Николай и Николка

В то же время он услыхал, что кто-то подъезжает к дому верхом; это вернулся домой хозяйкин муж. Он был очень добрый человек, но за ним водилась одна слабость: он видет не мог пономарей; стоило ему встретит пононаря – и он приходил в бешенство. Поэтому пономарь и пришёл в гости к его жене в то время, когда мужа не было дома, а добрая женщина постаралась угостить его на славу. Оба они очень испугались, услышав, что муж вернулся, и жена попросила гостя поскорее влезть в большой пустой сундук, который стоял в углу. Пономарь послушался, – он, ведь, знал, что бедняга муж видеть не может пономарей, – а жена проворно убрала всё угощение в печку: если бы муж увидал всё это, он, конечно, спросил бы, кого она угощала.

– Ах! – вздохнул Николка на крыше, гдядя, как она прятала кушанья и вино.

– Кто там? – спросил крестьянин и вскинул глаза на Николку. – Чего ж ты лежишь тут? Пойдём-ка лучше в горницу!

Николка рассказал, как он заблудился и попросился ночевать.

– Ладно! – сказал крестьянин. – Только сперва нам надо подкрепиться с дороги.

Жена приняла их обоих очень ласково, накрыла стол и вынула им из печки большой горшок каши.

Крестьянин проголодался и ел с большим аппетитом, а у Николки из головы не шли жаркое, рыба и пирожное, которые были спрятаны в печке.

Под столом, у ног Николки, лежал мешок с лошадиною шкурой, с тою самою, которую он нёс продавать. Каша была ему совсем не по вкусу, и он наступил на свой мешок ногою; сухая шкура громко заскрипела.

– Т-сс! – сказал Николка мешку, а сам опять наступил на него, и шкура заскрипела ещё громче.

– Что там у тебя? – спросил хозяин.

– А это колдун мой! – сказал Николка. – Он говорит, что не стоит есть каши, – он наколдовал нам полную печку жаркого, рыбы и пирожного!

– Вот так штука! – сказал крестьянин, мигом открыл печку и увидал там чудесные кушанья; их спрятала туда его жена, а он-то думал, что это всё колдун наколдовал!

Жена не посмела сказать ни слова и живо поставила всё на стол, а муж с гостем принялись есть. Вдруг Николка опять наступил на мешок, и шкура заскрипела.

– Что он опять? – спросил крестьянин.

– Да, вот, говорит, что наколдовал нам ещё три бутылки винца, там же, в печке! – свазал Николка.

Жене пришлось вытащить и вино; крестьянин выпил стаканчик, другой, и ему стало так весело! Да, такого колдуна, как у Николки, он не прочь был бы заполучить!

– А может он тоже вызвать чёрта? – спросил крестьянин. – Его бы я посмотрел; теперь я в духе!

– Да! – сказал Николка. – Мой колдун может сделать всё, чего я захочу. Правда? – спросил он у мешка, а сам наступил на него, и шкура заскрипела.

– Слышишь, он отвечает: «да». Только чёрт такой безобразный, что не сто́ит и смотреть его!

– О, я ни капельки не боюсь; а каков он на взгляд?

– Да он точь-в-точь пономарь!

– Фу, ты! – сказал крестьянин. – Вот безобразие! Надо вам знать, что я видеть не могу пономарей! Но всё равно, я, ведь, буду знать, что это чёрт, и мне не будет так противно! Теперь я, кстати, набрался храбрости! Только пусть он не подходит слишком близко!

– А вот, я сейчас скажу колдуну! – сказал Николка, наступил на мешок и прислушался.

– Ну, что?

– Он велит нам пойдти и открыть вон тот сундук в углу; там притаился чёрт. Но надо придерживать крышку, а то он выскочит.

– Так помогите мне придержать! – сказал крестьянин и пошёл к сундуку, куда жена спрятала настоящего пономаря.

Пононарь был ни жив, ни мёртв от страха. Крестьянин приоткрыл крышку и заглянул в сундук.

– Фу! – закричал он и отскочил прочь. – Видел, видел! Точь-в-точь наш пономарь! Вот безобразие!