000
ОтложитьЧитал
На лице директора отразился ужас.
– Но как же…?
– Вы переведёте меня? Или моему отцу придётся перевести вас?
Мадам Голденблад смотрела на отличницу и дочь мэра во все глаза. Должно быть, она и не догадывалась, что Розалин может так себя вести. Будь это кто угодно другой, директор давно вышвырнула бы её из кабинета и вызвала родителей в школу. Но Роззи и шантаж?
Мадам Голденблад сдалась.
– Я все устрою, мисс Клиффорд.
Розалин ощутила облегчение. Она до последнего боялась, что из этой затеи ничего не выйдет.
– Надеюсь, вы поняли, что никто в Лэмпшире не должен ничего знать обо мне? – повторила Розалин. – Скажите, что я ваша племянница.
– Да-да, – пробормотала директор, уже снимая трубку телефонного аппарата. – Соедините со школой «Вариотт» в Суинчестере!
Паровоз пускал клубы дыма. Розалин, а точнее Линнет Ферроуз, сидела в купе у окна, разглядывая толпящихся на перроне людей.
– Не хотите подышать перед отъездом? – спросил Джон, расположившийся напротив.
Но Розалин покачала головой.
– Боюсь, тогда я могу передумать.
Вдруг ей показалось, что среди пассажиров мелькнуло серое пальто отца. Розалин нахмурилась. Она прижалась лицом к стеклу, силясь разглядеть знакомую фигуру. Но вокруг было полно джентльменов в серых костюмах, серый преобладал и в дорожных нарядах дам. Это была лишь игра воображения.
Розалин откинулась на сидении. Джон внимательно наблюдал за ней.
– Что? – с вызовом спросила Розалин.
Он пожал плечами.
В этот момент дверь купе отъехала в сторону, и на пороге возник Филипп Клиффорд, запыхавшийся от бега.
– Роззи! – воскликнул он.
Розалин бросила уничтожающий взгляд на Джона. Как он мог сдать её!
– Нет, папа! – вскочила она на ноги. – Я еду в Лэмпшир. Одна. Это решено!
Но он ничего не слушал. Отец схватил её в охапку и прижал к себе крепко-крепко. Розалин сперва попыталась вырваться, но Филипп не отпускал. Он обнимал её, и она чувствовала его дыхание на своей макушке.
– Роззи…
Внезапно она поняла: это прощание. Отец пришел, чтобы с ней попрощаться, а не останавливать. Какой же он всё–таки… У неё ком встал в горле.
Подняв голову, Розалин посмотрела в лицо Филиппу. У него подергивался подбородок, но в глазах блестела сталь.
– Будь осторожна, Роззи, – сказал он.
– Хорошо, папа, – Розалин чувствовала, что сейчас расплачется.
Но это не входило в её планы.
А Филипп велел Джону:
– Береги её!
Телохранитель важно кивнул.
Тогда отец разомкнул объятия и стремительно вышел прочь. Паровоз загудел. Вновь прильнув к прохладному стеклу, Розалин видела, как Филипп остановился на перроне, повернулся к ней и грустно улыбнулся. Паровоз набирал ход, и фигурка отца стала удаляться так быстро, что Розалин не успела помахать ему на прощанье. Она чувствовала, как слёзы бегут вниз по щекам, но продолжала прижиматься к стеклу, пока вокзал совершенно не скрылся из виду.
Розалин села на своё место и увидела, что Джон протягивает ей носовой платок.
Глава 3. Суинчестер
Многодневная тряска в поезде страшно утомила Розалин. Душный вагон, замкнутое пространство и плохая еда – к таким испытаниям она оказалась не готова. Зато Джон стоически сносил все тяготы путешествия, и Розалин старалась брать с него пример.
Где-то между Ванчестером и Фирмингемом они обедали так надоевшим Розалин фасолевым супом из вагона-ресторана, и она аккуратно рассказала Джону о борьбе с рабством.
Каково же было её удивление, когда Джон произнёс:
– Я был там, мисс. Я видел, как убили вашу маму. Я тогда только-только пришел в организацию, бросив военную службу. Но Алика была потрясающей! И вы очень похожи на неё, мисс.
Розалин сглотнула:
– Ерунда! Я просто копия папы: тёмные волосы, прямой нос, серые глаза. На маму я не похожа.
– Я имею ввиду не внешнее сходство, – сказал Джон. – У вас есть её внутренняя сила. Стержень. Смелость и воля.
Розалин с сомнением покачала головой. А Джон добавил:
– Не каждая леди отправится на другой конец страны, точно зная, что там её ждет опасность.
– Может, это просто глупость? – буркнула Розалин, заставив телохранителя ухмыльнуться.
Суинчестер оказался маленьким захолустным городишкой.
По сравнению с Ньюваслом местный вокзал напоминал сарай. Фонари у станции не горели, и едва спустившись с платформы, Розалин запачкала туфли лошадиным навозом.
– Куда мы попали, Джон! Какая-то дыра! – с досадой заметила она, вытирая ногу о сухую траву.
– Похоже, мы попали в прошлое, мисс, – усмехнулся тот.
От гостиницы Розалин тоже пришла в ужас. Чтобы не привлекать внимания, они сняли два номера средней руки в недорогой «Мэрибель».
– Это что же, таракан? – с отвращением спросила она у Джона, когда они вошли в её комнату.
Рыжее насекомое преспокойно ползло по выцветшим сероватым обоям в цветочек, шевеля усами. Джон прихлопнул его рукой, и Розалин передернуло.
– Тараканы не так страшны, мисс, – заметил телохранитель, затаскивая в комнату чемоданы.
– Не правда! – возразила Розалин. – Они страшны потому, что с ними не справиться с помощью револьвера.
На следующее утро Розалин и её фальшивый отец отправились в «Вариотт». Там проблем не возникло. Местная директриса, мадам Арлетт, была предупреждена о появлении Линнет Ферроуз и с несколько презрительным взглядом приняла документы «племянницы» мадам Голденблад. Зато Джон немало удивил Розалин, изобразив недалекого клерка, озабоченного платой за обучение.
Тем же вечером Джон помог Розалин перевезти вещи в одну из комнат для учениц на втором этаже школы.
Войдя в своё жилище на ближайший год, Розалин окинула взглядом тёмные обои и добротную дубовую мебель. Гораздо лучше, чем грязная гостиница!
Кровати в комнате было две, а так же два письменных стола и шкафа…
– Выглядит вполне прилично, мисс, – сказал Джон, заглядывая в шкафы и за шторы.
Розалин остановилась у стола и положила на него свою шляпку.
– Да, жить можно.
Она упустила из виду, что у неё будет соседка. И судя по разбросанным на кровати и столе книгам и вещам – не очень аккуратная. Розалин, которая всегда жила одна, испытала неприятное волнение.
– Директор говорила, что ученицам разрешено звонить только после уроков. А посещения – по выходным, – говорил Джон. – Сегодня я позвоню вашему отцу сам.
– Хорошо, Джон, – кивнула Розалин.
Она не знала, что могла бы рассказать отцу. Пока всё, что она видела здесь, наводило на неё тоску.
Неожиданно дверь открылась, и на пороге появилась разрумянившаяся девушка в коричневом пальто. Увидев Розалин, она широко улыбнулась, откинула назад свою длинную русую косу и подошла к ней.
– Добрый день! Меня зовут Лиз Браун, – сказала она, протянув ей руку.
– Линнет Ферроуз, – ответила Розалин на рукопожатие. – Приятно познакомиться с тобой. Ты моя соседка?
– Верно! – улыбалась Лиз.
Она обернулась к Джону.
– Мой отец, мистер Джон Ферроуз, – представила его Розалин.
Лиз протянула руку и ему, чем повергла телохранителя в смятение. Пожав её, Джон пробормотал:
– Приятно познакомиться, мисс.
Лиз отошла и принялась снимать пальто.
– Сегодня чудесная погода! – говорила она.
– Я, пожалуй, пойду, – сказал Джон, косясь на неё, будто боялся, что она станет переодевать не только пальто, но и платье.
Розалин с улыбкой обняла его.
– Пока, папа! Я позвоню тебе завтра!
– Непременно, дорогая, – очень похоже изобразил Филиппа Джон.
Когда он ушёл, Розалин принялась раскладывать вещи.
– Откуда ты приехала? – спросила Лиз, глядя на её чемодан своими большими голубыми глазами.
– Из Фирмингема, – отозвалась Розалин.
– О! Фирмингем! – всплеснула соседка руками. – Это ведь почти столица! И как ты оказалась в нашей дыре?
Розалин подумала про себя, что с географией у Лиз не очень, но вслух этого не сказала.
– Моего отца перевели сюда по работе, – ответила она.
Любопытство Лиз ей не нравилось. Они с Джоном продумали легенду, но ей хотелось бы лгать как можно меньше.
Лиз села на стул и продолжала выспрашивать про работу её отца. Тогда Розалин решила перевести тему:
– А куда ты ходила? Здесь есть, где погулять?
– За ворота можно выходить только по выходным, – грустно отвечала Лиз. – Я гуляла в сквере на заднем дворе. Кормила птиц.
Розалин выкладывала из чемодана книги, радуясь, что Лиз оказалась такой словоохотливой и ей больше не нужно отвечать на её расспросы.
– Вчера я нашла там раненого голубя, – продолжала соседка. – Похоже, у него сломано крыло. Я спрятала его в ящике возле кухни и подкармливаю. Надеюсь, он поправится.
Розалин осталась в недоумении.
– Зачем тебе это нужно? – спросила она, поглядев на Лиз.
– В каком смысле? – нахмурилась та.
– Голуби – это те же крысы, – сказала Розалин. – Знаешь, они болезни переносят.
– И что? – возмутилась Лиз. – Бросить его умирать?
Розалин пожала плечами. Она не считала жизнь голубя такой уж важной. В городе тысячи голубей!
Но Лиз, похоже, это задело.
С возмущённым видом она отошла и уселась за свой стол спиной к соседке.
Покачав головой, Розалин продолжила вынимать вещи из чемодана.
Хотя школа в Суинчестере была филиалом её элитной школы «Вариотт», отличия сразу бросились Розалин в глаза. Профессионализм учителей не дотягивал до привычного ей уровня. Её глубокие вопросы ставили их в тупик и вызывали раздражение. А когда она попросила мадам Лефон, преподавательницу биологии, дать ей несколько дополнительных уроков по строению мозга, та сказала:
– Что за глупости? Девочке это ни к чему! Лучше прилежнее занимайся домоводством.
Пришлось ей пойти в библиотеку, чтобы изучать интересующие её темы самой. Но молоденькая библиотекарь развела руками.
– Книжный фонд ещё не до конца сформирован. Школа только открылась. Наполнение будет происходить постепенно.
– А как же научные журналы? У вас есть «Медицинский вестник» или «Ланцет»? – не сдавалась Розалин, в надежде хотя бы не пропустить последние публикации доктора Фрейда.
– Медицинский? – удивилась библиотекарь. – Нет. Из свежего есть «Новости Лэмпшира».
Розалин скривилась от подобного предложения и покинула библиотеку.
Как она ни старалась не выделяться на уроках, ей это не слишком удавалось. Тяга к знаниям, которая старательно поощрялась у неё дома, здесь играла против неё. Одноклассницы быстро окрестили её зубрилой и выскочкой. А она решила, что они глупые и недалекие особы. Так что с ней никто не дружил, а она и не стремилась к общению.
Соседка по комнате тоже сторонилась её после разговора о голубе, хотя Розалин часто видела её гуляющей в сквере в одиночестве или с подругами.
Но больше всего Розалин огорчало, что не происходило ровным счетом ничего интересного. Её привел в Суинчестер необычный сон с мамой! Это было почти волшебство! Но всё, что она нашла по приезде: унылый провинциальный городок, ограниченных людей и низкий уровень образования.
К ноябрю Розалин совсем пала духом.
В переулке было темно. Только луна светила ярким, словно электрическим светом, населяя пространство между домами странными тенями. Одна из них вырвалась из мрака и прыгнула на Розалин.
Крупный мужчина схватил её за запястье. Розалин развернулась спиной и, перекинув нападающего через себя, выкрутила его руку так, что ему пришлось её разжать. Быстро поднявшись, он снова бросился в атаку. Розалин пригнулась и проскочила под его рукой, но недостаточно ловко – он вцепился ей в волосы. Она попыталась достать его локтем, но впустую. Тогда Розалин ударила противника ногой под колено. Но и это не помогло: он перенёс вес на вторую ногу и потянул добычу к себе. В отчаянной попытке освободиться Розалин шагнула к нему вплотную и, вцепившись в его куртку, ударила коленом в пах. Мужчина взвыл от боли и выпустил её.
Тяжело дыша, Розалин отошла на шаг. Высвободившиеся волосы лезли ей в лицо и липли к взмокшему лбу.
– Прости, Джон! – сказала она.
– Очень плохо, мисс! – прохрипел Джон, согнувшись пополам. – Вы позволили схватить вас за волосы! И воспользовались грязным приемом!
– Знаю! Я немного поторопилась… – Розалин стала поправлять растрепавшуюся прическу.
– Знать недостаточно! – строго перебил Джон, оправляя куртку и делая вид, что с ним всё в порядке. – Вы должны были остановиться, чтобы мы могли начать сначала, а не бить меня между ног!
– Прости меня, Джон, – смутилась она. – Я так разозлилась из-за своей ошибки.
– И в чем она заключалась?
– Я слишком рано попыталась сбежать.
– Вот именно! Я тысячу раз говорил вам…
Вдруг он умолк и покосился куда-то вбок.
– Что? – спросила Розалин.
– Тсс! – зашипел на неё Джон, схватил за плечи и уволок в тень.
Розалин увидела, как в переулок заглянул полицейский. Прижимаясь к грязной стене, она затаила дыхание.
Полицейский окинул улочку равнодушным взглядом и двинулся дальше.
– Зачем здесь полиция? – прошептала Розалин, дождавшись, когда стихли шаги стража закона.
– Каждый вечер патрулируют, – выходя из тени, бросил Джон. – Якобы для порядка в городе.
– А на самом деле?
Джон равнодушно дернул плечами.
Он поднял с земли объемный сверток и достал из него её пальто. Расправив его, Джон подал его Розалин.
– Ты занимаешься разведкой, Джон? – спросила она, просовывая руки в рукава. – Узнал что-нибудь?
– Ничего существенного, мисс, – помедлив, ответил он.
Эта пауза не укрылась от внимания Розалин. Обернувшись к нему, она потребовала:
– Расскажи мне!
– Нечего рассказывать, – развел руками Джон. – Я даже подумал… Может быть, нам пора вернуться, мисс?
– Думаешь, мы зря тратим здесь время? – разочарованно проговорила Розалин.
– А как считаете вы?
Розалин слишком часто задавала себе этот вопрос. Но так легко сдаваться не в её натуре.
– Нам нужно найти нормальное место для тренировок, – перевела она тему, оглядывая проулок.
– Мы же не можем заниматься в крошечном гостиничном номере, – отозвался Джон. – Или в школе… Здесь не найти спортивный зал как в доме вашего отца.
Розалин бросила на телохранителя быстрый взгляд. Он тоже уже надел пальто и теперь застегивал пуговицы. Но что-то было не так. Розалин не удавалось поймать это смутное чувство, чтобы сформулировать его.
– Как тебе живётся в гостинице? – спросила она у Джона.
– Довольно паршиво, – усмехнулся он. – Тараканов там полно. Но я уже привык.
– Я тоже привыкаю, – без энтузиазма отозвалась Розалин. – Спасибо, что раздобыл мне книги.
Убедившись, что от школьной библиотеки нет никакого толку, Розалин просила Джона снабжать её литературой. Книги, которые он приносил, были в основном по истории. После сна с мамой Розалин интересовала тема рабства и деятельность организации по борьбе с ним, но про организацию нигде напрямую не говорилось, и ей оставалось только гадать, какие происшествия можно расценить, как вмешательство «Экскалибура».
– Всегда пожалуйста, мисс, – ответил Джон, напоследок ещё раз оглядел переулок, и они зашагали к улочке, где оставили автомобиль.
Весь недолгий путь до «Вариотт» Джон молчал, а Розалин погрузилась в мысли о возможном возвращении домой. Вот так вернуться, даже ничего толком не узнав?
Автомобиль остановился у школьных ворот. Розалин вылезла наружу, с тоской глядя на серое здание. Перед её глазами вдруг заметалась лёгкая снежинка. Подняв голову к небу, Розалин увидела, что из низких облаков сыпется снег. Первый настоящий снег в этом году!
Снежинки слипались в хлопья, падали на мостовую, но тут же таяли, превращаясь в грязь. Розалин следила за их полётом. Она поймала снежинку в ладонь, а та скукожилась мокрой каплей.
Джон стоял рядом, наблюдая за ней.
– Давай останемся до Рождества, – сказала Розалин.
Телохранитель хмуро кивнул.
И вдруг её пронзило понимание…
То неуловимое чувство неправильности, впервые замеченное в переулке… оно связано с Джоном. Когда она просила его рассказать, что он узнал…
Он ей солгал! Он что-то скрывает от неё!
Глава 4. Лиз Браун
Войдя в свою комнату после встречи с Джоном, Розалин застала у своего стола Лиз, которая читала одну из её книг.
При появлении соседки Лиз отложила раскрытый том и покраснела.
– Прости, картинка привлекла моё внимание, – сказала она.
Сняв ботинки, Розалин подошла ближе и взглянула на страницу.
– Читаешь про тюремное перестукивание? – поинтересовалась она.
Лиз смутилась ещё больше, будто «тюремное» означало что-то непристойное.
– Я только увидела таблицу… – пробормотала она. – Пыталась понять, как она работает.
– Очень просто, – как ни в чем не бывало принялась объяснять Розалин, указывая на картинку. – Каждой букве алфавита соответствует номер столбца и номер строки в таблице. Заключённые стучали чем-нибудь в стену, количество ударов определяло букву, а из букв составлялись слова. Таким образом они общались между собой, находясь в разных камерах.
– Зачем ты про это читаешь? – насторожённо спросила Лиз, глядя не в книгу, а на неё.
– Я читаю про Дубецкий бастион, – терпеливо пояснила Розалин, расстёгивая пальто.
– Что это? – выспрашивала Лиз.
– Тюрьма с самым строгим режимом.
– И зачем ты читаешь про тюрьму? – недоверчиво спросила соседка. – Думаешь, наша школа похожа на неё?
Рука Розалин замерла над пуговицей, а брови метнулись вверх. Она во все глаза уставилась на Лиз.
– Школа? С чего ты взяла? – удивилась она. – Это же книга по истории, тут описаны события прошлого века, в том числе постройка Дубецкого бастиона. Если тебе интересно, могу дать почитать.
– Нет-нет! – смущенно замахала руками соседка. – Не стоит!
Она отошла к своему столу и принялась шелестеть тетрадями.
Розалин ещё некоторое время в недоумении разглядывала её спину. Ей стало любопытно, почему Лиз сравнивает школу с тюрьмой.
Выпал снег. Зима не стала задерживаться на пороге, а ворвалась в Суинчестер, не дожидаясь приглашения. В следующие несколько дней бушевали метели. На улицу было не выйти, и Розалин после занятий проводила время у себя за чтением.
Лиз делала уроки с подружками и редко появлялась в комнате, чему Розалин была даже рада: суетливая и шумная Лиз отвлекала её. Единственная дочь мэра не привыкла делить жизненное пространство с кем-то ещё.
На четвертый день вечером непогода улеглась, и Розалин решила выйти прогуляться.
В заснеженном сквере почти никого не было: другие девочки сейчас делали уроки, да и необычный для ноября мороз не вызывал желания покидать теплые школьные коридоры.
Розалин брела по дорожке, погружённая в свои мысли. Она по-прежнему звонила Джону каждый день. Но теперь пыталась уловить фальшь в его голосе. На прямой вопрос он отвечал, что всё в порядке и новостей у него нет. Что Джон хочет от неё утаить?
Задумавшись, Розалин не заметила, что уже дошла до школьного крыльца. Сделать ещё круг или пойти к себе? Она задумчиво окинула взглядом сугробы.
И вдруг увидела Лиз. Её соседка шла по другой тропинке, озираясь по сторонам, а затем скрылась в кустах возле школьной ограды.
Розалин показалось это странным. Конечно, вполне возможно, что Лиз прячет в кустах какую-нибудь зверюшку, но…
Последовав за ней, Розалин подошла и раздвинула облепленные снегом кусты. За ними не было ничего особенного, лишь решетка ограды. Но в одном месте расстояние между прутьями решетки было шире, чем в остальных, и в него можно было спокойно пролезть.
Лиз вышла в город! Зачем? Да ещё так поздно!
Розалин выбралась из кустов и двинулась дальше по дорожке, строя предположения. Самым правдоподобным из них была, пожалуй, встреча с молодым человеком.
Обойдя сквер ещё два раза, но не дождавшись возвращения Лиз, Розалин отправилась к себе.
Её соседка вернулась перед самым отбоем, около десяти.
– Привет! – как всегда сказала она, снимая пальто и шапку.
– Привет! – ответила Розалин.
Обычно этим их общение и ограничивалось, но сегодня Розалин спросила:
– Где ты была?
Лиз бросила на неё недоумённый взгляд.
– Гуляла с Джейн и Агнесс, а что?
– Я выходила в сквер, но там никого не было.
– Мы не ходили в сквер, а играли в снежки возле входа, пока нас не прогнала мадам Белинда, – заявила Лиз, усаживаясь за стол спиной к Розалин.
Розалин были видны её горящие красным уши. Она точно встречалась с мальчиком! Иначе зачем ей врать? Но что-то подсказывало Розалин, что о подобной встрече Лиз скорее всего рассказала бы.
На следующий день Розалин с любопытством наблюдала за Лиз. Но ничего необычного в её поведении не заметила.
Хотя, постойте! Она что же, ворует хлеб с обеденного стола?
Да, именно так! Лиз положила несколько кусков хлеба себе в карман, а потом ещё и пару яблок. Зачем она стащила еду? Розалин решила непременно это выяснить.
Вечером она ушла раньше Лиз и спряталась за деревом, чтобы та не заметила слежки. Вокруг гуляли другие ученицы, не обращая на неё внимания. Стемнело. Вскоре руки и ноги у Розалин стали замерзать. Она потихоньку приплясывала на месте, но это не слишком помогало. И когда она уже решила, что ничего не дождется, появилась Лиз.
На этот раз её соседка долго озиралась по сторонам, наверное, вчерашний разговор её насторожил. Но Розалин она так и не увидела, а потому скрылась в кустах.
С самым непринуждённым видом Розалин последовала за ней.
Протиснувшись между прутьями ограды, она оказалась на Монетной улице. В этот час горожане как раз возвращались с работы, и прохожих было много. Изредка мимо проезжали экипажи, ещё реже – автомобили. Розалин с трудом разглядела Лиз.
Её соседка быстро шла по улице, а затем свернула в неосвещённый проулок. Не лучшее место для одинокой прогулки! Подстёгиваемая любопытством Розалин не отставала.
Некоторое время Лиз бродила по тёмным и грязным улочкам. Её преследовательница запуталась в поворотах и начала сомневаться, что сможет потом сама выбраться отсюда. Как вдруг Лиз перестала блуждать и нырнула в подвальную дверь обычного серого дома.
Розалин растерялась. Идти за соседкой? Но кто знает, что скрывается за неприметной дверью…
Решив дождаться возвращения Лиз, Розалин спряталась за мусорным баком. Быстрая ходьба помогла ей согреться, но через несколько минут мороз вновь пробрался под пальто. Что Лиз там делает? А вдруг она задержится надолго?
Вскоре Розалин увидела в переулке мужчину, он был похож на обычного клерка, прогуливающегося после работы. Он неторопливо подошёл к лестнице в подвал, но не стал туда спускаться, а, оглядевшись, расслаблено закурил. До Розалин донесся отвратительный запах дешёвых сигарет. Происходящее очень ей не понравилось. Может быть, это отец Лиз? Лучше бы это был её отец…
Наконец, её соседка показалась из подвала. Розалин внимательно наблюдала из-за бака. Когда Лиз поднялась по лестнице, мужчина что-то ей сказал. Она ответила, собираясь пройти мимо. «Клерк» схватил её за руку и притянул к себе! Лиз сопротивлялась, а он зажал ей рот второй рукой.
Не раздумывая, Розалин бросилась на помощь, доставая из внутреннего кармана пальто револьвер. Она направила оружие на мужчину.
– Отпустите её, мистер! – крикнула она.
Её возглас привлек внимание мужчины. Отвлекшись, он ослабил хватку, и Лиз вырвалась.
– Беги! – заорала Розалин.
Лиз не пришлось просить дважды. Она бросилась прочь, а Розалин – за ней. Всё множество запутанных поворотов они преодолели бегом.
Только один раз Розалин оглянулась, но их никто не преследовал.
Наконец они выскочили на Монетную улицу, и пошли шагом, стараясь восстановить дыхание. Сердце Розалин колотилось, как никогда в жизни. Револьвер она незаметно спрятала обратно во внутренний карман.
– Кто это был? – спросила она, тяжело дыша.
– Я не знаю, – ответила Лиз. – Должно быть, он видел, что я прихожу туда одна…
Её большие голубые глаза казались ещё больше, и она никак не могла отдышаться.
– Что ты делала в подвале? – спросила Розалин.
Лиз отвела взгляд.
Конечно, она имеет полное право не рассказывать. Но Розалин не могла не спросить. В конце концов, она спасла Лиз! Неужели после этого она не заслуживает хоть капли доверия?
– Там живут бездомные дети, – наконец произнесла Лиз, когда её спасительница потеряла всякую надежду на ответ. – Девочка и мальчик. Я приношу им поесть.
Такого Розалин не ожидала. Она продолжала шагать по улице, не зная, что и сказать.
– Как же я пойду к ним завтра? – в отчаянии воскликнула Лиз. – Что, если этот джентльмен меня снова подкараулит?
– Никакой он не джентльмен! – возмутилась Розалин. – И ты туда больше не пойдешь!
Большие голубые глаза остановились на ней.
– Они умрут от голода, – тихо сказала Лиз.
– Никто не умрёт, – пообещала Розалин. – Я пошлю к ним Джона.
– Кто такой Джон?
Розалин поняла, что проговорилась.
– Это… мой отец. Я пошлю к ним отца! – поправилась она.
– И что он сможет сделать?
– Он позаботится о них! Найдет им хорошее место в приюте.
Лиз умолкла и продолжила путь. Розалин с тревогой смотрела на её нахмурившиеся брови.
– А почему ты подкармливаешь этих детей, и не рассказала о них родителям? – спросила Розалин.
– У меня нет родителей, – отозвалась та. – Мама умерла, когда я была маленькой. А папа – три года назад, он долго болел. Он завещал своему брату большую часть состояния, но с условием, что он позаботится обо мне. Согласно завещанию, дядя должен отправить меня в лучшую школу и проследить, чтобы я её закончила. Поэтому, когда открылась «Вариотт», он перевел меня сюда. Раньше я училась в обычной школе в маленьком городке, Ноэле.
Глядя под ноги, Лиз продолжала:
– Но я не могу ничего сделать для этих детей, потому что у меня совсем нет собственных денег.
Розалин удивилась.
– Как же вышло, что твой отец оставил деньги дяде, а не тебе?
– Нет-нет, – замахала Лиз руками, – мне он тоже оставил. Только не деньги, а какую-то фабрику и акции. Но за три года фабрика разорилась, и дядя её продал. А акции находятся в его ведении до моего совершеннолетия. Он полностью обеспечивает меня. Ну знаешь, одежда, еда, развлечения… Но карманных денег почти не даёт.
Розалин вспомнилась фраза Лиз о тюрьме.
– Выходит, ты обязана закончить «Вариотт», даже если не хочешь? – спросила она.
– Ну да, – безжизненно отозвалась Лиз. – Иначе мы с дядей лишимся наследства в пользу какой-то двоюродной тетки, которую мы никогда не видели.
Порой родительская забота переходит все границы!
Лиз посмотрела Розалин в лицо и спросила:
– Откуда у тебя оружие?
– Отец дал мне для самообороны, – пожала плечами Розалин.
– Ты и стрелять умеешь?
Розалин кивнула.
– Может мистер Ферроуз ошибся? – задумчиво заметила Лиз. – Думал, что «Вариотт» – военная академия?
Её слова заставили Розалин улыбнуться.
– Пожалуйста, не говори никому о револьвере, – попросила она.
Лиз кивнула.
– Ты в самом деле поможешь детям? – посерьезнела она.
За разговором они подошли к школьной ограде.
– Да, Лиз, я завтра же позвоню отцу!
Её лицо просветлело.
– Спасибо тебе, Линнет!
Чужое имя резануло слух.
– Знаешь, зови меня просто Линн, – ответила Розалин, первой пролезая между металлическими прутьями.
Она решила, что Линн – это как раз нечто среднее между «Розалин» и «Линнет».
И неожиданно у Розалин появилась в школе подруга. На уроках они садились рядом, и скучные рассуждения учителя их больше не интересовали. Розалин рассказывала Лиз, чему её учили в “настоящей «Вариотт»”. А сама училась у Лиз тому, что не преподают ни в одной школе: доброте и состраданию. Бездомные дети и раненые голуби были не единственными подопечными Лиз. Она рассказывала о том, как помогла нищему найти работу, как втайне от дяди приютила в своем подвале бродячего музыканта, как выхаживала спасенного из пруда щенка. Она всегда защищала слабых, и ей всегда представлялась возможность кому-нибудь помочь.
Розалин считала, что приехала в Суинчестер помогать людям. Но пообщавшись с Лиз, поняла, как она далека от своей цели. Лиз не ждала знаков и подходящего момента, она просто делала всё, что могла, прямо сейчас. Розалин прониклась к ней большим уважением.
Теперь они частенько болтали, делая домашнее задание в своей комнате.
– Чем ты собираешься заниматься после школы? – спросила как-то раз Лиз.
Она устроилась на кровати, лежа на животе, со стопкой словарей по латыни. К завтрашнему дню нужно было подготовить перевод.
Розалин сидела за столом, поглощенная сочинением по литературе «Символизм в произведении Эмили Бронте “Грозовой перевал”».
– Не знаю, – рассеянно отозвалась она, выискивая в книге подходящую цитату.
– Ну я серьезно! – улыбнулась Лиз. – И только не говори, что собираешься выйти замуж и жить в шикарном доме! Это так скучно!
Розалин рассмеялась.
– Для начала я хотела бы выучиться на психолога.
– Психолога? – удивилась Лиз, придерживая книги, которые норовили сползти с кровати. – А что он делает?
– Помогает людям, – кратко ответила Розалин.
– И я мечтаю помогать людям! – обрадовалась Лиз. – Вот если бы найти место, где этим можно заниматься… Здесь есть благотворительная организация, но ходят слухи, что это только видимость, а на самом деле они воруют еду и вещи для бедных. А ещё разведывают, кого можно продать в рабство…
Упоминание о рабстве заставило Розалин оторваться от сочинения.
– Рабство? Я думала, его давно запретили!
Лиз на несколько секунд замерла, глядя на неё, а потом опустила глаза в учебник.
– Да, конечно… Просто сплетни…
Но Розалин была уверена, что подруга знает больше.
– Расскажи, что тебе известно об этом! – потребовала она, сама не заметив, как изменился её тон.
Один из словарей Лиз всё же соскользнул и упал на пол с громким стуком. Лиз села и наклонилась, чтобы его поднять.
– Никому ничего не известно, – глухо ответила она. – Об этом не пишут «Новости Лэмпшира».
Розалин отложила ручку и встала из-за стола. Присев на кровать рядом с Лиз, она тихо сказала:
– Но что знаешь ты?
Подруга подняла на неё взгляд.
– Разве в Фирмингеме нет рабства? – спросила она. – Я слышала, оно существует даже в Рондоне.
Розалин растерялась. Она успела забыть о своей легенде.
– Какая разница? Мы в Суинчестере, я спрашиваю тебя про него!
Глаза подруги наполнились слезами.
– Здесь то же, что и везде! – проговорила она. – Все эти слухи о слугах в богатых домах… Ночные рейды полиции в поисках беглых… И все делают вид, что всё в порядке, но когда я думаю об этих несчастных людях… Это слишком ужасно, Линн! Не будем говорить об этом!
Она помотала головой, словно стараясь вытряхнуть из неё мысли о рабстве.
Розалин вспомнила полицейских в переулке. Так вот что они там делали!
А Джон? Знал ли он об этом?
Конечно, знал! Если даже Лиз слышала о рабах, то её телохранитель, который должен был специально собирать информацию, должен знать и подавно! Знал и скрыл от неё! Вот в чём заключалась его ложь! Вот почему он так настаивал на отъезде!
Охваченная гневом, Розалин вскочила с места. Под растерянным взглядом Лиз она прошлась по комнате взад-вперед, поражённая предательством Джона.
– Что с тобой, Линн? – спросила подруга.
Розалин замерла.
– Ничего, я тоже считаю, что рабство отвратительно! – заявила она. – Я сейчас как раз читаю, как оно появилось.