000
ОтложитьЧитал
– Я, комар! Я – мужчина, самец! Нектар моя пища. А над стадом коровьим вьются комарихи длинноногие. Да и то по необходимости: пока самка крови не напьётся, – яйца не созреют. Яйца не отложит, – комарята не выведутся.
Так уж мы, комары, устроены: мужчины нектар пьют, а женщины горячую кровушку!
– Все у вас не как у порядочных насекомых, диметилфтолат тебе в нос. И не различишь вас никак. Оба серые, оба тонконогие.
– А по усам, шмель, по усам.
У комарихи не усы – сплошное недоразумение. Так, видимость одна что усы: волосок направо, да волосок налево.
У меня же, самца, усищи пышные, мохнатые. Настоящая мужская гордость!
Склюнула Сорочишка комара, только к шмелю примерилась, как вдруг кто-то её саму ухватил за хвост.
Заверещала Сорочишка истошно и деру во все крылья. Хорошо ещё вовремя спохватилась, а то бы съела её хищная куница. А так только и сумела хвост проредить. Промахнулась немного, видно, тоже молодая.
Сидит, чёрное перо задумчиво покусывает.
Единым духом взлетела Сорочишка на берёзу. Умостилась на самой маковке и ну куницу ругать: и такая она, и разэтакая. И противная, и гадкая.
На весь лес наделала шуму.
Куница же и в ус не дует. Перо выплюнула и в густую траву нырнула, как в воду канула. Лишь травинки легонько колыхнулись.
Потрещала ещё немного Сорочишка и затихла. Ругать-то больше некого. Ветер берёзовую маковку качает, а вместе с маковкой и Сорочишка качается.
Туда, сюда; вправо, влево, – как на качелях. Покачалась немного, успокоилась и на речку подалась, может, и вправду удастся чем поживиться.