Свеча на ветру

Если предыдущая часть цикла Теренс Хэнбери Уайт – Рыцарь, совершивший проступок была по тону в целом – тревожной, то эта книга просто трагическая. Непросто зажечь свечу, – источник света, добра, справедливости и закона – свеча эта всегда будет на ветру, всегда будет опасность, что она погаснет.Король Артур постарел, не секрет, что в старости человек теряет силу, порой волю, ему свойственно обозревать пройденный путь, заново понимать свершившееся и содеянное, а так как путь любого человека, даже самого благородного и деятельного, не лишён ошибок и неудач, неизбежно чувство разочарования. Горько видеть на склоне жизни, как гибнет то, чему эта долгая жизнь была посвящена. Король Артур правил страной по законам добра и справедливости, он сам создал эти законы, и вот настало время, когда законы обернулись против него. И он должен им подчиниться, погубить любимую жену и лучшего друга, иначе вся его жизнь и дело всей его жизни пойдёт коту под хвост, обнулится, станет ничтожной, превратится в фарс.С другой стороны, если он во имя законности позволит сгубить любимых людей, которые по большому счёту не причинили никому зла и всю жизнь были его соратниками, тем самым он «прогнётся» под давление Зла и даст ему усилиться. Коварный Мордред ловко расставил ловушку на людей благородного рыцарского склада, он открыл охоту на тех, кто не может выйти за «красные флажки» и цинично загоняет их в тупик. Сам же для себя он не признаёт никаких правил и ограничений. Помнится, похожая тема о том, как Зло умело подменяет понятия, виртуозно смешивает правду и ложь, подцепляя Добро на крючок его благородства, рассматривалась у Шекспира в не очень популярной его пьесе Уильям Шекспир – Тит АндроникВыходит, что и впрямь из этой самой Справедливости ничего хорошего не вышло. Иными словами, справедливость без милосердия – ничто. С горечью смотрит Артур, как раскалывается Круглый Стол – дело и мечта всей его жизни, страна погружается в хаос междоусобных войн. Зло растёт, оно накатывает, как снежный ком, и вот уже Мордред готов захватить власть.Нетрудно увидеть, что автор выступает здесь против войны, обличает Зло, которое творит война, захватничество, наглое поругание самой идеи справедливости и человечности – он писал свой цикл произведений о короле Артуре в разгар катастрофы Второй мировой войны, и он сокрушается о торжестве зла и о потере человечности в мире. Кстати, следующую, последнюю книгу пенталогии, Теренс Хэнбери Уайт – Король былого и грядущего. Том 3: Книга Мерлина , написанную им в 1942, издатели не выпустили в свет из-за пацифистских взглядов писателя, и это о многом говорит. Вышла она через много лет и уже посмертно (1977)«Свеча на ветру» уже отражает пацифистскую позицию автора, особенно в конце, где он даёт волю своим рассуждениям, вкладывая их в уста старого короля Артура, загнанного в угол Мордредом и его ордами «Хлыстунов» в чёрных одеждах (конечно, напоминает чернорубашечников, нацистских штурмовиков).Но не надо думать, что книга скучная, что касается непосредственно сюжета, то она очень напряжённая и драматичная.

Четвертая часть цикла о короле Артуре, большей частью представляет собой философскую притчу, попытку Уайта через древнюю легенду понять, что делать сейчас. Или хотя бы понять причины, наметить пути решения. А трудность всё та же. У него есть вера в то, что люди порядочны и добры в основе своей, в то, что голос разума заглушит дикие вопли варварства и дикости. Именно этим и руководствовался король Артур, разрабатывая и воплощая в жизнь концепции противоборства Силе, которая не признает никаких законов и пределов. Эта вера как свеча на ветру, кажется вот-вот потухнет, но каким-то чудом огонек загорается вновь. Надежды, что ветер не задует свечу всё меньше. Но пока ему это не удалось, а прошла уже не одна тысяча лет. Как знать может всё и получится? Или нет.Все герои романа уже в возрасте, они уже сильно устали и хоть еще есть порох в пороховницах. Сколько веревочке не вится, но противоречие, которое было изначально заложено в этой троице, Артуре, Дженни, Ланселоте, вызвало взрыв такой силы, что поставило на грань выживания всю Англию. И дело конечно не в любовный страстях, если бы. Просто у Артура кончились все средства. Его Круглый Стол разрушен и он не знает чем связать эту Силу, которая несет людям боль, насилие и страдание.Артур изначально поставил себе целью принести цивилизацию в мир где правил грубый произвол. Он хотел прекратить войны как вид развлечения и создал войны, в которой равным образом гибнут и простые и знатные. Он хотел прекратить разгул рыцарей и создал Круглый Стол, возведя в доблесть добрые дела. Когда и этого стало недостаточно, но вознамерился направить Силу на духовные поиски. Но и это не помогло. В конце концов Артур решил прийти к идее гражданского общества, где все были бы равны перед законом. В том числе и Король со всем своим двором, но столкнулся с тем, что и закон можно использовать во вред. Небесная справедливость, к которой стремился Артур, не применима к земным обстоятельствам. Значит всё таки человек зол и порочен в основе своей и все его усилия тщетны. Или же он не плох и не хорош, но так устроена Вселенная и насилие с войнами такой же закон природы, как круговорот воды в природе. К такому выводу приходит Артур. И Уайт в лице Артура, перебирает последовательно множество вариантов ответов на вопрос: Почему сражаются люди? И так ни к чему и не приходит. Его утешает последняя мысль, что на земле живет множество видов живых существ, и как-то же они уживаются друг с другом без истребляющих войн. Так может дело в том, что:Самое фантастическое в любой войне состоит в том, что ведется она из-за ничего – в доподлинном смысле этого слова. Границы – суть воображаемые линии. Никакой зримой линии между Англией и Шотландией не существует, хотя из-за нее-то и давались сражения при Флоддене и Бэннокберне. Одна лишь география являлась причиной – политическая география. И все. Народы вовсе не нуждаются ни в единообразии цивилизаций, ни в единообразии вождей, – не больше, чем тупики или чистики. Пусть себе, подобно эскимосам и готтентотам, сохраняют собственную цивилизацию каждый, пока они в состоянии предоставить друг другу свободу торговли, свободу проезда и доступ в иные края. Странам следует обратиться в графства, – но в графства, сохраняющие собственную культуру и местные законы. Все, что требуется сделать, – это не воображать больше воображаемых линий на поверхности земли. Перелетные птицы обошлись без них, ибо такова их природа. Насколько реален этот рецепт, покажет только время. Сейчас ясно одно, что до реализации таких идей человечеству еще очень далеко.

Что ж, дочитана четвертая книга пенталогии, история короля Артура завершена. Цикл оказался серьезнее и печальнее, чем виделся изначально. Какой же длинный путь проделали мы вместе с Вартом – от наивного мальчишки, умеющего превращаться в сокола и муравья, до старого мудрого благородного монарха, усталого и разочарованного… Как же далеко ушла эта книга от веселого мультика про меч в камне… И так же, как автору и королю Артуру, читателю хочется спросить: неужели и впрямь человек изначально зол и порочен? Неужели действительно за один-единственный грех необходимо расплачиваться всю жизнь? Неужели один злой проступок стоит всей достойной и праведной жизни? И неужели все мы обречены увидеть в развалинах все, что нам предстоит построить?И не стоит обманываться тем, что речь идет о легендарном короле. Избранный Уайтом способ повествования позволяет увидеть в истории о давно минувших днях Старой Англии параллели с современностью, а уж аллюзии с Гитлером и его штурмовиками в Мордреде и его «хлыстунах» не разглядит только слепой. И вопросы, которые ставит книга, сохраняют свою актуальность. В этом, возможно, и кроется секрет популярности легенд о короле Артуре и рыцарях Круглого стола – одних современных адаптаций насчитываются десятки, а уж средневековых источников не пересчитать.Да, книга получилась грустной, и здесь уже действительно жаль всех, кроме Мордреда. Очень жаль Гарета – я как раз параллельно прочла его историю у Мэлори. Зато я искренне благодарна автору за концовку, доказывающую, что смерти нет, пока жива память.И очень здорово было повстречать в конце юного Томаса Мэлори – как подтверждение тому, что свеча не погасла на ветру.