000
ОтложитьЧитал
На другой половине двора, где жили дочь с зятем и детьми, игрался маленький Вовка, про которого они с Нютой забыли.
– Ба, он лоб себе железкой разбил, смотри шишка какая.
Нюта держала за руку насупившегося брата.
Надя взяла внука на руки и принялась успокаивать.
– Не бойсь, до свадьбы заживёт. Сейчас я тебе холодной водичкой умою, зелёночкой помажу, и всё пройдёт. Ты ж не первый раз бьёшься, привыкнуть пора… Это ты, Нюта, не доглядела.
Брат успокоился на руках и теребил серёжку в ушах бабушки.
– Этот точно батька – всё ему интересно. На лбу уже живого места нет, а он не отступается. Может, вырастет инженером станет, крепко сейчас эта профессия в почёте.
Борщ сварить она так и не успела.
– Картошкой с кислым молочком накормлю, целы будете. Нюта, глянь, что Валька делает, да зови есть, чтоб потом не бегали один за другим – то компота, то хлебушка.
Валька пришла без Нюты с довольной рожицей.
– А сестра где? – спросила бабушка.
Валька пожала плечами и уселась за стол.
– Опять ребёнка обидела? Ладно, мать придёт, я ей всё расскажу, пусть она тебя сама воспитывает.
– Да не трогала я её, только и сказала, что отцу расскажу, что Вовку не углядела, а она завыла и за сарай пошла.
– Ты ж, каверза, специально так делаешь, что я тебя не знаю.
Надя вышла во двор, нашла внучку, сидящую за сараем.
– Пошли есть, я что за вами так и буду ходить? Отпор надо учиться давать, а не выть, не век же я тебя защищать буду?
– Ба, чего она меня не любит?
– Да она и сама не знает, чего нрав у неё такой. Все вокруг жалеют; сирота да сирота, вот она и дурит, ещё и ревнует. А если вдуматься, какая она сирота: мать есть, я, вы, кого ей ещё надо?
Накормив детей, она отпустила Вальку на речку с условием, что та Нюту возьмёт и будет за ней приглядывать. Вовка заснул прямо за столом. Надя уложила его на свою кровать, подоткнула с краю одеяло, чтобы не свалился, задёрнула штору и вышла во двор.
В хлеву визжали голодные поросята. Накормив поросят, пошла на огород нарвать гички.
Надя любила свой огород, с которого просматривалась вся округа. Милые сердцу дали открывались её взору.
Картошка и свекла бушевали. Ботва, толстая, сочная, радовала взор.
– Картошечка – кормилица наша, без тебя не выжить, – Надя провела по ботве руками. – Июнь батюшка – кладень-кладенец, что сейчас даст, то и в зиму будет. Оглядела окрест.
Вон Нюркин огород. Всё прополото, окучено. Почти сразу за огородами лес. Соскучилась. Давно в лесу не была. Земляника скоро пойдёт. Надобно сходить, хоть баночку нарвать, да и грибы следом. Отцвела липа, пора лыко на щётки драть. Дел невпроворот. Где время взять? За детьми совсем некогда. Схожу, обязательно схожу, пусть сами за детьми смотрят, я ж им не сиделка.
Косят. Она втянула в себя запах свежескошенной травы.
Нет лучшего запаха на свете, чем запах свежескошенной травы. Земля – землица, кормилица, сколько доброго ты нам даёшь, а мы не ценим, не бережём, а ломаем, крушим. Вон на днях какую вербу пацаны подожгли! Красавица! Она ж наших дедов помнила, и как только у них рука поднялась. Конечно, не сами додумались, кто-то из взрослых подсказал – негодяи. В лесу тоже: воруют, под шумок тянут. Лесник скажет, что рубить, а они ещё сами себе прибавят, что получше. Скоро лес голым станет, одни кусты будут да кривые деревья. Это как среди людей: хорошему человеку не дадут пожить – сгноят, а всякая рвань да дрань шелестит себе и шелестит.»
Она и сама не понимала, почему её так заботят лес, луг, речка? Особенно лес, который любила всей душой и чувствовала себя в нём как дома. Он придавал ей силы и бодрости духа в её нелёгкой жизни. В своем лесу Надя была хозяйкой кордона, даже лесник с уважением относился к ней – дружил. А она частенько подсказывала ему, если увидит, какой непорядок. Давно, ох давно не была она в «своих владениях».
Дочь пришла с обеденной дойки, бледная и молчаливая, как всё последнее время. Бледность не мог скрыть даже загар. Тонкие черты лица заострились, выдавая внутренние переживания.
– Как вы тут, справляетесь?
– Куда ж мы денемся, вот только борщ сварить не успела.
– Опять Валька?
– Да и она тоже, как же без неё.
– Что ж, не убивать же её? Это возраст переходной – всё образуется.
– А то как же, образуется… Надо было отцу хоть на немножко отдать, что бы с ней поделалось? Просил ведь. А Игнат родным не станет.
– Мам, дело прошлое, не отдала и всё. Скоро закончит школу, уедет учиться в город, некому тебе докучать будет.
– Какой там учиться? Она только с ребятами дерётся, ей учёба даром не нужна.
– Пусть дерётся, я вот не дралась и что? Себя защитить так и не научилась.
На речке творилось что-то невообразимое. Ребятишки плескались в неглубоких водах Глубокого. Эти оставшиеся от разлива старицы подпитывались бившими из-под земли ключами, потому и не высыхали даже в сильную жару. Самое глубокое место на Глубоком едва доходило до груди взрослого человека, но ребятне этого было достаточно. Малышня барахталась у берега, пытаясь нырять, зажав нос пальцами. Правда, половина головы и попа находились над поверхностью воды, но это не мешало нисколечко. Купались до синевы, до икоты, до стука зубовного. Старшие, которым полагалось следить за малыми, либо сами не вылезали из воды, либо резались на берегу в подкидного дурака, забыв про наказы родителей.
Валька была за командира. Выбрав ребят посильней, заставляла сцепить «стульчиком» руки и ныряла, забираясь на импровизированный помост. Потом заменяла одного из мальчишек, не переставая командовать.
Нюта ходила по лугу и собирала редкие цветочки, да любовалась огромными колючками, с которых мохнатые шмели собирали мёд. Валька купаться ей не разрешила. Нюта знала – делает она это специально, чтобы показать свою власть. Ей всегда хотелось, чтобы Нюта плакала и уговаривала её, но Нюта тоже упрямилась и не хотела просить:
«Пусть ждёт, всё равно просить не буду, мне и тут хорошо, я потом у мамки отпрошусь и с Колькой и Нинкой приду и искупаюсь. Без неё даже в сто раз лучше.»
Она смотрела, как шмели трудятся над цветками, собирая сладкий нектар. Нюта шмелей ловила, как другие. В коробку не садила, где они и помирали. Ей было жаль этих симпатичных трудяг. Она любовалась их мохнатыми лапками, полосатым брюшком и только иногда выдавливала из брюшка мизерную капельку мёда. Ей так хотелось сладенького, пусть только лизнуть, хотя там и лизать- то было нечего. Шмели сегодня были сердитые, и Нюта решила не рисковать. У неё уже получился букет из жёлтых гусиных лапок, синей вероники, нескольких ромашек, так что девочка была довольна.
– Эй, Нютка! – донеслось от реки, – иди быстро сюда!
Это Валька звала её.
Девочка с неохотой побрела на зов.
– Купаться хочешь?
Нюта промолчала, ожидая подвоха. Конечно же, она очень хотела купаться, даже спрашивать нечего, но ей не верилось, что сестра стала вдруг добренькой.
– Иди, разрешаю, – крикнула Валька – а то нажалуешься…
Ничего не подозревающая Танька Зуева попалась сестре под руку. Схватив её, Валька потащила Таньку на глубину.
Танька отчаянно завизжала.
– Пусти папке расскажу! Ой, мамочки, боюсь!
– Да не бойся, дура! Я ж тебя учить плавать буду.
Но Танька своего счастья не понимала и продолжала визжать.
Валька оттолкнула её от себя. Танька с выпученными от страха глазами стала отчаянно молотить по воде ногами и руками. «Домолотив» до мелкого места, выползла на берег.
– Я же говорила, поплывет! – радостно прокричала Валька своим друзьям. – А вы не верили! Сейчас Нютку учить буду.
«Ну уж нетушки! Не дождёшься! Так вот зачем я ей понадобилась!» Схватив уже снятое платье, бросилась бежать.
– Держите, – заорала Валька.
Но Нюта пустилась со всех ног. Пока ребята сообразили, что от них хочет их командирша, она уже была далеко. У самого проулка девочка остановилась, переводя дыхание. От реки за ней никто не гнался. Прихрамывая, пошла к Нинкиному дому. Ей хотелось поскорее увидеть подругу и рассказать про проделки сестры, пожаловаться. В окне показалось лицо Нинкиной матери, тётки Вали.
– Тётя Валя, Нинка дома?
– Полдня не виделись, уже соскучились – пробурчала та …
Нюта присела на поваленное дерево и стала ждать. Ждать пришлось недолго, вскоре Нинкино жующее лицо показалось в окошке.
– Погоди, уже иду.
Нинка вышла как всегда, с пышками. Тётка Валя пекла их каждый день, благо молока и яиц всегда было в достатке.
Нюта сидела уже не одна, к ней присоединилась обиженная Танька. Она убежала с речки пожаловаться отцу на Валькины проделки, но по дороге передумала и села рядом с Нютой.
– А ты чего тут делаешь? – спросила Нинка.
Она вытащила из кармана пышку и протянула Нюте, потом опять сунула руку в карман и задумалась, решая непростой вопрос: поделиться с Танькой, или нет. Поразмыслив, приняла соломоново решение, отломила только половину от своей пышки и протянула.
– На, держи, а эта, – она похлопала по карману, – Козаку. Кстати, куда он делся, обещал выйти.
– Они с Валькой нынче подрались, – пояснила Нюта. Он её обозвал, а она ему в нос дала.
– Знаю, он мне уже рассказал, мы вместе от магазина шли. У него переносица вся синяя, матери не признался, сказал, что на бревнах не удержался и грохнулся. А вы чего смурные? Тоже с Валькой поругались?
– Знаешь, она такая зараза, хоть и моя сестра. Видеть её прямо не могу.
Нюта принялась рассказывать подруге, что приключилось с ней и Танькой.
Выслушав её сбивчивый рассказ, Нинка, проглотив кусок пышки, философски изрекла:
– Горбатого могила исправит…
Договорить она не успела, из ворот вышел Колька Козак и направился к ним, оглядываясь на дом, где жили Валька и Нюта.
– Иди, не бойся, она на речке, – помахала ему рукой Нюта.
– А я и не боюсь, с чего ты взяла? – небрежно бросил он. На следующий год я ростом стану выше, тогда я ей сдачи дам. Не лупить же мне её в живот? Девчонок в живот бить нельзя, вам детей рожать. А нос я ей расквасю обязательно, пусть не задается. Жалко только, на завтра договаривались рыбу ловить – теперь не получится.
– А мы сами пойдём, – предложила Нюта.
– Ага, особенно ты у нас рыбак аховский. Не, – протянул Колька, – с вами ничего не получится. Нинка, куда не шло, а от вас с Танькой толку никакого.
Они притихли, озабоченные открытием того, что без Вальки рыбалка – не рыбалка…
– Ладно вам, до завтра ещё дожить надо, – успокоила их Нинка.
Они уже собрались расходиться по домам, как в проулке показалась ватага ребят во главе с Валькой. Возле своего дома она отделилась от компании и пошла к калитке.
– Эй, Козак, завтра на рыбалку как штык, – и добавила, – со своей бестолковой компанией, – понял? Зайдёшь к Мишке Авдюхе, комлю возьмёшь, я договорилась.
И не дожидаясь ответа, хлопнула калиткой.
– А вы печалились. Всё чётко и ясно – подытожила Нинка – Иди Козак, выполняй приказ, – «против лома нет приёма».
– И пойду, – вспыхнул Колька, – драка дракой, а рыбалка- святое дело.
Они разошлись.
В тот вечер Нюта бабушке ничего не сказала, решила отложить до следующего раза, а то, чего доброго сестра на рыбалку не возьмёт; а ей так хочется толстых, золотистых, жареных карасей.
Рыбалка – дело святое
Нюту разбудила возня за окном. Вскочив с кровати, она настежь распахнула створки окна и чуть не стукнула ими по подруге, которая взбиралась на завалинку, чтобы заглянуть в комнату.
– Ты чего? – спросила Нюта.
– На рыбалку думаешь идти?
– Ой! Подожди, я мигом.
Нюта схватила платье, и, одеваясь на бегу, пытаясь попасть в рукава, споткнулась о порожек, чуть не сбила бабушку с ведром воды.
– Куда ж ты летишь, обламёнок! Вот ненормальная, – проворчала бабушка.
Как она могла забыть, ведь вчера они договорились идти на калюги (так прозывали небольшие водоёмы, оставшиеся от разлива), топтать карасей. Калюги были мелкими, но в них всегда водились караси и небольшие вьюны, которых Нюта очень боялась, потому что они похожи змей. Вообще-то, рыбалку она любила, только очень боялась этих самых вьюнов и пиявок. В воду её не брали в виду бесполезности. Она подбирала рыбу, которую рыболовы выбрасывали на берег, и складывала в ведро. Конечно, за это ей меньше доставалось при дележе рыбы, но она согласна на такую несправедливость, лишь бы только не влезать туда, где пиявок было больше, чем самой рыбы.
Нинка уже сидела на завалинке и аппетитно хрустела старым солёным огурцом.
– Хочешь? – протянула она Нюте.
Нюта вздрогнула, представив, какой он кислый, и отрицательно покачала головой.
– Где остальные?
– Да они уже давно ушли, давай быстрей побежали. И они побежали, взбивая дорожную пыль.
Нинка неслась на всех парах, Нюта едва поспевала. Они выбежали на пригорок за кладбищем и остановились, чтобы оглядеться.
– Успели, – выдохнула Нинка.
Ребята раскладывали снасти. Карасей натаптывали комлей, а представляла она собой пирамидальный треугольник, две стороны которого обтянуты сетью с мелкими ячейками, третья пустая, основание тоже сетчатое. Её заносили в воду, ставили основанием в воду, и два человека с двух других сторон тащили её по дну. Остальные загоняли рыбу топтанием. Всё выглядело очень просто, если не брать во внимание, что в воде находилось много всего прочего, кроме рыбы. И они часто резали себе пятки, накалывались на гвозди и проволоку, которые в изобилии приносила с собой вода во время разлива.
– Ну малявки, – Козак сплюнул, – явились? Становись топтать.
Нинка и Танька присоединились к Кольке и Вальке, Нюта приготовилась подбирать улов.
С криками и ссорами друзья месили грязь. Скоро в Нютину сторону полетел первый улов.
– Держи! – заорал Колька.
Карась шлёпнулся на траву, замер на секунду от удара, а потом забился, подпрыгивая и переворачиваясь. Признаться, Нюте было жаль рыбу и хотелось отпустить её снова в воду, но боясь, что этого поступка ребята ей точно не простят, она со вздохом кидала рыбу в ведро. Потом появились несколько налимов, ужасно скользкие и противные, насколько красивее караси, жирные и блестящие, отливающиеся бронзой. Ведёрко скоро стало почти полным, когда в рядах рыбаков раздался злой голос сестры.
– Всё, с меня хватит, – прокричала Валька, – когда вы научитесь загонять рыбу!? Взбаламутили грязь, а вся рыба в траву ушла. Колька, ты что, научить их не можешь? – распекала она Козака. – Чего ты только с этими дурами водишься?
– А где мне других набрать? Я что, виноват, что у нас на проулке одни бабы? Самому надоело с ними возиться, – бурчал тот, вылезая из воды и отряхивая, штаны от налипших на них водорослей.
Танька выскочила следом, подбежала к ведру и принялась ворошить рыбу, причмокивая от удовольствия.
– Отойди, – прикрикнул Колька и посмотрел в ведро. – Всех собрала, раззява?
Нюта промолчала, зная наперёд, что с ним лучше не связываться. Последней из калюги вылезла Валька. На её ногах, как гроздья винограда, висели чёрные толстые пиявки. Всегда была загадка, почему пиявки так её любили? Если у других висели одна две, то у неё несколько штук сразу.
«Надо спросить у бабушки, она всё знает», – подумала Нюта, отодвигаясь подальше от сестры на всякий случай.
Та молча и обстоятельно стала отрывать пиявок. Как заворожённая, Нюта смотрела на эту процедуру, подозревая, что это делается специально для неё. И надо отдать сестре должное, ей это удалось. Пиявки совсем не желали отрываться, растягиваясь, превращались в длинную тонкую нить, и когда, наконец, отрывались, то по Валькиным ногам тоненькой струйкой текла тёмно-красная кровь. У Нюты к горлу подкатила тошнота. Испугавшись, что сейчас откроется рвота, она инстинктивно прижала к горлу ладонь и проморгала момент, когда сестра оторвав пиявку, сунула её под нос Нюте.
– Укуси!.. – заорала Валька
– А- а- а-а-а -а-, – заорала Нюта и бросилась наутёк. Во след понеслись смех и улюлюканье. Отбежав на безопасное расстояние, она стояла и смотрела, как ребята деловито делили рыбу. Ей было очень обидно, но воротиться не решилась. «Ну и пусть, всё равно её долю Валька домой принесёт.»
Нюта тихонько плелась по проулку, загребая босыми ногами тёплую мягкую пыль, обдумывая, рассказать про выходку сестры маме или нет? Решила, что не стоит. Уж лучше она подговорит брата Вовку, чего-нибудь нарисовать в Валькиной тетрадке, где она всё время что-то пишет. Нюта видела, куда она ту тетрадку прячет. Вот она позлится, когда обнаружит в ней Вовкины каракули. Окончательно успокоившись, решила сбегать к клубу узнать какой сегодня фильм будут крутить.
«Не особенно и нужна ей их рыбалка, пусть без неё в грязи возятся, велика радость.» Довольная, что такая удачная мысль пришла к ней в голову, напевая, побежала к клубу.
Лето стояло в самом разгаре. На лугу благоухало разнотравье, разнося дурманящие запахи по округе. Терпко пахло полынью, нагретой за день землей и ещё множеством запахов, которым – то и названия не подберёшь. Они перемешивались, будоражили душу, создавая щемящее чувство бродяжничества. Хотелось взять котомку и зашагать за этим зовущим запахом прямиком через луга и просеки, туда, где солнце творило день. Идти и идти до тех пор, пока, не обогнув шар земной, возвратиться в родные края счастливым и свободным, как наши предки – дети природы, что почитали Солнце – Ярило, суть жизни земной. Почитали и покланялись, ибо понимали, что без жаркого божества не станет на земле жизни. И просили, и взывали к нему, вскинув руки, подставляя круглые светлые лица под его лучи. И нет большей радости и счастья, чем проснуться в светлый солнечный день, ощутить прилив сил, зарядиться доброй его энергией.
Лето, лето! Что может быть лучше для детворы? Летом тепло и радостно, столько много интересного, что не охватить, не успеть избегать, исследовать, насытиться.
Дел у ребятни действительно много. Кроме обязанностей по дому, которые ежедневно им наказывали взрослые, нужно сбегать искупаться, поиграть в дочки-матери, в войну и разведчиков, наловить бабочек и лохматых шмелей, покачаться на качелях и сбегать на колхозный двор полакомиться сладкой патокой. Урвать время для похода за диким луком, цветами и ягодами. И мелькали по пыльному переулку неугомонные детские фигурки, в коротких выцветших платьицах, куцых штанишках с худущими в цыпках ногами. И только когда солнце клонилось к западу, можно было посидеть часок на бревнышках под раскидистым клёном, уделив, наконец, внимание изголодавшемуся животу, поедая со смаком любимый хлеб, политый кислым молоком и посыпанный сахаром-песочком.
Наелись, успокоились, угомонились – можно и байки потравить, в сочинялки – страшилки поиграть, пока не позвали по домам.
И летело по проулку: « Колька.., Нинка,.. домой!
Расходились как всегда нехотя, засыпали, едва коснувшись головой подушки, и только вскрикивали и постанывали во сне, продолжая творить свой увлекательный дневной путь.
Сегодня в клубе будут крутить отличное кино. Нюта узнала об этом первая и чувствовала себя героиней. Она гордо поведала ребятам о сём факте, когда те вернулись с рыбалки. Даже Валька ничего обидного не сказала. Еще бы, ведь фильм жутко интересный, а главные герои такие же мальчишки, как и они. А назывался он «Неуловимые мстители». Притом, что фильм двухсерийный. У ребят загорелись огоньки в глазах. Оставалось одно препятствие – уговорить родителей дать денег на билет – целых десять копеек, по пять копеек серия.
– Дадут, – уверенно проговорила Нинка. – Мы вон сколько рыбы наловили! – дадут. Только на рожон не лезьте …
Договорились встретиться чуть позднее, чтобы точно знать, кто пойдет.
До вечера, слава Богу, ничего не произошло. Валька каверз никаких не придумала, то ли устала после рыбалки, а может, просто боялась, что денег на кино не дадут. Они собрались, как было оговорено, кинули жребий, кому идти занимать места. Выпало идти Вальке. Видя её недовольное лицо, Колька сказал, что тоже пойдёт, потому как мероприятие это сильно ответственное, народищу будет тьма и Вальке нужно помочь. На том и порешили.
В клубе ребятни – не протиснуться. Нюта с Нинкой с трудом пробрались к Вальке и Кольке. Те сидели по краям скамейки, а середину загородили руками, чтобы никто ни сел, но всё равно некоторые пытались забраться на пустое место. Моментально вспыхивала потасовка. Связываться с Валькой редко кто решался.
– Хорошо, что Валька с Колькой дежурят, правда, Нин? Мы бы с тобой точно не справились.
Они едва пробрались, как погас свет. Со всех сторон раздались свист и крики. По проходу забегали опоздавшие. Тут же случилась свалка, завалились скамейки. Свет включили, и на сцену вышла зав. клубом.
– Сейчас же прекратите безобразничать! Живенько рассаживайтесь! А то кино отменю!
Кое-как воцарилась тишина. На последнем ряду ребята постарше отвоевали место у младших. Зло переругиваясь обиженные уселись прямо на полу впереди первого ряда.
– Изотыч, начинай! – крикнула киномеханику зав.клубом.
Минут пять, пока шли титры, усаживались, стараясь определить удобную точку зрения. Это был сложный процесс. Ёрзали по скамейке, вытягивали шеи, шлепали впереди сидящих по головам: «Убери башку, а то врежу!.. Я тебя счас гвоздём прибью…»
Валька заняла очень удобное место, не зря ей пришлось его отстаивать. Их скамейка стояла первой во взрослом ряду, перед подставными для малышей, а они были много ниже, так что им никто не мешал.
Но вот титры кончились, и на экране появилось дуло пистолета, направленное прямо в зал. Кто-то испуганно вскрикнул. Раздался хохот, на них зашикали со всех сторон.
Какое-то время сидели тихо, но потом забыли про всё на свете… Да разве можно усидеть, когда на экране творятся такие страсти. Хохот, свист, топанье ног… Две серии пролетели незаметно. Когда включили свет, никто не вскочил, как обычно со скамеек, а оставались сидеть, ожидая продолжения.
Наконец кто-то, с заднего ряда с восхищением выкрикнул:
– Нет, ты видел, как он его…а?!
И пошло, и поехало…
– Я б тоже так смог, мне б только такой же пистолет …
– Что ты понимаешь, он бы успел….
– Пах – пах- ту-ду-дух…и ауфвидерзеен.
Толпа мальчишек и девчонок, толкаясь и перекрикиваясь, двинулась к выходу.
Колька, Нюта и Нинка шли домой. Валька ушла с ребятами с Хутора гулять дальше. Ей было неинтересно с мелюзгой. Но друзья и не расстроились, без неё и поспорить можно.
– Это фильм…– протянул Колька. – Если ещё привезут, пойду. И вообще, если сто раз привезут, – пойду…
И в подтверждение своей правоты он словно саблей взмахнул рукой.
– Какие кони красивые и умные, – вздохнула Нюта.
– Что кони! Мне цыган понравился. Если бы не он…А как стреляет и скачет на коне! – причмокнула Нинка.
– И поют, и танцуют, вот бы так научиться, – Нюта попыталась тряхнуть плечами.
– Вам бы только песни да танцы, – скривился Колька. – Мне Данько понравился, хитрый он, конечно, факт, не отнимешь. А цыган я всё равно не люблю. Ещё самолет понравился. Вот бы у меня такой был, я б на нём до Затона летал и обратно. А цыган что, он же в цирке работал, а там все так умеют делать…
– А вот и неправда, – горячо возразила Нинка. – Цирк тут ни при чём, это кино. И вообще, откуда ты взял, что он из цирка?
– Да тут и знать не надо – козе ясно, что из цирка! Ты думаешь, простой смертный так на коне скакать может? Фигушки! Это вы, дурные, ничего не понимаете, а спорить берётесь.
– Сам ты дурак, – отпарировала Нинка.
– Не надо ругаться, – заволновалась Нюта. – Это же фильм.
– А в фильме что, не люди работают? – упрямо гнула своё Нинка. В фильме артисты, а они тоже люди….Просто Казак сам ничего делать не умеет, вот и завидует, разве ж он признается! На Затон он летал бы! Скажи ещё в космос…
– А что, и в космос бы полетел, – взорвался Колька. – Можно подумать, ты что-то делать умеешь, только пышки свои жрать!
– А что тебе мои пышки? Ты хоть раз от них отказался? Лётчик – залётчик…
– Да пошли вы…
– Ну продолжай, куда мы пошли?
Нюта тянула Нинку за рукав, но ничего не помогало. Она не могла понять, чего это подруга так распалилась, будто цыган ей родственник.
– Не ссорьтесь. Такой фильм хороший, а вы…
– А чего он нас дурами обзывает?
– А вы и есть дуры, – презрительно сплюнул Казак.
– Иди с умными гуляй. Чего к нам привязался?
Нинка демонстративно взяла под руку Нюту.
– Пошли, пусть идёт умных ищет.
– Подумаешь, – Колька сунул руки в карманы и не спеша повернул к клубу, где ещё стояла кучка ребят, тоже ожесточённо споривших между собой.
Отойдя немного, он обернулся и самодовольно бросил:
– Ещё пожалеете, – и добавил- дуры!
– Ты чего такая? – встревоженным голосом спросила Нюта подругу.
– Да ну его, надоел … Дуры мы ему, будто сам умный.
– Он всё время так говорит, а ты только сейчас вспомнила.
– Двуличный он, вот кто. С нами дружит, а как только Валька его пальчиком поманит, хвост распушит и к ней… Только Валька ему морду начистит – он опять к нам. Сам, как цыган хитрый.
Нюта с сожалением вздохнула.
– Такой фильм, а вы ругаетесь.
– Ладно, пошли, и без него проживём.
До дома дошли молча. Нюта видела, как расстроена подруга, но предпочитала её не трогать. Нинка вспыхивала не часто, но никогда не признавала себя виновной, даже когда была зачинщицей спора или ссоры.
– Пока, – коротко кивнула подруга, едва они подошли к её дому.
– Пока, – ответила Нюта, – а что завтра?
Нинка уже открыла калитку. Услышав Нютин вопрос, она обернулась и язвительно спросила:
– Я что всё должна знать? Возьми и придумай хоть раз что-нибудь без меня.
Калитка хлопнула так громко, что Нюта вздрогнула. Настроение у неё совсем испортилось. Домой идти не хотелось. Она села возле ворот на лавочку, раздумывая, что делать, но в голову ничего не приходило.
Во дворе копался в своей пилораме отец, увидев Нюту, сказал:
– Брата от бабушки забери. Мать что-то на работе задерживается. Ты где блукала?
– В кино, забыл?
– Забыл, своих дел полно.
Нюта поплелась на бабушкину половину за братом.