Все домашние одного почтенного горожанина, имевшего в маленьком провинциальном городке собственный дом, собрались вечером в кружок и вели приятную беседу. Дело было как раз в ту пору года, когда, по поговорке, «вечера вытягиваются», но погода стояла ещё мягкая и тёплая. В комнате горела лампа, длинные оконные занавеси спускались до самого пола, закрывая собою стоявшие на окнах цветы. На дворе ярко сиял месяц, но разговор шёл не о нём, а о большом старом камне, что лежал во дворе у самого кухонного порога; на него опрокидывала прислуга вычищенную медную посуду, чтобы она пообсохла на солнышке, на нём любили играть и ребятишки, по-настоящему же камень был старою могильною плитой.
– Я думаю, – сказал хозяин дома: – что она со старого монастырского кладбища. Когда монастырь упразднили, всё, ведь, пошло в продажу – и кафедры, и доски с эпитафиями, и могильные плиты. Покойный отец мой купил много таких плит; их разбивали в мелкие куски и мостили ими улицу, а эта, вот, одна уцелела, да так и осталась лежать на дворе.
– Ведь, сразу видно, что это могильная плита! – сказал старший из детей. – На ней ещё можно разглядеть песочные часы и часть фигуры ангела; зато надпись почти совсем стёрлась, и можно разобрать только имя «Пребен», затем большую букву С, а пониже имя «Марта», – да и то лишь после дождя или после того, как плиту хорошенько вымоют.