Дейвид Гаррик. Его жизнь и сценическая деятельность

Гаррик никогда не рассчитывал своих аффектов заранее, но умел чрезвычайно искусно ими пользоваться. Никто не мог войти в гостиную эффектнее его, блеснуть остроумием, возбудить общее оживление, скрыться вовремя среди восторженных рукоплесканий и заставить долго говорить о себе. Может быть, эта страсть к популярности не особенно симпатична сама по себе, но подлостей она никогда не заставляла его делать, а разные безобидные ухищрения никому не мешали. Да и как ему было не любить популярности? Ему, забросанному лаврами с первого появления на сцене!

«Удивительно, как мало Гаррик из себя корчит, – говорил старый Джонсон своему верному Босвелю. – Шекспир и Вольтер, о которых вы упомянули, слышали восхваления издалека, а Гаррику их бросали прямо в лицо, и в его ушах каждую ночь отдавались аплодисменты, которыми его провожали домой. Целая толпа людей находилась всегда от него в зависимости и льстила своему идолу и преклонялась перед ним. Он завоевал себе дружбу сильных мира сего, возвысил свою профессию и сделал актера почтенным деятелем. Кроме того, у него как у писателя нельзя отнять некоторой бойкости. И со всем тем Гаррик обладает громадным состоянием, которое сам себе приобрел. Если бы все это случилось со мной, я завел бы молодцов с длинными палками, чтобы разгонять перед собою народ. Сиббер и Куин при таких обстоятельствах перепрыгнули бы через луну, а Гаррик еще говорит с нами».

Понятно, что такую популярность он холил и лелеял; как нежное и редкое растение, которое было ему дороже всего на свете. Но слава неразрывно связана с завистью недоброжелательством, и, я думаю, ни у кого на свет было столько врагов, как у этого знаменитого артиста. Каждая черта его характера в их освещении получает: симпатичную окраску и производит впечатление недостатка. Если верить их злобным нападкам, это было отвратительнейшее существо в мире; а при ближайшем знакомстве перед нами встает обаятельно милая личность, не без мелких недостатков конечно, но с такими достоинствами которые окупили бы с избытком тяжкие преступления. Его обвиняли в зависти к товарищам по сцене. Она была, конечно: ничто не могло его расстроить так, как успех соперника. Но тем больше чести знаменитому артисту, что он никогда не подчинялся ее велениям: мы видели его отношения к актерам. Таким же мягким и справедливым осталось навсегда, а маленькое принижение заслуг соперника, к которому был склонен Гаррик, так понятно и естественно. Да и кто из актеров воздержится от вышучивания товарищей, не порадуется, прочтя брань по их адресу. А Гаррик, расхваленный Черчиллем, нашел в себе смелость возмущаться «Росциадой», топтавшей в грязь актеров, кроме него самого. Гаррика обвиняли в скупости. Он был, правда, бережлив в юности, не отделавшись от впечатления бедности своей семьи. Позднее же он сделался «самым щедрым человеком Англии» (Джонсон). Говорили, что он бросает тысячи, желая этим путем добиться популярности. Может быть, но если бы все богачи поступали так же, на свете не было бы бедняков. Да и, наконец, стоит только почитать его корреспонденцию, чтобы увидеть сотни благодеяний, обнаружившихся только после его смерти. Часто не имея права обвинять его в скупости, кричали, напротив, что он слишком много бросает денег и живет, как лорд. Это была правда. Он всегда тянулся за знатью и ни в чем не уступал ей. На Саутгемптон-стрит у него был прекрасный деловой дом, обставленный прилично и изящно. Не довольствуясь этим, он воздвиг себе дворец в Адельфи, а в окрестностях Лондона, на живописном берегу Темзы, вся утопая в зелени, находилась его роскошная Гемптонская вилла, где он собрал все свои богатства: масса картин лучших художников его времени, неоценимая библиотека, которую он составлял всю жизнь, дорогая бронза, статуи и изящный японский фарфор – вот та обстановка, в которой он жил истинным джентльменом, наслаждаясь остатками свободного времени, собирая вокруг себя всех выдающихся людей и молясь своему богу – Шекспиру в храме, для этого воздвигнутом.

Миссис Гаррик никогда не расставалась с ним больше чем на 24 часа. Трогательное внимание к ней мужа, его обожание этой «лучшей из женщин и жен» прибавляют еще одну черточку к симпатичному образу артиста. Одна сценка просится на перо. Гаррик с женою сидят в Comédie Française. Леди несколько нахмурена и недовольна. Ее привезли в театр восхищаться знаменитой Клерон, к которой она… немножко ревнует. Понятно, что игра ей не нравится, и Дейвид удивляется, как можно быть в такой мере несправедливой. Но вот восторг толпы и могучий талант превозмогли ее предубеждение. Миссис Гаррик в восторге. Она вся сияет: никогда не приходилось ей видеть ничего подобного!.. Но отчего же сделался так хмур ее почтенный супруг? Теперь очередь мистера Гаррика быть недовольным, что жена может так восхищаться кем-нибудь, кроме него… Детей у них не было, хотя оба страстно их желали: но сыновья и дочери Джорджа, его брата, заставили забыть это горе, и чета занялась воспитанием своих племянников и племянниц. Впрочем, вся семья Гарриков находилась на их попечении, и Дейвид всю жизнь заботился о своих братьях и сестрах.

Знаменитый артист был вместе с тем и очень образованным человеком. Греческий язык, по мнению Джонсона, он знал неважно, но зато мог говорить и писать по-латыни, по-французски и по-итальянски; по-испански он читал очень свободно.

Мне не надо, я думаю, говорить о его добросовестном отношении к сцене. Вся его жизнь есть непрестанная работа на избранном поприще. В день спектакля он нигде не бывал, не принимал к себе никого, в два часа ел немного и затем до вечера занят был повторением роли, спокойной беседой с женою или чтением. Только один раз в жизни допустил он нарушение этого порядка: плотно пообедав у какого-то лорда, которому нельзя было отказать, он выпил довольно много ликеру и явился на сцене в чрезвычайно веселом настроении духа: за самым забавным хохотом нельзя было разобрать ни одного слова, но он был так мил, что аплодисменты не умолкали ни на минуту. Этот случай лег на его душу тяжелым воспоминанием, и он никогда, конечно, не повторял его. Понятно, что перед таким человеком преклонялись все и каждый. Незадолго до смерти он мог убедиться в силе своей популярности. Артист слушал с галереи прения в парламенте. Рассматривался один из «интимных» правительственных вопросов. Ораторы увлеклись и перешли, как говорится, на личности. По закону публика не имела права присутствовать при такого рода прениях. Провинциальный сквайр, державший речь, потребовал удаления Гаррика. Тогда поднялся Берк и со свойственным ему горячим, увлекательным красноречием запротестовал. Он не находит возможным приравнивать Гаррика к обычной публике и удалять из парламента «их общего учителя». Фокс поддержал его протест, и нижняя палата постановила оставить знаменитого артиста на его месте.

Мне остается немногое рассказать о Дейвиде Гаррике.

Сойдя со сцены, он прожил меньше трех лет. Это время прошло быстро, очень быстро среди друзей, которые теперь не принимали никаких отговорок и желали видеть его у себя. Болезнь (боли в почках в связи с воспалением брюшины) сильно беспокоила его. Рождество 1778 года он, по всегдашнему своему обыкновению, проводил в имении графа Спенсера, но, почувствовав сильнейшие боли, решил возвратиться домой. Жена привезла его в Лондон. Страдания все увеличивались. Доктор посоветовал ему привести в порядок дела. Собрался консилиум, но больной потерял уже сознание, и ничего нельзя было сделать. Со всего Лондона собрались в его дом доктора, проведавшие о болезни знаменитого артиста. Он изредка приходил еще в себя, но никто не мог облегчить его страданий. Умер он 20 января тихо и спокойно. Похороны Гаррика были необыкновенно грандиозны. Громадная толпа собралась на улицах. Такого скопления карет не помнили старожилы того времени. Тело величайшего артиста Англии решено было похоронить в Вестминстерском аббатстве. В величественной, старинной готической церкви встретил его епископ Рочестерский. При снятии тела с катафалка десять знатнейших лордов Англии поддерживали покров. В самом помещении от входа возвышается на высоком пьедестале бесподобная статуя Шекспира, а «у ее подножия, в награду за любовь к великому поэту, лежит Гаррик, как верная собака у ног своего господина» (Гейне).

Гаррик оставил почти все свое громадное состояние жене и другим родственникам. Коллекция редких книг пожертвована им в Британский музей, а два дома, как мы уже знаем, – Обществу вспомоществования бедствующим артистам.

Один из его друзей воздвиг в Вестминстере небольшой памятник, расположенный довольно далеко от могилы, высоко над головами зрителей. Это – довольно изящный барельеф: Гаррик раздвигает занавес и спускается по лестнице, у подножия которой сидят Комедия и Трагедия. Многие обвиняли вдову артиста, получившую почти миллионное состояние и не поставившую ему даже памятника. Это неверно. Единственным воспоминанием о Гаррике в Личфильде служит бюст его, воздвигнутый в знаменитом соборе этого городка. Под ним значится, что «Ева-Мария Гаррик поставила этот памятник своему возлюбленному супругу». По обе стороны большого готического окна расположились изображения двух замечательных жителей Личфильда: направо – Гаррик, налево – Джонсон. Над ними веют знамена какого-то военного памятника, а под ними – старые истертые доски, на которых видны прочувствованные надписи. Среди потемневших слов находим замечание Джонсона, которое будет всегда памятно: «Его смерть погасила веселость народов и сократила число их безвредных наслаждений».

Источники

1. A. Murphy. Life of Garrick. 2 vols.

2. T. Davies. Memoirs of the life of D. Garrick. 2 vols.

3. P. Fitzgerald. The life of D. Garrick. 2 vols.

4. The correspondence of David Garrick with the most celebrated persons of his time. 2 vols.

5. T. Davies. Dramatic Miscellanies. 3 vols. London, 1785.

6. D. Garrick. The poetical works. 2 vols. 1785.

7. D. Garrick. The dramatic works. 3 vols. 1798.

8. Memoirs of Charles Macklin. Comedian. 1804.

9. J. T.Kirkman. Memoires de Charles Macklin, traduits de 1'Anglais. Paris, 1822.

10. D. E. Baker. Biographia dramatica. 3 vols. 1812.

11. Doran. Annals of the English Stage. 3 vols.

12. P. Fitzgerald. A new history of the English Stage. 2 vols. 1882.

13. Prölss. Geschichte des neueten Drama's. II, 2. 1882.

14. A. Royer. Histoire universelle du théatre. 4. 1870.

15. H. Baker. Our old actors. 1881.

16. F. Molloy. The life and adventures of Peg Woffington. 1887.

17. Ed. Stirling. Old Drury-Lane. 2 vols. 1881.

18. John Forster. The life and times of Oliver Goldsmith, 2 vols.

19. J. Boswell. Life of Johnson. 6 vols., edited by G. B. Hill. Oxford, 1887.

20. H. L. Piozzi. Anecdotes of the late Samuel Johnson. Cassell's edition, 1887.

21. W. Roberts. The life of Hannah More with selection from the correspondence. 1872.

22. Madame D'Arblay. Diary and letters. 7 vols. 1843—1846.

23. G. Lichtenberg's ausgewählte Schriften. Leipzig.

24. David Garrick. – «Quarterly Review», 1868, July.

25. David Garrick à Paris. – «Revue Britanique», 1865, № 4.

26. G. Vincke. Shakespeare und Garrick. – «Shakespear-Jahrbuch». 9.

27. G. Vincke. Bearbeitungen und Aufführungen Schakespeare'scher Stücke vom Tode des Dichters bis zum Tode Garrick's. (Ibidem).

28. G. Vincke. Garrick's Bühnenbearbeitungen Schakespeare's – «Schakespear Jahrbuch», 13.

29. G. Lewes. On actors and the art of acting.

30. Diderot. Paradoxe sur le comédien. Oervres, VIII. (Русский перевод Г. Гриднина, 1888).

31. W. Thornbury. Old and new London. 6 vols.

32. Гаррик, или Английский актер. (Перевод с немецкого, 1781).

33. Грубе. Биографические картинки. Краткая биография Гаррика по Дэвису. (Перевод с немецкого, 1877).

34. Мерфи. Мемуары о Гаррике. – «Театр и жизнь», 1888—1889. (Перевод с французского).

35. Н. И. Стороженко. Макбет. – «Артист», 1882, №№ 2, 3, 4. (Несколько замечаний об исполнении Гарриком Макбета).

36. Т. И. Полнер. Гаррик в Макбете. – «Русская мысль», 1890, № 4.