Прощение для мажора

Глава 1

Макс не знал, что именно чувствовал, возвращаясь домой. Шесть лет он не видел семью, на шесть лет отгородился от них. Где он только ни бывал за эти годы, но только не в России, не дома. Мужчина не планировал навещать родных, но его тянуло туда как магнитом.

Максим закинул рюкзак на плечо и вышел из самолета. Вся его жизнь давно помещалась в одной сумке за спиной. Поймал такси у аэропорта, и прямиком домой. Хотя нет, сначала нужно купить цветы, у мамы сегодня день рождения. Смотрел на знакомые дома, мелькающие за стеклом машины. Он знал город как свои пять пальцев, раньше. Кто знает, что изменилось сейчас. По радио звучал шансон, песня казалась Максу знакомой, родной язык – мед для ушей. Ностальгия накрыла его с головой, правда, в воспоминаниях было мало чего хорошего, в основном, грязь и чернота. Изменился ли он? Фиг знает, главное – слез с наркоты, да и за косяки стыдно, хотя, наверное, и вкусы изменились, больше не прет от извращений.

Машина остановилась у загородного дома, Максим расплатился с водителем и вышел из такси. Вдох-выдох, направился к воротам. Охранник сразу же открыл дверь, и вышел навстречу, как-то странно глядя на него. Посмотрев документы, пропустил Макса на территорию.

Он чувствовал легкое волнение, все же столько лет не видел семью и не выходил с ними на связь. Как родители встретят блудного непутевого сына? Вошел в дом, тишина с порога ударила по ушам. Прошел в гостиную и замер в дверях. Вся семья в сборе. Хотя нет, не хватает братца. Еще эта здесь, как ее там, кажется, Женя? Та, из-за которой много лет назад у Макса сорвало крышу. Нет, конечно, не из-за чувств, а просто тогда зациклился на ней, хотел сломать. Похоже, она здесь прописалась.

– Что тишина такая, мент родился? – усмехнулся Макс, глядя на родственников, во все глаза уставившихся на него. Такое ощущение, будто призрака увидели. И явно не ждали его.

– Не рады видеть? – хмыкнул он, так и не дождавшись ответа. Такое чувство, будто они вообще не рассчитывали, что Максим вернется.

Подошел к матери и положил цветы ей на колени, сказав:

– С днем рождения, мамуль, – в глазах женщины блеснули слёзы, – Так, что за лица? Кого хороним, вместо того, чтоб праздновать, – усмехнулся, пошутив, мужчина.

– Закрой рот! – взвыл отец, вскочив на ноги, – Имей хоть каплю совести, негодяй!

Макс напрягся, такой встречи от отца он точно не ожидал. Хотя фиг знает, что они о нем надумали за столько лет. Но тут со всхлипом поднялась мама и бросилась к нему в объятья, прошептав:

– Сынок, твой брат…– ее голос оборвался, и она горько зарыдала. А Максим в ступоре не понимал, что происходит.

– Мама, что такое? – спросил он, успокаивающе поглаживая женщину по спине.

– Игнат… он разбился… мальчик мой… его больше нет, – задыхаясь, произнесла женщина. Макс взял ее за плечи и осторожно отстранил. Недоумевая, заглянул в глаза.

– Мам, что ты такое говоришь? – нахмурился мужчина, совершенно не понимая, что такое она говорит.

Подошёл отец и обнял дрожащую мать, сдавленно выдавив:

– Игнат разбился в самолете. Сегодня были похороны…

Макс отшатнулся. Нет, этого не может быть. Его взгляд упал на бледную девушку, Женя поднялась и, не глядя в его сторону, вышла из комнаты. Не может быть! Он только сейчас заметил, что вся семья в чёрном, сделал шаг назад, словно от удара.

– Не может быть! – произнес Максим вслух, не веря.

– Это правда, сын, – ответил отец, в глазах которого стояли слёзы горечи.

Он не мог это слушать. Его так долго не было… Но Макс не приезжал, потому что не хотел мешать, и приехал слишком поздно.

Развернулся и бросился прочь из дома, не обращая внимания на крики мамы:«Вернись!»

Внутри него что-то взорвалось, он чувствовал нестерпимую боль. О господи, брат!

Зашел в гараж и запрыгнул в свою машину, которую так и не продали за три года. Выехал за ворота и помчался на бешеной скорости, словно желая уехать подальше от этой страшной правды. Брат! Они же так и не помирились. Макс не успел попросить прощения. Да, они не были близки, порой он ненавидел Игната всей душой. Тот с детства любил лебезить перед родителями, был всегда такой хороший, паинька, просто пример для подражания. А Максим специально делал все наоборот. И вот нет его заумного брата. Блядь, не может быть. Остановился посреди дороги, чувствуя, как мутнеет в глазах и не хватает воздуха. Вышел из машины и словно ненормальный начал долбить по ней кулаками. Кровавые следы оставались на желтой краске. А позади образовалась пробка, и попутные автомобили настырно начали сигналить. Но Максу было плевать, его разрывало изнутри. Подскочили какие-то мужики и стали оттаскивать Максима от автомобиля, и только сейчас он заметил разбитое стекло и вмятый металл.

– Спокойно, парень. Успокойся.

– Все… нормально, – отмахнулся Макс и сел на землю, привалившись к колесу. Водители поняли, что ждать бесполезно и стали объезжать его машину.

– Как же так, брат, как же так, – ударил несколько раз затылком по машине. Сделал, значит, семье сюрприз. Вот почему его так непреодолимо тянуло домой.

Сел в машину, осознав, где больше всего сейчас хочет быть. В их старом доме. Там, где все было по-другому, тогда они с Игнатом еще были дружны. Ведь действительно, в детстве ладили, были не разлей вода. Построили тайный дом на дереве, и прятались там,когда вытворяли что-нибудь пакостное. Что ж их так разделило? Все изменилось после того как переехали, когда бизнес отца пошел в гору.

Макс все эти годы зачастую ненавидел брата, а потом об этом жалел, потому что и сам хорош. Он просто не мог поверить в то, что больше никогда его не увидит, не мог осознать этого. Не представлял, что может быть так больно, настолько, что хочется все разнести. Остановился у старого деревянного дома и прямиком направился в сад. Нашел то дерево, которое давным-давно выбрали с братом, провел пальцем по нацарапанному на нем кресту. Так они тогда пометили ствол, да еще нарисовали карту, боялись – вдруг не найдут. Вот было тогда время: беззаботное, веселое, озорное. И кто бы мог подумать, что все сложится именно так. Залез в развалившийся домик на дереве. Все, что от него осталось – это неровный дощатый пол. Вздохнул, переполняемый бурей эмоций, вспоминая детское лицо брата. В груди больно закололо, словно там ковыряют ножом. Если б что-то можно было изменить … Если б только…

Сколько ни думал, в голове не укладывалось то, что брата больше нет. От этих мыслей делалось жутко, настолько, что даже не мог дышать. И до чертиков хотелось забыться. Сбежать от этой правды подальше, чтоб никогда её не узнать. Только поздно, он вернулся, и назад пути у него теперь нет.

Глава 2

Когда сильно ударяешься головой, бывает такое ощущение, что все тело пронзает мощный разряд тока. То же самое я почувствовала, когда в комнату вошел Максим. Господи, как же он стал похож на Игната. На секунду мне показалось, что это он… Это было страшное, до жути болезненное чувство, когда до смерти желаешь того, что невозможно. Я не могла даже смотреть на брата любимого, тот жив, в то время как Игнат погиб. И если бы не его безумная одержимость найти Макса, он бы ни за что не сел в тот проклятый самолет.

Выскользнула из гостиной, с трудом передвигаясь на ватных ногах. И зажала уши трясущимися руками, чтобы не слышать душераздирающий крик его мамы. Пошатываясь, преодолела несколько ступенек и опустилась на них, вцепившись зубами в кисть, пытаясь заглушить вырывающийся из груди вой отчаяния. Всего лишь несколько часов назад, я отдала любимого земле… Как же это больно, боже, как больно.

Когда Макс сбежал из клиники, я наивно верила, что все наладится. И действительно, поначалу так и было. Однако в глубине души я понимала, что Игнат только и ждет, когда вернется брат. А тот не возвращался: год, полтора, два. И тогда нашей сказке пришел конец… Моей сказке… Муж сломя голову бросился на поиски Максима. Это стало какой-то одержимостью. Он знал, что брата нет в России, но как только ему сообщали, что Макса видели в каком-нибудь городе за границей, Игнат галопом мчался туда. И я молчала, понимая, что его родители переживают за сына. Да и он не находит себе места от неизвестности. Поначалу я надеялась, что муж не найдет брата, ибо знала – если Макс вернется в нашу жизнь снова, начнется кавардак. Ведь он по-другому не может. Но когда эти поиски перетекли в долгие месяцы, стала молиться, чтобы Максим поскорее нашелся. И видит бог, все это время я упорно давила в себе бушующий протест. Бесконечная гонка стала невыносимой. Муж просто изводил себя нескончаемыми поездками, из которых возвращался сам не свой. А я всё ждала, когда уже наконец-то услышу от него хорошую новость о том, что ему удалось разыскать брата. Или наоборот, что Игнат отказался от поисков, ибо понял простую истину: Макс не хочет, чтоб его нашли.

Порой я смотрела на мужа, и мне начинало казаться, что ему нравится эта бесконечная гонка. Словно это стало для него своеобразной нездоровой игрой. Каким-то безумным ритуалом…

А каково было мне? Засыпая в очередной раз в пустой квартире, в холодной постели. Да, я сходила с ума от одиночества. Мне до тряски в теле хотелось обнять мужа, положить голову на его грудь и заснуть. Но не могла этого сделать, потому что тот в который раз за месяц улетел за границу. Как же я тосковала, эта пытка была невыносима, жаждала устроить скандал, как только Игнат вернется. Однако при долгожданной встрече устало млела в его руках. И все по новому кругу, он уезжал, а я в негодовании кусала кулаки, порой срываясь, устраивала истерику, которую не видел никто, кроме меня.

Десятки раз пыталась до него достучаться, но Игнат словно оглох и ослеп. Он не слышал и не видел ничего.

– Игнат, когда это закончится?

– Солнышко, ну потерпи ещё немного, я уже очень близко, – шептал муж, крепко прижимая меня к себе.

– В который раз ты мне это говоришь?

– В это раз я действительно близко.

– Я устала! Ты не представляешь, как я скучаю…

– И я скучаю безумно, маленькая моя, а еще больше тебя люблю.

И я забывала обо всем на свете, утопая в его объятиях. Он целовал так, что у меня отнимался копчик, а тело дрожало от желания. В такие моменты мне казалось, что я готова ждать сколько угодно. Но только разум прояснялся, снова злилась на него…

В один прекрасный день, при очередном отсутствии мужа, я узнала, что жду ребёнка. Моему счастью небыло предела. И почему-то думала, что это все изменит, как же сильно я тогда в это верила. Игнат был рад не меньше меня, помню, носился по квартире с криками: «Ура, я стану папой!» А потом целовал живот, которого ещё и в помине не было, нашептывая:«Спасибо, родная, я так сильно тебя люблю».

И все было прекрасно. Я решила, что поиски окончены, и муж больше никуда не поедет. Ведь ребенок – это самое важное. Правда? Но все мои надежды разрушил один звонок. Один-единственный звонок… Игнат ринулся в путь без оглядки. Я снова молча отпустила, а когда за ним закрылась дверь, ревела несколько часов навзрыд. Впервые в жизни чувствуя себя настолько беспомощной, никому ненужной, второстепенной, незначительной…

Когда родился малыш, мы были безгранично счастливы. Казалось, на свете нет ничего важнее нашего сыночка. Всё вокруг заиграло новыми красками. Я будто заново родилась. Только это длилось недолго, спустя месяц Игнат снова уехал. В тот день я впервые зака-

тила настоящий скандал. Сказала, что это в последний раз, иначе я уйду от него. Как же мне тогда было горько, я прижимала к груди крохотное создание, от нежности к которому сходила с ума, и захлебывалась слезами. Я никогда не хотела быть истеричной стервой, вечно выедающий мозг мужу. И все время молчала, потому что любила до безумия. Но рождение сына изменило все. Я просто хотела, чтобы мы все были вместе. Лишь эту малость, и больше ничего…

Игнат вернулся опять ни с чем. И через два месяца вновь собрался в путь. Своим поступком он просто вырвал мне сердце, прекрасно понимая это. Я рыдала при нем, чего не позволяла себе раньше. Чуть ли не на коленях умоляла остаться, но он не слышал меня, лишь успокаивал, говоря, что очень любит и скоро вернется.

– Пойми и ты меня, я должен найти брата. Все эти годы меня гложет вина.

– Нет, нет и нет! – кричала я сорвавшимся голосом, – я не собираюсь тебя больше понимать! Три года, Игнат, три года я молчала, отпуская тебя непонятно куда! Но впервые запрещаю тебе ехать. Ты слышишь меня, я запрещаю тебе уезжать!

– Женечка, я не могу иначе…

– Замолчи! У тебя есть я и Кирюша, есть родители. Что еще нужно? Неужели ты не рад нашему сыну? Он появился на этот свет, чтобы видеть твоё равнодушие?

– Что ты такое говоришь! Девочка моя, – обнял, преодолевая мое сопротивление. А во мне все ещё тлела надежда, что в этот раз он останется ради нас. – Я люблю вас больше всего на свете, но найти Макса – мой долг…

Убил… Просто убил несколькими словами. Разрушил все до основания в один миг.

– А-а-а, господи! – вырвалась из его рук как ошпаренная и закричала, теряя голос от

боли:

– Я не могу так больше, не могу. Если ты сейчас уйдешь, можешь к нам не возвращаться!

Я не собираюсь больше изводить себя. Или ты остаешься с нами, или дальше гоняйся непонятно за кем, но без нас! Я сейчас говорю так не сгоряча, это моё решение, которое созревало во мне очень долго. Теперь тебе придётся выбирать, что для тебя важнее!

Он ушел, разрубив моё сердце пополам, доказав, что мы для него всегда будем на втором плане. Как же мне тогда было плохо. Я смотрела на сына, чувствуя всепоглощающую обиду за него. Он такой маленький и чудесный, но не настолько важен отцу, чтобы удержать. Возможно, каждая женщина когда-то ощущала себя ненужной, но для меня это чувство оказалось губительным, настолько, что уничтожило все.

Господи, как же я жалею, что не удержала Игната, нужно было встать в дверях с Кириллом на руках и просто не отпускать. Валяться в ногах, падать в обморок, все что угодно, но не позволять уйти…

Его отец позвонил мне спустя три часа и попросил срочно приехать. И я примчалась, переполненная волнением, сразу же почувствовала что-то нехорошее, непонятный страх закружился внутри смерчем.

Я бы простила ему всё, ждала бы всю жизнь, отпуская хоть каждый день, только бы он вернулся ко мне. Только вернулся живой… Мне так больно. Это невыносимая боль везде. Она застряла в сердце, ковыряет мозг, разрывает душу. Жуткая агония ежесекундно пронзает каждую клетку моего тела. Я не в состоянии это вынести. Я не могу…

Схватилась руками за лестничные перила и прижалась к ним головой, плача без голоса, потому что просто не могла закричать. Рыдания рвали глотку, сжимали горло, не давая дышать, я хрипела, раскрыв рот, заливаясь слезами. Его нет, боже, его больше нет, невыносимо, душераздирающе, страшно. Я больше не смогу сказать ему как сильно люблю. А ведь мы даже не попрощались. Как же убийственно хоронить любимого в закрытом гробу. Как же горько, что нельзя взглянуть напоследок. Как я смогу его отпустить?