они способствовали обеспечению охраны социалистической собственности. В обязательственном праве России нет института обязательств, возникающих вследствие спасания социалистического или какого-либо иного имущества, но это не означает, что ущерб, понесенный лицом при спасании чужого имущества, в настоящее время не подлежит возмещению по действующему гражданскому праву. Правила о возмещении необходимых расходов и иного реального ущерба, понесенного спасателем – лицом, действовавшим в чужом интересе, входят теперь в институт обязательств, возникающих вследствие действий в чужом интересе без поручения (гл. 50-я ГК РФ, ст. 980–989), и сформулированы они с точки зрения основания и предмета обязательства более широко, чем положения ст. 472 ГК РСФСР 1964 г.

В первом издании курса лекций (1961 г.) О. С. Иоффе еще не выделил в самостоятельную группу обязательств обязательства, возникающие из односторонних действий.^[18] Но это, разумеется, не означает, что таких обязательств при социализме к началу 60-х годов XX в. не было. Они, несомненно, существовали, но, вероятно, у О. С. Иоффе тогда еще не накопилось достаточного материала для того, чтобы выявить состав этого вида обязательств и определить их место в системе гражданско-правовых обязательств. Это было сделано им позднее при подготовке издания курса 1975 г. Такие обязательства признаются и российским обязательственным правом (ГК РФ: гл. 56. Публичное обещание награды; гл. 57. Публичный конкурс; гл. 58. Проведение игр и пари).

В обязательствах по кредиту и расчетам О. С. Иоффе не выделяет такой вид (или разновидность) этих обязательств, как финансирование под уступку денежных требований (факторинг), которым ныне посвящена гл. 43 ГК РФ, ст. 824–833. Причина в том, что как активная банковская операция факторинг получил широкое распространение только в деятельности коммерческих банков, которые в России стали создаваться лишь во второй половине 80-х годов прошлого века.^[19] Но и при социализме, когда кредитование организаций учреждениями Госбанка СССР и Стройбанка СССР жестко планировалось (лимитировалось), в практике имели место случаи выдачи неплановых или, как пишет О. С. Иоффе, нелимитированных банковских ссуд, в том числе и под уступку требований, вытекающих из договорных обязательств. Собственно говоря, и в социалистический период ничто не препятствовало активному и широкому применению факторинга, за исключением лишь одного обстоятельства – идеологической догмы о том, что в отличие от капитализма «социалистическое хозяйство ведется в целях не извлечения прибыли, а удовлетворения материальных и культурных потребностей всего общества и каждого его члена» (§ 1 гл. 1 разд. II первой части. С. 60). Но именно эта насквозь фетишизированная и лицемерная догма препятствовала активному использованию при социализме факторинга, лизинга, векселя, коммерческой концессии и ряда других институтов и субинститутов обязательственного права, эффективность которых была подтверждена мировым опытом и которые впоследствии получили закрепление в гражданском законодательстве пореформенной России.

К группе обязательств по возмездной реализации имущества О. С. Иоффе относит договор мены, «поскольку и на его основе происходит возмездная реализация имущества», но специально договор мены в курсе О. С. Иоффе не выделяется и не освещается; так как «относящиеся к нему правила изучаются в связи с договором купли-продажи» (Вводные положения разд. I второй части. С. 204–205). В ГК РФ договор мены выделен в отдельную главу (гл. 31. Ст. 567–571), но ГК допускает возможность применения к договору мены правил о купле-продаже, если это не противоречит специальным правилам о договоре мены и существу мены (п. 2 ст. 567 ГК РФ). Обособленный структурно в ГК РФ от договора купли-продажи договор мены объективно примыкает к нему по своему содержанию и другим конструктивным элементам.

Из легального определения договора дарения, закрепленного в п. 1 ст. 572 ГК РФ, следует, что договор дарения может быть как реальным, так и консенсуальным. Ранее договор дарения являлся только реальным, а обещание сделать подарок в будущем не порождало правовых последствий. «В актах дарения, – пишет О. С. Иоффе, – на первый план выступают не правовые, а чисто этические отношения» (§ 1 гл. 1 разд. III второй части. С. 397). Выдвижение на первое место правовой стороны отношений зависит от самих субъектов. Они вправе закрепить обещание подарка в будущем в договоре.^[20] Такой договор, будучи облеченным, согласно п. 2 ст. 574 ГК РФ, в письменную форму, является, естественно, консенсуальным договором. Признание такой возможности ни в коей мере не меняет сущности и природы обязательства, возникающего из договора дарения, поскольку облекаемое в форму консенсуального договора обещание подарить в будущем определенный объект и согласие на его принятие обусловливаются, главным образом, теми же этическими причинами, которые вызывают к жизни дарение как реальную сделку. При этом надо учитывать, что как реальный, так и консенсуальный договор дарения – это каузальная, а не абстрактная сделка и ее действительность зависит или, по меньшей мере, может зависеть от основания, лежащего именно в моральной, а не правовой плоскости.

Разумеется, имеются и другие несовпадения в законодательном конструировании отдельных институтов и субинститутов обязательственного права в законодательстве советского периода и законодательстве современной России; примеров достаточно много. С позиций действующего законодательства можно не согласиться с некоторыми выводами О. С. Иоффе, но речь идет о выводах, основывавшихся на положениях именно того законодательства, которое действовало в социалистический период истории России. Возьмем еще один пример: условие о цене О. С. Иоффе относит к существенным условиям договора купли-продажи; теперь же, исходя из легальных определений договора купли-продажи (п. 1 ст. 454 и п. 1 ст. 485 ГК РФ) и договора поставки (ст. 506 ГК РФ) во взаимосвязи с правилом п. 3 ст. 424 ГК РФ признается, что цена не является существенным условием ни договора купли-продажи, ни договора поставки. Нельзя в связи с этим высказывать упреки в адрес О. С. Иоффе, ибо его позиция по этому и по ряду других вопросов основывалась на действовавшем тогда гражданском законодательстве.^[21]

Обращает на себя внимание другое, а именно то, что многие положения и выводы О. С. Иоффе сохраняют свое значение и в настоящее время, несмотря на радикальное изменение политической системы, общественного строя и социально-экономических условий Российского государства. В этом и состоит главная составляющая книги О. С. Иоффе – анализ и характеристика обязательственного права как объективно существующей и действующей подсистемы (подотрасли) гражданского права, в своих основных элементах не подвергающаяся воздействию политических и идеологических факторов. Непреходящее значение имеют многие положения книги, относящиеся как к самым крупным по объему и значению вопросам, так и многочисленным частностям и деталям.

Оценивая положения и выводы, содержащиеся в книге О. С. Иоффе, с позиций действующего в настоящее время в России гражданского законодательства и современного уровня юридической науки, можно отметить наиболее значимые из них.

1. Существуют определенные методологические принципы, т. е. исходные отправные положения, на которых основывается изучение правовых явлений. «Любое правовое явление, – пишет О. С. Иоффе, – обладает как юридическим, так и материальным содержанием. Признаки, характеризующие его юридическое содержание, закрепляются в законе. Теория же обязана наряду с юридическими признаками выявить определяющие данное явление материальные факторы, которые цементируют его глубинное содержание и служат объективной основой его правового конструирования» (§ 1 гл. 1 разд. I первой части. С. 8). В то же время О. С. Иоффе предостерегает от смешения экономической и правовой стороны регулируемых отношений, поясняя, что, например, «юридическое значение имеют не цели договора, а его правовые основания» (§ 1 гл. 2 разд. I первой части. С. 33), а цели договора, следовательно, вытекают из экономической стороны отношений. Экономическая и правовая стороны должны учитываться и при классификации, и при характеристике отдельных видов обязательств и договоров.