«Ну, он вертится этак не по доброй воле!» решила она, наконец, и хотела было склевать гусеницу. Жаба так перепугалась, что подползла к курице вплотную.
– Э, да он выдвигает резервы! – сказала курица. – Ишь, ползучка какая нашлась! – И она повернула прочь. – Нужен мне очень этакий зелёный червячок! Только в горле от него запершит!
Остальные куры были того же мнения и тоже ушли.
– Ну, я таки отвертелась от неё! – сказала гусеница. – Вот что значит не терять присутствия духа! Но самое трудное ещё впереди! Как мне опять взобраться на мой капустный лист? Где он?
Жаба подошла к гусенице и выразила своё сочувствие, а также радость, что её безобразие обратило курицу в бегство.
– Что вы хотите сказать? – спросила гусеница. – Я сама отвертелась от неё. Фу, на вас смотреть тошно! Оставьте меня, пожалуйста, в покое! Я, кажется, у себя дома! А, вот и мой листок! To-ли дело у себя дома! Но надо взобраться повыше!
– Да, повыше! – сказала жаба. – Выше! У нас с ней симпатия! Но она не в духе теперь – от страха. Все мы хотим взобраться повыше!
И она подняла голову как только могла.
На крыше крестьянской хижины сидел аист; он трещал языком и аистиха трещала.
«Как они высоко живут!» подумала жаба. «Вот бы забраться туда!»
Хижину нанимали двое студентов. Один был поэт, другой натуралист. Один радостно воспевал всё сотворённое Богом так, как оно отражалось в его сердце, воспевал в кратких, ясных и звучных стихах. Другой вникал в самую суть вещей, готов был даже распотрошить их, если на то пошло. На весь мир Божий он смотрел, как на огромную арифметическую задачу, производил вычисления, хотел выяснить себе всё, понимать всё, говорить обо всём разумно, – всё в мире было, ведь, так разумно. Он и говорил обо всём разумно и с увлечением. Оба были добрые, весёлые малые.
– Вот славный экземпляр жабы! – сказал натуралист. – Надо её в спирт посадить!
– Да у тебя уж две сидят! – сказал поэт. – Оставь её в покое! Пусть наслаждается жизнью!
– Да уж больно она безобразна! Прелесть просто! – сказал первый.
– Вот если бы можно было найти в её голове драгоценный камень, я бы сам помог тебе распотрошить её! – сказал поэт.
– Драгоценный камень! – повторил натуралист. – Силён же ты в естественной истории!
– А разве не прекрасно это народное поверье – будто жаба, эта безобразнейшая тварь, часто скрывает в своей голове драгоценный камень? Разве с людьми не бывает того же? Какой драгоценный камень скрывался в голове Эзопа, а в голове Сократа..?