Рукопись несбывшихся ожиданий. Таинство посвящения

Глава 1. Вкус гранита науки

Предупреждение своего декана Мила не оставила без внимания, а потому на первой лекции нового полугодия, пришедшейся на первый день февраля, далеко не все признали в миловидной студентке раздражающую всех мерзавку по кличке Тварь. Собственно, к той молодой женщине, что предстала перед студентами, так обращаться и неудобно было бы как-то. Все порядком запамятовали, что изначально Мила Свон не была вонючей страхолюдиной, не была она безумной хабалкой, а да, вот такой она и была. За партой, за которой обычно сидела Тварь, на этот раз обнаружилась приятной наружности особа лет эдак двадцати с небольшим. Её форменное платье выглядело опрятно, даже шарфик на шее был завязан красивым бантом. Из волос, собранных в тугой пучок, не выбивалась ни одна прядка, и это подчёркивало красивый овал лица. Гордо выпрямленная спина и тонкая талия могли служить предметом женской зависти. Пожалуй, если бы не отличительные цвета факультета Чёрной Магии, то Мила Свон ещё долгое время казалась бы сокурсникам таинственной и очаровательной незнакомкой.

– Никак она всё же? – с недоверием обратился шёпотом к Антуану Грумбергу его друг и одногруппник Филипп Оуэн.

– И? – с презрением хмыкнул в ответ молодой лорд. – Если свинья отмыла морду от грязи, хрюкать она не перестанет.

Антуан Грумберг говорил негромко, ровно настолько, чтобы его услышали ближайшие к нему человек пять-шесть. Но поступил он так не только потому, что, с одной стороны, привык действовать в отношении Милы Свон на публику и при этом не желал возобновления прежней яркой вражды. Просто… он тоже был удивлён преображением. Его знакомство с Милой Свон состоялось, когда она, красная, неистово запыхавшаяся и одетая в дурно пахнущее платье нищенки взяла и толкнула его. А потом ненависть к ней затмила собой всё. Он нисколько не видел в этой женщине человека. Он же потому и прозвал её Тварью, что отвратительной гадиной, примитивным животным она для него и выглядела. А уж то, во что она начиная со второго семестра первого курса рядилась, как мерзко от неё воняло и вовсе напрочь вытравило в нём понимание, что эта женщина может быть другой. Теперь же Антуану словно впервые довелось её увидеть.

«И отчего тогда на церемонии я не смог промолчать?» – даже ненароком подумал молодой Грумберг.

Но Мила этих мыслей благородного лорда нисколько не знала. Она сидела за своей партой и в ожидании преподавателя смотрела только на кафедру. Из-за этого она со стороны выглядела высокомерной, но, по правде говоря, молодая женщина элементарно боялась, что, смыв грязь, она потеряла защиту от нападок на себя. В своей растерянности Мила не знала, как ещё себя вести. Но вскоре все тревоги об этом утратили значение.

– Не возражаешь, если я ненадолго присяду рядом?

Прозвучавший вопрос заставил Милу повернуть голову в сторону говорившего, и мягкая улыбка тут же возникла на её лице.

– Ну садись, коли не боишься.

– А чего мне тебя бояться? Чай не плюёшься ядом, – хмыкнул Вигор и, сев на стул, вольготно вытянул ноги. При этом бывшего каторжника нисколько не беспокоило, что из‑за этого его огромные нечищенные сапоги стали видны всем подряд. Мила сидела за первой партой, некому и нечему было перекрывать обзор, какая некрасивая грязная лужа образуется под каблуками Вигора. Налипший на подошву сапог снег в тёплом помещении таял быстро.

– Как каникулы провёл?

– Ха, от души оторвался так, что как бы к лету ватага брюхатых баб возле нашей академии не столпилась.

Не иначе Вигор представил себе что-то очень весёлое, раз так задорно хохотнул. Вот только Миле, по понятным причинам, такое хвастовство не понравилось. Она с укоризной покачала головой, но кое-кому это было безразлично.

– А у тебя что нового, Милка? Слыхал, ты в Вирграде ловко обосновалась.

– Ловко? Кто это тебе такое рассказал? – вмиг нахмурилась Мила.

– Ну-ну, нашла чему удивляться. В таких кругах у меня приятелей много, – широко улыбнулся Вигор. – Поэтому давай, колись, что ты в те бутылочки наливала, что аптекарь из-под полы толкал.

– Боюсь, я тебя разочарую, но я всего-то подкрашивала магией уже готовые лекарства, – ответила Мила и насупилась. Она рассчитывала, что её проделка останется тайной навеки веков.

– П-фе, скучно живёшь.

– Меня устраивает, – холодно ответила Мила и, оглядываясь по сторонам, спросила. – Эм-м, ты Саймона часом не видел? Я вчера специально, чтоб нашего разлюбезного декана подольше не видеть, перед самым закрытием ворот в академию вернулась, но на его комнате всё ещё замок висел. И сейчас Саймона я что-то нигде не вижу.

– Тык и не увидишь. Как он тебе учиться будет, если на больничной койке валяется?

– То есть? – округлила она глаза. – Как на больничной койке?

– Чего, тебе правда никто ничего не рассказал? – оказался удивлён Вигор, но, поняв, что Мила не шутит, продолжил. – Про Саймона слух Натан разнёс. Хер его знает какого ляда он опять в лазарет попёрся. Прям мёдом ему там намазано, что ли? Но, в общем, он туда, а там Саймона как раз принимают. Траванул его кто-то.

– Не траванул, а почти убил, – сухо прокомментировал остановившийся у их парты Яков Нарроу – ещё один одногруппник Милы из числа простолюдинов. При этом он внимательно поглядел на молодую женщину неприятным цепким взглядом, но ей было не до этого. Она всерьёз забеспокоилась.

– Как такое может быть? Что именно с ним произошло?

– Дань случайности. Кто-то совершал посвящение в убийцы и первым встречным оказался Саймон. Ему конкретно повезло, что дротик только оцарапал кожу. Воткнулся бы как положено и всё. Конец.

Яков, с присущей ему бесстрастностью, демонстративно провёл ладонью по горлу, но этот жест лишил дара речи только Милу. Вигору наоборот стало интересно поболтать.

– Это кто тебе такое рассказал, а?

– Да уж не наш болезный Натан, – фыркнул с презрением Яков, однако большего сообщить не успел – в аудиторию вошёл преподаватель, и по причине того, что им оказался профессор Аллиэр, все разговоры враз прекратились. Студенты поспешно разошлись по своим местам и, вытянувшись в струнку возле парт, принялись вовсю таращиться на тёмного эльфа. Не только его исключительная внешность привлекла к себе всеобщее внимание. Все думали, что декан факультета Чёрной Магии вот-вот сделает некое объявление и уйдёт восвояси. Однако, профессор Аллиэр повёл себя так, словно вознамерился провести в лекционном зале целый день. Ни на кого не обращая внимания, он разложил на столе бумаги, поставил на подставку портфель, налил в стакан воду, и только затем неторопливо встал за кафедру, чтобы обвести студентов привычным для себя взглядом смертельно ядовитой змеи.

– Садитесь, – дозволил дроу спустя дюжину секунд. Затем он подошёл к доске и, начиная выводить мелом надпись, попутно сообщил следующее. – Обычно общая теория некромантии начинается с третьего курса и совершенно с других тем. Но мне видится, что эти элементарные вопросы вы в состоянии освоить самостоятельно. Вашему потоку я буду давать материал углублённо, и начнём мы с получения базовых знаний по замедлению тока крови. Это бывает очень полезно, когда есть необходимость не дать жертве умереть раньше времени из-за потери столь важной жидкости…

– Простите, профессор, – осмелился подать голос кто-то бойкий с факультета Белой Магии. – Но к чему эти знания тем, кто не способен ими воспользоваться? Быть может, пусть лучше общая теория останется общей теорией, а не углублённым курсом?

Само собой, прозвучавшая мысль вызвала воодушевление практически у всех слушателей. Лица студентов просияли, они были готовы оказать свою поддержку говорившему… если бы не одно «но», конечно. Перечить декану, известному на всю академию своим мерзким непримиримым характером, они побаивались.

– Назовите себя, – между тем уставился на говорливого студента профессор Аллиэр так, что колени задрожали у всех сидящих близко к нему слушателей.

– Лер Файтон, – вставая, гордо произнёс храбрый студент.

– Лер Файтон, я намерен давать углублённый курс именно что по общей теории. А общая теория в принципе предполагает, что она доступна для всех. Этот смысл заключён в самом её названии. Но если вы считаете, что неспособны усвоить такого рода знания или не видите в них толк, то можете покинуть аудиторию, ни к чему вам тратить своё, а тем более моё время. Неудовлетворительно в зачётную книжку я готов поставить вам прямо сейчас.

– Но я говорю не об этом, – покраснел от возмущения лер Файтон. – Просто какой смысл знать что-то, что я никогда не смогу применить на практике?

– Смысл хотя бы в том, чтобы убедиться – сможете вы это применить на практике или всё-таки нет, – делая пару шагов по направлению к студенту, сказал Найтэ Аллиэр. Но затем он, словно вдруг передумывая, остановился и по новой обвёл аудиторию хмурым взглядом. – Вижу, выбранную мной тему стоит начать со слов, что замедление тока крови возможно даже без применения магии. В этом случае оно, конечно, будет менее эффективным, но…

– И всё равно, профессор! – не смог уняться лер Файтон. – Моя специализация целительство, я не намерен никого и никогда приносить в жертву. К чему мне это?

– Судя по всему вами сказанному, вам это действительно ни к чему, обучение вы не закончите, – с нехорошей улыбкой сообщил профессор. – А вот у остальных ещё есть шанс понять, что замедление тока крови может использоваться в разных ситуациях, а не только для той, что наиболее актуальна для моего предмета. Благодаря знаниям в данном вопросе у кого-то может получиться уменьшить кровопотери при ранении и это позволит дождаться помощи, поможет выжить. Или, как вариант, попавший в организм яд не так быстро начнёт своё разрушительное действие, – тут дроу мельком посмотрел на Милу Свон. – Моя задача дать вам знания. А уж то, как вы будете их применять, дело вашей фантазии и… и личных вкусов, конечно.

На этих словах Найтэ Аллиэр вернулся за кафедру, но взгляд его алых глаз явно не сулил леру Файтону ничего доброго. И, чтобы сочувствующих дерзкому студенту поубавилось, он также произнёс следующее:

– Раз уж мы забежали вперёд и перешли к вопросу актуальности, я сразу озвучу домашнее задание. Каждому из вас будет нужно составить список ситуаций, где, как вы считаете, замедление тока крови способно вам пригодиться.

– Хм, а сколько пунктов следует указать, чтобы всё же получить за домашнее задание положительный балл? – с совершенной серьёзностью осведомился лер Морриэнтэ, хотя в его взгляде читалась неприкрытая ирония.

– Две дюжины.

– Две дюжины? – пронёсся по рядам то ли испуганный, то ли возмущённый шёпот.

– Верно, – спокойно подтвердил профессор Аллиэр. – Обычно для меня приемлем список из шести пунктов, но у вашего потока, как я вижу, есть проблемы с осмыслением. Будем это исправлять.

***

Мила всерьёз переживала за друга, хотя в их отношениях ещё по осени образовалась глубокая трещина. Все темы, что она и Саймон обсуждали, давно стали какими-то дежурными, не интересными. Мила искренне тосковала по прежнему доверию, но… ничего не меняла, так как боялась менять. Ей не хотелось давать Саймону надежду и снова выбивать у него землю из-под ног. Однако, сейчас был совсем другой случай. Тут Мила была просто‑напросто обязана позаботиться о друге.

По этой причине в перерыве между основной учёбой и дополнительным курсом по иллюзиям Мила дошла до лазарета, но к Саймону её не пустили. Это молодую женщину всерьёз насторожило несмотря на заверения целителя, что жизнь пациента уже вне опасности. И, собственно, именно поэтому на другой день Мила (причём спозаранок, ещё до начала занятий) решительной походкой направилась в лазарет. В наплечной сумке у неё лежало скромное сокровище – мешочек с сушёными ягодами малины. Ей хотелось хоть как‑то порадовать дорогого её сердцу человека.

– Так и быть, проходите, лер Свон, – буркнул целитель угрюмо. – Только следите за временем, у вас буквально несколько минут.

Мужчина был недоволен. Желая доказать известной на всю академию студентке, что делать ей в лазарете нечего, он сперва осведомился у Саймона, так ли уж ему хочется видеть одногруппницу. Ну, и как уже можно сделать вывод, ответ оказался положительным, когда целитель, вот те на, всецело рассчитывал на совсем другое.

– Хорошо, я постараюсь не волновать лера Сильвера.

– И это тоже, – смерил её недобрым взглядом целитель, прежде чем добавил: – Скоро начало занятий, если вы задержитесь, я напишу на вас докладную.

С этими словами целитель открыл дверь в палату, и Мила, не посмев проявить норов, вошла в палату друга. Саймон лежал на постели и выглядел непривычно бледным. Под его глазами даже легли чёрные тени, как оно бывает у умирающих. Уж на такое, помогая при лазарете Оркреста, молодая женщина насмотрелась, а потому неподдельно встревожилась.

– Саймон, тебе совсем плохо? – испуганно спросила Мила, когда встала на колени возле кровати друга.

– Уже нет, но… – тут Саймон сухо закашлялся, – но так паршиво я себя всё равно ни разу в жизни ещё не чувствовал. Поэтому извини, болтливым я сегодня не буду.

– Понимаю. Да и, думаю, тебя уже замучили вопросами о том, что произошло, – сказала Мила, прежде чем положила на тумбочку мешочек с ягодами. – Это тебе для быстрого выздоровления. Подарок.

– А что там? – вяло повернул Саймон голову в сторону мешочка.

– Малина.

– Люблю малину, – едва слышно прошептал он и закрыл глаза. Надолго. Миле даже начало казаться, что друг заснул, но, едва она поднялась на ноги и хотела было уйти, Саймон снова посмотрел на неё. – Милка, а как вчерашний день прошёл? Много новых предметов?

– Просто тихий ужас, – не стала скрывать она. – Мало того, что много чего нового, так кто-то добрый взял и переставил общую теорию некромантии с будущего курса на этот семестр. И, думаю, ты догадываешься кто сей предмет у нас ведёт.

– Мила, – вдруг с тоской протянул Саймон. – Ну зачем ты мне тогда свою малину принесла? Ну почто мне малина, Мила?

– Эм-м, – замялась молодая женщина.

– Ну зачем мне твоя малина, если у нас профессор Аллиэр скоро экзамен принимать будет? В другой раз с конспектом приходи, почитай его мне.

Невольно Мила рассмеялась. Саймон тоже заулыбался бледной улыбкой, но почти сразу закашлялся. А там целитель пришёл.

– Хватит вам беспокоить пациента! Уходите уже.

– Выздоравливай, Саймон, – не стала пререкаться Мила и, ненадолго пожав ладонь друга, вышла из палаты словно под конвоем. Отчего-то целитель решил проводить Милу до самого выхода из лазарета и, конечно, молодой женщине это не понравилось.

На улице было снежно и ясно. Крепкий морозец щипал щёки, но в остальном Миле было тепло. Её грели варежки мэтра Тийсберга и тулупчик, купленный незадолго до наступления зимы. Мила, скрепя сердце, приобрела его на деньги, полученные за прохождение дополнительных курсов. Она сделала это ради того, чтобы на каникулах ей было сподручнее приторговывать зельями в городе. Из‑за вонючей собачей шубейки все покупатели разбежались бы, а так… не сказать, что много Мила заработала, но потраченное на зимнюю одежду обратно в кошелёк ей вернуть удалось.

Другое дело, что долг академии всё равно рос так же быстро, как порой мальчишки катают снежные комья для гигантской снежной бабы. Практические занятия становились всё больше похожими на настоящую практику, а потому Миле для учёбы начали требоваться котелки, баночки, различные инструменты в виде лопаточек и крючочков, аптекарские весы и прочее, и прочее. Порой ей даже становилось страшно представить, где она однажды будет хранить всё это необходимое для учёбы добро. Ведь, как говорится, чем дальше в лес, тем больше дров.

Собственно, не зря Мила начала думать обо всём этом. Завтра ей требовалось пойти на занятия по целительству, а к ним список необходимого для домашней отработки практических моментов мэтр Оллен уже вывесил. Внушительный такой список.

– О, лер Свон, вас прямо не узнать, – вдруг услышала Мила голос мэтра Ориона и, обернувшись, увидела его – долговязого улыбчивого мужчину с торчащими из-под вязаной шапки волосами цвета спелого льна. – Вам идёт этот тулупчик. Яркое преображение.

– Да уж, – хмуро буркнула молодая женщина, так как сразу вспомнила во сколько тёплый наряд ей обошёлся.

– Я так понимаю, вы лера Сильвера навещали?

– Вы правы.

– Что же, я тоже хочу навестить его, – с мягкой улыбкой признался куратор группы, и Милу так его доброжелательная мимика раздражила, что она не сдержалась от язвительного ответа.

– Вы бы так не радовались, мэтр, уж вскоре вам настроение испортят. В крыле стационара дежурит совсем нервный тип. Он едва сдерживался, чтобы не наорать на меня в голос. Глядишь, и вам от него упрёков достанется.

– Надеюсь, вы ничего серьёзного в стационаре не учудили? – тут же с тревогой осведомился Люций Орион. Взгляд его при этом выражал откровенное беспокойство за неё, за Милу, а потому молодая женщина усовестилась и замолчала. Однако, преподаватель требовать ответа отчего-то не стал. Вместо этого он, грустно вздохнув и сделав про себя некие выводы, перешёл к совсем другой теме. – Кстати, лер Свон, вы бы в лазарет в другое крыло наведались тоже. Помните же про необходимость профилактики вашего недомогания?

– Где тут про такое забудешь? – фыркнула она. – С меня за эту профилактику целый серебряный запросили и при этом потребовали, чтобы после я хотя бы раз в два месяца на приём являлась. По той же цене. Никакой скидки не сделали.

– Некоторые вещи стоит себе позволять. Видите ли, иначе они могут не понадобиться. От слова совсем.

Со сказанным было не поспорить, а потому Мила, наконец-то перестав злиться на безденежье, с тоской посмотрела себе под ноги. Вид запорошенных снегом ботинок отчего‑то успокоил её, к ней пришло некое смирение.

– Вы правы, мэтр Орион. Конечно, вы правы.

– Тогда запишитесь, пожалуйста, на процедуру.

– Обещаю, завтра я непременно это сделаю. А сейчас извините, мне пора на занятия.

– Погодите-ка уходить, лер Свон, сперва я должен вам о кое-чём сообщить, – вдруг остановил её преподаватель, и Мила, замерев на месте, удивилась:

– Эм-м, а что такое?

– Как вы знаете, академия принимает абитуриентов раз в два года, а это означает, что к первому августа (всего через какие-то шесть месяцев) ваша группа перестанет быть группой новичков.

– Ну и? – равнодушно пожала она плечами, и Люций Орион насмешливо улыбнулся.

– Вот сразу видно, что на вас это не особо отражалось.

– То есть? Что вы имеете в виду?

Из-за того, как Мила грозно нахмурилась, улыбка куратора группы вмиг исчезла. Он даже стал выглядеть смущённым, когда перешёл к объяснению.

– Хм. Понимаете, лер Свон, пока новички изучают исключительно теорию магии, в среде прочих слушателей они ещё не считаются полноценными студентами академии. Обращение аир – это не просто обращение к слушателям академии, прошедших первые два курса учёбы. Его нужно сперва заслужить, а потому слушатели вашего потока не раз и не два сталкивались с холодным отношением старшекурсников. Многие из них даже считают эту предвзятость неприемлемой. Недостойным поведением.

– Ой, да что вы говорите? – «поразилась» Мила. Удержаться от ехидства для неё было просто‑напросто невозможно. – Ай-яй-яй, как же это моим несчастным сокурсникам тяжело приходится. Леру Грумбергу, наверное, особенно.

– Лер Свон, я знаю, что для вас это сложно, но постарайтесь держать себя в руках. Ваша язвительность и несдержанность уже не единожды вам аукались. Хотя бы на пять минут нашей беседы, уж сделайте милость, изобразите достойное поведение, – вмиг рассердился мэтр Орион, и Мила вынужденно буркнула:

– Ладно, попробую.

– Хорошо, потому что тема серьёзная. Я говорю о том, что подходит время для принятия вашей группы в ряды настоящих студентов. Посвящение традиционно происходит в первое воскресенье лета, а до него совсем недолго осталось.

– Вот же, – расстроилась Мила. – Это мне за несколько дней до экзаменов к какому‑то мероприятию готовиться, что ли?

– Нет-нет, – опроверг Люций Орион, прежде чем привычно для себя мягко улыбнулся. – Как знал, что вы из тех студентов, кому придётся всё растолковывать.

Мила насупилась. Ей вмиг сделалось обидно, что она про некое посвящение впервые слышит, и, судя по всему, ничего в нём не понимает. «Неужели Саймон не мог…» – даже начала она возмущаться мысленно, прежде чем поняла – да не может человек, в чьём роду магов не было, про академические традиции знать. Если намеренно не расспрашивать, то случайно (вот как сейчас происходит с ней) что-то узнать и можно. Вот только… Не до того Миле сейчас было. Она, невольно посмотрев на солнце, спросила:

– Мэтр Орион, а наш разговор никак не потерпит до обеденного перерыва? Меня время поджимает.

– Ничего, у вас сейчас мэтр Шембер по расписанию, а он всегда опаздывает. Пять минут вы сможете мне уделить, а больше и не потребуется, – не отпустил Милу Люций Орион, и поэтому молодая женщина раздражённо развела руками.

– Как скажете. О чём вы мне там рассказать хотите?

– О важной академической традиции. Исторически повелось, что для второго курса экзамены ставят раньше обычного. К концу мая все оценки вам выставят, но нет, можете не улыбаться столь предвкушающе. Раньше вы учебный год не закончите, – убил все надежды Милы преподаватель. – Это сделано для того, чтобы будущие выпускники, пока их ещё не поглотили выпускные экзамены, смогли подготовить для второкурсников ритуал посвящения в магическое братство. А затем роли меняются. Пока выпускники проходят завершающие испытания, в обязанность второкурсников входит организация торжественного выпускного.

– Ну и? Я-то тут причём? Или вы заранее намекаете, чтобы я под ногами не путалась, когда все украшение зала обсуждать начнут?

– Ох, ну почему с вами так сложно? – непритворно раздражённо развёл руками мэтр Орион. – Я с вами, лер Свон, этот разговор только потому завёл, что ритуал братства должны проходить абсолютно все студенты. И проходят они его традиционно группами, к которым причислены. Понимаете?

– Угу. То есть я, как ни крути, а должна в некоем ритуале братства вместе с лером Грумбергом участвовать, – наконец-то поняла Мила, отчего разговор о какой-то глупой традиции чем‑то для неё важен.

– Вы часть своей группы. Ваши товарищи… хм, простите… Я имею в виду ваши одногруппники. Так вот, по идее им должны достаться более тяжёлые испытания. Так положено, если кто‑то из группы вдруг отказывается принимать участие. Дело ведь в том, что главная цель ритуала братства – это сплочение студентов.

– О-о-о, – протянула Мила, прежде чем демонстративно рассмеялась. Причём она так разгневалась, что даже покраснела. – То есть вы хотите, чтобы я под ногами не путалась в другом смысле? Извините, мэтр Орион, вынуждена вас разочаровать. Из-за того, что это именно вы меня на этот ритуал братства подбиваете, а не мои одногруппники, мне ещё меньше хочется этим страдальцам жизнь облегчать. Не собираюсь я на этот ваш ритуал братства являться. Мне быть изгоем привычно, а как там мои так называемые товарищи некие усложнённые испытания проходить будут нисколько меня не касается.

– Хм, – замялся мэтр Орион перед ответом. – Вообще-то, последствия непрохождения ритуала таковы, что в вас я уверен. Вы на этот ритуал явитесь при любом раскладе.

– Да? – с недоверием спросила Мила, и тут же услышала уверенное подтверждение.

– Да. Поэтому проблема не в вас, а в ваших одногруппниках. Их бы устроили более тяжёлые испытания, но вот то, что наши будущие выпускники решили проявить принципиальность… Стоит вашей группе узнать об этом обстоятельстве, как у вас возникнут существенные неприятности, лер Свон.

– Эм-м, а в чём это выпускники решили проявить принципиальность?

– Видите ли, вчера мне стало известно, что без участия группы в полном составе посвящение на факультете Чёрной Магии просто‑напросто не состоится. Любой отказ скажется на всей группе в целом, а потому никто не будет принуждать вас не принимать участие в ритуале. Вопрос будет поставлен по иному.

Не стоит говорить, что глаза Милы тут же сверкнули откровенным беспокойством. К ней мгновенно пришло понимание о каких именно неприятностях может идти речь, но она всё равно уточнила:

– Погодите. Вы думаете, что мои одногруппники захотят устранить причину, мешающую им участвовать в ритуале всей группой?

– Да. Поэтому прошу вас, одевайтесь вот как сейчас и ведите себя примерно. Никак не реагируйте на издёвки лера Грумберга и прочих. Только в таком случае я смогу отвести от вас беду.

– Мэтр Орион, вы же говорите о том, что они могут решиться… Вы же об этом, да?

– Об этом, лер Свон, об этом, – не отвёл взгляда Люций Орион. – Для аристократии гордость и честь значат очень много. Для многих из них всё это гораздо важнее чьей-либо жизни.