000
ОтложитьЧитал
Тем временем в зале ожидания… Кого здесь только не было – и вставшие с похмелья совершенно неопределенные личности, кое-как приведя себя в порядок, а после, примерив на себя новое амплуа, с лихим и просветленным видом взирали на сопровождающих их шустрых всезнающих девиц в кроссовках, и юристы крупных юридических компаний, прибывшие в личных автомобилях, стоя в стороне с портфелями, полными бумаг, деловито обсуждающие что-то важное – судейское по телефону, и после они вальяжно проходили в зал к инспекторам, когда подходила их очередь, сжавшиеся от неприкрытого ужаса седоволосые бухгалтерицы, которых заставили прийти их бессовестные работодатели, просто потому, что больше идти в налоговую было некому, совершавшие этот героический подвиг , и считавшие данную услугу невероятным одолжением для компании. Кстати "номинал" из словаря российской реальности – это лицо, принявшее на себя бремя директорства для вида, в основном за деньги, и не имеющее никакого отношения к деятельности компании. Номиналы есть и в Лондоне конечно, но это совершенно другие номиналы, официально ангажированные государством и получающие за свои услуги неплохие деньги. В Российской же ментальности это слово означает нечто постыдное и унизительное, связанное с крайней нуждой, или безвыходным положением. Их легко разглядеть в толпе, они всегда неопрятны и глядят затравленно. Хотя некоторые из них отличаются некоторой образованностью. Но эта образованность всегда граничит с крайней беспечностью или авантюристскими наклонностями. Есть еще «бригадиры», то есть люди близко знакомые с «номиналами», которым последние доверяют. Как правило, они выступают посредниками между заказчиком и директором, хотя частенько посредников гораздо больше. Случалось, что на одного «номинала» приходилось по пять посредников. Мнимое директорство являет собой настоящий социально-культурный феномен российской жизни. Корни этого явления в невозможности пробиться по социальной лестнице, и таким образом, происходит компенсация своего чувства неполноценности, безразличие к собственной судьбе, выдающее крайнюю степень отчаяния, а так же материальное вознаграждение – приобретается, хоть и ненадолго, ощущение стабильности. Общество, собиравшееся здесь, было пестрым и неоднородным по своей структуре, словно персидский базар в выходной день, слоеный пирог с печенью и морковью приправленный майонезом, или, как поле клевера в июле. Здесь встречаются все слои московского социума – в этом аквариуме ввиду относительно небольшой площади сомы – донные жители плавают вместе с мелкой рыбешкой, преимущественно всю свою жизнь обитающей в верхних слоях. Каждое из этих оторванных в моменте от своей привычной жизни человеческих существ, находясь здесь, получает некоторое подобие иной реальности, не связанной обычными условностями и законами. Со стороны же государства данный феномен рассматривается отрицательно, но оно же своими неразумными действиями этот феномен и культивирует. Поговаривали, что в недрах налоговой есть секретная комната, куда уводят подозрительных клиентов, или тех, напротив кого в компьютере за какие-то бывшие заслуги стоит галочка – подозреваемых в «номинальности» , и там учиняют детальный опрос про цели бизнеса и творят другие беззакония, но это было не точно, а скорее из серии : "со мной такого не случалось, а вот с Иван Ивановичем было не раз, он мне рассказал по секрету…" Когда подошла их очередь, сын увязался с ними к окошку с сотрудницей налоговой, которая, глядя куда-то поверх их голов, равнодушно сообщила, успевшим вытащить из рюкзака и разложить на стойке все свои пожитки – папку с документами, паспорт и снилс, что программу забрали, и они если хотят, то могут ждать, или приехать в другой раз… Выругавшись нецензурно в себе под нос, Наталья стала разбираться, как это забрали, можно подумать, кто – то пришел с мешком, погрузил в нее программу и унес? Она же в компьютере, а компьютер вроде на месте – ткнула она пальцем в стоявший на столе монитор.