Суд в Нюрнберге. Советский Cоюз и Международный военный трибунал

Основная идея книги Франсин Хирш, преподающей историю в Висконсинском университете, очень проста – напомнить западному читателю, что Нюрнбергский трибунал был придуман и организован Советским Союзом, и основан во многом на советской теории вины и наказания за преступления против человечности, разработанной советским юристом Ароном Трайниным (важность которого для Трибунала автор подчеркивает многократно).С самого начала Хирш указывает, что если бы не Сталин, никакого трибунал не было бы вообще – американцы, к примеру, хотели без шума и пыли удавить нацистских бонз в темном уголке. Британцы же хотели закрытый суд – это не устраивало никого, в том числе и американцев, когда они все-таки согласились с самой идеей суда, что и заставило их поддержать советское предложение публичного судилища.Автор по ходу рассказа часто отмечает, что само понятие суда и справедливости у СССР и западных союзников отличались очень сильно. Так что довольно быстро англичане и американцы, недовльные тем, что приходится иметь дело с недемократической страной (для многих из американской делегации разницы между коммунистами и нацистами просто не было), стали из всех сил оттирать Союз от деятельности трибунала и при любой возможности принимать собственные решения, игнорируя Москву. Ситуацию усугубляло то, что на Западе просто не осозновали размах разрушений в Советском Союзе.Мне понравилось, как автор продемонстрировала, как советская сторона, поначалу крайне негибкая и постоянно запаздывавшая, приспосабливалась к изменениям в регламенте, как училась у союзников преподносить свою точку зрения, как вынужденные терпеть наглость американцев, научились устраивать сюрпризы (например, появление в качестве свидетеля Паулюса или Ломакина, чей священнический сан шокировал американцев), как советские журналисты учились у западных и в свою очередь учили наших чиновников быть более открытыми и активней работать с прессой.Вообще книга очень подробная, и была бы интересна просто своим рассказом об организации (и сопутствующем бардаке), даже если бы автор не вдавалась в околополитические интриги. А она активно в них вдается и преподносит трибунал как первую главу разворачивавшейся холодной войны – со всеми ее сложностями и проблемами. Кроме того, монография читается как неплохой юридический триллер. Да, мы знаем, кого повесят, а кто отсидит, но следить за тем, как защита пыталась переиграть прокуроров и вбить клин между победителями, действительно интересно.Также Хирш подробно описывает, как все четыре страны (да и обвиняемые тоже) использовали трибунал для продвижения собственной версии истории войны (и победы). Она наглядно демонстрирует нарастание антисоветских настроений западных союзников – особенно американцев, чем дальше, тем больше мешавших Москве где только можно было, причем зачастую в ущерб целям трибунала. СССР, как подчеркивает автор, не мог не воспринимать такие действия иначе как заговор.Книга интересна как сама по себе – с голыми фактами, так и с разнообразным анализом, ее можно рассматривать с разных сторон, она позволяет понять лучше историю Холодной войны и историю советской юриспруденции, кроме того, она описывает жирную точку в конце ВОВ.

Мрачная история о том, как смерть Рузвельта позволила американским ястребам развязать холодную войну. Автор вроде бы рассказывает о советской роли в Нюрнбергском трибунале, но материал выстраивает нарратив сам.Итак, Рузвельт умирает перед самым днем окончания войны в Европе. Если верить автору, наши привыкли к тому, что в тройке ведущих держав у нас негласный альянс с США против Великобритании, и разворот Трумэна, его крики на Молотова и общий курс против СССР стали неприятным сюрпризом. Автор оставляет за скобками причины такого поведения США и конкретных американцев, но тренд очевиден. Даже в маленьком (по сравнению со всей мировой политикой) изводе Нюрнбергского трибунала тенденция проявляет себя исчерпывающе: назначенный американской администрацией главным организатором Роберт Джексон последовательно пытается оттеснить советскую сторону от организации процесса, то перенося место работы конференции по организации трибунала, то играя на сложностях перевода. При этом Хирш пишет, размыто так, что он, Джексон этот, не знал ничего о том, как пострадал Советский Союз во Второй мировой. И знать не хотел, вероятно, потому что никаким моральным основанием для более уважительного отношения это не стало бы. Краткий гуглопоиск дает понять, что Джексон и после рассмотрения дела по существу считал СССР главной угрозой цивилизации, активно поддерживал создание НАТО и прочие американские антисоветские шаги до самой своей смерти в 1954 году.В принципе, обычный американский политик без рузвельтовского идеализма. Но наши еще не поняли смены вектора и продолжали верить в возможность эффективного взаимодействия, поэтому действия Джексона по организации процесса не сразу стали понимать так, как понимать их следовало – как враждебную СССР деятельность. С этим, по-видимому, связана большая часть промахов, допущенных СССР на организационном этапе – уколы, провокации и тычки воспринимались в Москве вначале как обычные организационные трудности, а вот исполнители, непосредственно работавшие с Джексоном, поняли все раньше и оказались в некоторой ловушке, как Руденко, который понял, что его несколько раз обвели вокруг пальца и не знал как рассказать это Москве. Дошло даже до того, что англичане и французы кулуарно и не очень помогали нашей стороне преодолеть организационные препоны, которые ставила американская сторона, пользуясь своей ведущей ролью в организации трибунала.Тут интересно сделать отступление. Хирш начинает так – обычно про участие СССР в Нюрнберге не принято говорить, а на самом деле оно было и было важным. Любопытно, не правда ли? Оказывается, если ей верить, в западном нарративе участие СССР в осуждении нацистских преступников приглушено. Дальше автор рассказывает о примечательном Ароне Трайнине и его вкладе в развитие международного права, который приходится переоткрывать заново. Это прозрачно дает нам понять, что подход Джексона и иже с ним к созданию образа СССР возобладал.Уяснив, что суд над нацистами не будет праздником единения союзников, советская сторона прекрасно разыграла свою партию. Это следует из книги прямым и очевидным образом. В условиях постоянного давления, в условиях постоянного изменения формата, в условиях непрекращающихся попыток американской стороны объегорить наших (перенести нашу часть обвинений в свой блок, предъявить документы, которые были заранее распределены в нашу часть) наша делегация быстро училась. Этому, вопреки построениям автора, очевидно помогала тесная связь с Москвой и постоянная обратная связь по всем каналам от присутствовавших на процессе советских писателей и журналистов. Наши быстро меняли состав свидетелей, поняли, какие темы эмоционально воздействуют на западную публику, быстро поднаторели в перекрестном допросе. Самое примечательное, что по самым чувствительным вопросам наши выступили гораздо лучше ожидания. Владея инфраструктурой трибунала, западные союзники не разрешили обсуждать Мюнхенский сговор, но позволили защите нацистов спекулировать о советско-германском пакте. Кроме этого, СССР внес в список эпизодов обвинения события в Катыни, по которым немецкая сторона при очевидном попустительстве западных судей развила высокую активность по перевешиванию ответственности на СССР. Если по пакту наши отчаянно отбивались от негативных интерпретаций, но в целом просто остались при своем, то по Катыни сама Хирш пишет, что аккуратная работа со свидетелями и полемический задор позволили отстоять свою точку зрения (что было неожиданно).Любопытно, что у всех победителей были скелеты в шкафу, которые западные союзники вроде бы предлагали там и оставить. Американцы не очень охотно говорили о торговле с Германией и неограниченной подводной войне, которую сами вели на Тихом океане, англичане отбрыкивались от планов оккупации Норвегии, а французы плохо вели себя с немецкими военнопленными. Однако из-за разлада между США и СССР на процессе активно педалировали именно советские сложности.Отдельно позабавили меня стереотипы. Хирш принимает за чистую монету почти всё из мемуарной литературы, не пытаясь понять мотивировку авторов. Поэтому наши представители выглядят как стандартные русские злодеи из голливудских фильмов – неадекватные, серые и заносчивые. Никто, конечно, не может им помешать быть именно такими, но и визуальные образы из книги, и действия этих людей как-то не спешат подтверждать оценочные утверждения автора (особенно позабавили претензии о незнании иностранных языков – как будто кто-то из западных специалистов владел русским?). То, что они в неблагоприятных условиях сумели во многом сохранить лицо и донести советскую точку зрения, пожалуй, и определило негативное к ним отношение западных мемуаристов. Эдакая линза холодной войны в действии (позволю себе инсинуацию, мы же теперь знаем, что хорошим советским для них был Горбачев, к которому здесь, с этой стороны границы, несколько иное отношение).Открытием книги, несомненно, стал упоминавшийся уже Трайнин. Экий человек, один из плеяды людей мирового значения, которых породила революция.P.S. За рамками краткого отзыва осталась прекрасно выписанная автором работа самого трибунала, недели чтения обвинительных актов, работа с обвиняемыми и свидетелями, жизнь советской делегации в американской оккупационной зоне (с грабежами, убийствами и самоубийствами (?). Как бытописатель Хирш великолепна, надо только не поддаваться на ее стереотипные оценочные суждения.P.P.S. Еще о стереотипах – Хирш сильно опирается на исторический научпоп о Восточном фронте (на Энтони Бивора в частности) или вообще не дает ссылок, приводя сведения о непорядках в советской зоне оккупации Германии. Это, конечно, моветон в остальном красиво написанной работе.