Пролог
Мы храним время
Мы храним мир
Мы храним сущность
Моя вечность состоит из трёх цветов, объединённых в беспрерывно повторяющийся цикл. Этот цикл можно было бы приравнять к человеческому дню, если я не придумала человечество, конечно. Если бы мне светило солнце. Если бы я жила. И ещё очень много всяких «если».
Моя вечность это боль. Как цвета в цикле сменяют друг друга, так и одна боль сменяет другую. Когда-то давно, в самом начале, животный страх пробирал меня в предвкушении новой боли, сейчас нет. Выработалась толерантность, если можно так выразиться. Если к боли вообще можно привыкнуть.
Я начинаюсь со светло-розового тумана в лучах рассвета, так я это себе представляю. Тогда болит верхняя часть. Первое время боль заполняет всё сознание, но потом становится терпимо и даже прочти нормально. На это уходит время. Но время единственное, что у меня есть кроме боли. Проблема в том, что, когда я уже привыкаю, подлаживаюсь под накатывающие жгучие волны и терпеть становится легче, мой невинный розовый ад сменяется зелёным, и боль перемещается в самый центр меня. Обдаёт жаром и пронзает холодом. Она приходит в движение, медленно перетекая на новое место, будто растягивая удовольствие. Будто ждёт, даёт прочувствовать каждый миллиметр новых «прекрасных» ощущений. И снова начинаешь привыкать, а когда привыкнешь, зелёный сменится голубым и боль уйдёт вниз. И спустя время – на новый круг.
Боль это всё, что я о себе знаю. Но я многое знаю о мире. Мире, в реальность которого хочу верить, мире, в который хотела бы попасть. Он совсем неидеален, но он так разнообразен и эмоционален, что притягивает существо, живущее в боли. Что-то во мне противится этому миру, будто он причинил мне много страданий, словно мне пришлось отказаться от него. Но это малая бессознательная часть меня. Я так много о нём знаю, так многое вижу и помню. Это мир, наполненный людьми, которые за свою недолгую жизнь совершают множество ошибок. Это мир, в котором правит гнев и радость, в котором борются вечные тьма и свет. Хотя нет, в этом мире нет ничего вечного, и это прекрасно. Я наблюдаю за ним со стороны. Меня печалит и озадачивает, что я не там, не среди них. Мне не верится, что возможно было отказаться от мира ради этого вечного цикла боли. Или, быть может, это моё наказание? Вечные вопросы, на которых нет ответа. И мне остаётся только надеяться, что этот мир не плод моих фантазий…
Глава 1
В человеке, при рождении его на свет,
Нет ни положительного зла,
Ни положительного добра, а есть только возможность,
Способность к тому и другому.
Р. Оуэн
Голубая прозрачность океана начала исчезать, всё во мне подобралось, готовясь к новому переходу. Последние три цикла были особенно тяжёлыми, боль усиливалась, пульсировала, жила и развивалась. Укрепилось ощущение, что она эволюционирует внутри меня и вокруг. Она будто испытывала приделы своих возможностей, приделы моих способностей.
Через какое-то время пришло робкое осознание, что впервые цвет отсутствует. Мой мир казался прозрачным и слегка рябил. Недоумение и настороженность. Впервые за долгую вечность что-то изменилось, и это не могло не пугать. Впервые пришло ожидание боли, именно ожидание и страх того, что она не придёт. Неизвестность всегда пугает, потому что она непредсказуема и этим опасна. Перед неизвестностью ты бессилен и беспомощен, обнажён. Ты можешь только ждать и принимать то, что она тебе приготовила.
Вдруг пропало ощущение невесомости, и меня потянуло вниз. Удар. Что-то огненное входит в меня, и я впервые издаю хриплый звук. Совсем как человек.
Сквозь подрагивающую прозрачную плёнку стала прорисовываться серая шершавая поверхность бетонной плиты. Приподнявшись на трясущихся конечностях, я начала рассеяно озираться, пытаясь сфокусироваться хоть на чём-то, собрать воедино расплывающееся изображение. Впервые я смотрела, впервые видела. Сквозь мутную пелену я зрительно воспринимала то, что меня окружало, и прежде всего – себя. Мне всегда была интересно, какая я. Состою ли я только из боли? Или, быть может, у меня всё же есть какая-то телесная оболочка? По первым ощущениям я ничем не отличалась от людей: у меня были человеческие руки и ноги, тело было покрыто остатками какой-то склизкой желеобразной субстанции голубоватого цвета. Там, где она осталась на теле, я ощущала боль и жжение.
Неожиданно к зрительному восприятию добавились звуки приближающихся шагов. Ко мне подошли двое. Очень несуразная пара. Мужчина был похож на великана со своими длинными ногами, обутыми в тяжёлые ботинки, и широкими плечами, на которых жалобно потрескивала заношенная в пятнах футболка. Его длинные волосы больше походили на куцую гриву льва – всклокоченные и растрёпанные. Женщина же наоборот, была невысокой, плотной, с очень выразительной линией бёдер. Образцово опрятная, её туника была чистой, а длинные до лопаток каштановые волосы были аккуратно причёсаны.
–Ты нас слышишь? – спросил мужчина, щёлкнув у моего уха пальцами. – Понимаешь?
Пахнуло каким-то неприятным запахом мазута или машинного масла. Я судорожно кивнула, с трудом заставляя своё непослушное тело двигаться. С волос полетели кусочки желе.
– Мы тебе поможем, – с этими словами мужчина без единого признака усилия подхватил меня на руки. Я успела лишь вцепиться дрожащими руками в его футболку и посмотреть через плечо. Высоко. Ноги ощущались как тюки, набитые соломой.
Пока он меня нёс, я взглянула наверх, прощаясь с местом, где появилась на свет. Огромное помещение, конца которого я не видела, было затянуто густой пеленой тумана. В капсулах, висящих прямо в воздухе, в разноцветных жидкостях находились в основном дети, где-то это были ещё непонятные сгустки, где-то – младенцы. Над местом моего падения висела пустая капсула. На мгновение нахлынуло чувство грусти и лёгкого разочарования, ведь я так много времени провела в этом бесполезном сосуде боли.
– Ничего не бойся, ты в полной безопасности, – проговорил мужчина медленно.
Меня занесли в просторную комнату, где мужчина ободряюще улыбнулся, опустил меня в ванную и поспешил удалиться.
– С тобой всё будет хорошо, не волнуйся, – очень мягко, по-матерински улыбнулась мне женщина, завязывая волосы в хвост. – Сейчас приведём тебя в порядок и будем осваиваться. Я тебе всё объясню.
И она принялась за дело. Меня мыли, сушили, натирали чем-то резко пахнущим. Всё это длилось очень долго, а мне не терпелось узнать, что будет дальше. Я будто всё то долгое время готовилась к этому конкретному моменту и теперь рвалась в бой. Мне хотелось знать, где я. Мне хотелось знать, тот ли это мир, о котором я так мечтала, который я так хорошо знала. Мир, которому я завидовала.
Меня одели. После вечности в желеобразной массе одежда казалась неудобной. Она ограничивала, покалывала кожу, пахла странно, а главное, сковывала. Этот мир вообще был полон запахов. Но в нём не было боли. Во всяком случае, пока. Я впервые так долго отдыхала от неё, что даже появилось смутное чувство, что чего-то не хватает. Хотя не могу сказать, что я успела соскучиться.
Женщина говорила со мной медленно, чуть ли не по слогам, называя предметы в комнате, объясняя, что она со мной делает. Мне было непонятно, зачем она говорит всё это. Выглядела она при этом глупо и странно, но я старалась не смеяться, это было бы неприличным. Наверное.
Через довольно долгое время она подвела меня к большому зеркалу и отошла, давая мне разглядеть себя как следует. Кожа моя была бледной, даже слегка серой из-за отсутствия солнца. Бледность кожи ярко контрастировала с чёрными как смоль волосами, которые странная женщина заплела мне в косу. Кончик косы висел где-то в районе бедра. Я была стройной и довольно высокой. Я выглядела, как вполне обычная девушка. На вид мне было около двадцати. Это смущало больше всего, ведь люди такими не рождаются, у людей всё не так. Я сразу вспомнила младенцев в капсулах в тумане. Такими они появляются на свет. Маленькие, кричащие, беззащитные существа, которые учатся и узнают мир постепенно. Мне стало грустно. Зачем меня так долго держали в капсуле? Зачем делали больно так долго? Я сделала что-то не так? Эти люди казались вполне дружелюбными. Я снова взглянула в зеркало и увидела то, что должно было смутить меня ещё раньше. Одно существенное отличие доказывало, что я вряд ли принадлежу к человеческому роду. Глаза были очень странными: ярко-синими, с крупными вкраплениями фиолетового перламутра. Я подошла ближе, чтобы внимательнее рассмотреть эти странные глаза. У зрачка вкрапления были тёмными и насыщенными, а удаляясь, принимали более мягкие оттенки, едва не светились.
– Они очень красивые, – услышала я мягкий протяжный голос женщины.
Она была старше меня раза в два… возможно даже больше. На высокий лоб упала непослушная прядь выбившихся из хвоста волос, а в тёплых карих глазах, как и у меня, плясали пятна, только рыжего и золотистого цвета. Они едва заметно двигались по радужке, как планеты вокруг солнца, гипнотизируя и очаровывая. Странно, что я не заметила этого раньше. Она не человек. Во всяком случае, не такой, каким он должен быть в моём сознании. Возможно, все мои знания – действительно лишь моя фантазия, глупый вымысел. Женщина была красивой и необычайно гармоничной. Всего на пару сантиметров выше меня ростом и с очень женственной фигурой. Я подошла вплотную на своих ватных неумелых ногах, разглядывая её необычные глаза. Я совершенно точно знала, что у людей таких глаз не бывает. От неё исходило едва заметное тёплое сияние.
– Да, мы похожи, – улыбнулась она, заметив мой интерес. – Меня зовут Хариса, и я помогу освоиться тебе среди людей. Мужчина, который был со мной, тоже будет тебе помогать. Его зовут Ларг. Пойдём наверх, нужно тебя зарегистрировать. Лучше всего адаптироваться сразу на месте. Сколько ни готовь тебя к этому, всё равно ничего толкового не выйдет. Ты понимаешь, о чём я говорю?
Я неуверенно кивнула.
– Хорошо. Поначалу все будут тебе помогать, но постарайся усваивать всё на ходу, – говорила она, ведя меня по коридорам и ступеням. – Мы – кустосы. Как ты, наверное, уже догадалась, мы не являемся людьми. Хотя, мы довольно похожи на них. Мы храним равновесие этого мира. Ты одна из нас, последняя из прибывших в этом потоке. Мы приходим в мир поколениями каждые тридцать семь лет. Сейчас на планете вместе с новичками три поколения кустосов. С остальными ты познакомишься позже. Мы смертны так же, как и люди, хотя немного менее уязвимы. Но, так как ничто в это мире не может и не должно быть вечным, мы тоже умираем. Постарайся не погибнуть в эти первые месяцы и станешь живучей как таракан. На данный момент ты самая молодая из прибывших, хотя в Австралии и Северной Америке ещё ожидают по одному хранителю. Я из старшего поколения. По человеческим меркам мне около пятидесяти трех лет. Наша кожа стареет медленнее за счет того, что мы проходим свое развитие в капсулах. Ну, об этом позже. Есть ещё старейшее поколение, которое помогало нам. На каждый участок отводится определённое количество кустосов. Наш участок очень большой, потому нас, как правило, приходит по две пары в поколении. Ты меня слушаешь? – обернулась она ко мне.
Я мотнула головой.
– Мы всегда приходим парами: двое мужчин и две женщины. Из моего поколения остались только мы с Ларгом. Двое других погибли шесть лет назад во время бунта Тёмных. У старшего поколения живы трое: Вереника, Иветта и Гилар. Ты будешь на попечении у Иветты. Я тебя позже с ней познакомлю. Она самая почтенная среди нас, трижды она была в таких ситуациях, что мы теряли всякую надежду снова увидеть её живой, но она всегда возвращалась с минимальными травмами. Потому ей и дали это имя.
Она наконец открыла передо мной дверь, и мы вошли в очередное помещение.
Там нас уже ожидал мужчина по имени Ларг. Его глаза были такими же, как и у Харисы, но свечение от него исходило более тёмное и насыщенное, золотисто-шоколадное.
– Вы слишком долго, – пробормотал он недовольно, переминаясь с ноги на ногу.
– Это ты слишком торопишься, – парировала женщина. – Ты мог бы не ждать нас и идти в свою мастерскую, я и без тебя справлюсь.
– Нам нужно срочно в Гринвич, Собрание Советов вызывает. Светлые снова увлеклись.
– Это их слабое место, – хмыкнула женщина в ответ.
Хариса подвела меня к низкому столику, за которым сидела маленькая, весьма бодрого вида пожилая женщина. Её в полумраке помещения освещала старинная настольная лампа с тканевым абажуром. На столе перед ней лежала огромная вручную сшитая книга с плотными жёлтыми листами и большое гусиное перо.
– Это Вереника. Я тебе о ней уже говорила, – сказала она, покровительственно кладя мне руку на плечо и обращаясь к пожилой даме: – Запиши её. Нам нужны будут новые документы как можно скорее. Девушка довольно быстро адаптируется. У неё цепкий взгляд. Я думаю, таких проблем, как с первым, не будет.
Ссутулившаяся над талмудом женщина распрямилась и окинула меня сканирующим хитрым взглядом. Её седые волосы так же как и мои, были заплетены в косу, а небольшой с горбинкой нос был весь усыпан веснушками.
– Взгляд у нее, действительно, очень осмысленный, – сказал подошедший мужчина и протянул мне руку: – Меня зовут Ларг.
Я пожала большую тёплую ладонь и улыбнулась.
– Ты всё ещё не говоришь? Странно. Обычно новенькие сразу лопотать начинают.
– Ишь ты, какая козочка симпатичная, – услышала я мелодичный голос старушки, – уберечь нужно такую красоту от невзгод всяких, не правда ли? Вот мы и постараемся. Нужно назвать тебя Сальвия, точно! От беды может и не уведёт, но выбраться поможет.
Она тоже говорила медленно, растягивая слова, будто я была слабоумной.
– А глазищи-то, какие, – хмыкнула старушка с глазами лесного мха с тёмными вкраплениями. У её радужки цвет был уж совсем какой-то необыкновенный и густой. Я бесстыдно стала разглядывать её глаза, невольно наклоняясь к ней.
– Нравятся? – спросила Вереника, поймав мой заинтересованный взгляд.
Я кивнула, и старушка заулыбалась.
– Открою тебе секрет: мы все ими жутко гордимся, только вслух этого никто не говорит.
Я только понимающе улыбнулась. Дверь распахнулась, и в помещение впорхнула светловолосая девушка, по-видимому, из моего потока. Она была намного крупнее меня и значительно выше ростом. Глаза её отливали золотом с крапинками меди. Девушка была хищно красивой, русые волосы были собраны в высокий хвост, в ухе блестело сразу пять серёжек. Она прошла к нам и уселась прямо на стол, за которым сидела Вереника.
– Это и есть последняя? – спросила она, оценивающе меня разглядывая. – Имя уже дали?
– Её зовут Сальвия, – торжественно отозвалась Вереника из-за стола, заканчивая делать запись в книгу и поскрипывая пером.
– Меня зовут Калиса, – девушка протянула мне руку, и я её пожала. – Приятно познакомиться. Надеюсь, мы поладим.
Я только улыбнулась в ответ.
– Она что, ещё не разговаривает? – вздёрнула бровь красавица-блондинка, и я услышала в её голосе лёгкие нотки пренебрежения. Это было любопытно.
– Нет, пока ни слова не проронила, – ответил Ларг. – Побудь с ней до прихода Юста или Иветты, нам пора.
С этими словами Ларг и Хариса исчезли, а я удивлённо вытаращилась на то место, где секунду назад стояла пара. Они просто исчезли, как отключённая голограмма.
– Глаза не вырони, – хмыкнула девушка. – Тебе до прыжков ещё далеко. Может, посидишь с ней вместо меня, бабуля?
Вереника встала из-за стола и укоризненно цокнула языком.
– Ишь, какая шустрая. Не перекидывай свои дела на меня. Мне ещё её бумагами заниматься и к обеду готовиться.
– Почему я вечно должна нянчиться с новенькими? – девушка капризно надула пухлые губки и заёрзала на столе.
– Юст и Иветта заняты, а ты одна без дела слонялась, так что с тебя не убудет. Не капризничай. А ты слушай, – обратилась ко мне женщина. – От этой лисы никуда не отходи и дождись Юста. Ты его сразу узнаешь, у него твои глаза. Иветта появится только к вечеру, скорее всего раньше вы с ней не увидитесь, а пока тебе в конторе потолкаться придётся. Поняла меня, козочка?
Я в очередной раз мотнула головой.
– Ну а теперь ступайте, нечего на нижних уровнях без дела толкаться.
– За мной, – скомандовала Калиса, ловко спрыгнула со стола и направилась к двери. – Теперь ещё и ходить придётся.
– Не перетрудишься, – услышала я уже за спиной голос старушки и улыбнулась.
Девушка вела меня по порядком уже надоевшим коридорам. Воздух в них был каким-то густым и маслянистым, медленно и тягуче сползавшим по стенам. Тусклый свет продирался сквозь него с трудом и большими потерями. Нельзя сказать, что мне это мешало, но хотелось простора. А ещё хотелось ветра, такого сильного, чтобы с ног сбивал и продувал насквозь.
– Когда научишься прыгать, жизнь станет намного проще. Тебе повезло, что именно я с тобой сегодня сижу. Я первая из нашей четвёрки прибыла сюда, поэтому встречала всех. Вы такие беспомощные первые две недели. Ксаиф, это мой напарник, тот вообще долго адаптировался. Он просто первый раз вылупился, – щебетала она, остановившись у лифта.
Зелёное око кнопки загорелось, и створки приветливо распахнулись. Я шагнула внутрь вслед за Калисой, которая снова принялась меня рассматривать.
– Странно, что ты не говоришь. Я говорить начала минут через сорок после того, как меня капсула выплюнула. Ну и не удивительно, я ведь пятый раз уже «рождаюсь», – гордо заявила она. – Может, ты, как и Ксаиф первый раз здесь?
Я задумчиво повела плечами. В лифте мне нравилось больше, чем в коридоре, и я с любопытством прислушивалась к странным подрагивающим ощущениям, пока кабина поднимала нас на поверхность.
– Это уже даже не смешно, если у нас двое новорожденных в одном потоке, нам придётся очень несладко! Что нам с вами делать-то? – бормотала Лиса задумчиво и будто бы ни к кому не обращаясь. – Кажется, и Юст узнает теперь, что мне пришлось пройти. Кстати, по поводу напарника твоего…
В этот момент двери снова распахнулись, и мы вышли в просторную гостиную с камином и уютной меблировкой. На полу развалился пушистый ковер, на котором, в свою очередь, растянулся толстенный рыжий кот. Всё было простым и тёплым. Из окон струились потоки яркого света и воздуха. Я глубоко вдохнула и прикрыла глаза. Это было ни с чем не сравнимо. Сладкий запах, намешанный из всего, что я никогда не видела, но прекрасно узнавала.
Калиса упала в мягкое кресло, а я не смогла удержаться от осмотра помещения. Хотя нет, я не смотрела, а ощупывала его. Невозможно передать словами то чувство, когда на смену бесконечной всепоглощающей боли пришли обычные тактильные ощущения. Мои пальцы, будто сканеры, впивались в прохладную гладкость покрытого лаком стола, в шершавую кладку стен, мягкий ворс ковра. Миллионы ароматов разом начали раздражать рецепторы и кружить голову. Я была практически оглушена этой лавиной ощущений буквально от каждого органа восприятия. Они толкались, шумели и пытались перетянуть на себя внимание, как крикливые торговцы на рынке в выходной. Голос Калисы доносился как сквозь вату мерным щебетанием:
– Юст у нас самый опытный, у него больше жизней, чем у нас всех вместе взятых было. Поэтому времени у него на тебя не будет, даже не надейся. Конечно, как твой напарник, он должен тебе помогать адаптироваться и всё такое, но ты же сама должна понимать, для него это будет пустой тратой времени и сил. В любом случае, не надоедай ему слишком, нянчиться он с тобой не обязан. Хотя, я могу по доброте душевной с тобой напарником поменяться. Что думаешь по этому поводу? Это отличная идея. Ксаиф поможет тебе лучше, чем кто-либо, ведь он тоже впервые здесь. Вам, ребята, нужно держаться вместе и не отвлекать остальных от важной работы. Это было бы для всех очень удобно, согласна?
Я оторвалась от ощупывания раскалённой решётки камина и вернулась в соседнее кресло к своей временной няньке. Для меня не было никакой разницы, но девушка выглядела очень заинтересованной, и я кивнула. Похоже, теперь мне нужно будет ждать Ксаифа. Странное имя, но красивое и пронизанное светом. Возможно, он придёт раньше. И ещё, я очень надеялась, что он не будет таким, как Калиса. Она мне нравилась, но была слишком эмоциональной. В её глазах я видела что-то, что пока для себя никак не могла охарактеризовать. И у меня было ощущение, что я ей не нравлюсь, хотя она очень старается этого не показывать.
– Вот и отлично, – радостно воскликнула она, заёрзав. – Тогда ты будешь в паре с Ифом работать, если нам позволят такую рокировку.
В этот момент в углу комнаты появился высокий парень. Первое, что привлекло моё внимание, были огненно-рыжие волосы и просто обезоруживающая улыбка. Я невольно улыбнулась при виде него. Я точно знала, что это Ксаиф. Совершенно точно. Кажется, я сделала хороший выбор.
– О! – воскликнул он. – Последняя. Привет.
Парень подскочил ко мне и присел на корточки возле кресла. Его усыпанное веснушками красивое лицо озарила ещё одна совершенно очаровательная в своей искренности улыбка. Парень был высоким, наверняка на головы две выше меня.
– Я Ксаиф, можешь звать меня просто Иф. Вереника всем нам в отместку за своё даёт странные имена, – протараторил он и протянул мне руку, и я её пожала. Ладонь была мягкой и тёплой, он весь излучал тепло.
– Это Сальвия. Она ещё пока не говорит. Похоже, это её первый раз, – снисходительно пояснила Калиса.
– Не думал, что так бывает в одном потоке. Ты уверена? – удивлённо протянул парень. – Понимаю, это сложно.
Он посмотрел на меня с сочувствием, и я отрицательно мотнула головой. Ифу мне хотелось только улыбаться, это происходило как-то непроизвольно. От него веяло такой чистотой и ясностью, что от этого кружилась голова. Этот рыжий парень в своей ярко-красной клетчатой рубашке был как огонёк на спичке. Простой и понятный. Без всех этих подтекстов и сложных эмоций Калисы.
– Всегда рад помочь, сам такой, – сказал Ксаиф, снова улыбаясь уже в ответ на мою улыбку. Казалось, ему было стыдно и неловко за то, что он впервые «вылупился» и доставил всем немало хлопот. Я не удержалась и коснулась непослушной рыжей копны его волос. Парень на мгновение замер и тихо засмеялся.
– Да, вот такой я неприметный, – ответил он, едва заметно светясь жёлтым. Его глаза цвета плавленой меди озорно сияли.
– И я ей о том же сейчас говорила. Видите, как вы почувствовали друг друга, – проворковала Калиса. – Ты сделала правильный выбор, Сальвия. Мы все выиграем от такой перетасовки.
– О чём это ты? – удивлённо спросил Иф, оборачиваясь к бывшей напарнице.
– Она согласилась стать твоим напарником, – отозвалась девушка с дивана. – Так что мы поменяемся, если старшие одобрят. Я поработаю в паре с Юстом, а ты поможешь ей адаптироваться. Лучше тебя её никто не поймёт, разве не так?
– Это невозможно, – услышала я голос позади. Все мы резко обернулись. У камина стоял темноволосый смуглый юноша и задумчиво ковырял кирпичную обкладку. Вереника была права, я сразу узнала его. Это был Юст, с такими же, как мои, глазами. Но они были значительно темнее, как у всех мужчин в парах. Его тёмные брюки были в пыли, а левая рука от запястья и до локтя неглубоко рассечена.
– Юст, что произошло? – воскликнула Калиса и вскочила с кресла. Я тоже подскочила, при этом чуть не наступив на Ифа.
– Всё в порядке, просто их было больше, чем я ожидал, – ответил парень, удивлённо оглядев свою руку, будто только заметил повреждение. – Ты же знаешь, как они нервничают при виде нас.
– Тёмные совсем обнаглели. Нападать на кустоса – это верх наглости, – зло бормотала девушка, осматривая руку новоприбывшего. Она явно беспокоилась понапрасну, ведь было очевидно, что парня мало волновало ранение, возможно, он его даже не чувствовал. Её обеспокоенность и чрезмерная забота меня немного удивляли и настораживали. Что-то в ней казалось неправильным, будто сломанным. Что конкретно – я пока понять не могла, но Лиса меня настораживала всё больше.
– Престань, – шикнул на неё Юст. – Хотя, они действительно стали странно себя вести, слишком самоуверенны. Как бы не повторилась старая история. Старшие и так потеряли двоих, нам больше нельзя гибнуть.
– Особенно теперь, когда у нас два нуля, – фыркнула Калиса. – Понимаешь, почему я предложила обмен? Она будет тебе обузой, а с Ифом они прекрасно будут справляться с рядовыми заданиями. Юст, поверь, так всем будет только лучше. Я знала, что что-то такое произойдёт, чувствовала…
Парень остановил её резким движением руки и впился в меня пристальным взглядом. От тёмных фиалковых глаз у меня пробежал холодок по коже. В них было столько непонятного мне смысла, что это смущало.
– Это даже не обсуждается, – сказал он строго, больше не глядя на Лису. – Что бы ты себе ни думала, никто не нарушит вековые порядки. Она – моя, и точка.
Широкими шагами он пересёк комнату и подошёл ко мне:
– Меня зовут Юст. Мы с тобой будем работать вместе, – он тоже протянул мне руку, как и все до него. Я её пожала, она была прохладной и немного жёсткой. Парень чего-то ждал.
– Вот видишь, она даже не говорит, – раздраженно всплеснула руками Калиса. – Только представь, сколько времени тебе придётся на неё убивать, чтобы научить чему-то.
– Как её зовут? – игнорировал её реплику парень.
– Сальвия, – ответил Иф. – Если хочешь, я, правда, могу помочь ей с адаптацией.
– Я сам справлюсь, – ответил Юст, не выпуская моей руки. – Теперь я здесь, и вам, ребята, не обязательно торчать тут. Если вас потянет, занимайтесь инциндентом, я останусь с девушкой.
Я коснулась его лба и вытерла пыль. Пыль оказалась мягкой и немного влажной, она пала холодом.
– Ах да, я немного…
С этими словами он исчез из комнаты, будто его в ней никогда и не было. Я начинала привыкать к этому и вернулась в кресло, с любопытством растирая на пальцах серые частички. Калиса была явно расстроена отменённой сделкой. Мне не нужно было смотреть на неё, чтобы понимать это, всё чувствовалось буквально на коже. Девушке слишком очевидно хотелось встать в пару с Юстом. Возможно, он ей нравился. Я едва заметно улыбнулась от этой мысли. Нельзя было сказать, что Юст был безумно красив, но было в нём что-то такое, что несомненно притягивало и завораживало. Окунуться сразу в такую бурю эмоций я не была готова, но это оказалось весьма любопытно, хотя и жутко банально. История стара как мир.
– И что же ты так довольно ухмыляешься? – раздражённо бросила Калиса в мою сторону. – Ах, я и забыла, ты же не можешь ответить.
– Лиса! – укоризненно повысил голос Иф.
Девушка распалялась на глазах, и мне было понятно почему. Но на себя я это принимать не собиралась, в конце концов, моей вины не было в том, что сделка сорвалась. Возможно, я ей действительно не нравилась, и ей надоело это скрывать.
Я видела её неравнодушие к моему напарнику. И ревность. И очевидно имела место злость из-за того, что Юст был холоден с ней. Она была крайне раздражена из-за того, что не могла получить того, кого так страстно желала. К такому Калиса явно не привыкла. И это её так же злило. Ей определённо с каждой секундой все больше не нравилась я и то, что ей Юст предпочёл меня. Её раздражало сейчас всё и в ней кипели подростковые гормоны. Всё это было понятно и нормально, но для человека, а никак не для стража равновесия целого мира. Я не могла понять, почему хранитель столь эмоционален и непостоянен, почему не может мыслить рационально и больше похож на человека, чем на кустоса.
Иф присел снова рядом со мной и дружелюбно улыбнулся, отвлекая меня от столь непонятной дилеммы. Его рука коснулась моего колена и даже сквозь ткань одежды я почувствовала жар, исходящий от нее.
– Не обращай внимания. На самом деле она хорошая, – сказал он щурясь.
– Я в рекламе не нуждаюсь, – фыркнула девушка и отвернулась к окну, скрестив на груди руки. Мне на долю секунды показалось, что её подбородок начал подрагивать и она сейчас постарается скрыть выступившие на глаза слёзы досады и разочарования.
Неожиданно её сияние усилилось, и она вся подобралась.
– Вот бы с тобой, – сказал Иф. Похоже, они понимали, что происходит. Где-то на интуитивном уровне я тоже понимала, но пока сформулировать это в осознанную мысль не могла.
– Тебя тянет? – едва не крикнула она ему, всё ещё кипя от эмоций и явно зная ответ на свой вопрос.
– Вот и не дёргайся, сама справлюсь, – сказала она и исчезла с гордо вздёрнутым подбородком.
Я снова озадаченно уставилась на Ифа. Мне казалось, Калиса сказала что-то не совсем приятное, возможно, даже оскорбительное, но он продолжал задумчиво улыбаться.
– На самом деле она, правда, хорошая. Просто Лиса очень эмоциональна и сейчас слишком расстроена. А я, действительно, пока довольно бесполезный персонаж. Юст появился на год позже меня, но так как он намного более опытный, то быстро адаптировался и стал лидером среди нас. Ты же уже слышала, это моё первое рождение. Но я всему научусь, просто немного медленнее остальных. И ты научишься. Главное, верь в себя. А Лиса раньше была очень доброй ко мне, чуткой и заботливой. Она такая задавака потому, что первой появилась здесь и все старшие помогали ей. Когда я появился, она очень обо мне заботилась и все объясняла. Думаю, ей нравилось быть моим учителем. Но потом появился Юст…
Я коснулась щеки Ифа и снова ему улыбнулась. Он очень хороший и видит во всех только хорошее. Я уже прониклась к этому парню искренней симпатией. Не понимаю, как можно быть с ним грубой.
– Вау, – ахнул Иф. – Как ты это сделала?
Я отдёрнула руку от его лица и непонимающе уставилась на парня.
– Я это почувствовал, – восторженно воскликнул он.
Я все ещё не понимала.
– Не знаю, как объяснить. То, что ты чувствовала. То, что я тебе понравился, и ты думала, что-то типа того, что я очень хороший…. Ну я не знаю, как объяснить, это просто ощущение…
Я улыбнулась, радуясь, что он уловил мои эмоции, что теперь знает, что я к нему хорошо отношусь. Это можно было назвать своего рода общением.
– Как ты это сделала? – не успокаивался он. – Мы так не умеем.
Я пожала плечами и снова не смогла сдержать улыбку. Было видно, что Иф привык всему удивляться и обо всем расспрашивать, он совершенно не стеснялся своего незнания и, как ребёнок, был открыт ко всему новому, пытался понять и освоить любое доступное знание.
– Ты классная, – он снова одарил меня обезоруживающей улыбкой.
– А ты никак не повзрослеешь, – услышала я позади голос Юста. – Спасибо, что побыл с ней, теперь можешь идти.
Ксаиф вздохнул и поднялся.
– Сальвия не ребёнок, которого нельзя оставить без присмотра. Мы просто общались.
Похоже, что отношения между ними были натянутые.