Редактор Сергей Ходосевич
ISBN 978-5-0050-0531-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Кто то скажет, что юмор и фантастика не сочетаются вместе… Но в большей своей части мы подобрали рассказы наших авторов именно в жанре юмористической фантастики. Правда пришлось разбавить этот сборник немного мистикой и конечно же юмористической поэзией и прозой. А название этому сборнику дал рассказ автора Наталии Сычевой, что гармонично вписался сюда и привлечет внимание читателя.
Анашкин Сергей
Однажды в гараже
Петрович наливал…,да не по малу!
Когда собрались вместе мужики,
Что б воскресить чуть жигулёнок,,Ладу,,
И вечер пятницы недаром провести!
…Сначала было тихо и прилично,
Вопрос один-как сделать,,Жигуля,,?
А в головах пунктиром, красной нитью-
Как дальше жить-в карманах ни рубля!?
Рукой мазутной, чуть коснувшись уха,
Петрович крякнул, глядя в потолок:
– Вот ты владелец,,Жигуля,,Петруха..
И грозно так:-Пузырь чтоб приволок!
Закон гаражный-надо, значит надо-
Не мог он этой просьбе отказать!
Сообразил Петруха, что у бабы,
Деньжонок можно на запчасти взять.
И вот гараж наполнил звон стаканов!
Погромче завязался разговор,
О том, какие всё же стервы бабы!
Да и том, что с водкой недобор!..
Прикуривая спичкой папиросу,
Ванюха ласково и тихо произнёс:
– Вот ты, Петруха, ответь на мой вопросик-
…А обойдётся,,Лада,,без колёс?
Петруху враз, в момент перекосило,
И челюсть в сторону так здорово свело:
– Ты что Иван? Тогда мне тут могила,
Жена балонником вот здесь же и убьёт!
Петрович хмыкнул с горя иль досады,
Рукой мазутной волосы собрал,
Сказал он коротко одно лишь слово,,НАДО!,,
Судьбу покрышек он без споров порешал!.
.
Иван с улыбкой взялся за балонник,
Петруха нехотя искал в углу домкрат-
Он вмиг представил, как его хоронят..
Да чему быть, того не миновать!
Петрович наливал от всего сердца,
Рукой мазутной, с кучей мозолЕй.
А в гараже, распахнутая дверца
Играла музыку несмазанных петель…
..Чирикнул утром воробей смешно и нагло,
Сметая закуси остатки со стола..
А в гараже, в обнимку спали сладко,
Три друга и в карманах ни рубля!
Про космос
На орбитальной станции аврал-
Пожитки уж давно по чемоданам,
За ними завтра прилетит корабль,
Домой умчит к любимым жёнам, мамам.
Два русских космонавта на борту
Сбривают многодневную щетину,
И астронавта Джо в аэропорту
Супруга Кэт встречает с младшим сыном.
И вот уж переделаны дела-
Пора за стол, за дружбу всех народов!
По пятьдесят водяры, коньяка
Принять на грудь или точнее хлопнуть!
Достали тюбики с заначек и они
Подняв над головою что налито,
Тост за мужское братство изрекли:
– Чтоб до конца! -Навеки! -Не забыто!!!
В разгар объятий Фёдор произнёс:
– Вы мужики, слыхали что творится?
Трамп с Путиным пошли уже в разнос-
Не может NASA, ну никак угомониться!
На Джо сошлись два русских пьяных взгляда
И по спине его мурашки понеслись..
Иван с улыбочкой:-Братишка, тебе надо
Ловить попутку и катиться до Земли!
Валеев Марат
Сорванный контакт
Над головой Огурцова что-то профукало, и на дорогу перед ним приземлилась… тарелка!
– Ни фига себе! – присвистнул Огурцов. Он подошел поближе. От тарелки вкусно пахло.
«Суп, что ли? – подумал Огурцов. – А с чем?».
«А с чем бы вы хотели, господин землянин?» – вдруг прочитал Огурцов ответ, исходящий из тарелки, у себя в голове.
«Ни фига себе!!» – еще больше удивился Огурцов. Про себя. А этим, в тарелке, сказал:
– Вообще-то я бы не отказался от харчо.
«Две тысячи рублей за порцию! – объявила тарелка. – Нам дозаправиться нужно».
– Ни фига себе!!! – закричал Огурцов. – Совсем вы там оборзели, что ли? Да мне за такие бабки харчо в кабаке на серебре подадут. А ваша лоханка шут знает из какого металла склепана. Может, радиация сплошная. И суп непонятно из чего сварганен. Вон как воняет. Нет, уж пошли вы на фиг!
Огурцов пнул тарелку и пошел себе дальше. Тарелка опрокинулась набок, задымила, запарила. Так был сорван контакт с внеземной цивилизацией.
Зеркало
Полосухин с трудом оторвал голову от подушки, посмотрел на часы. Был уже полдень, за окном оживленно шумел трудолюбивый город, население которого давно проснулось и, позавтракав, разошлось по своим рабочим местам. А Полосухин снова валял дурака. Он вздохнул и поплелся в ванную. Посмотрел на себя в зеркало и брезгливо сморщился:
– Ну и рожа!
Да уж: на него уставился небритый тип с одутловатой физиономией и пудовыми мешками под глазами. Он тоже смотрел на Полосухина с отвращением. Полосухин вздохнул и стал с ожесточением елозить зубной щеткой во рту. И вдруг понял, что тот Полосухин, который в зеркале, продолжает смотреть на него с той же брезгливой ухмылкой. Но зубы при этом не чистит.
Полосухин потряс головой, зажмурился, опять открыл глаза. Тот, в зеркале, продолжал его презирать.
– Ч-черт, уже глючить начал, – пробормотал Полосухин, выронив изо рта щетку. Он потянулся трясущейся рукой к зеркалу, ожидая аналогичное движение своего отражения. Тот, в зеркале, молча помотал головой и своей руки к руке Полосухина не протянул.
– Ты кто? – испуганно спросил Полосухин.
– А то не знаешь, – въедливо сказал визави голосом Полосухина. – Совесть твоя!
– А почему я тебя раньше не видел?
– Терпение лопнуло. Погляди, на кого ты стал похож!
Полосухин непроизвольно огладил свою одутловатую колючую физиономию.
– Что, не нравлюсь? – спросило отражение ехидно. – А представь, что скажет Люся, когда увидит такого красавца… Впрочем, не увидит. Она уже давно с другим. Надоел ты ей.
– А ты откуда знаешь?
– Я не только это знаю. Ты когда в последний раз был на работе?
– Ну, неделю назад. Так я же взял без содержания.
– Взял неделю, а пьешь уже три.
– Не может быть! – усомнился Полосухин. – Шеф меня бы уже давно вытащил в контору.
– Он был здесь, – объявила Совесть. – Да только ты у него сначала сто баксов занял, а потом с лестницы спустил. Так что нет у тебя больше работы. Ничего у тебя нет.
– А ты?
– И меня нет!
Изображение сделало Полосухину ручкой и медленно растаяло.
– Ах, ты так! – взбесился Полосухин, схватил с полочки флакон одеколона и запустил им в зеркало. Оно треснуло и верхняя половинка его со звоном осыпалась на кафельный пол. Полосухин еще и злорадно плюнул в оставшуюся часть зеркала, повернулся и сделал шаг к выходу. И в следующий момент вылетел из ванной как пробка. Потому что ему кто-то дал здоровенного пинка. Оставшегося осколка стекла как раз хватало, чтобы из него протиснулась чья-то нога с этим самым пинком.
– Это что же, выходит, что моя совесть, то есть я сам себе, дала… дал пинка? – горестно бормотал Полосухин, сидя на полу и поглаживая ушибленную часть своего непутевого организма. – А что может быть дальше? Все, завязываю с таким образом жизни!
И ведь завязал! А вскоре Полосухин снова стал отражаться в зеркале. Это к нему вернулась его совесть…
Баня
Хохот, треск костяшек домино и болтающаяся высоко на шесте оранжевая майка – вот что увидел у себя на объекте мастер Милентьев, когда вернулся из прорабской.
– Совсем разболтались! – сурово сказал он. – Живо за работу!
Строители разбрелись по объекту. Холостяк Игнашкин полез за майкой, которую он выстирал между делом.
Внезапно раздалось жужжание. Прямо на недостроенную баню опускалась какая-то оранжевая кастрюля. Из ее блестящего бока выдвинулась скрюченная клешня, помяла майку Игнашкина и затащила внутрь. Скряга Игнашкин отважно запустил в небесного пришельца кирпичом. Корабль дрогнул и опустился на баню. Послышался треск, грохот, и баня… развалилась!
Из кастрюли высыпало с полдюжины странных существ: с хоботками вместо рук, руками вместо ног. Впереди, бодро переставляя руко-ноги, вышагивало одно из этих существ, сжимая в хоботках майку Игнашкина. Видимо, главный у них.
Милентьев мрачно спросил:
– Вы кто такие? Зачем объект порушили?
Главный щелкнул каким-то аппаратом. Аппарат металлическим голосом сказал:
– Мы есть инопланет. Мы принять ваш сигнал и прибыть к вам дружба энд соотрудничь.
Строители продолжали молчать.
– Вы имейт, как это, душевный расстройство? С чем это завязано? – обратился инопланетянин к Милентьеву.
– Баню вы мне угробили, – с укором сказал мастер. – Вот с чем это завязано.
– Что такой банья? – поинтересовался аппарат-переводчик.
– Моемся мы в ней иногда, – ввел инопланетян в курс дела Милентьев. – Чаще по субботам.
И показал чертежи. Старший инопланетянин азартно засопел:
– Это для нас есть порожний дело…
Пришельцы, орудуя какими-то инструментами, в мгновенье ока разобрали завал. Их затянуло облаком пыли…
А когда пыль осела, строители увидели красавицу баню: веселую, изящную, как бы невесомую.
– Что это? – потрясенно спросил Милентьев.
– Бань-я! – хвастливо сказал вожак инопланетян.
– Вот это да! – первым очнулся Игнашкин. Он забежал вовнутрь и крикнул восхищенно:
– Шик-модерн!
Инопланетяне скромно помалкивали.
– Так-то оно так, – рассеянно бормотал Милентьев, обходя великолепное, прямо-таки неземное строение. – Эх, хоть и жаль, а делать нечего. В общем, так, парни: вот тут в углу содрать плитку, здесь – разбить стекло, соседнее заляпать… Да двери, двери не забудьте перекосить. Облицовочку снаружи кое-где поколупайте, да позаметнее чтобы было.
– Может, не надо, а? – просительно сказал Сазонов и всхлипнул. – Красота-то ведь какая!
– Вот потому и не сойдет! – жестко ответил бригадир. – С нас же потом не слезут. Будут требовать такое же качество. А мы что можем? Ну, дошло? То-то! За работу, орлы!
И «орлы» стали скрести, отдирать, ломать – только шум пошел.
– У нас так не делать. Мы вас не понять… Контакт не есть быть, – печально покаркал переводчик. – Прощевайтесь…
Инопланетяне, обиженно сопя, гурьбой повалили к своей кастрюле, задраились и взмыли в небо.
– Расстроились ребята, что ли? – сконфуженно пробормотал Милентьев. – Ну и зря. Не по-нашенски это!
Факир-макир
– Дядя Карим, ты чего такой взъерошенный?
– Э-э, балам, вот сижу, полисыя жду.
– Зачем, кто ее вызвал?
– Я и вызвал.
– А что случилось-то?
– Что-что… Пошел на смена, забыл пропуска. Возвращаюсь, стукаю в дверь. А мине не открывают.
– Может, тетя Фарида куда вышла?
– Куда? Нощь ведь. Я опять стукаю. Наконец, открывает мне моя Фарида, моя жаным*. И какой-то она шибко ласковый. Как будто я полушка принес.
– Так у тебя получка неделю назад была, дядя Карим. Мы еще с тобой на нее пива попили.
– Вот-вот! Еще триста рублей остался, я жена отдал. Э-э, думаю, жаным, меня на мягкий хлеб не проведешь! Кино смотрю, этот, как его, анекдоты слушаю. Я в шипонер. А там – сидит! Голый, слушай, ножки крендель сделал и шалма на голова!
– Ух ты! Мулла, что ли?
– Тьфу на тебя, Петька! Этот шалма на его голова был мой шарф! Ага, думаю, вор, мой вещь хотел украсть! Жена пугал, вон сама не свой к свой мама убежал! Сейчас, говорю, сволишь, я тебе секир-башка* сделаю, обрезание ясым*! Я его поймал за этот…
– Прямо за…?
– Еще раз тьфу на тебя! За рука! Тащу его как баран из сарай и кричу: «Ты кто, зачем на мой шкаф поселился?». А он мне: «Я йог, йог!». Слышишь, брат Петька, на глаза мне врет, говорит, «йок» его тут. Как же йок*, когда бар*?
– Хе-хе, дядя Карим, йог – это вроде факира!
– Ну да, он потом так и сказал, что он – факир-макир, мой жена лешит. Это без штана лешит?! Я хватаю его за горла, а он кричит: «Уйди, я в астрале!» Я понюхал – тошно! И в шкафа, и на пол! Чушка какой-то, а не факир!
– Ой, не могу! Дядя Карим, в астрале – это когда душа из человека выходит…
– Она у этот факир-макир и вышла. Он лежит на свой… асрал, весь сасык*… вонюший, и еще издевается: я, говорит, не рваный…
– В нирване!
– Был не рваный, Петька, был! А теперь вот сижу, полисыя жду. Сам вызвал! Тюрма теперь буду жить.
– Погоди, дядя Карим! Вон, смотри, это не твой факир, босиком и в одних трусах побежал? Ату его, ату!
– Он, сволишь! Сейчас догоню, дорву ему все, что осталось, чтобы совсем йок стал! Тюрма буду жить! Я такой шеловек!
– Да ну его, дядя Карим! Пошли ко мне лучше пиво пить, у меня получка была!
– Полушка? Это, балам, хорошо! Но как меня потом моя Фарида, моя жаным, меня найдет?
– Найдет, дядя Карим, не сомневайся! Бабы – они всегда и везде, всё и всех находят! Хоть русские, хоть татарские, хоть каковские!
– Правильные твои слова, иптяш* Петька! Ну, тогда пошли к тебе пиво пить!
