Орёл в стае не летает

© Ильяхов А.Г., 2020

© ООО «Издательство „Вече“», 2020

© ООО «Издательство „Вече“», электронная версия, 2020

Об авторе

Анатолий Гаврилович Ильяхов, автор двух десятков научно-популярных и художественных произведений, родился в 1941 году в Сочи, в настоящее время живёт в Краснодаре.

До того как получить признание в качестве популяризатора Античности, писатель, по его собственным словам, прожил «большую и интересную жизнь инженера-строителя». Успешный карьерный рост от мастера участка до руководителя крупного производственного объединения сам по себе говорит о многом. Так же как и ответственная работа по контракту в Монголии и Афганистане в сложные для СССР годы.

В юности, общаясь со сверстниками из греческой диаспоры в Сочи, Анатолий Ильяхов услышал, что их предки – переселенцы из Греции. Возникший после этого интерес к греческой истории побудил познакомиться с трудами Геродота, Страбона, других историков. Так будущий писатель узнал, что греки ещё в VIII веке до н. э. «открыли» Чёрное море для торговли с местными племенами, массово организовывали поселения-колонии. Греческие полисы появились на побережье современного Крыма и Северного Причерноморья, в том числе города-государства Херсонес Таврический и Боспор Киммерийский, сосуществуя со скифами, таврами и прочими аборигенами Киммерийского полуострова.

В школьные годы Анатолий Ильяхов услышал имя Александра Македонского, воодушевился его полководческими подвигами и решил, что обязательно напишет о нём роман. Юношеская задумка стать писателем осуществилась через сорок лет, когда автор вышел на пенсию, ведь именно тогда появилась возможность перечитать собранные за всю жизнь в домашней библиотеке книги по античной тематике, переосмыслить собственные «литературные зарисовки», что велись все годы. В итоге помимо прочих трудов Ильяхов создал целых три романа о жизни Александра Македонского, каждый из которых отличается уверенной энциклопедичностью и захватывающей исторической фактологией. Даже подготовленный читатель обнаруживает в них немало любопытных сведений.

Античный мир канул в прошлое и, казалось бы, навсегда отдалился от современного бытия, но для писателя Анатолия Ильяхова древние греки, эллины, остаются живыми людьми со своими особыми страстями. Эти люди были способны на крайнюю жестокость и на удивительные прекрасные свершения, отчего их поступки и достижения, как и ошибки, преподают нам бесценный урок. По мнению автора, греческий историк Фукидид верно сказал, что «все исторические явления будут повторяться всегда, пока природа людей будет оставаться той же».

Дополнительные сведения о писателе А.Г. Ильяхове можно найти на сайте ilyahov.ru

Изданные книги автора:

Этимологический словарь. Античные корни в русском языке. 2006.

Зевсу посвящённые. Тайны древних олимпиад. 2006.

Вакху посвящённые. Секреты античной кулинарии, застолья и виноделия. 2007.

Эросу посвящённые. Античные любовные истории. 2007.

Афине посвящённые. Античная мудрость. 2007.

Пир мудрецов. Притчи, изречения, размышления. 2009.

Античные корни в русском языке. Этимологический словарь. 2010.

Эллада и Кубань. Путешествие в прошлое. 2012.

Игры эллинов у подножия Олимпа. Три тысячи лет до 2014 (2012).

Знак Зевса – роман. 2013.

Уроки Аристотеля – роман. 2014.

Наедине с мудростью. Древняя Греция. 2015.

Закон и право. Словарь правоведа. 2015.

Человек и природа. Словарь эколога. 2015.

Экономика и финансы. Историко-этимологический словарь. 2016.

Наука и производство. Политехнический словарь. 2016.

Медицина. Историко-этимологический словарь. 2016.

Избранник Вечности – роман. 2016.

Философия разума. Словарь эрудита. 2017.

Античность в русском языке. Этимологический словарь. 2017.

Три чаши Диониса. Античный код современного виноделия. 2018.

Великий учитель великого ученика

На протяжении веков умы людей невольно волнует и притягивает античный мир. Кажется непостижимым, как люди, жившие несколько тысячелетий назад, смогли добиться столь высоких достижений практически во всех областях науки, культуры и общественной жизни. До недавнего времени Античность была предметом внимания в области образования и воспитания молодого поколения во многих странах. В школах царской России детально изучали историю, язык и культуру Древней Греции и Рима. Каждый юноша из дворянской семьи мог, по словам А.С. Пушкина, «потолковать об Ювенале, в конце письма поставить vale, да помнил, хоть не без греха, из „Энеиды“ два стиха».

А сегодня лучше не просить школьников назвать даже пару имен выдающихся личностей Древней Греции и Рима, тем более «потолковать» о литературных произведениях античных авторов или о предметах искусства ваятелей того непростого и всё-таки замечательного времени.

Напряженный ритм и вечная занятость не дают современным читателям возможности углубиться в изучение древней истории. Но вот перед нами новое произведение кубанского писателя Анатолия Гавриловича Ильяхова «Уроки Аристотеля», где оказалось возможным совмещение реальных исторических фактов с авторским вымыслом. Книга, написанная живо и ясно, позволяет даже неподготовленному читателю почувствовать Элладу IV века до н. э., в переломный этап её истории, связанный с объединением суверенных греческих городов-полисов перед угрозой персидского нашествия.

Автор знакомит читателя с выдающимися личностями того времени – философами, государственными деятелями, военачальниками, а также «людьми из народа». Герои романа, свободолюбивые и мужественные, мудрые и бесхитростные, не прощающие подлости и предательства, вполне достойны нашего уважения и подражания.

* * *

«Уроки Аристотеля» – вторая часть исторической трилогии А.Г. Ильяхова «Орёл в стае не летает». Читатели, вероятно, помнят, что в первой части «Знак Зевса» речь идёт о македонском царе Филиппе II, отце Александра Великого. Но тот, кто не успел прочитать первый роман, вполне может начать чтение со второго, поскольку автор выстроил трилогию так, чтобы каждая часть представляла собой отдельное законченное произведение.

Об Александре Македонском написаны сотни художественных книг и научных исследований. Казалось бы, что нового можно ещё нам поведать? Но автор предлагает читателю взглянуть на легендарного полководца, как говорят, «в другом ракурсе». Писателя не столько интересует Александр как наследник царского престола Македонии, сколько вопрос, какие обстоятельства позволили ему проявиться в качестве гегемона Эллады? В чём причина его удивительных военных успехов?

Два неординарных человека повлияли на формирование личности будущего гениального полководца. Один из них – отец, от которого Александр унаследовал любовь к военному искусству и амбиции завоевателя, другой – мудрейший наставник, известный греческий философ Аристотель, который помимо научных знаний привил царевичу живой интерес к эллинской культуре.

В большинстве литературных произведений военные заслуги Александра Македонского, как правило, затмевают деяния отца. Но царь Филипп – фигура не менее значимая в истории Греции. При его непосредственном участии Греция впервые обозначила себя полноценным национальным государством, а не ассоциацией независимых городов-полисов. Филипп предпочитал решать государственные задачи взвешенной политикой, дипломатией и зрелой мудростью на переговорах, в конечном итоге стремясь к миру в гражданском обществе. Совсем по-другому действовал Александр. Он создавал собственную державу с монархической формой управления силой оружия, беспримерной жестокостью по отношению к народам и даже ближайшему окружению друзей.

Поскольку в представлении большинства читателей македонский царь Филипп остаётся только «отцом Александра Великого», А.Г. Ильяхов исправляет такую «несправедливость». Именно от Филиппа девятнадцатилетний Александр унаследовал реформированную профессиональную армию, что способствовало ему решать любые стратегические задачи. Необузданный характер Филиппа не помешал ему остаться в истории великим полководцем и мудрым государственным деятелем.

* * *

Наставник юного Александра, греческий философ Аристотель, проникший почти во все области человеческого познания, по праву считается выдающейся личностью. Показывая Аристотеля в различных ситуациях: в общении с царём, советниками, академиками-философами или учениками, А.Г. Ильяхов представляет своего героя не вырубленной из мрамора статуей, а живым человеком. Мы видим Аристотеля в научных диспутах и в домашней обстановке, на учебных занятиях и дружеских застольях… С каждой новой страницей яснее представляем себе могучий ум и неординарный, в чём-то противоречивый характер великого мыслителя древности.

Особенно интересны и познавательны в романе «уроки Аристотеля», дающие наглядное представление об образовательном процессе в древнегреческом обществе. Рассматривая возможные кандидатуры на роль учителя и наставника для своего наследника, царь Филипп останавливает выбор на малознакомом пока философскому миру Аристотеле, преподавателе афинской академии Платона, и приглашает в Пеллу в самый сложный период противостояния между Македонией и Афинами. Аристотель не отказывается от предложения, воспринимая свою будущую работу как возможность реализовать мечту философов-идеалистов – соединить тиранию власти с демократическими ценностями. В конечном итоге ему это не удаётся, но о провале своей идеи Аристотель узнает слишком поздно…

Показывая учебный процесс, принятый в Древней Греции, автор романа ничего не придумывает. Его повествование основано на глубоком знании темы, изучении античных первоисточников и научных трудов. Вместо индивидуальных занятий с царевичем, на чём поначалу настаивал царь Филипп, Аристотель устраивает совместное обучение со сверстниками Александра. По его мнению, так ученики легче воспринимают трудный материал. Всё элементарно: наглядные уроки на природе, свободное обсуждение темы, уважение мнения ученика, каким бы странным оно ни казалось на первый взгляд. Проводя занятия в таком виде, Аристотель предугадал, как пытливый ум подростка обращался к главной цели: к познанию законов развития природы и общества. Словно между строк, А.Г. Ильяхов напоминает современной образовательной науке о существовании античной педагогики, созданной усилиями греческих мыслителей. Оказывается, в учебных методах Аристотеля содержится много интересного и для сегодняшней школы!

Наставник оказался не только мудрым педагогом, но и старшим другом своего ученика. Шесть лет учебы сформировали характер Александра, отразились на его мировоззрении и отношении к людям. Но главное, «уроки Аристотеля», эллина по крови и демократа по убеждениям, понадобились молодому царю, чтобы окончательно определиться в целях и задачах власти, государственной политики.

Аристотель в романе А.Г. Ильяхова не «положительный герой» в традиционном смысле. Писатель порой рисует его хитрым дипломатом, заботящимся, прежде всего, о своей карьере, славе и признании собственного учения. Иногда он предстает как настоящий националист, пекущийся о главенстве эллинов над остальным миром, где живут варвары якобы уготовленные природой для рабства. Философ бывает груб и даже жесток по отношению к оппонентам. Он не щадит даже любимого учителя Платона, который вынужден покинуть его, не стерпев неприкрытого хамства…

В то же время во дворце македонского царя Аристотель – единственный человек, к которому в трудные минуты жизни стремится взрослеющий Александр. Даже обожаемой матери, властолюбивой Олимпиаде, подросток не может открыть сомнений, которыми делится с учителем, как с другом. За искреннюю привязанность Александра, у которого сложились трудные отношения с отцом и матерью, автор романа готов простить Аристотелю не всегда понятные сейчас привычки и особенности характера. Писатель словно говорит нам: «Не Аристотель был жесток: жестоким было время…»

* * *

То же самое можно сказать и о царе Филиппе, истинном сыне своего бурного, не всегда разумного века. После победы при Херонее пьяный Филипп, словно варвар, бесстыдно обнажившись, пирует и пляшет среди тел поверженных врагов. Его поведение вызывает резкое осуждение юного наследника, воспитанного на нравственных канонах античной литературы. Но Аристотель, которому Александр изливает душу, терпеливо объясняет, что осудить человека очень легко, гораздо трудней его понять, даже если он родной отец.

Царь Филипп, как и в первой книге трилогии, романе «Знак Зевса», обаятелен не только в своих достоинствах, но и в пороках. Дело не только в парадоксальной «притягательности зла». Филипп ведет себя так, как требует его собственная неукротимая натура. Будь он другим – получилась бы фальшь, не только историческая, но и прежде всего художественная.

Описание сражения при Херонее, в котором сошлись в смертельной схватке сводное ополчение греческих городов и македонское войско – большая творческая удача писателя. Документальных свидетельств самого главного в истории Греции события почти не осталось, но автор проявил себя настоящим баталистом, описав битву так, словно сам был её прямым свидетелем и даже участником.

Образ Александра показан в развитии: мальчик, подросток, юноша. В начале повествования он ничем не приметен, кроме безудержной заносчивости. Но, по мере взросления, с каждым новым «уроком Аристотеля» мужает его характер, крепнет тело… Царевич помнит о своём великом предназначении, во имя которого готов переносить любые испытания: есть грубую пищу, ходить босиком по камням, даже терпеть жестокие наказания розгами. Какая радость засветилась в глазах Александра, когда в присутствии отца ему удалось укротить горячего дикого жеребца, ставшего для него потом боевым другом Букефалом! Подросток старается вести себя так, чтобы в будущем стать великим полководцем, достойным преемником отца:

– Когда стану царём, я пройду по всем землям, чтобы меня узнали все народы мира. Я хочу увидеть край Ойкумены1.

Но молодой задор, романтическое отношение к жизни, беззаветная любовь к близким людям – всё рушится, когда Александр узнаёт об ужасном предательстве отца…

Отвергнув законную супругу Олимпиаду, мать Александра, Филипп женится на юной Клеопатре, годящейся ему в дочери. Для Александра ситуация усложняется тем, что отец готов объявить наследником младенца-сына, родившегося в браке с Клеопатрой. Семейный конфликт переворачивает всё в сознании Александра, заставляет его «досрочно повзрослеть». Душевные муки, буря ненависти, клокочущие в юношеской груди, находят выход в безрассудных выходках Александра на свадьбе Филиппа и Клеопатры, что вызывает ответную агрессию со стороны царя и его гостей. Происходит ужасная ссора, грозящая Александру не только отречением от наследования, но и реальной смертью. В этих обстоятельствах Александр уже не мальчик, а мужчина, воин. И даже вынужденное примирение с царём не может вернуть его в прежнее состояние безоблачного детства, любви и безграничного доверия к отцу.

Неожиданное убийство царя Филиппа телохранителем Павсанием в финале романа само по себе могло бы лечь в основу отдельного произведения, настолько оно непонятно, запутано и таинственно. Но писатель сознательно уходит от соблазна «развлечь» читателей детективной историей. Не в этом идейный замысел романа. Смерть Филиппа показана предельно кратко: под ударом меча царь «дернулся телом», «медленно осел». Александр успел перехватить последний взгляд отца, исполненный удивления и ужаса…

* * *

Роман Анатолия Гавриловича Ильяхова – не развлекательное чтение, а добротный, объёмный художественно-популярный труд, дающий читателю полезную пищу для ума. Элементы беллетристики оживляют серьёзное историческое повествование, а некоторая велеречивость стиля вполне оправдана: ведь писатель показал нам великую цивилизацию, сокрытую в глубине тысячелетий.

Особенность истории человеческого общества состоит в том, что чем дальше прошлое уходит от нас, тем сильнее оно романтизируется в нашем сознании, становится возвышено-приподнятым. Энергетика романа А.Г. Ильяхова «Уроки Аристотеля» невольно передаётся читателям, заряжая их стремлением хоть на время вырваться из повседневных будней ради того, чтобы познать и полюбить давно ушедший, но безгранично интересный неведомый мир, имя которому – Античность.

Людмила Бирюк,

член Союза писателей России

Вместо пролога

…Филипп с младенцем на руках вышел на середину дворцового перистиля^[1]. Подняв голову, стал всматриваться в сумрачное небо, сплошь закрытое облаками. Рядом с царём неожиданно появился Нектанаб, царский астролог и гадатель, – раньше он не допускал такую вольность. Странно, но Филипп не удивился его появлению:

– Что видишь на небе, царь? – услышал он.

– Я вижу облака, халдей.

– Смотри лучше – под облаками кружит птица.

Филипп повертел головой, внимательно всмотрелся в небо:

– Теперь вижу.

– Это орёл.

– Да, я хорошо вижу орла. Но почему он один?

– Орёл в стае не летает. – Голос халдея звучал негромко, но убедительно.

– Тогда ответь мне, халдей, почему орёл всё время кружит над дворцом?

– Орёл – любимец Зевса, его посланник. Он так ведёт себя, потому что подаёт знак.

– Как я могу узнать послание бога? Ты можешь сказать, халдей?

– Зевс даёт тебе знать, что видит малыша, которого ты держишь на руках, радуется ему.

– Ты уверен в том, что говоришь от имени бога, халдей?

– Верь мне, царь. Зевс сообщает свою волю через меня, потому что я его верный слуга. Сейчас Зевс послал орла, чтобы сказать, что не оставит без своего божественного покровительства ребёнка, которого ты держишь на руках. Он любит его, как сына своего. Он заложил в него силу и отвагу льва, царя зверей, поэтому Александр будет способен справиться с любым врагом. В нём бьётся сердце орла, царя птиц, – как орёл способен летать высоко и далеко, преследуя добычу, так и от Александра не спрячется ни один враг. Как никто из смертных не может смотреть на солнце – ослепнет, так никто не может видеть Зевса, потому что в нём сияние солнца. Только орлу дозволено смотреть на Зевса, потому что он сидит на его скипетре, держа в когтях молнию.

Филипп посмотрел на ребёнка и поднял его над головой. Громко крикнул, так, что, казалось, его услышала вся Пелла:

– Зевс! Дай знак, чтобы я поверил!

Все, кто был в перистиле, придворные и слуги, замерли в смятенном ожидании, пристально всматриваясь в хмурое небо…

Казалось, прошла вечность… Неожиданно облака над дворцом распахнулись, открывая кусочек иссиня-чистого неба. Оттуда на землю обрушился ливень ослепительно-ярких солнечных лучей. От такого чуда люди невольно прикрыли глаза и даже пригнулись, от страха. А Филипп посмотрел на ребёнка и увидел, что он улыбался и, не мигая, смотрел на солнце…

Глава 1. Полдень на Лесбосе

Двое

Полдень. Над Лесбосом нависла бездна ослепительно-голубого неба с пылающим глазом Гелиоса. Расплавленная жарой сапфировая гладь Эгейского моря замерла в бесполезном ожидании хотя бы легчайшего дуновения ветерка.

Лесбос – третий по величине остров Греции. Он имеет две глубокие бухты, где торговые корабли находят приют после дальних странствий. Среди скал и холмов повсюду разбросаны хлебные поля, оливовые рощи, пасутся стада овец. Дубовые и сосновые леса подступают к солёным лагунам, кишащим шумными птицами. В живительных водах термальных источников оставляют недуги люди и всякое зверьё. Над всем этим благодатным краем горделиво возвышается вершина горы Олимбос*, где живут бессмертные боги.

На восточной стороне острова раскинулась Митилена, самый крупный и влиятельный город на Лесбосе; черепичные крыши выглядывают среди густой зелёной растительности. Перед главными городскими воротами роща серебристых олив стойко пережидает знойное время; деревья спускаются уступами до самого берега моря.

Столетия назад первые поселенцы в этом месте высадили саженцы олив, привезённые с собой, как память о родине. Деревья прижились не все, но с тех пор безропотно несут тяготы безжалостного времени и сезонных невзгод. У них толстые узловатые стволы, уродливые ветви, а у некоторых порушенные молниями верхушки – метки гневающегося Зевса…

Путешественника, паломника или бродячего философа-софиста, зарабатывающего себе на жизнь страстными речами на агоре*, привлекает мелодичный звон родника в роще, истекающего из-под большого замшелого валуна. Испив освежающей влаги и насладившись божественным покоем под сенью олив, прохожий люд отправляется дальше по своим делам, славя Гермеса. В честь этого покровителя странников и бродяг на ближайшем дорожном перекрестье стоит четырёхгранный столб с возбуждённым фаллосом*, Герма, завершённый кучерявой головой бога.

В глубине рощи возвышается скала с подтёками цвета ржавого железа. В ней природная выемка – пещерка или грот, куда ведёт извилистая тропа. Внутри грота полусумрак и прохладно. Если сюда забредёт путник, он найдёт благословенный приют и в зной, и в непогоду. Отсюда неплохо просматривается безмятежное море, мерцающее в мареве солнечными бликами. Блаженная тишина нарушается сухим стрекотанием неунывающих кузнечиков…

* * *

В гроте находились два человека. Они удобно расположились на земле, выстланной сухой травой. Эти люди пришли сюда до полудня, с ними был ещё слуга, который принёс с собой съестные припасы, выложил всё на рогожку и ушёл. Прохладный воздух наполнился аппетитными запахами, навеявшими желание немедленно утолить голод.

Было отчего взволноваться желудкам! Варёная голова козленка, вспоенного молоком, его же ребра, ноги и вырезки, сдобренные восхитительным соусом из сильфии*. Жаренная на угольях свинина, источающая жирный сок; нежный костный мозг и сладчайшая смесь полусырых кишок барашков. Груды горячих вяхирей* и куропаток да горка мягких ароматных лепёшек. Пучки возбуждающей аппетит зелени, и чеснок, без которого истинному греку не прожить ни дня. Был ещё в двух горшочках трогалий – десерт, приготовленный искусным поваром из золотистого меда, мягкого сыра и творога. Вдобавок к ним ячменные пирожки с соблазнительной корочкой, изжаренные на оливковом масле и в свином жиру, и ещё кунжутные пирожные. Для закуски после вина яблоки с желто-красными боками, миндальные орешки. Боги на Олимпе завидовали такому обычному для эллинов застолью на природе!

Пора признаться, что к застолью в гроте были причастны Аристотель и Феофраст, первый в прошлом преподаватель афинской академии Платона, а второй – его ученик, тоже в прошлом, теперь их связывали крепкие дружеские отношения. Обнаружили они грот недавно и решили, что будут посещать его, когда вздумается провести досуг. Место действительно замечательное – удалённость от городской суеты, покой священной рощи, вид на море!

Для истинного эллина понятие идеального досуга представлялось не праздным отдыхом с безмятежным послеобеденным сном или бесцельным созерцанием природы, а полезными для сердца и души занятиями: посещение театра, участие в религиозных шествиях и городских торжествах или наблюдение в качестве зрителей за состязаниями поэтов, музыкантов и ораторов. К этому нужно добавить занятия атлетикой и охоту на зверя, но только ту, что случается ради развлечения, а не для пропитания. Но самым захватывающим и любимым видом досуга представлялась пирушка в кругу друзей – симпосий. Это могло быть застолье участников, близких по духу или роду деятельности, когда застольники получают удовольствие не от употребления изысканных блюд (хотя им тоже оказывается достойное внимание), а в результате обмена философскими речами, когда есть результат от разумных бесед и споров. На симпосии каждый высказывает свою точку зрения – на окружающий мир, природу и политику, – и никто его не остановит, не осудит, наоборот, одобрит такое поведение. Не зря мудрец Фалес* сказал: «Человек разумный идёт на пир не с тем, чтобы до краев наполнить себя, как пустой сосуд, а чтобы и пошутить, и поговорить серьезно, и поспорить»…

Аристотель, сорокалетний сухопарый мужчина, не отличавшийся высоким ростом; у него удлинённое лицо слегка болезненного вида – он с детства страдал коликами в желудке. Волосы негустые, мягкие и слегка волнистые, рыжеватого оттенка; зачесанные вперёд с затылка, они умело скрывали наметившиеся залысины. Прямой нос с тонкими ноздрями, выступающие вперёд скулы и тщательно ухоженные усы с укороченной бородой до висков намекали на несносный характер их владельца. Образ педантичного «сухаря» дополнял большой выпуклый лоб с глубокими продольными морщинами и ещё тонкие суховатые губы с морщинками вокруг рта. Впалые серые глаза со свисающими веками, маленькие и подвижные, обычно смотрели исподлобья и оттого казались колючими. При этом в облике Аристотеля угадывался природный аристократизм, непримиримый с возможными в жизни неудобствами.

Его собеседник Феофраст имел склонность к полноте, на что указывали округлое мясистое лицо и лёгкий румянец; на первый взгляд, он казался сонливым. Это состояние подтверждалось слегка сощуренными глазами под светлыми, словно обгорелыми, бровями – верный признак честолюбия. Большая голова, широкий гладкий лоб. Густая борода с вьющимися волосами, характерная деталь внешности эллина, росла у Феофраста широко и свободно, она не только украшала, указывала на скрытую силу воли, напористость и абсолютную уверенность в себе.

Философы были одеты в эксомиды, легкие туники, – правая рука и плечо свободны, что давало возможность оживлённо жестикулировать. Ухоженный вид обоих, обилие дорогих перстней указывал на то, что собеседники принадлежат к состоятельной категории общества. Они расположились в гроте в непринуждённых позах лицом к морю, трапезничали и разговаривали на близкие по духу и содержанию темы…

Аристотель:

– Я всё более утверждаюсь во мнении, дорогой Феофраст, что человек – часть окружающей природы. По этой причине ему полезно знать её законы, из чего она состоит, на чём держится. Природа ничего не делает напрасно, а заблаговременно и точно. Из семени каждого существа возникает то, что природой задумано: из одного – оливовое дерево, из другого – человек или зверь.

Феофраст:

– Слушая тебя, Аристо, я начинаю верить, что и клопы задуманы природой для своего дела? – Говоря это, он близоруко щурился, собирая у глаз мелкие морщинки.

Аристотель:

– Конечно, природа усматривает пользу клопов в том, что они не дают человеку спать лишнего.

Феофраст:

– В таком случае, если продолжить твою мысль, мыши грызут зерно в амбарах тоже не зря?

Аристотель:

– Мыши заставляют человека заботиться о лучшем сохранении плодов своего труда. И кошка существует не для того, чтобы только пожирать мышей, и мыши не для того, чтобы их пожирали кошки; у всех есть своё первоначальное предназначение – занимать своё место в природе. По этой причине хвост у павлина – природа любит красоту и радуется пестроте.

Феофраст:

– Аристо, друг мой, не заметишь ли ты странность в том, что имеется схожесть обезьяны и человека? Для чего природе было создавать одно и другое? Не лучше бы что-либо одно из двух?

Аристотель:

– Я уверен, Феофраст, что обезьяны – промежуточное звено, ступень между человеком и другими живородящими животными. Посмотри на ягодицы того и другого – природа сотворила их для отдыха; четвероногие, стоя, не чувствуют усталости, но человеку, как и обезьяне, надобно иметь подобие сидения. Хотя, чтобы окончательно убедиться в своих выводах, мне необходимо найти анатомические различия между животными и человеком. Меня давно это интересует.

Аристотель говорил негромким голосом, убедительно. Феофраст иногда в качестве возражений высоко поднимал брови; при этом его большие уши комично шевелились. Общепринятая этика симпосия не позволяла перебивать собеседника, пока не завершится диалог. Аристотель:

– Жизнь есть общее благо и для человека, и для растений, и для животного. Более всего подвержены сходству с человеком, конечно, животные, у большинства из них существуют признаки душевных состояний, которые проявляются более отчетливо. Податливость или злобность, храбрость или трусость, боязливость или спокойствие, прямота или коварство – все сходные черты с человеком. Думаю, что я нашёл закон соответствия личности животного и человека.

Феофраст:

– Пока такой вывод вызывает у меня удивление, Аристо.

Аристотель:

– Пусть не покажется тебе странным сравнение человека с животными. Ты присмотрись к поведению людей, большинство из которых, словно дикие звери, убивает себе подобных, но не для поедания их, а ради выгоды и славы, что, на мой взгляд, равноценно поеданию. Есть люди-тигры, свирепые нравом, жестокие повадками; другие похожи на сытых львов, благодушные на вид, хотя на самом деле не менее кровожадные. Люди-медведи настырные, грубые и алчные, похожие на волков, безжалостны к добыче или слабому сопернику. Человек, избравший ремеслом хитрость и обман, похож на лукавого лиса. А тот, кто с коварно равнодушной личиной подстерегает жертву, разве не безжалостный крокодил? Люди-обезьяны ловкие в обхождении и остроумные на виду сильного правителя, но проказливые и зловредные в отношении слабых сородичей. А люди, не помнящие родства, как злобные собаки ради обглоданной кости или для потехи хозяина, загрызают насмерть даже сородичей.

Аристотель увлёкся и задел рукой кувшин, стоявший на земле. Из горлышка вылилось вино, цветом схожее с кровью, оно продолжало толчками проливаться на землю. Феофраст подхватил посудину.

Аристотель:

– Добавим к этому великолепному человеческому зверинцу птичье царство. В нём сороки, которые только прикидываются ручными, а сами дожидаются момента, чтобы украсть у доброго хозяина что-либо ценное и сбежать. Беззащитные днём, совы ночью становятся жестокими хищниками. А сколько среди людей находится таких, кто жалят, как злобные осы и шмели! Змеи, мухи, клопы и блохи, омерзительные жабы – все несносные существа, разве на людей они не похожи? И есть люди, похожие на домовитых пчёл, что кружат день-деньской по цветущим лугам, чтобы прокормить родоначальницу-матку и малых деток, а заодно ленивых трутней. С такой же уверенностью я говорю о муравьях, невероятных тружениках, предусмотрительных и бережливых, не знающих нужды.

Аристотель перевёл дух и, обнаружив свою чашу пустой, налил до краёв. Принюхался, нервно шевеля тонкими ноздрями.

– Слуга знал, какое вино я особо ценю. Оно из Фасоса, необычайно приятное на вкус. Мне рассказали секрет, как его делают. Кладут в кувшин с вином пшеничное тесто, замешанное на меду. От такой приправы вино приобретает особый аромат и умеренную сладость.

Аристотель отхлебнул, едва касаясь губами края чаши, зачмокал от удовольствия. Допив до конца, откусил дольку чеснока и начал жевать, думая о своём. Феофраст знал, что его собеседник ещё не всё сказал, терпеливо ожидал, налегая на куропатку, смачно обгладывая тонкие косточки.