Часть первая: «Бармен и его Швабра»
Глава 1. Мадам Пирожок
Площадка у мотеля почти пуста, только в дальней части стоит, сияя хромом вертикальных выхлопных труб, восемнадцатиколёсная магистральная фура.
Парковаться доверил «интеллектуальному ассистенту». Засилье «искусственного интеллекта», встроенного везде, где есть хоть одна микросхема, безумно раздражает, но выбора нет. Новые машины все «умные».
– Активирован режим парковки, – сообщил приятный женский голос.
Машина включила заднюю передачу, руль завращался сам. Как будто в неё злой дух вселился. Да хоть бы и не злой…
На мониторе центральной консоли появилась картинка с парковочной камеры, автомобиль аккуратно сдаёт назад, пищит, доехав до бордюра, подаёт вперёд, выравниваясь, снова назад. И останавливается. Экран гаснет.
– Режим парковки отключён, – сообщила электронная бормоталка. – Желаете закончить поездку? Напоминаю, вы находитесь за рулём девять часов четырнадцать минут. Это больше рекомендованного времени на три часа четырнадцать минут.
Это не забота обо мне, это фискалка для страховой компании. На этом основании могут отказать в выплате по ДТП.
Электронная сволочь прекрасно понимает речь, но общаться с неодушевлёнными предметами противно, поэтому я просто зажимаю пальцем кнопку «Start». Через две секунды машина, пискнув, глушит мотор, со щелчком разблокирует двери и отключает замок ремня безопасности.
– Суточный пробег одна тысяча четыреста восемнадцать километров. Остаток топлива тринадцать литров. Ближайшая заправка… Сервис временно недоступен. Прогноз погоды… Сервис временно недоступен. Не оставляйте в салоне ключ-карту и ценные вещи. Приятного отдыха.
Вылез из низко посаженного сидения, подхватил из салона «ценные вещи», которые аккурат поместились в небольшой портфель. Зажужжал привод, закрывая водительскую дверь, моргнули фары, отозвался вибрацией смарт – автомобиль встал на охрану.
Дверь кафе без автоматики, я едва не впилился в стекло носом. И правда, стоит отдохнуть. Зал стилизован под «американскую классику» – белый пластик столов и стойки, блестящий алюминий окантовки, пожарно-красный винил обивки стульев. Попытался вспомнить, какая из глобальных фуд-франшиз стоит за таким оформлением, но не вспомнил. Башка как ватой набита, и дорога в глазах мелькает. Устал. Кафе практически пустое, только в углу пьёт кофе пожилой одутловатый дальнобойщик с профессионально несимметричным загаром лица – видимо, водитель той фуры с парковки, – да сидит за столиком девушка-школьница в юбке по колено. Дальнобойщик уставился в свою кружку, девушка – в своё мороженое. На меня никто не смотрит, и хорошо. К чёрту внимание.
Из-за прилавка приветливо кивнула женщина средних лет в светлой блузке и фартуке.
– Сейчас подойду, секунду! Один момент!
В сообщениях на смарте нет ничего нового, их уже зачитал по пути автомобильный ассистент. Обновление не грузится. «Проверьте подключение к сети», – рекомендует всплывшее окошко.
За стойкой винтажный ламповый телевизор. На его тускловатом выпуклом экране фоном без звука какое-то старомодное ток-шоу. Антуражно.
– Кофе? – женщина подходит к столику сразу с кофейником и, не дожидаясь ответа, наливает полную чашку.
– Чем вас покормить? – интересуется она. – Есть отличный свежий пирог. С ежевикой. Или, если вы по-настоящему голодный, могу зажарить гамбургер. Но его придётся подождать минут двадцать. Не спешите?
– Да вроде нет.
– Тогда сейчас пирог, а потом – гамбургер, – решает официантка. – Пейте пока кофе, я потом ещё принесу.
Кофе ужасный – тёплый, а не горячий, слишком жидкий, отдающий фильтровальной бумагой. Один из тех кошмарных суррогатов, которые варят в кофемашине литрами, а потом держат несколько часов на подогреве.
– Вот ваш пирог, – женщина улыбается тепло и искренне, – не стесняйтесь просить добавки. Только погромче, я буду на кухне. Пожарю вам гамбургер.
Во рту взрыв вкуса – свежие ягоды и песочное тесто, восхитительная сладость и затягивающая кислинка. Кажется, в жизни не ел пирога вкуснее. Официантка выглядывает из кухни и довольно смеётся.
– Обожаю смотреть на лица тех, кто впервые пробует ежевичный! Будь так любезна, подай гостю ещё кусок, а то у меня котлета подгорит.
Девушка, доедающая мороженое, кивает, встаёт и обходит прилавок. На шее у неё пластиковое устройство на цветном ремешке, слегка похожее на компьютерный проектор, исполненный в винтажном дизайне старинного тостера. Вынимает из витрины тарелку с пирогом и неторопливо несёт к столику. Я было подумал, что это дочь официантки, но между ними нет ни малейшего сходства. Школьница эталонно белокура и голубоглаза, слегка кукольной, как с ретро-плакатов, внешности. А женщина, которая занята сейчас на кухне, – кареглазая брюнетка с заметной примесью южной крови.
– Спасибо! – доносится с кухни. – Мороженое за счёт заведения!
Девочка молча кивает в ответ, потом поднимает висящее на шее устройство и нажимает на кнопку. Срабатывает крошечная вспышка. Вот это что такое – моментальный фотоаппарат типа «Полароид». Они снова вошли в моду недавно, на волне популярных у молодёжи «ретровейввайбов». Выехавший с жужжанием твёрдый картонный листок – пока просто чёрный квадрат в белой рамке – школьница кладёт мне на стол рядом с куском пирога и выходит из кафе.
Когда женщина приносит бургер, я уже наелся, но нет сил отказаться. Пахнет очень аппетитно.
– Ещё что-нибудь? – официантка смотрит с благожелательным ожиданием.
– Нет, спасибо. Очень вкусно, но я сыт. Давайте заплачу и поеду дальше.
– Уверены? Вечереет, а выглядите вы усталым. В мотеле есть свободные номера, и утром у меня будет пирог с земляникой! В это трудно поверить, но некоторые считают, что он даже лучше ежевичного!
Я задумался. Есть разные способы достигать цели, и спешка не всегда самый лучший из них.
– Ну, что, остаётесь? – спрашивает женщина.
– Да, пожалуй. Сколько за комнату и ужин?
– Завтра заплатите, после завтрака.
– Нет, я лучше вперёд. Вдруг меня ночью разберёт ехать дальше?
– Зная, что утром будет свежий пирог? – смеётся она. – Ни за что не поверю! Как хотите. Можете даже оставить чаевые, я не обижусь. Только, пожалуйста, наличными, тут проблемы с сетью.
Я судорожно вспоминаю, есть ли у меня наличка.
– Вот, – с облегчением нашарил между карточками сложенную купюру.
– Это слишком много, я не найду сдачи.
– Не надо сдачи.
– Вы с ума сошли?
– Отчего же? Ваш пирог того стоил.
– Боже мой, – рассмеялась женщина, – я в школе мечтала, что однажды, когда буду работать в кафе, в него заедет молодой, красивый, эксцентричный миллионер, очаруется моим пирогом, осыплет меня деньгами, попросит руки и сердца и увезёт в прекрасную жизнь! И вот, когда он, наконец, приезжает, я уже много лет как замужем! Разве это справедливо, я вас спрашиваю?
Купюра, которую я вожу в кошельке «на всякий случай», действительно крупная, слишком много за ужин и ночлег в придорожном мотеле, но отнюдь не та сумма, о которой стоит говорить в таком тоне.
– Кто покажет мне комнату?
– Я, кто же ещё?
– Так вы не только официантка, но и хостес?
– Я вас умоляю! – смеётся она. – Это мой мотель и моё кафе. Ну, то есть мои и мужа, но от него проку, признаться, немного. Увы, эксцентричный миллионер всё не ехал, пришлось устраиваться в жизни самой. Пойдёмте, я покажу вам самый лучший номер. Можете выбрать любой.
– Так любой или самый лучший?
– Они все абсолютно одинаковые, но я объявлю самым лучшим тот, в котором вы остановитесь. А вы думали, как это работает? Гостиничный бизнес имеет свои секреты!
Номер маленький, одна комната, одна широкая кровать. За дверью – санузел. Чисто, свежее бельё.
– Живите, пока не надоест, – прощается хозяйка. – Но утром – непременно пирог!
Я падаю на кровать поверх покрывала. Ужин перебил усталость, спать уже не хочется. Смартфон не ловит сеть, на тумбочке такой же, как в кафе, старый телевизор. Не обнаружив пульта, поднялся и включил его хрусткой механической клавишей. На экране идёт то же самое ток-шоу:
– …В пространстве-времени локальная метрика конформно эквивалентна к фактической. Конформный фактор выбирается таким образом, что всё бесконечное пространство-время преобразуется в диаграмму конечного размера. Для сферически-симметричного пространства-времени каждая точка диаграммы соответствует двумерной сфере. Таким образом фиксируется причинное отношение между различными точками в пространстве-времени. Однако пространство-время не обязано вести себя так, как мы привыкли. Когда две части локальной метрики разделены Точкой Выбора, то граница эта обязана быть анизотропной! Граница не случайно разделяет совершенно разные метрики, пространство-время альтернативной событийности…
Слушать это не интересно, и я возвращаюсь в кафе.
– Не спится? – понимающе спрашивает хозяйка. – Если слишком долго ехать, так бывает. Мир никак не хочет останавливаться… Хотите чего-нибудь?
– Я бы, пожалуй, выпил.
– Не держу ничего крепче молочного коктейля, это кафе для водителей. Но в городе работает бар.
– Тут есть город?
– Так и не скажешь, да? – опять засмеялась женщина. – Рельеф обманчивый. С дороги кажется, нет ничего, кроме мотеля, но, если знать, куда смотреть…
Хозяйка кафе показала рукой на коридор сбоку от стойки.
– Направо по улице, а там увидите.
– Спасибо, я, пожалуй, действительно прогуляюсь. Немного виски поможет мне остановить мир.
– Не перестарайтесь. Важно не только остановить мир, но и вовремя остановиться самому. Будете возвращаться, позовите моего мужа.
– А как я его узнаю?
– О, это несложно, – печально улыбнулась женщина. – Он будет самым пьяным.
На задней двери табличка: «Открывается наружу/вовнутрь». Универсальная, перед установкой надо удалить лишнюю вставку, но хозяйка почему-то не стала этого делать. Толкнул дверь и вышел.
С этой стороны кафе и мотель сливаются в сплошную стену без окон, а дверь не имеет ни таблички, ни вывески. Городок совсем небольшой, видна неширокая улица, идущая вниз с уклоном. «Обманчивый рельеф, – вспомнил я. – Надо знать, куда смотреть». Бар обнаружился по левой стороне. Двухэтажный домик, стоящий отдельно от других, лаконичная вывеска, двустворчатые двери без автоматики. Простая стойка с классическими табуретами, несколько столиков со стульями, негромко играет ретро-кантри, беззвучно светится телевизор. Пахнет табаком и пивом. Людей немного – двое у стойки, двое сидят с кружками за столиком, один лежит головой на столе.
– Приветствую, – кивает бармен. – С чего желаете начать этот приятный вечер?
– А с чего вы взяли, что он приятный?
– Если не так, – не стал спорить он, – мы мигом исправим. Итак, что вам налить?
– Виски, будьте так любезны… Хотя, стоп! У меня же нет наличных!
– Вы сегодня заселились в мотель? Я пришлю счёт туда. Лёд? Содовая? Кола?
– Лёд.
– Отличный выбор.
– Вы бы так сказали про любой.
– Разумеется. Я принимаю людей такими, каковы они есть.
Сосед по стойке поприветствовал меня поднятым бокалом, достал из кармана сигареты и закурил.
– У вас тут можно курить?
– Это бар, а не аптека. Оставь здоровье, всяк сюда входящий.
На стойку с холодным стуком опустился квадратный тамблер из толстого стекла, в нём звякнул лёд, побежала струйка золотистого напитка.
– Вы не пользуетесь мерным стаканчиком.
– Опыт. Можем поспорить, налито правильно.
– Не буду спорить. Вижу, вы любите свою работу.
– Чувствую в ваших словах иронию. И даже некоторый сарказм. Напрасно. Бармен – это важная социальная функция.
– И в чём же она заключается?
– В принятии, если угодно. Ваш виски.
– Благодарю. Принятии чего?
– Всего. Бармену рассказывают то, что не расскажут священнику. Он не оценивает, не осуждает и не назначает епитимий.
– И не отпускает грехи.
– Грехи висят на нас, как впившийся клещ. Надуваются и растут, питаясь чувством вины, пока однажды человек не падает под их тяжестью. Отпустить их – дело нехитрое. Вот только они не уйдут.
– И где в этой картине бармен?
– Я позволяю грехам полежать на стойке, пока человек сидит перед ней. Снимаю ненадолго эту тяжесть. Повторить?
– Да, пожалуйста. Да вы философ, оказывается.
– Специфика профессии. Никогда не хотели попробовать? Многие, сидя с вашей стороны, думают о том, каково оказаться с моей.
– Нет. Ни в коем случае!
– Отчего так категорично?
– Мне неприятны люди, – зачем-то признаюсь я. Со второй порции алкоголь забирает, да и усталость берет своё. – Жестокие равнодушные твари.
– А вы не таковы?
– Таков. И это бесит. Вряд ли я смог бы работать барменом.
– Отчего же? Я принимаю людей, а не люблю их. Это разные вещи.
– Мы не встречались раньше? – попавшее в свет ламп лицо бармена внезапно кажется знакомым.
– Нет, вряд ли, – качает головой он. – Я хорошо запоминаю клиентов, вы никогда не бывали тут.
– А где-нибудь в другом месте?
– В каком другом? Налить ещё?
– Хватит, пожалуй. Мне завтра за руль. Вернусь в мотель. Благодарю за беседу и виски.
– Это моя работа. Кстати, не захватите клиента? Вам по пути. Он тихий. Обычно я после закрытия отвожу его сам, но хозяйка кафе будет рада, если вернуть раньше…
Бармен указывает на спящего головой на столе мужчину.
– Ах, да, она просила. Это же её муж? Он не заблюет мне костюм?
– Нет-нет, не беспокойтесь, проблем не будет. Просто подставьте дружеское плечо.
– Я ему не друг.
– Но плечо-то у вас есть?
Пьяница действительно не доставляет особых хлопот. Идёт, перебирая заплетающимися ногами, тихо мычит что-то бессмысленное, иногда, потеряв равновесие, виснет на плече, но потом выправляется.
– Большое вам спасибо! – радуется хостес, с привычной ловкостью подхватывая мужа. – Очень выручили.
– И часто он так?
– Всегда, – коротко отвечает женщина, увлекая бессмысленно бредущее тело куда-то в подсобку. – Не спрашивайте.
Я не спрашиваю.
***
Проснулся с рассветом. Полежал, глядя в ровный белый потолок. Сел на кровати. Потянулся и включил телевизор, там продолжается то же бессмысленное ток-шоу:
– …В модели Ху и Ву квантовая спутанность спиновых состояний является дискретной и в работе сознания не учитывается. Дело в том, что пиксели сознания суть обособленные сущности, и вся спутанность остаётся в пределах самого пикселя. Но как, несомненно, известно нашим зрителям, главное следствие спутанности – возможность квантовой телепортации состояний, мгновенное одновременное изменение всех спутанных объектов, разделённых произвольным расстоянием…
Посетил санузел. Вернулся обратно. Сети нет, смарт вне связи.
Слишком рано для завтрака, но кафе открыто.
– Вы тоже ранняя пташка? – приветствует меня хозяйка.
– Хочу выехать пораньше.
– Пирог в духовке, буквально две минуты. Сейчас кофе налью.
Сел за столик, машинально достал смарт. Вместе с ним из кармана выпал картонный квадрат вчерашнего снимка. Светлые волосы, короткая стрижка, спортивная фигура, правильные черты лица. Меня можно назвать «привлекательным мужчиной», но людям я чаще всего не нравлюсь. Может быть, они чувствуют, что не нравятся мне?
– Земляничный, – хозяйка поставила на стол кусок пирога, и я удивился её благожелательности.
Словно она ко мне хорошо относится. Словно она хороший, добрый человек. Словно бывают на свете хорошие, добрые люди.
– В баре сказали про счёт…
– Вы так переплатили за ночлег, что могли бы выпить весь бар, но там всего-то две порции. Надо же – молодой, красивый, богатый и почти непьющий! Почему вы не заехали сюда лет двадцать назад?
– Потому что тогда я водил только трёхколёсный велосипед.
– О, вы бы меня очаровали даже на нём! В те годы я была ужасно влюбчивой дурочкой! Впрочем, вы же видели моего мужа. Хотите ещё кофе? Пирога?
– Нет, спасибо. Пирог великолепный, но мне пора. Вот ключ от номера.
– Счастливой дороги, заезжайте к нам на обратном пути.
– Обратного пути не бывает, – покачал головой я, вставая.
Машина не завелась. Не отреагировала вибрацией смарта, не открыла дверь, не моргнула огнями, не поздоровалась приятным женским голосом. Дверь пришлось открыть вручную, и кнопка Start мертва. Не без труда отыскав спрятанный рычажок, открыл капот. Без всякой пользы. Плотно заполненное абсолютно неведомыми устройствами пространство.
Приложение запустилось, но кнопка «Вызвать помощь» неактивна. «Проверьте сетевое соединение», – предложил аппарат. Я постоял, оценивая вероятности. Случайностей не бывает, но есть разные контексты. Надо просто знать, куда смотреть.
– Что-то забыли? – спросила хозяйка кафе.
– Машина сломалась, – ответил я задумчиво.
– Ох, беда какая! Не переживайте, я сейчас позвоню механику, тут недалеко по шоссе станция. Посидите пока, выпейте ещё кофе. Пирога?
– Пожалуй.
«Вряд ли тут есть офис дилера», – подумал я, глядя как женщина набирает номер на старинном проводном аппарате с диском.
Механик прибыл через полчаса на «умном» электрическом эвакуаторе. Под капот он даже смотреть не стал:
– Интеллектуальное управление? Угу. Они тут то и дело зябнут. Не то наводки какие-то, не то место проклято. Обычным хоть бы что, а такие раз в неделю минимум с этой парковки забираю. Переведите ключ-карту в режим «сервис».
Я прижал палец к датчику и ввёл код.
Эвакуатор зажужжал приводами, выдвинул захваты, завёл их под машину, плавно поднял и водрузил на трал.
– Не волнуйтесь, – сказал механик, праздно наблюдая за процессом со стороны. – Не поцарапает. Осторожная техника.
– И что дальше?
– Подождите в кафе, я позвоню туда, когда свяжусь с дилерской службой. Здесь ни черта связи нет никогда. Не то наводки какие-то, не то место проклято.
Механик перезвонил в три часа пополудни, когда я уже извёлся от ожидания.
– Сказал, что сегодня не закончит, – вздохнула хозяйка, вешая трубку. – Приносит извинения, проблема оказалась серьёзнее, чем он думал. Что-то там с прошивкой, что бы это ни значило. Возьмите обратно ключ от номера. Я поменяла там белье, отдыхайте, ни о чём не беспокойтесь. Давайте покормлю вас обедом. За счёт заведения.
Проскучал несколько часов, потом не выдержал.
– Решили прогуляться? – поприветствовала меня хозяйка на пути к задней двери. – И правильно.
Потянув дверь на себя, вышел в город.
Бар оказался закрыт. Не горит свет, погашена вывеска над входом. Толкнул в сердцах дверь – не заперта. Выключатель нашёлся рядом, и лампы осветили поднятые на столы стулья, пустую стойку, стену с бутылками, сияющую медь пивных кранов и блестящее стекло стаканов. Наверное, я просто рано, бар вот-вот откроется. Достал смарт, чтобы узнать время, но тот не включился. Попытался вспомнить, ставил ли его на зарядку – и не вспомнил. Чёрт с ним, всё равно связи нет. Если бар скоро заработает, то, наверное, не будет ничего страшного, если я налью себе пока сам? Кажется, тут довольно простые нравы.
Впервые за долгое время захотелось напиться. Почему нет? Метод не хуже прочих. Прошёл за стойку и осмотрелся. Вчерашний бармен прав, отсюда всё смотрится по-другому. Налил виски, поискал и не нашёл лёд – холодильник пуст и выключен. Но с содовой тоже вышло неплохо, пришлось повторить.
Бармен не шёл, и я успел выпить уже три порции, когда дверь распахнулась и в неё ввалился совершенно пьяный мужчина. Сначала показалось, что это всё тот же беспутный муж хозяйки мотеля, но нет, лицо совершенно незнакомое, хотя и до неприличия окосевшее.
– Ятить твоё коромысло! – сказал вошедший, пошатнувшись и схватившись за стену, чтобы не упасть. – А бар-то открылся! Эй, бармен! Водочки мне срочно!
– Я не бармен, а вам, кажется, хватит.
– Кто за краном, тот и бармен, – пьяно замотал головой гость, – и мне не то, что не хватит, я ещё даже не начинал!
Неловко передвигая ноги и цепляя мебель, он неуверенно, но целеустремлённо направился к стойке, где не без труда взгромоздился на табурет.
– Соточку плесни для начала. Трубы горят!
– Я не бармен, я…
– Да хоть папа Римский, – отмахнулся тот, – сделай божеское дело, плесни заветной!
Проще налить, чем спорить. Я нашёл на полке бутылку «Столичной» и налил в мерный стаканчик сто граммов.
– Лёд, кола, содовая?
– Сдурел? – мужчина выхватил из рук мерку и вылил себе в рот, не дожидаясь стакана. – Уф-ф… Какое облегчение!
«Калдырь какой-то», – подумал я.
– Ещё! – потребовал он и, получив просимое, моментально выпил.
На удивление, не спешит падать под стойку, окончательно окосев, а наоборот, как будто трезвеет с каждой рюмкой. Под третью уже сказал тост: «Ну, за нового бармена!» Слушать, что я вовсе не бармен, не пожелал, зато потребовал с ним выпить. «За долгожданное открытие бара!» Собутыльник казался всё более адекватным, а вот я успешно надирался.
– А разве бармены пьют с посетителями? – спросил кто-то новый, я даже и не заметил, как он пришёл.
– В честь открытия можно! – заверил его Калдырь. – Давай-ка ещё по стаканчику, приятель!
Тост радостно поддержали остальные – оказывается, в баре полно народу, и я им всем наливаю, хотя в глазах уже плывёт и двоится.
– Ох, да ты совсем набрался… – слышу в какой-то момент от выглядящего совершенно трезвым Калдыря, – давай-ка я тебя наверх отведу, в спальню. Не бойся, пригляжу за баром и запишу, кто сколько выпил. Деньги будут в кассе. Ну-ка, обопрись на плечо…
Потом была тёмная лестница, запах пыли от простыней, и мир милосердно погас.