Принцип противодействия

Пролог

Территория США, штат Нью-Йорк, 2057 год.

Запах краски стоял во всем помещении, и работа ротационных машин заглушала голоса. Типография никогда не подводила своих заказчиков, и все газеты выпускались в срок. Он был весьма удивлен количеством тиража еженедельника «Карантин Телеграфс», будучи уверенным, что эту газету читают неохотно. Он не мог сказать, что стоял у истоков редакции и был причиной ее прогрессивного развития, но начальство не переставало его расхваливать. На деле же ему отдавалась только одна колонка в еженедельнике, да и то не всегда он мог ее получить. Внештатных работников здесь не чествовали.

В этот жаркий летний месяц начинающий журналист должен был работать не покладая рук, чтобы добиться стабильной работы внештатным сотрудником и не оказаться на перепутье, когда придет время альма-матер расставаться с ним. Тем не менее, он решился рискнуть тем немногим, что у него было, и отправиться в совершенно другой штат, где можно было раздобыть неплохой материал. Конечно, этот неплохой материал был только отговоркой, но журналист не мог раскрыться перед начальством, иначе поездка не состоялась бы. Редактор «Карантин Телеграфс» ждал его в типографии, загруженный работой и недовольный тем, что нужно тратить время на очередного внештатного работника.

В типографии на присутствие постороннего практически не обращали внимания – если он здесь, значит, его пропустили – весь немалочисленный штат был занят своей работой. Журналист отирался по всем помещениям в поисках своего начальника, но под конец путешествия уже не был уверен, что застанет его здесь. Он знал редактора еженедельника только по фотографии на стенде в холле редакции и по скупым рассказам других сотрудников. Ему обещали, что он просто не сможет не отыскать начальника, ибо он слишком высок, чтобы его не заметить. Когда журналист уже отчаялся найти его, один из работников типографии, крайне недовольный его бесцельными прогулками по шумному корпусу, спровадил его в другое помещение. Там и оказался редактор.

Мужчина и вправду оказался высок, безупречно одет, как подобает представителю начальствующего состава, и весьма бодр на вид. Он оценивающе оглядел журналиста-внештатника и заметил его не очень дорогой, но хорошо сидящий костюм. Разговаривать, стоя у ротационных машин, было крайне неудобно, журналист даже не сразу расслышал, что начальник зовет его на выход. Редактор проводил своего подчиненного через запасной выход в грязный дворик, куда еле-еле проникало солнце и где воздух был в разы гаже, чем около помойки.

– Мне уже сказали, что вы собираетесь выехать за пределы Зоны, – сказал редактор, тщательно пригладив волосы на затылке. – Дело, конечно, ваше, но работу вы обязаны сделать, иначе рассчитывать вам будет не на что.

– Я понимаю, – ответил журналист на удивление ровным и бесстрастным голосом. Собеседник, видимо, оценил его умение держать эмоции в узде.

– Хорошо, что понимаете. Вы говорили, что привезете из Теннеси хороший материал, да?

– Все верно.

– Если он действительно хороший, то работа вам зачтется, – кивнул редактор. Он все еще с подозрением глядел на подчиненного, и наверняка его удивляла не столько уверенность журналиста, сколько его хладнокровие. Начинающие «рабы» желтой прессы обычно не отличались силой воли и характером, из методов работы отдавая предпочтение наглости.

– Я буду отсутствовать месяц. Поверьте, этот срок окупится, я свое слово держу.

– Так говорит всякий журналист, – отмахнулся от него редактор. – Результаты мы обсудим, когда вы будете иметь на руках реальный материал. Пока он только воображаемый.

Журналист промолчал и даже глазом не моргнул. В словах и интонации редактора читалась скрытая угроза. Возможно, этот человек уже имел опыт работы с молодыми сотрудниками, думающими о себе слишком много, и знал, как поставить их на место или припугнуть. В случае новичка этот маневр не сработал.

– Ладно, через месяц жду вас в редакции, – произнес наконец он. – Не подведите, мистер Уайт.

Редактор напоследок ободряюще похлопал журналиста по плечу, но и это никак не подействовало на того. Мужчина сунул руки в карманы и вернулся в корпус через ту же дверь, из которой вывел их во двор. Уайт позволил теперь себе поморщиться и, задержав дыхание, поспешил покинуть вонючий дворик.

Глава 1
Ошибка или единственно правильное решение?

Территория США, штат Мичиган.

Отменная погода. Солнце поднялось высоко, и спрятаться от него не было возможности. Да и нужно ли? Еще немного, и внушающие массивы холодных свинцовых туч поглотят его свет, а затем придет и ледяной ветер, пробирающий до костей.

Город пуст. Вчерашний ураган изорвал линии электропередач, сорвал крыши стареньких домишек и побил автомобили. Ему, конечно, было далеко до Изабели^[1], но ущерб он принес неплохой. Мальчик, лет двенадцати с виду, высунулся на улицу в полдень и сделал это неохотно: ветер и тучи его изрядно пугали. Он пробыл всю ночь в школе с другими детьми, ожидая, когда же стихия уйдет, но ее явление уж слишком задержалось. Не дозвонившись до дома, он решил возвращаться, ощущая тревожное покалывание за грудиной и на кончиках пальцев.

Накрутив вокруг шеи шарф, он подтянул его до самого носа и отправился вниз по улице. И без таких бедствий город был пустоват, а теперь и вовсе казался заброшенным. Пока мальчик, ускоряя шаг и изредка поглядывал на небо, шел домой, ему встретился всего лишь один старик да грязная дворовая собака, жалобно глядевшая ему прямо в глаза.

Он неплохо ориентировался в городе и знал, что стихия, разрушив все в этом районе, не достала их дома. Но это его не волновало. Ураган шел на север, в совершенно противоположную сторону. Как раз туда, где работали надоедливые соседи из дома напротив. Как раз туда, где работал и его отец.

Живя столько лет под одной крышей с ним, мальчик не видел ничего хорошего. Только то, что он постоянно срывался по каждому сколько-нибудь значительному, по его представлению, поводу и кричал на первого попавшегося. Типичная ситуация, как ни посмотри, впрочем, какое мальчику было до этого дело? Он знал, что отцу ничего не втолковать, а физической силы ему просто не хватит, чтобы ему противостоять. Возможно, он бы смирился с такой ситуацией, как делают другие, но проблема была куда глубже.

Небольшой двухэтажный домик без всяких гаражей и садов – единственная крупная вещь, которую позволили финансы семьи. Они не жили бедно, но и не разбрасывались деньгами. Сын рос в самых простых, чуть ли не аскетичных условиях, что воспитало в нем неприязнь ко всякого рода пустым тратам. Он не одевался дорого, не приезжал в школу на машине, не размахивал дорогим планшетом и не имел больших карманных денег, но это нисколько не задевало его, не заставляло чувствовать себя приниженно в окружении богатых однокашников.

Он видел в этом некое превосходство.

Мальчик остановился у дверей и прислушался: из глубины дома доносился раздраженный голос, в котором он узнал отцовский. Без сомнения, отец снова кричал на мать, раз уж его «дорогое чадо» под горячую руку не попало. Мальчик сжал кулак так, что ногти сильно взрезались в кожу ладони и, поборов волну гнева, открыл дверь.

Голос стал громче и звучал откуда-то со второго этажа. Мальчик бросил рюкзак прямо на тумбочку в прихожей, разулся и скользнул по лестнице наверх. С каждой ступенькой возрастала волна его напряжения, но он пытался оставаться предельно спокойным, чтобы не испортить ситуацию. Он слишком долго шел к этому, ошибка теперь была недопустима.

– Если этот поганец не начнет учиться, как надо, я отправлю его в интернат!

Мальчик уже не первый раз слышал от отца подобные эпитеты в свой адрес. Определив, что голос доносится из спальни, он на цыпочках подошел к двери. Солнце все еще било в окно через легкие тюлевые занавески, висевшие на всех окнах в доме, отчего и из-под закрытой двери можно было увидеть две тени, периодически менявшиеся местами.

– Он не может тянуть все сразу, разве ты не видишь? – заступалась за сына мать. – Достаточно тех успехов, которых он достиг в других предметах.

– И что он будет делать? Эти его игрушки не принесут никакого дохода – один такой же умный уже доигрался до того, что сидит теперь на помойке.

Отец семейства продолжал повышать голос, не считаясь с соседями и не подозревая, что его сын четко слышит каждый звук.

– Наш сын достаточно талантлив, чтобы добиться в будущем результатов.

– В таком случае пусть развивает свой талант в другом месте. Завтра он отправится в интернат.

– Я не отдам своего сына в интернат!

Мальчик всегда подозревал в своем отце мелочность. Или это было притворство? Он не мог припомнить хотя бы раза, когда бы отец интересовался его учебой, и сразу распознал ложь. Что за ней стояло, можно было и догадаться, но раздумывать над этим теперь – не время.

Он больше не слышал голосов родителей. Подозревая, что что-то не так, он решился приотворить дверь и стал свидетелем картины, которую наблюдал не раз. Отец схватил мать за запястье так, что она закричала от боли. Как озлобленный зверь, он стиснул зубы и сжал ее руку так сильно, что можно было представить, какой отек останется на запястье.

– А я не позволю тебе заступаться за этого засранца, – прошипел он ей на ухо. – Он это заслужил.

– Не трогай меня!

Он замахнулся, чтобы влепить жене пощечину, когда сзади на него набросились. Мужчина не мог увидеть лицо напавшего и начал терять равновесие из-за тяжести тела, повисшего на шее. Горло ему сдавили изо всех сил, он стал дышать отрывисто. Кое-как устояв на ногах, он попытался схватить нападавшего, но в тот же миг что-то до невыносимости острое вонзилось в горло. Заметно слабеющая хватка вскоре перестала давить на гортань, и отец упал лицом вперед. Ковер стремительно впитывал в себя черную на фоне узора кровь.

Был ли это конец?

Глава 2
Необычный клиент

Территория США, штат Теннесси, 2057 год.

Маркус Даррелл был недоволен. За тридцать лет работы в полиции ему приходилось иметь дело с разного рода мерзостью, выслушивать нелестные слова как в свой адрес, так в адрес других, с ним находящихся, ловить грабителей и неудавшихся карманников.

Получив звание шерифа и взяв под управление местный полицейский участок, Даррелл отнюдь не мечтал, что работать станет легче. Все так же мелькали перед глазами карманники, убийцы и прочие сомнительные персоны. Но вовсе не это возмущало офицера полиции.

Уже пять лет он верховодит в участке, и все так же этот участок напоминает проходной двор. Каждый день кого-то уведут, кого-то приведут, к кому-то придет родственник, друг, адвокат, кто-то еще. Молодой человек с покрытым сыпью лицом работает на участке дежурным и еле успевает водить посетителей к камерам.

Однако сегодняшний день разительно отличался от всех остальных. К одному из заключенных под стражу сегодня прислали адвоката: она была весьма знаменитой персоной, поскольку стиль ее работы отличался от принятых негласных стандартов. Именно благодаря этому стилю она смогла добиться успеха в адвокатской среде. И Маркус Даррелл решил встретить ее лично. Не только потому, что она – знаменитость, но и потому, что ее будущий подзащитный не менее интересен.

Грейс Китон приехала в участок не одна – ее секретарь Норманн Эрл, как всегда, нес планшет со всеми данными и коммуникатор, в котором делал собственные заметки. Пройдя металлоискатели и пропуск, Китон и Эрл остановились около диспетчерской в ожидании шерифа. Участок совсем недавно пережил косметический ремонт, что, впрочем, не коснулось камер. Они как были «графскими развалинами», так и остались.

– Доброе утро!

Даррелл вылетел из диспетчерской так, будто ему было не пятьдесят три вовсе, а на двадцать лет меньше. В дверь он не без труда протиснулся: сам он был достаточно тощим, но широкоплечий офицер занимал чуть ли не весь дверной проем и не давал пройти, хотя переговариваться по рации он мог бы и в другом месте.

– Маркус Даррелл, – шериф протянул костлявую руку и обменялся рукопожатиями с Китон и Эрлом. – Ваш клиент в самой последней камере.

Даррелл дал указания дежурному и повел адвоката и ее помощника в конец коридора.

– Мистер Уайт очень странный человек, – пояснил шериф, пока они шли к камере. – Я понимаю, что он начинающий писатель и журналист и очень одарен в этой области, но разговаривает он прямо как в книжках. И это если разговаривает. Обычно он молчит, даже не обращает внимания на идиота в соседней камере, который постоянно его донимает.

– Донимает? – переспросила Китон, стараясь говорить как можно тише. – Что вы имеете в виду?

– Ну, он его постоянно дразнит, сыплет на него нецензурной лексикой. А тот хоть бы хны. Как будто и нет его в камере. Сядет и сидит, глядя в одну точку. Иногда просит принести ему чего-нибудь почитать в бумажном виде. Не переносит электронику.

– Не переносит вообще, или только чтение на электронных носителях?

– А черт его знает, – Даррелл остановился перед камерой номер пятнадцать и повысил голос: – У нас регламент – час в день, не больше. Но раз вы первый раз с ним будете общаться, я вам разрешу пробыть здесь дольше.

– Спасибо, мистер Даррелл.

Шериф кивнул и, постояв несколько секунд, двинулся к следующей камере. Достав ключи из нагрудного кармана рубашки, он открыл решетку, которая ответила жалобным писком, отдавшимся эхом по всему коридору.

– Эй, привет, ребятки, – прозвучал за их спинами хриплый голос из камеры напротив. Опираясь на прутья решетки, там стоял коренастый мужчина с бритой головой и тупо пялился на прибывших.

– Заткнись, Арми, – прогремел Даррелл, – не то лишу тебя обеда.

Оскал мужчины сразу же куда-то пропал, и он отошел от решетки.

– Вот этот вот – мучитель Уайта, – пояснил Даррелл. Шериф жестом пригласил Китон и Эрла проходить.

Грейс бросила взгляд в сторону камеры Арми и зашла внутрь. Даррелл захлопнул решетку и отдал ключи дежурному с лицом в сыпи.

В самом углу камеры на койке сидел молодой человек, подогнув под себя правую ногу. Он в упор смотрел на пришедших, но его взгляд, как и лицо, не выражал эмоций.

– Мистер Уайт, я Грейс Китон, ваш адвокат, – Грейс подошла к Уайту и протянула ему руку. Тот нарочито медленно поднялся на ноги и обменялся с ней рукопожатием. Ростом он был выше Грейс на голову, а безжизненные глаза имели потрясающий яркий оттенок. Зеленый и карий. Редкое явление.

– Приятно познакомиться, – мягкий голос Уайта не выдал ни одной эмоции.

– Норманн Эрл, – представился напарник Грейс.

Уайт обменялся рукопожатием и с ним, а затем мягко опустился на свое место, но сел уже прямо. Грейс опустила обшарпанную деревянную доску, крепившуюся к стене камеры цепями и служившую для сна, и присела напротив Уайта. Эрл достал коммуникатор и сел рядом, внимательно изучая взглядом камеру и ее обитателя.

– Я знаком с вашим методом работы, – сказал Уайт, не дав Грейс начать говорить первой. – Год назад я писал о вас статью.

– Вот как? – Грейс воззрилась на него с неподдельным любопытством.

– Да, – подтвердил Уайт, не понимая ее удивления. – В университете, где я учусь, в качестве практики отправляют работать в местные редакции. Та, в которую попал я, весьма… специфична. Их интересуют разные личности, и не только в пределах «Протокола». Я веду колонку в газете «Карантин Телеграфс», редакция находится в Нью-Йорке, досконально изучил все документы по вашей работе, которые доступны в сети, и составил нечто вроде журналистского досье. Честно говоря, с вами мне пришлось напрячь все свои силы. Неплохой импульс.

– Сочту это за комплимент. Хотелось бы увидеть, что же вы написали обо мне.

– Если посетите наш штат, то сможете достать тот давнишний выпуск. Вне зоны «Карантина» вы газеты не найдете. Но вернемся к делу. Я не дал вам начать, прошу меня извинить.

– Ничего страшного, – вздохнула Грейс. Уайт и впрямь оказался интересной личностью. – Я изучила материалы вашего дела. Вы обвиняетесь в убийстве главы корпорации, специализирующейся на разработке защитных устройств и программного обеспечения. Корпорация раскинула сети на весь восток бывших штатов, в том числе и на штат, в котором вы проживаете.

– Леонард Фрайз. Вы его имеете в виду?

– Именно. Вы знакомы с ним?

– Лично? Едва ли. У нас был один-единственный телефонный разговор, в результате которого я оказался здесь, в Теннесси.

– Вы должны были встретиться, я так понимаю?

– Да, все так.

– Хорошо, с этим мы разберемся позже, – произнесла Грейс и бросила взгляд на Эрла, что-то яростно набиравшего на коммуникаторе. – Вы знаете, каким образом я попала к вам?

– Нет, я понятия не имею, кто предложил вам мной заняться, – Уайт наклонился чуть вперед, и его глаза блеснули. – У меня здесь нет знакомых, которые могли бы мне помочь.

– А родственники?

– Мои родители умерли много лет назад. Немногочисленных родственников жизнь развела по разным уголкам планеты. Все очень просто.

– Однако нашелся человек, который о вас забеспокоился. Некий Виктор Детройт. Он позвонил нам в контору вчера вечером и попросил помочь вам. Звонок поступил из «Протокола». Не поясните?

– Интересный расклад, – пришла очередь Уайта удивляться. – Связываться с зоной южных штатов очень сложно.

– К чему я и веду. Мистер Детройт представился вашим хорошим другом. Так ли это?

– Ему несвойственно лгать, – пожал плечами Уайт. – Виктор – сын владельца корпорации «Детройт», создающей гаджеты и устройства, которые расходятся с успехом по всей карантинной зоне. Сродни компании Фрайза, но только работает, в основном, с заказами правительства «Зеленой Зоны».

– Правительство «Зеленой Зоны»? – переспросил Эрл. – Не поясните?

– Так называется бывший Нью-Йорк-Сити-Центр. Сейчас этот пятак отделен от внешнего мира каменной стеной, которая сплошь облеплена камерами корпорации Детройтов. Чиновники видят все, их не видит никто.

– Зачем же ваши чиновники за ней скрылись?

– Вы спрашиваете не у того. Я не работаю в Департаменте и не так хорошо осведомлен, как хотелось бы. Могу лишь предположить, что эта мера вынужденная, если понимаете, о чем я.

– Интересно, – задумчиво пробормотал Эрл, записывая что-то в коммуникатор. – Не хотел бы показаться дураком, но я не совсем понимаю. Грейс?

– Для нас, – подхватила она, – ваша «Карантинная Зона» не более, чем черный куб. Мы знаем о его существовании, но не представляем, что находится внутри.

– Я не удивлен, – Уайт сморщил подбородок. – Скажем так: стена воздвигнута затем, чтобы не просто скрыться, но чтобы защититься. Я проработал внештатным сотрудником «Карантин Телеграфс» почти год. Этот еженедельник известен своей радикальной направленностью: они не выступают открыто против правительства, но некоторые журналисты этой редакции постоянно пишут громкие статьи, изобличающие одного за другим протоколиста, замеченного в преступной деятельности. За это время я прочел множество таких статей и сам наводил справки по интересующим меня вопросам. Из всего собранного мной я вывел интересную теорию. Могу и ошибаться, но с имеющейся на руках информацией других выводов и не сделаешь.

«Протоколу А» сорок восемь лет. Ровно столько же, сколько прошло с момента подписания декларации о прекращении существования Соединенных Штатов. Серьезный кризис спровоцировал мощные движения в общественных массах, которые повлекли за собой появление какой-то организации радикалов, как называли их газеты. Им приписывают убийство потенциальных кандидатов в президенты. Полицейское расследование так и не выяснило, как им удалось убрать политиков при том уровне охраны, которая была организована, но серия покушений была подготовлена отлично и заставила многих других кандидатов отказаться от гонки. Они позволили спокойно пройти праймериз, а затем сорвали основные выборы.

– Их убили в течение одного часа, насколько я помню, – заметил Эрл.

– Хороший ход, не находите? Промедлили бы они, охрану бы усилили, что могло существенно осложнить дело. Насколько я понял, среди телохранителей нашлись люди, работавшие в этой организации.

– А как бы иначе они могли все так здорово провернуть? Наверное, они на эту акцию грохнули не один год. Про средства я вообще молчу. Но вот что любопытно, так это ее название. Вернее, его отсутствие. Вам удалось что-нибудь об этом узнать?

– К сожалению, нет, – на лице Уайта мелькнула хищная улыбка, будто он что-то скрывал. – Судебное разбирательство, организованное сразу после этой акции, потерпело фиаско и с легкой руки двух окружных прокуроров Нью-Йорка было свернуто. Затем кто-то пустил идею о разделении всех штатов на республики. Она распространилась со скоростью пандемии, наверняка и этому поспособствовали члены этой призрачной организации. В итоге двадцать четыре штата с легкостью приняли условия, остальным просто не оставалось ничего делать, как соглашаться.