Сердце Черной Пустоши. Книга 2

Глава 1

Черный принц оказался таким, словно вышел из моих кошмаров. В них лица было не разглядеть, а сейчас пронзительный взгляд его высочества проникает в самую душу. Угольного цвета волосы сливаются с плащом, кисть в черной перчатке на рукояти меча. По сравнению с белокурым загорелым виконтом бледный и худощавый принц, одетый в черное, показался самим воплощением тьмы.

Но стоило приглядеться, как поняла, что принц скорее устал и изможден, нежели страшен. Вопреки логике, это напугало еще сильнее. Точнее мысль о том, что могло лишить сил этого человека.

Глядя на его высочество невольно представилось, что он преодолел тысячу миль без сна, еды, сражаясь по пути с великанами и драконами. На бледном лице синими звездами горят глаза, под ними пролегли глубокие тени. Слабый зеленоватый свет Нефритовой пещеры обострил и без того хищные черты его высочества, отчего он стал похож на ястреба в черном плаще.

Принц скользнул по виконту мимолетным взглядом, и я вновь вздрогнула, отметив их сходство. Словно два одинаковых магических сосуда, но в один добавили моря, солнца и ветра, а в другой силы, ночи, твердости скал и какой-то вековой усталости.

Его светлость сказал что-то виконту, должно быть, ответил на приветствие, и звук голоса вывел меня из ступора. Я затрясла головой, точно щенок, который выбрался из воды.

Голос у принца оказался низким, глубоким, проникающим в самое нутро.

– Я рад видеть вас, леди Гриндфолд, в добром здравии, – холодно сказал принц, глядя на меня, и я сглотнула, уставившись на его высочество, как кролик на удава.

Оттого, что все еще нахожусь на постаменте собственной нефритовой статуи, должна смотреть на принца сверху, но наши глаза находятся на одном уровне.

Я с запозданием вспомнила о манерах и присела в книксене, собираясь с духом, чтобы поприветствовать человека, которому отныне принадлежит моя жизнь.

Но принц опередил меня.

– К сожалению, леди Гриндфолд, сейчас нет возможности приветствовать вас в соответствии с традициями, – сказал он. – Это недоразумение будет исправлено не позднее, чем через три дня. Сразу после церемонии Приветствия, которой заслуживает леди вашего положения, состоится обряд бракосочетания.

Я снова сглотнула и часто заморгала, кляня про себя собственную неловкость, которая помешала поприветствовать принца, как полагается. Но его слова о скором бракосочетании, произнесенные холодным, даже отстраненным тоном, словно принц говорит о досадной повинности, вновь повергли в ступор.

– Я, – еле слышно пролепетала я. – Но…

Принц, который, казалось, успел забыть обо мне и смотрел на виконта, обернулся так резко, что я поспешно закрыла рот и присела в книксене.

– Да, ваше высочество, – тихо проговорила я, оставаясь в полупоклоне.

Принц коротко кивнул и снова обернулся к виконту.

– Я в Аврору, – сказал он. – Это срочно. Снова было вторжение, не успел отследить откуда. Зверя – изолировать. Возможно, дело в нем.

Не прощаясь, принц развернулся на каблуках и покинул пещеру. Виконт устремился за ним.

Стоило воротам захлопнуться, колени подкосились. Я качнулась, и если бы не помощь Рамины, упала бы. Что-то в словах принца насторожило, даже напугало, но восторженный вопль Рамины отвлек.

– Вы сделали это! – проорала камеристка, глядя на меня круглыми от восторга глазами. – Вы вернули нам принца! Стоило вам зажечь священный огонь, он вернулся! Это добрый знак, миледи, очень добрый! Черная Пустошь приняла вас и признала своей леди! Я всем, всем должна рассказать об этом!

От переполняющих эмоций Рамина, видимо, забыла, что находится при исполнении обязанностей и, подхватив юбки, бросилась к выходу.

Мысль о том, что останусь в одиночестве в Нефритовой пещере глубоко под замком, откуда самой не выйти, отрезвила.

Я успела дернуть уходящую камеристку за край плаща. Капюшон сполз, девушка ойкнула и торопливо натянула его обратно, заколов шпильками. Затем уставилась на меня с таким видом, словно впервые встретила.

– Простите великодушно, миледи! – бойко затараторила Рамина. – Я и вправду разум потеряла оттого, что удостоилась чести узреть! Сколь глубока и священна связь между вами и принцем! Не зря вы единственная из невест, кто выжил!

Сообразив, что сболтнула лишнего, Рамина торопливо закрыла рот ладонью и стыдливо присела в книксене.

– Какая еще связь, Рамина, – проговорила я. – Это совпадение.

– В Черной Пустоши не бывает совпадений! – жарко возразила камеристка. – Это связь! Это любовь! Любовь Черного принца и его леди!

Я приложила пальцы к вискам и слегка помассировала их. В свете всего произошедшего начинало казаться, что в моем новом доме все не вполне нормальные. А услышав чепуху, которую несет Рамина, подумала, что даже Бенара выглядит на ее фоне оплотом здравомыслия.

– Что ты мелешь, – невежливо перебила я камеристку, рассудив, что по-другому она не поймет. – Какая еще любовь и связь. Мы увиделись с принцем впервые. Он и двух слов мне не сказал, я не говорю уже о приветствии согласно нормам этикета, принятым в обществе. Он мне и рта раскрыть не дал…

– Я вас умоляю, миледи! – фамильярно перебила меня Рамина. – Ну о чем ему с вами разговаривать?

Грубость оказалась такой неожиданной, что я даже не оскорбилась, а просто ошарашенно захлопала ресницами.

– Что ты сказала, Рамина? – пробормотала я, подняв брови.

Румянец на щеках камеристки стал пунцовым. Путаясь и заикаясь, она пролепетала:

– Мужчины Черной Пустоши… молчаливы, миледи. Каждое слово – равноценно камню! Женщины – другие, конечно… Но… женщины редко говорят в присутствии мужчин…

– Вот как? – перебила на этот раз я, – отчего же? Отчего же вы не говорите в присутствии своих мужчин?

Рамина сглотнула, глядя в потолок, словно решалась на что-то, затем тряхнула головой, и пояснила:

– Каждая женщина с детства знает, что мужчина намного сильнее и умнее ее… И мы слишком горды, чтобы обнажать свое скудоумие в их присутствии. Свои недостойные речи мы ведем на женских половинах домов. Его высочество пришел править нами с Огненных Земель, поэтому не стал оборудовать для вас отдельную часть замка, как сделал бы другой на его месте. Не все с этим его решением согласны, но… Но все же никто не посоветует вам вести себя здесь столь же фривольно, как принято за Звездным морем. Принцессу непременно будут уважать за ее истинно женские качества: доброту, скромность, кротость и смирение.

По мере рассказа Рамины мои брови ползли все выше и выше, а глаз начал дергаться. Показалось, если она и дальше продолжит нести эту унижающую женщин чушь, я не сдержусь и отвечу в традициях самых невоздержанных на язык девиц Аварона.

– После. Я обдумаю все, что ты сказала, после, – сказала я камеристке. – Сейчас следует пройти в мои покои. Ты проводишь меня, а потом позовешь Альре. Да, Альре… Он обещал ознакомить меня с особенностями ведения дел замка.

– Слушаюсь, миледи, – сказала Рамина, присев в книксене. – Но не лучше бы вам поговорить с мистрис Одли, вашей старшей камеристкой? Она старше и опытнее господина Альре, и я подумала…

– А я подумала, что ты слишком много болтаешь, не говоря о том, что слишком много себе позволяешь для прислуги! – выпалила я.

Рамина часто заморгала и потупилась. По румяным щекам потянулись влажные дорожки, а я закусила губу от досады, поняв, что в первый же день довела девушку до слез.

– Прости, Рамина, – тихо проговорила я. – Я не имела ввиду ничего дурного и не хотела тебя обидеть. Просто немного на взводе после путешествия и всего остального.

Рамина шмыгнула носом, смахнув слезы с румяных щек, и робко улыбнулась.

– Конечно, миледи, я так и поняла, что волнуетесь из-за вашего зверя.

Заметив мой непонимающий взгляд, она с готовностью напомнила:

– Его высочество велел его изолировать…

Девушка не успела договорить. Я довольно резко и грубо дернула ее за руку, вынуждая замолчать и выпалила:

– Бегом! В мои покои! Да что ты стоишь! Веди же! Рамина замешкалась и, видимо, хотела что-то сказать, но столкнувшись со мной взглядом, не посмела.

Чуть ли не бегом мы взлетели по винтовой лестнице, преодолев несколько пролетов, затем взбежали по еще одной. Когда Рамина остановилась у перил, вцепившись пальцами в мрамор и часто дыша, я снова нетерпеливо дернула ее за руку.

– Да быстрее же! – крикнула я. – Я ведь не найду без тебя дорогу!

Девушка перевела дыхание и снова устремилась по нескончаемым коридорам. Я держалась рядом, то и дело забегая вперед, торопя камеристку, как могла.

Девушка причитала, что она задохнется, упадет, умрет и никто не пожалеет бедную сиротку, но я была неумолима, потому что после известия, о Диларионе, которого собираются изолировать, стало не до жалости.

– Да куда вы так спешите, леди, – причитала Рамина. – Раз его высочество приказали изолировать, значит, уже сделано. А раз сделано, то зачем ноги в кровь сбивать.

– Ничего, не собьешь, – хмуро пообещала я и закусила губу. – Никто не вправе трогать моего питомца без разрешения! А меня даже не поставили в известность!

– А принцу не нужно ни у кого спрашивать разрешения! – резонно возразила Рамина. – Он в своем замке и в своем королевстве, между прочим.

– Это и мой замок, – сообщила я. – Уже почти. А Диларион – мой питомец! Поэтому не мели ерунды, пожалуйста, а переставляй ноги быстрее!

Камеристка, не стесняясь, сообщила богам, что госпожа Черной Пустоши слишком сурова к ней, бедной деревенской девушке. Но, к моему облегчению, я узнала знакомый коридор по лепнине и, припустив, оставила Рамину за спиной.

Я не знала, что думали слуги о невесте его высочества, которая, сломя голову, несется по коридорам, но все успевали присесть в книксене или поклониться, а некоторые даже справлялись о самочувствии и желали хорошего дня.

Наконец, двери покоев распахнулись. Миновав личный приемный зал, который вполне подошел бы для приема делегации из Огненных Земель, я бегом миновала гостиную и ворвалась в свою спальню, где на прикроватном столике должна лежать шляпная коробка с мирно спящим дракончиком.

Столик оказался пуст.

Рамина вбежала за мной и остановилась, опираясь плечом о косяк. Тяжелое дыхание красноречиво дополнилось осуждающим взглядом.

– Где они?! – вскричала я, оборачиваясь к девушке, отчего она часто заморгала и схватилась за сердце.

– Где покои принца? – пояснила я, когда осознала, что камеристка не поняла.

– Зачем вам покои принца? – плаксиво спросила Рамина. – Вы же сами слышали, он отбыл в Аврору. Это самый север Пустоши.

Стоило мне приблизиться, Рамина послушно присела в книксене, и склонив голову, пролепетала:

– Ваша спальня соединяется со спальней его высочества…

Я проследила взгляд камеристки и бросилась к высокой двери с черной круглой ручкой, которую сначала приняла за отделку стены, а ручку за глаз гигантской розово-золотой птицы с яблоком в клюве.

Дернув раз, другой, третий, я чуть было не воспользовалась магией, но остановила себя в последний момент, вспомнив о холодном синем огне в глазах принца.

– Здесь закрыто, – сообщила я камеристке, и та вздохнула.

– Извольте следовать за мной, миледи, – пробормотала она.

Забег по дворцовым коридорам повторился. На этот раз мы направились в другую сторону, и я поняла, что обходим наши смежные с принцем покои.

В отчаянии я закусила губу и перебирала в уме все, что выскажу сейчас его высочеству. Оттого, что понятия не имела, как разговаривать с принцем из Черного дома, я то вспоминала самые изысканные речевые обороты, которым учил мастер изящной словесности в Авароне, то мудрые, всегда немного надменные наставления Бенары. То вовсе принималась думать об угрозах, которые озвучу будущему мужу за то, что посмел взять моего дракончика без спроса.

Когда лоб в лоб столкнулась с виконтом де Жероном, который вышел из высокой полукруглой двери, как раз размышляла о последних, поэтому застыла, как вкопанная, со взглядом преступницы, которую застигли врасплох.

– Леди Гриндфолд? – удивился де Жерон, потирая подбородок. – Разве вы не в этой вашей… Нефритовой пещере?

– Как видите, нет, виконт! – задыхаясь от злости, сообщила я. – Или вы забыли, что его высочество приказал изолировать Дилариона?!

– Я никогда и ни о чем не забываю, – сообщил виконт, хмуря брови. – Особенно, если это приказ его высочества. И особенно, если приказ назначен мне.

– Вам? Как вы могли! – невпопад выпалила я, отчего виконт удивленно моргнул и посмотрел на меня, словно перед ним постоялец из дома буйных.

Я обернулась на Рамину, которая присела в книксене и не смеет поднять глаза на виконта. Но по пылающим щекам и чуть шевелящимся губам понятно, повторяет каждое слово, чтобы передать потом слугам и этой самой мистрис Одли, о которой говорит чаще, чем о своих обязанностях.

– Иди, найди Альре, Рамина, – попросила я камеристку. – И сообщи, что об управлении замком мы поговорим с ним после обеда.

Камеристка присела еще ниже, и, хоть на лице самая благообразная из всех масок, я кожей почувствовала волну досады, что исходит от девушки.

– Ты что-то хотела, Рамина? – поинтересовалась я под пристальным взглядом виконта.

Та, по-прежнему не поднимая глаз, пробормотала слова извинения и удалилась.

– Где Диларион? – спросила я виконта, стоило камеристке скрыться из виду. – Что вы с ним сделали?!

– С вашим питомцем все в порядке, – сообщил де Жерон.

Мне не понравился его несколько неуверенный тон, отчего спросила более решительно, чем следовало:

– Вы, должно быть, забыли о своем обещании, что могу взять Дилариона с собой, и что с ним ничего не случиться, и вообще, большой беды не будет, потому что магического питомца нельзя назвать магией в чистом виде?! Вы обещали! Вы сами сказали, что мне лишь надо прятать его!

– Я никогда и ни о чем не забываю, миледи, – процедил виконт, растягивая слова. – Должно быть, это у вас проблемы с памятью. Да, я разрешил вам взять с собой нетопыря. Но я говорил, его надо прятать. А прятать, леди, это немного не то, чем занимался ваш Диларион на пристани, когда жег напавших на вас караварцев!

– Ах, вот как? – возмутилась я. – Теперь я виновата в том, что на нас напали? Или Диларион, в том, что бросился защищать меня, а не прятаться в шляпной коробке?

Виконт сдул со лба выбившуюся прядь и процедил холодно.

– Возможно.

– Что… – пролепетала я. – Что вы сказали?!

– Что слышали, миледи, – отчеканил он. – Каждый из законов Черной Пустоши оправдан. Каждый закон, каждое правило, каждая традиция этой земли написаны кровью, Элизабет. Человеческой кровью. И если есть запрет на магию, настолько суровый, что за него карают смертью, может, не стоило поить нетопыря кровью, готовясь к высадке на берег, зная, что кровь, употребленная магическим существом, способствует резкому выбросу магической энергии?!

Я захлопала ресницами, закусив губу. От неожиданности и справедливости обвинений пропустила мимо ушей чересчур глубокую осведомленность виконта в магических реалиях.

– Я… Я… Это не я, это кок, Морской Бык, он хотел порадовать дракончика… – проговорила я сбивчиво. – Я виновата, я не доглядела… Но я была не в себе. Это путешествие, призрак, бессонная ночь, я готовилась к высадке на берег и была такая рассеянная…

– Ваша рассеянность обходится слишком дорого, леди, – сообщил виконт. – Может, пример с вашим же нетопырем чему-нибудь вас научит.

Я покачнулась, но виконт не сдвинулся с места, чтобы поддержать меня, пришлось облокотиться о мраморную колонну.

– Виконт, – чувствуя, что голос дрожит от слез, пробормотала я. – Я чувствую, Диларион там, за дверью… Ему страшно… И мне страшно, виконт. Пожалуйста, уговорите принца помиловать его, прошу вас! Неужели у вас нет ни капли сострадания ко мне?

Чертыхнувшись, виконт развернулся и скрылся за дверью, из которой вышел несколько минут назад, оставив меня в одиночестве.

Я зажала ладонью рот, чтобы никто не услышал моих рыданий, стараясь не думать о том, что вот-вот лишусь Дилариона, последнюю нить, соединяющую с Авароном, королевством, ставшем мне родиной.

Мимо прошли две горничные в длинных черных платьях с белоснежными манжетами и передниками, в накрахмаленных чепцах. Одна из девушек несет щетки для пыли, другая сложенную в несколько раз ткань. Увидев меня, обе присели в приветствии и склонили головы, прежде, чем двинуться дальше. Несмотря на то, что застали невесту принца в слезах, их лица остались отстраненными и подобострастными.

Наконец, дверь снова открылась, на этот раз выпустив виконта.

Увидев в его руках шляпную коробку, я не смогла сдержать возглас облегчения, а рыдания возобновились с утроенной силой.

Из закрывающейся двери послышался глухой, едва различимый стон, но я решила, что это несмазанные петли или сквозняк.

Виконт протянул мне коробку, хмуря лоб. Вид при этом у него был взволнованный.

– Возьмите вашего питомца, леди, – сказал он почти с неприязнью. – Он безопасен.

Я приоткрыла крышку, и, увидев умильную мордочку дракончика, который посмотрел на меня сонными глазками-бусинками, всхлипнула.

– Вы сделали это, виконт! – выдохнула я, не сдерживая радости. – Вы уговорили принца! Спасибо! Спасибо вам огромное!

Виконт поморщился, словно благодарность ему в тягость.

– Не стоит, леди, – сказал он. – Благодарить следует не меня, а его высочество.

Я рванулась было к двери, под влиянием чувств забыв о нормах этикета, но виконт грубо остановил меня, дернув за руку.

Я осталась стоять на месте, часто моргая.

– Могу я лично поблагодарить принца? – спросила я после паузы, осторожно высвобождая руку.

Виконт покачал головой.

– Нет, миледи. Он итак слишком задержался из-за вас. Вам следует вернуться в свои покои. С вашим драконом.

– Мне нужно прятать Дилариона? – прижимая к груди коробку, спросила я.

Виконт скривился, словно каждый новый вопрос дается ему нелегко.

– Нет, миледи, – ответил он. – Его итак видело много народу на пристани. Да и слава о том, что новая леди Черной Пустоши маг, опередила ваше появление. Раз питомец столь дорог вам, принц дал позволение брать его с собой. Но свежую кровь нетопырь должен получать только с позволения принца, в его покоях.

– Хорошо, я на все согласна, – сообщила я виконту.

– И, вот еще, – сказал виконт, протягивая мне длинные черные перчатки из тонкой ткани. – Носите это всегда, когда покидаете дворец. А это и вовсе не снимайте. Никогда.

С этими словами виконт развернул меня спиной и щелкнул застежкой сзади.

Подняв руку к шее, я нащупала пальцами круглый медальон, а в следующий миг с трудом устояла на ногах. В глазах потемнело, на плечи словно взгромоздили скалу, ноги стали ватными.

– Блокировка магии, – прошептала я, оседая на руки виконту.

Тот терпеливо ждал, пока я привыкну к новому состоянию и приду в себя. Через несколько минут все прошло, но легкое головокружение осталось, как и непривычная тяжесть в теле. Я чувствовала себя, как на корабле, когда сорочка леди Вивьен Ру истощила мои магические силы.

– Терпите, леди, – бесстрастно сказал де Жерон. – Пока вы не привыкли обходиться без магии, вам стоит носить это.

– Конечно, – пролепетала я. – Я согласна чтить все традиции Черной Пустоши, лишь бы у меня не забирали дракончика…

Заметив, что силы возвращаются ко мне, виконт помог встать ровно.

– Вам стоит вернуться в свои покои и отдохнуть какое-то время, пока не привыкли, – сказал он.

Я ожидала, что де Жерон вызовется проводить меня, или хотя бы помочь дойти до покоев, но он остался неподвижен, как статуя. Когда подняла на него глаза, взгляд виконта стал холодным, бесстрастным, и отчего-то осуждающим.

Превозмогая непривычную усталость, я присела в книксене и тихо произнесла:

– Я не забуду вам этого, виконт.

– Я всегда к вашим услугам, леди Черной Пустоши, – ответили мне.

Глава 2

– Вам лучше, леди? – спросила мистрис Одли и сменила компресс у меня на любу.

Моей старшей камеристкой оказалась невысокая женщина с живым лицом. Пышный чепец на голове Оры, так представилась мистрис Одли, подчеркивает строгую, волосок к волоску, прическу. Наряд точь-в-точь, как у Рамины и остальных камеристок. Их точное количество все время вылетает из головы от слабости, и от того, что девушки постоянно передвигаются по покоям, не задерживаясь подолгу на одном месте.

Все в длинных черных платьях, с белоснежными воротниками до самого подбородка и кружевных чепцах, в меру чопорные и в меру услужливые. Под строгим взглядом Оры они то и дело, приседают в полупоклоне, старательно сдерживая усмешки и любопытство. Невольно вспомнился замок в Авароне с его внутренними устоями.

– Бенара бы одобрила железную руку мистрис Одли, – пробормотала я так, чтобы никто не слышал.

Старшая камеристка, Ора Одли – единственная, кто без труда выделяется из общей массы. Во-первых, в силу возраста, а во-вторых, пояс мистрис Одли не белоснежный, как у остальных, а красный.

– Все же вам следует отлежаться леди, – поджимая губы, сказала мистрис она, когда я попыталась привстать, чтобы взять с тумбочки стакан. – Что бы там ни было, это явно терпит отлагательства. А невесте его высочества надлежит беречь силы.

Ора щелкнула пальцами и тут же одна из девушек подхватила высокий стакан и вложила мне в руку, а две других заботливо придержали подушки, чтобы удобней было сидеть. Стоило вернуть стакан присевшей в книксене служанке, как меня тут же уложили обратно на низкую софу в гостиной.

От удивления вместо благодарности я пролепетала, обращаясь к старшей камеристке:

– У вас случайно сестры в Авароне нету?

Мистрис Одли нахмурила тонкие брови, и я поспешила проговорить:

– Я хотела сказать, спасибо за заботу.

Раздался мелодичный звон. Я уже знала, что такой звук получается, когда стучат медным молоточком по небольшому колоколу, которые висят у каждых покоев.

Одна из девушек, повинуясь знаку мистрис Одли, подошла к двери и открыла ее.

Не взирая на попытки мистрис Одли остановить меня, я стянула со лба мокрый компресс и вернула его в ванночку с прохладной ароматной водой. Когда Альре зашел в гостиную и церемонно поклонился, я уже сидела на софе, сложив ладони на коленях.

– Как миледи себя чувствует? – поинтересовался он с той учтивостью, с какой даже Бенара не смогла бы.

Я сделала вдох и ответила, стараясь выглядеть, как принцесса, но все равно казалось, что даже камеристки смотрят на меня с жалостью:

– Все в порядке, Альре. Я просто немного устала.

– Если вы уверенны, что ваше самочувствие не вызывает беспокойства, предлагаю продолжить осмотр владений, – проговорил управляющий. – Но только если вы не чувствуете недомогания.

Все тело казалось чугунным, словно меня до краев залили расплавленным металлом, слабость расползлась от груди, где висит медальон и норовит обездвижить. Но, чтобы не выглядеть изнеженной матроной из Аварона, где все делают с помощью магии и не снисходят до работы руками, я произнесла:

– Альре, ведите меня… куда считаете нужным. Я готова осматривать замок. Ведь это моя первостепенная обязанность. Верно?

Дворецкий сдержанно кивнул, уголки губ чуть дрогнули, и мне показалось, управляющий одобряет мое рвение. Но мистрис Одли вышла вперед и посмотрела на Альре таким взглядом, что тот должен был провалиться на первый этаж. Однако, управляющий, видимо, привык к старшей камеристке, оставшись невозмутим и спокойным.

– Уважаемый господин Альре, полагаю, имел ввиду, – произнесла мистрис Одли, – что леди может отправиться на осмотр, когда почувствует себя полностью хорошо. Я права?

Дворецкий остался неподвижен, как скала. Лицо бесстрастное и умиротворенное, неглубокие морщины на щеках и возле носа в сочетании со смотрящим в никуда взглядом сделали его еще больше похожим на выходца из другого мира, где нет понятия об эмоциях.

Показалось, что Альре и мистрис Одли знакомы очень давно, но из-за слабости голова работала плохо, и я не стала вдаваться в тонкости взаимоотношений местной прислуги. Чтобы не накалять обстановку, все же поднялась, хотя казалось еще немного, и плюхнусь обратно на диван совсем не как леди.

Я проговорила:

– Мистрис Одли, я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы продолжить осмотр. Ведь я будущая жена Черно… его высочества Карла Сварта. А значит, на первое место должна ставить интересы других, а не свои. Но, если можно, Альре… Хотелось бы осмотреть сады или что-то еще на улице. Свежий воздух мне сейчас не повредит.

Мистрис Одли бросила на дворецкого строгий взгляд. Тот все также безмятежен и спокоен, но я успела заметить, как в глазах мелькнули победные искры. Он с одобрением посмотрел на меня и провел рукой в приглашающем жесте.

– Разумеется, леди. Осмелюсь предложить вам начать прогулку с сада, где его светлость выращивает растения, которые смогли бы прижиться в почве Черной Пустоши.

– С удовольствием, – ответила я.

Мы двинулись в сторону коридора. Едва отошли на несколько шагов, из-за спины донесся голос старшей камеристки, и на секунду показалось, что это не мистрис Одли, а Бенара, неожиданно оказавшаяся в замке Черного Принца.

– Господин Альре, – проговорила она вслед, – вы головой отвечаете за состояние леди Гриндфолд.

Дворецкий даже не обернулся, лишь коротко кивнул и произнес, глядя перед собой:

– Разумеется.

Мы прошли по коридорам и извилистым лабиринтам, спустились по широкой лестнице и направились через зал в сторону двери, украшенной витиеватыми узорами.

Дворецкий двигался неспешно, словно нарочно подстраивается под мое состояние, замедлялся, когда отставала, или вообще останавливался, рассказывая о картинах и гобеленах, которых по всему замку огромное множество.

Наконец зал кончился, и управляющий широким жестом распахнул передо мной двери. На секунду я прищурилась, ослепнув от яркого света, а когда зрение вернулось, застыла в немом восторге.

В первый день Альре показывал выход к саду, который я все равно не запомнила, но сейчас это был совершенно другой сад. Пышные деревья высотой до второго этажа с ярко-зеленой кроной, фрукты на ветках, поспевшие до того, что едва не лопаются от сока. Вместо земли сплошной ковер травы, на котором пушистыми шапками лежат кусты насыщенно-синего цвета. Каждая веточка усыпана гроздьями жемчужин.

– Что… это? – только и смогла вымолвить я, запоздало проверяя рот, который у будущей принцессы не должен быть открытым.

Альре, явно довольный произведенным эффектом, произнес:

– Это "Сад возрождения". Так его называет милорд. Или, извиняюсь, вы имели ввиду что-то конкретное?

Слова застряли во рту, хотелось спросить обо всем, но не показаться глупой гусыней, которая не знает, что такое "Сад возрождения". Сделав вдох, я постаралась собрать разбежавшиеся мысли, и сказала:

– Спасибо. Честно признаться, такую растительность я вижу впервые, поэтому готова выслушать все, что сочтете нужным. Например, очень интересно, эм… Что это за жемчуг на кустах?

Всегда спокойный дворецкий не смог сдержать улыбки, его взгляд перешел на синие кусты, щедро украшенные перламутровыми гроздьями, и произнес:

– Если миледи позволит, это не жемчуг. Хотя кое в чем вы правы. Это куррант дисектум. Особый вид ягод, из которых изготавливают целебные настои. Их свойства так удивительны, что компресс из такого настоя за ночь затягивает серьезные раны.

Я неотрывно смотрела на мерцающие ягоды и думала, какими они должны быть на вкус, если выглядят, как настоящая драгоценность. Потом неожиданно для себя спросила:

– Значит, виконта лечили именно этими ягодами, когда он принес меня в замок? Он ведь был сильно ранен.

Лишь закончив фразу поняла, что сказала не то, но дворецкий, воспитанный лучше, чем сама Бенара, сделал вид, что не заметил и произнес, глядя куда-то вдаль:

– Совершенно верно, миледи. Настой готовится долго и трудно. С десяти кустов получается всего одна маленькая бутыль. Поэтому ценность его в разы больше даже слитка золота. Но, несмотря на великолепный вид ягод и чудодейственные свойства, есть их в свежем виде я бы не рекомендовал.

– Почему? – спросила я и снова подумала, что слишком нетерпелива для будущей принцессы.

Альре снова пропустил мою простоватость и сказал:

– Ягоды очень кислые и терпкие. Хотя это, конечно, на любителя.

Я с сожалением окинула взглядом перламутровые гроздья, которые словно манят, чтобы к ним прикоснулись, но трогать ягоды не стала, рассудив, что итак проявила предостаточно несдержанности перед управляющим.

– Позвольте пройти дальше, принцес…, – произнес Альре, запнувшись, но тут же исправился: – леди Гриндфолд.

Я смущенно потупилась и кивнула, готовая следовать за ним, а Альре счел необходимым пояснить:

– Вскоре все здесь будут обращаться к вам, не иначе, как "ваша светлость", "ваше высочество" и "принцесса", я же называю вас мысленно именно так и только так с первого момента, как увидел.

– Благодарю, Альре, – смущенно пробормотала я.

– Не стоит, леди, – сказал управляющий и тепло улыбнулся, от чего вокруг глаз пролегли лучики морщин, озаряя его открытое немолодое лицо. – Жизнь научила меня разбираться в людях. А вы – именно та принцесса, которую Черная Пустошь так долго ждала.

Я не нашлась, что ответить на такую откровенность и снова кивнула, на этот раз присев в книксене. Тяжесть в груди стала немного легче, налитые свинцом и ватой руки и ноги показались чуть менее непослушными, а в глазах непростительно защипало.

Альре снова устремился вперед по аккуратной, выложенной цветной мозаикой алее, и я поспешила за ним, стараясь охватить взглядом все растения, что встречаются по пути.

Мы миновали пышные, похожие на кудри, кусты с россыпью нежно-голубых плодов, напоминающих по форме клубнику, и Альре пояснил, что для выведения растения, из которого получают затягивающий раны порошок, его высочество лично ездил в далекую экспедицию в Потерянные Земли.

Заметив недоумение на моем лице, Альре пояснил:

– Потерянные Земли не сказка, миледи. Просто не каждый способен найти их, а также пересечь границу. Да и тамошнее население славится крайней жестокостью и непримиримостью к чужакам.

– Зачем же его высочество подвергал риску свою жизнь? – удивилась я. – Эти кустики, конечно, невероятно милы, и ветки трепещут на ветру, словно кудри ребенка, но все же…

Альре постарался скрыть усмешку и продолжил объяснение:

– Потерянные земли расположены на особых тектонических плитах… Тектонические плиты, миледи, это…

– Я знаю, что такое тектонические плиты, Альре, я читала о них в книгах по географии, – перебила я, подумав при этом, что хорошо бы почитать географические фолианты побольше и повнимательнее.

– Так вот, порода тектонических плит Потерянных Земель щедро сдобрена алхикамом, миледи. Именно поэтому многие растения, произрастающие там, обладают чудотворной силой. Порошок, который мы получаем, растирая эти плоды специальным способом, обладает свойством мгновенно затягивать раны, не оставляя даже следов на коже. Попробуйте, принцесса, сами, и подивитесь твердости этих плодов.