Наташка, вздрогнув, проснулась от громкого, как взрыв, удара входной двери квартиры снизу. Следом по коридору подъезда гулким эхом покатился отзвук этого удара. Его перекричал трубным басом сам сосед, выскочивший из той квартиры:
– Конченая ты дура, и твоя мать тоже! А, пошли вы, в рот мне три кило ягод! – громко и отчаянно выругался он.
И, продолжая бормотать какую-то несуразицу, грузной нетвёрдой поступью протопал по лестнице вниз, громыхая перилами. Этот сосед, даже в редкие трезвые моменты своей жизни, на весь коридор источал запах спиртного перегара, который устойчиво держался после его выхода на улицу. Во второй раз он с силой трахнул внизу входной дверью подъезда, возмущённо взвизгнувшую тугой пружиной.
Моментально на эти содрогания подъезда заливистым колокольчиком заверещала нервная болонка у соседей вверху.
"Так, всё нормально! Все на месте, всё как всегда и утро начинается, как обычно с одним отличием! Какое счастье, – в офис сегодня не надо, – выходной! Можно кайфануть подольше"… Через пару минут колокольчик пролетарской совести зазвонил опять и совесть-зараза, взяла верх и её обладательница с сокрушением подумала: "Лежать, конечно, хорошо, но надо вставать". Так вяло и сонно продолжала уговаривать себя Наташка – айтишница.
Но ей определённо совсем не хотелось вставать и не было ни малейшего желания даже открывать глаза. Она млела от сладкой истомы во всём теле, но сосед и собака разбудили и заснуть снова уже не получалось.
" И чего это я буду валяться в постели просто так – надо уже вставать. Ишь, как разнежилась", – окончательно просыпаясь, резюмировала она.
Наташка потянулась из всех сил, испустила стон блаженства и подумала:
"Как же хорошо проснуться в тёплой постельке в своей квартирке рядом с любимым муженьком!"
Вот-вот, со дня на день должен зашевелиться их первый ребёнок. Скоро уже будет четыре месяца, как они с Андреем узнали о радостной для обоих новости. Врачи сказали, что ребёнок развивается нормально. Она чувствовала себя отлично, даже не было токсикоза, которым Наташку пугали подруги. Она погладила свой увеличивающийся животик и ласково пошутила:
– Эй, ты там, шкет, как дела? Доброе утро, нам пора вставать на гимнастику и завтрак, просыпайся!
Наташка приоткрыла один глаз и покосила им в сторону мужа – не услышал ли он её? Нет, Андрей лежал на животе и ещё пребывал в грёзах, да таких сладких, что у него слюнки текли на подушку. Уработался вчера до поздна, – на работе аврал уже неделю.
"И что он только во мне нашёл? Рост у меня "метр с кепкой", как он сам говорит. А бёдра непропорционально широкие, подходящие для фигуры ростом под два метра. Меня легче перепрыгнуть, чем обойти, как он смеётся надо мной. А он вон какой рослый и спортивный. Да, что там, – настоящий качок, только не благодаря качалке в вонючем подвале, а благодаря физическому труду на стройке на свежем воздухе.
Любовь. Она такая своевольная, необъяснимая и загадочная. Приходит без стука и предупреждения, совсем спроса разрешения войти когда захочет и к кому захочет. Вот и к нам пришла так же неожиданно", – заключила Наташка, прерывисто и сильно чмокая мужа в свободную щёку с отпечатками складок от наволочки подушки, и шепнула ему в ухо:
– Подъём, милый.
И уже громче изрекла любимую его шутку:
– Проснись, – ты серешь!
Андрей среагировал и тоже томно, не открывая глаз, протянул:
– Ты повторюшка – хрюшка. Это же моя шутка!
Потом откинул простынь-махрушку и, поглаживая свои кубики на волосатом животе, добавил:
– Ф-у-у-у! Как же жарко-то!
Андрей широко буквой "Х" раскидал руки и ноги по "сексодрому". Так он шутливо называл их широченную кровать на которой спокойно можно было спать вчетвером. Потом, совсем проснувшись, осторожно положил крупную и тяжёлую мужскую ладонь строителя на живот Наташке и заботливо спросил:
– Ну, как, мамочка, он ещё не пинается?
– А может "она"? Нет, папуля, видно ещё рановато ему, наберись терпения, – подыграла мужу Наташка.
– Ладно, мамуля, всему своё время, – голубем ворковал он, чмокая Наташку в пузико.
А потом наигранно строгим тоном спросил:
– А ты, красавица моя, чего разлеглась? А кто мужу завтрак приготовит? И ты не забыла, что сегодня первый выходной и мы с Симаковыми договорились ехать сегодня на озеро на рыбалку с ночёвкой? Мне надо ещё все снасти просмотреть и хорошо собраться. Они после обеда заедут за нами. Давай, давай, шевелись! – И нежно шлёпнул жену по попе.
– Ну, ты вставай потихоньку, а я пошёл в ванную попу чистить, зубы мыть, – как всегда пошутил он.
– Вот пустомеля, иди уже! – улыбаясь проворчала Наташка.
Полежав секунд двадцать после ухода Андрея, она села на кровати. Потом без спешки расчесала крупным деревянным гребнем свои длинные светлые русые волосы и встала. Но в ту же секунду, издав громкий вопль, сложилась пополам на корточках возле кровати от пронзившей её боли в животе. День погас.
Очнулась она от раскачивания и завывания сирены кареты "Скрой помощи", которая неслась по улицам города на бешенной скорости. За окном мелькали отсветы сигнальных огней “Скорой”. Вокруг всё плыло и качалось. И она с трудом разглядела в туманной пелене склонённое над собой озабоченное лицо Андрея, который больно разминал ей ладони рук и без остановки твердил, как заведённый:
– Всё будет хорошо, всё будет хорошо…
Не успев ничего ответить, Наташка опять окунулась в тёплое забытьё.
Она с трудом пришла в себя от того, что кто-то сильно и настойчиво дёргал её теперь уже за ногу и тревожно вопрошал:
– Скажи мне где твой ребёнок?
Ничего не понимающая Наташка открыла глаза и диким непонимающим взглядом окинула окружающее. Медленно возвращаясь в реальность, она с трудом поняла, что лежит на столе в операционной. Потому что на потолке над её головой была большая круглая лампа, а под спиной липкая холодная клеёнка. И стены вокруг в белой кафельной плитке. С трудом разомкнув спёкшиеся губы она шёпотом спросила:
– Что случилось и что вы от меня хотите? Как это где мой ребёнок, что вообще происходит?
К ней склонилось встревоженное лицо доктора в медицинской маске:
– Мы сразу поняли, что твоя беременность прервалась, так как при не услышали сердцебиения плода при твоём поступлении. Но во время операции, когда останавливали сильное кровотечение, спасая тебе жизнь, мы не обнаружили ребёнка. И предположить можно было только то, что у тебя произошёл выкидыш дома в постели, либо возле неё. Я отправила твоего мужа к вам домой. Но Андрей уже пять минут, как примчался назад на такси и сказал, что дома нет ни капли крови, как нет и ребёнка. Вспомни, может выкидыш произошёл утром в туалете?
Наташку оглушила такая новость:
– Странно, я же только встала, даже в туалет утром сходить не успела. Поэтому сейчас мне страсть, как писять хочется!
И с трудом приподняла голову, пытаясь встать.
– Нет, нет, нет, – тихо и растерянно произнесла доктор, придержав её рукой в резиновой перчатке. – Ты лежи, а акушерка сейчас поможет тебе и всё будет хорошо. Лежи, тебе нельзя вставать.
Наташа только открыла рот, чтобы спросить что с ней и ребёнком случилось, да так и осталась с открытым ртом. Потому что доктор повела себя очень странно. Она словно знала что произошло, но не хотела об этом говорить. Она резко отвернулась от пациентки и вышла, не дожидаясь её вопросов, которые от странной новости бестолковым роем закружились в затуманенной наркозом голове Наташки. Док оставила её в полном недоумении наедине с душедробительным известием.
Когда доктор сбежала, к Наташе подошла акушерка, молча, проделала нужную манипуляцию, убрала всё, потом ещё долго, так же молча, тарахтела железками, убирала хирургические инструменты и наводила порядок в операционной. А Наташку опять окутал сон.
***
Её возвращение домой из больницы было долгожданным, но безрадостным после странного происшествия. К разговору о потерянном неизвестно где ребёнке супруги ни разу не вернулись. Зачем? Всё выглядело странно и непонятно. Что обсуждать? Странность происшествия? Так от этого яснее ничего не станет. Тупо успокоились на том, что "случилось то, что случилось" и всё тут.
– Надо жить настоящим, а не бесконечно перетирать то, что покрыто для нас мраком тайны, причиняя друг другу душевную боль. По-моему это прямой путь к безумию, – глубокомысленно подытожил Андрей.
Благодаря мудрости Андрея, Наташке даже не пришлось справляться с депрессией, которая и прийти-то не успела. Он всегда был, а теперь особенно, оптимистичным балагуром и весельчаком и очень любил и берёг свою жену. А после больницы он, видя её бледное осунувшееся лицо, ещё и запретил ей возвращаться на работу в офис под благовидным предлогом.
– Наташка, ты только пойми меня правильно. Я очень устаю и выматываюсь на работе, поэтому мне дома не нужна измотанная и уставшая от работы женщина-айтишница, ёк-макарёк! Видеть больше этого не могу, – при этом заковыристо ругнулся, – манал я твой любимый офис в контент и трёхэтажным трафиком! Мне нужна встречающая меня вечером свеженькая и весёлая жёнушка, а не такая же голодная, как я и раздражённая мегера. И, конечно, вкуснющий дымящийся ароматами ужин на столе. А пожрать я люблю, ты же знаешь. Чтобы завтра к ужину приготовила нам суп "Шепс плюм пинелло" – вот так! Зарабатываю я хорошо и смогу тебя обеспечить, не думай ни о чём, – уверил её муж..
– Это ещё, что за блюдо такое, дашь мне рецепт? – спросила простодушная Наталья.
– Глупенькая, это не рецепт, а простор для твоей кулинарной фантазии, – со смехом ответил Андрей.
Он всегда развлекал и смешил её прибаутками и розыгрышами. А после больницы, стал ещё и баловать её подарками, цветами и разными вкусняшками. Он вечерами собственноручно пичкал её гостинцами и приговаривал при этом:
– Кушай, кушай, радость моя и быстрее набирайся сил. Вторую попытку нам никто не отменял! Отвертеться тебе не удастся и у нас с тобой обязательно будет малыш!
– Отстань, если я буду так много жрать, то быстро и сильно растолстею и ребёнку места в животе не останется – отшучивалась Наташка.
Андрея с Наташей познакомила сестра Андрея – Галина, когда они случайно встретились на улице весной в конце апреля прошлого года. Потом они втроём долго гуляли по белому туннелю аллеи из высоких цветущих акаций, вдыхая их густой пьянящий аромат. А уже восьмого марта Андрей предложил Наташке выйти за него замуж. Он был настоящий мужик – работяга, поэтому Наташка, долго не думая, согласилась. И не пожалела о своём решении, потому что Андрей стал добрым и верным мужем – опорой во всём. Он любил вечерами сидеть на полу, обняв её колени и смотреть в ей глаза, восхищаясь: