Сломленный бог

Эта книга для Кэт

© Н. Иванов, перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Пролог

И снова тот же сон.

И снова тот же день.

Во сне Артоло, уроженец Гхирданы, вальяжно прохаживался по улицам Нового города, кварталам древнего Гвердона. Весенний воздух освежал, и упругая походка Артоло бодро пружинила. Он глядел вдаль на невероятную панораму Нового города, на средоточие мостов и шпилей, походившее на пенную волну, что застыла и обратилась в мрамор. Глядел ввысь на башни, сотворенные за одно мгновение ошибкой в расчетах алхимиков – по крайней мере, так утверждала молва. Гвердон был известен всему миру в основном диковинным алхимическим промыслом. Боевые орудия из его котлов и плавильных печей утекали потоком за море – на Божью войну, а золото с серебром струилось обратно.

На взгляд Артоло, этот Новый город был ситом, подставленным под Гвердон, чтобы его семья снимала себе золотую и серебряную накипь. Город был порождением смуты и бедствий, а смута всегда предоставляет большие возможности тем, кто хладнокровно выжидает своего часа. Поэтому из всей семьи Прадедушка и выбрал надзирать за деятельностью в Гвердоне именно Артоло. Его крепкие руки никогда не дрожали.

И за месяцы пребывания здесь он подтвердил удачность этого выбора. Сломил местное преступное сообщество, Братство, которое вело дела сидя в Мойке – самом загаженном районе города. Теперь он над ними хозяин.

Конечно же, разобрался со всеми, кто пытался выступить против.

Потому как, наехав на Артоло, ты наезжал на Гхирдану, а на Гхирдану не наезжает никто.

Никто не смеет идти против дракона.

Пока это только начало. Новый город по-настоящему пока что ничей. Половина этих зачарованных высоток пусты или заняты местной голытьбой, а то и вообще беженцами, за которых некому заступиться, – их легко будет отсюда прогнать. Гвердон до сих пор залечивал раны, приходил в себя после Кризиса. Восковые големы городского дозора, сальники, сгинули с улиц. Алхимики перестраивали разрушенные фабрики; Братства больше нет; парламент пришиблен, им заправляет состряпанный наскоро комитет. Даже здешние боги в полном упадке.

Повсюду раздолье. Повсюду поспели плоды, только рви. Артоло провел здоровенной лапищей по мраморной окантовке балкона, наслаждаясь приятным чувством. Пристукнул по перилам кольцом Самары, и показалось, будто весь город задрожал, затрепетал от его касания, словно в испуге.

Словно лошадь, которую пора объездить. Женщина, которую пора взять.

Приятное чувство. Правильное. Прямо как в первый раз, когда Прадедушка взял его в полет. Новый город расстилался перед ним облаком на сияющем небе, и Артоло парил навстречу своей славной судьбе.

Во сне он спускался по лестнице. Его люди склоняли головы перед ним, полушепотом произносили почтительные слова. Скоро перед ним склонится весь город. Перед боссом Артоло, Прадедушкиным фаворитом. Прадедушкиным Избранником.

Он сошел вниз. В подвале ждали двое его парней: кузен Воллио и Тиск. Верные люди, хотя Тиск всего лишь Эшдана, отмеченный пеплом, а не потомок драконьего рода. Они держали пленного.

Пленную. Молодая темноволосая женщина вырывалась из рук, как уличная кошка. И орала не хуже.

– Тихо, – прикрикнул он. Взял девушку за подбородок, повернул к себе лицом. У нее на коже темные крапинки, как точечные следы ожогов. На шее висит некрасивый кулон из какого-то черного металла. – Мне сказали, что ты шныряешь за мной. Крадешь у меня. Зарезала троих моих людей.

– Это вы только троих нашли, – зло буркнула она.

– Знаешь, кто я? – Он сдавил ей рот.

– Толо, – промычала она.

– Нет! – гаркнул он.

Он разжал руку. Достал свой кинжал. Золотая рукоятка инкрустирована самоцветами. Клинок – полученный от Прадедушки драконий зуб. Это более чем оружие – это знак доверия Прадедушки, знак власти гхирданского князя. Ему нравился вес, нравилось, как нож лежит в руке. Рукоять изготовили специально по его мерке.

Артоло саданул девушку кинжалом, эфесом в лицо. Поднес оружие к ее глазам:

– Видишь? Знаешь, что это такое? Я босс Гхирданы. Я Избранник дракона.

Он приставил кинжал к ее горлу, надавил, вминая в кожу.

Еще немного сильнее, и кожу прорвет бодрый красный ручей.

Еще чуток протянуть, пропилить хрящ, и получится разрыв, дыхательное горло уступит стали, испустив горячие брызги.

– Пойти против меня – значит пойти против Гхирданы! – Здесь, в подвале, свидетелей нет. Только Воллио с Тиском. Только мерцание камня неправдоподобного Нового города. Но Артоло все равно нравилось произносить эти слова. Он много раз проговаривал их прежде. И сейчас произнес скорее ради себя самого. Напомнить себе о суровости. Напомнить о недопустимости неудач.

Он посмотрел девушке прямо в глаза. Никакого страха. С чего-то она взяла, что босс не станет доводить дело до конца. От этого он рассердился еще сильнее.

– Обокрасть меня, – прорычал он, – значит обокрасть дракона! – И чиркнул кинжалом поперек ее горла.

Послышался скрипучий, визгливый скрежет, как будто он прочертил лезвием по твердому камню. Там, где нож обтерся о мягкое девичье горло, сыпанули искры. Кинжал – его драконозубый кинжал – не смог причинить ей вреда.

Однако каким-то образом клинок повредил подвалу, где они находились. Дюжина ран открылась в белых, светящихся стенах, глубокие влажные расселины надсекли камень, подражая росчерку ножа по ее глотке. На которой – ни единой царапины.

Чудо. Ублюдское, нахрен, чудо.

Но Прадедушка говорил ему, что в Гвердоне не осталось святых.

Каменный пол содрогнулся, отшвыривая от девушки Тиска и Воллио. Подручные грохнулись в противоположных углах подвала. Потолок растаял, длинные пальцы блестящего камня отслоились с него, как сталактиты, переплетающиеся стебли и бутоны из прочной кладки. Воллио и Тиск оказались мигом замурованы, заключены в камень. Артоло слышал их крики паники, заглушенные толщей стен.

Девушка медленно встала со зловещей ухмылкой. Раскрасневшаяся от восторга, опьяненная силой.

Подвальная дверь позади нее задрожала, а затем сплавилась с подтаявшей притолокой. Единственный выход отсюда наглухо закупорен. Помощь звать бесполезно.

Нож не берет эту бабу. Он врезал ей по носу оголовьем рукоятки. Стены комнаты – нет, нижние боги, весь Новый город принял удар на себя. А она невредима. Артоло тут же вмазал ей в рожу – как вмазал по стене. На одернутом кулаке закровоточили костяшки, а для нее это было всего лишь игрой.

Он не способен ее поранить. Не способен убить. Ни пистолета, ни чего-то более разрушительного при нем нет. Почему, проклятье, он не взял пистолет? За морем ему доводилось убивать святых, только не голыми руками. Тем более без Прадедушки.

Прадедушку подводить нельзя. Подводить Прадедушку – недопустимо.

В подвале кончался воздух, ему нечем дышать. Подкашиваются ноги, и в смятении не понять, то ли течет пол, то ли колени совсем обмякли. Девушка уже нависла над ним, мстительная и ужасная. На четвереньках он попятился, вернее – попробовал отползти, но поверхность стала зеркальной – гладкая, скользкая.

Она подобрала его драконозубый кинжал, полюбовалась на самоцветную рукоять. Со знанием дела повертела, изучая грань лезвия.

– Ты его затупил, – сказала она. – Говно твой резак. – Девушка отбросила кинжал на пол. – Ничего, у меня свой есть, – смеясь добавила она и извлекла собственный клинок откуда-то из складки плаща.

Воллио не обыскал эту суку?

– Зови меня Святой Карательницей, – сказала девушка, подступая к нему. Вдруг она остановилась, взглянула на потолок: – Чего? Нормальное имя! – Подождала, будто прислушивалась к какому-то голосу, недоступному Артоло. – Ладно, тогда у меня будет волшебный карающий нож. Или офигительный огненный меч. Но сначала… – Она опять обратилась к Артоло. Глаза у нее переливались подобно мрамору Нового города под солнцем: – Этот город – мой. Я знаю, что вы тут делаете. Знаю, зачем сюда приперлись.

Ей неоткуда об этом знать, подумал Артоло. Прадедушка доверил ему задание, столь секретное, что невозможно поручать такое никому вне семьи. Ей неоткуда было узнать о Черном Железном оружии. Да кто вообще эта девка?

– Убью, тварь. – Артоло начинает грозить, собрав остатки своей прохудившейся храбрости. Должен быть способ ее достать. Ядовитый газ. Кислота. Чары. Драконье пламя. Она человек. – Семью вырежу.

Женщина хохочет.

– Поздновато уже. Но раз мы дошли до угроз… – Она смыкает кулак, и стена, запиравшая Воллио, повторяет ее движение. Сдавленный крик, и из каменных трещин сочатся алые потеки.

– Я найду – как.

Девчонка его не слушает:

– Гхирдана здесь никому не нужна. Возвращайся и так и передай своему дракону. – Она делает жест, и сзади отворяется стена – волнообразно растекается, открывая проем. Из этого второго выхода тянет могильным смрадом упырьих туннелей.

Она переступает через него, будто через пустое место.

Не ведет и бровью, будто его нет.

Никто не обращался с ним так. Ведь он – Артоло из Гхирданы. Прадедушкин фаворит. Избранник дракона!

Кинжал, драконий зуб, уже в руке. Пружиня ногами, Артоло наскакивает на нее. Стерва вполовину меньше него, мелкая, слабая и, да провались эти чудеса, всего лишь девчонка. Неожиданный удар, и…

…Сон заканчивается, как и всегда. Девушка делает разворот, будто бы видит его бросок. Нож входит ему под ребра. Она отклоняется, а инерция толкает Артоло вперед, и на белых стенах теперь алое, алое, алое. И он падает, словно сорвавшись с могучей спины Прадедушки.

А дракон продолжает полет и не оглядывается.

Глава 1

В иные дни Кари приходилось напоминать себе, что не все прошлое было сном. Теперь с нею привычная корабельная качка. Запах морского ветра и трюмная вонь. Скрип канатов и древесины, плеск воды об обшивку, крики матросов – все, из чего раньше состояла жизнь, стало ею опять. Необъятная ширь – небеса, а под ними море.

Кари облокотилась о фальшборт на носу, осматривая горизонт. Пустой простор делал ее упоительно безымянной. Открытый океан не признавал имен, которыми пытались наделить его смертные или боги. Не принимал истории, существуя лишь в настоящем, всевечном сейчас. Океан дарил рождение заново с каждой набегавшей волной.

В океане ее сухопутная жизнь казалась сном.

«Но то был никакой не сон, правда?» – произнесла про себя Кари, и пальцы сжали черный амулет, вновь украсивший ее шею. На ответ не приходилось рассчитывать – Шпат за полмира отсюда. Даже будь она сейчас в Новом городе, в сердце великого поселения, которое ненароком сотворила из его мертвого тела, неизвестно, смог ли бы он отозваться.

Но Кари все равно мечтала об ответе. Изо всех сил напрягала некое психическое подобие слуха.

Ничего.

Только круговерть собственных растрепанных мыслей.

Забавно, как ни крути. От страха перед зовом незримых сил она когда-то сбежала из дома, найдя покой в обезличенности океана. С расстоянием голоса в голове глохли. Каждая новая миля от Гвердона ложилась бальзамом на израненную душу.

А теперь страшит отсутствие одного конкретного голоса, и каждый день плавания – непозволительная трата времени. Если бы только был способ телепортироваться на край света, а не месяцами обходить Божью войну кругом, она давно так бы и поступила, в задницу любую цену.

«С тобой всегда все непросто», – мысленно проворчала она. И снова не получила ответа. Только воспоминание, как на задворках улицы Желаний двоюродная сестра Эладора, лежа в крови, зло шептала: «Ты вечно все портишь».

Ну, уж не в этот раз.

– Ильбарин! – долетел окрик из вороньего гнезда. – Вижу Ильбаринский Утес!

Кари уставилась на горизонт, высматривая горб далекой горы. Снизу пока мало что видно. Она справилась с желанием взобраться на такелаж и как следует осмотреться. Половина прежней жизни прошла на снастях, и раскачка мачты не внушала ей страха. Но ценный трофей нельзя бросать без присмотра. Кари похлопала по непромокаемому свертку, с которого шесть месяцев не спускала глаз, – внутри качнулась ободряюще увесистая книга. Ободряюще увесистая? Скорее, пипец, неподъемная. Книга была громадной до нелепости, а обложка окована металлом с мощным замком. Еще, поди, и с обережными чарами. Хреновина остановит пулю, причем не самую мелкую. Если Кари когда-нибудь попадет под артобстрел (в смысле снова), то прикроется этой дурацкой книжкой.

Гримуаром доктора Рамигос, если уж именовать ее более-менее подобающе. Судя по объяснениям Эладоры, это своего рода чародейский дневник. Хотела бы Кари знать, какие страницы журнала колдуньи и впрямь важны. Разбирайся она, что ценно, что нет, то просто вырезала бы нужные листы и свернула их в удобненький свиток. Так нет же – все написано непостижимыми заклинательными рунами. Никак не понять, где потрясающие мир таинства, а где волшебные рукописания навроде «Расстройство желудка, день восьмой. Сегодня стул зеленоватого цвета, без резкого запаха», поэтому приходилось таскать том целиком. Она перла чертову книжку из Гвердона в Хайт, через море до Варинта, на юг в Паравос, потом за Халифаты на Огнеморье – и вот уже скоро Кхебеш.

Стоит задуматься: шесть месяцев с книгой попадают в ряд ее самых продолжительных отношений с кем бы то ни было, притом что Кари не могла прочесть ни единой строчки.

Она снова напрягла слух. Шпата веселили ее шумные тирады. А она до сих пор просеивала мысли, отбирая те, что могли бы его порадовать. Но, увы, он – прореха в душе, незримая рана. Отрубленная конечность, которой не было у прочих людей. С ней нынче лишь собственные мысли, а для Кари остаться наедине с собой всегда значило попасть в дурную компанию.

Кое-кто из моряков мог бы ее понять. Некоторым из них тоже пришлось пройтись под занебесной сенью. Это не гвердонское судно; Кари села на борт в… одном из портов, занятых Халифатом, что ли? В Тервозе или то была предыдущая пересадка в ее долгом, извилистом путешествии? Судно не из Гвердона означало не гвердонскую команду, и на борту находились тронутые богами. С ними плыл Эльд – заклинатель погоды, мелкий святой Матери Облаков. Он околачивался повсюду, жаловался на опухшие колени и вздутый живот и, когда требовалось, рожал воздушных сильфов, чтобы те наполняли паруса, поддавая кораблю ходу. У другого матроса на закорках каталось могильное дитя из Уль-Таена, морок детского жертвоприношения. Кари иногда видела это дитя, если солнце било под правильным углом. И еще был наемник с наколотой на груди сигиллой Царицы Львов.

Все плавание она держалась от него подальше.

На одну жизнь с нее врагов уже хватит.

Утес Ильбарина рос. Судно пробиралось через загаженное обломками море. Доски колыхались на воде и бились о корпус.

Команда поспешила к борту делать промеры – узнать глубину под килем. Конечно, у них имелись таблицы, но в последнее время от таблиц толку мало. Боги запросто могли выдрать океанское дно и швыряться им друг в друга.

Пять лет прошло с тех пор, как она видела Утес, но город Ильбарин хорошо ей запомнился. Другие путешественники упоминали о блистательных ильбаринских фонтанах среди пышных зеленых садов или о храмах под золотой кровлей, но Кари в основном помнились заполненные народом причалы, дорожки у складов с припасами, припортовые таверны и лавочки. Здесь, как и на «Розе», проходило ее отрочество. Отсюда она наверняка сумеет двинуться дальше.

Судно сменило курс. Далекий Утес Ильбарина скрылся за бушпритом и опять возник по другому борту. Они больше не шли в город Ильбарин, направляясь вместо этого к северной оконечности острова.

Кари втиснула гримуар Рамигос в сумку и закинула за спину. Груженый ранец, кажется, перекосил ее набок, а здесь неспокойные воды. Капитан До`ска отыскался у поручней, с поднятой подзорной трубой. Что-то надвигалось.

– Эй, – окликнула она. Он не отозвался, тогда она положила ладонь на окуляр трубы, перекрывая обзор. Хоть так добилась его внимания.

– Я заплатила вперед за рейс до Ильбарина. Еще добавила сверху, чтобы добраться туда без заходов в другие порты. – Вообще-то это был первый раз в жизни, когда Кари оплачивала, а не отрабатывала проезд, и будь она проклята, но деньги будут потрачены с толком.

Доска причмокнул сквозь гнилые зубы.

– Мы должны сменить курс, – медленно проговорил он. – В городе Ильбарине больше не безопасно. Произошло, э-э, наводнение.

– Вы пообещали доставить меня до города.

– Мы там не сможем причалить.

– У меня в порту есть друзья. – Использовать настоящее время – смелое допущение с ее стороны. У нее были друзья, в ту давнюю пору. Почитай, семья. Пять лет она провела на палубе «Розы». Хоуз или Адро наверняка ей помогут. В крайнем случае пойдет к Долу Мартайну – деньги на проезд у нее есть. Капитан Хоуз был родом с Ильбарина и всегда повторял, что здесь и осядет. Она была согласна на любой корабль, лишь бы доставил ее к заповедным кхебешским берегам, однако втайне лелеяла мысль, что приплывет туда на «Розе». – Мне необходимо попасть в сам город Ильбарин.

Доска выдержал длинную паузу, затем ответил:

– Вместо этого мы идем в Ушкет.

– Ушкет… Да ведь Ушкет на полпути к вершине их гребаной горы! – Какое же страшное у них наводнение? Вот дерьмо, насколько же устарели ее сведения? Обычный переход из Гвердона в Ильбарин занимал от четырех до пяти недель, но Кари все делает через задницу, поэтому поплыла в обход. Поневоле – ни при каких обстоятельствах она не отважилась бы приблизиться к ишмирским богам после того, что сделала с их повелительницей войн. Она пропутешествовала много месяцев и почти не получала новостей с юга, пока не добралась до Халифатов. И так рвалась в Ильбарин, что наплевала на все меры предосторожности.

– На берег мы вас высадим в Ушкете. С этим ничего не поделать. – Он опять поднял трубу.

– Что там? – спросила Кари. Она видела, как к ним направляется какое-то судно, размазывая по небу темные выхлопы. На алхимической тяге, судя по размеру – канонерка. Ильбаринские военные? Она потянулась к подзорной трубе капитана, но Доска сложил и убрал устройство, прежде чем она смогла его взять.

– Сопровождение. – Он сверху вниз посмотрел на Кари: – Вам лучше не отсвечивать. Я скажу им, что не везу пассажиров.

– Это ильбаринцы?

Доска покачал головой:

– Нет. Гхирданцы.

Гхирданцы. Сраные драконьи пираты.

Беги. Прячься. Кари припустила вниз, под палубу, соскочила с трапа, оттиснула Эльда, не обращая внимания на его ругань. Беременное ветрами пузо святого заняло почти весь проход. Кари бросилась в угол, где спала и держала остальные пожитки. В трюме воняло тухлыми яйцами, и запах удавалось терпеть, только постоянно держа люки открытыми. Снизу можно было видеть серебристую синь небес и слышать, как ходят на палубе.

Серебристую синь пересек едкий дым, повеяло испарениями двигателя. Канонерка рядом. Послышались окрики, громыханье о корпус, когда чужие люди полезли к ним на борт. Кари нашла укромное место под койкой и вжалась в затемненный угол – маленький ребенок прячется от чудовищ. Нож сжала в руке, готовая нанести удар. Сердце бухало так тяжело, что грозило сломать ей ребра.

Весь былой настрой ее покинул вместе с волшебным чутьем. Раньше, в Гвердоне, она была неудержима. Святая Карательница, не хухры-мухры. С опорой на Шпатово чудо Карильон была неуязвима. Шпат хранил ее, принимал на себя любую рану, способную ее покалечить. С его помощью она одной левой вышибла дурь из гхирданского синдиката. Не получив ни царапинки, вышвырнула их пинками из Гвердона. Еще несколько месяцев назад ей не пришлось бы прятаться. Она знала бы заранее, где находится каждая гхирданская сволочь, чуя шаги через каменный пол. Перед ней открылись бы стены, а Новый город пересобрал себя по ее желанию. Мраморная кожа святой стряхнула бы пули, и дюжина противников разом огребла б ее неласковой благодати.

Прося у нее пощады.

Моля о помиловании.

Иногда она их щадила. Иногда – нет.

«Как думаешь, им известно, кто я?» – полетела к Шпату шальная мысль. Черт, может, и нет. Может, она перестраховывается. Гхирдана – крупное сообщество, объединение криминальных семейств, во главе каждого стоит здоровенный огнедышащий змей – их людям на Ильбарине вовсе не обязательно знать, что произошло дома. Покамест трижды – два раза в Варинте и один в Паравосе – ей мерещилась слежка, но каждый раз преследователи терялись. И не понять, Гхирдана то была или нет – столько врагов она себе наплодила.

Глядишь, получится пустить пыль в глаза. Держа нож в кармане, вразвалку подняться на палубу с обыденным видом. «Кто, я? Да я тут на корме вкалываю».

Но тогда они могут заметить эту чертову книжку.

Поэтому Кари продолжала прятаться и ждать. Плечи и ноги затекли от скрюченной позы под койкой. Металлический угол книги впивался в копчик. По рукам, по ключицам ползали тараканы. Она не шевелилась. Забилась в угол, как напуганная малышка.

Откинулся люк, и в трюм полезли двое мужчин. Оба носили военное облачение, но из частей и кусков разных мундиров, с содранными знаками различия. Оба вооружены. А у нее зажат в ладони лишь ножичек. Столько бойцов никак не осилить – их на целых два больше. Два – а ведь было дело, когда она над дюжиной таких скотов лишь посмеялась бы. Мужчины обошли трюм, пинком распахнули боцманский рундук, бегло осмотрели и отбыли. Скрип ступенек под сапогами просигналил, что они ушли наверх.

Она выдохнула. «Лопухи зеленые. Мое время еще на них тратить. Вот бы Шпат поржал».

Кари немного расслабилась, но по-прежнему вслушивалась, как бурчит мотор канонерки.

Светло-серебристая синь покрылась позолотой, солнце начало садиться. Наверху Доска выкрикивал команды. Был различим шелест убираемых парусов, лязг цепей и характерный рывок, когда что-то потянуло корабль вперед. Их буксируют в порт, наверно, с помощью гхирданской канонерки. По-видимому, в Ушкет. Двигатель канонерки натужно понизил обороты, и корабль закачался.

План такой: ждать, пока их не пришвартуют к причалу. Ждать до темноты. Улизнуть на берег; двинуть на юг, в обход Утеса к городу Ильбарину, последнему отрезку пути до Кхебеша. Даже без Шпатовых путеводных чудес, даже под тяжестью гадской книженции у нее достанет сноровки незаметно выбраться на берег. А если засекут, что ж, она давно наловчилась насаживать гхирданцев на резак. «Но ты утратила неуязвимость, поэтому не давай им по тебе попадать», – указала она себе голосом Шпата.

Позолоченное серебро небес стало оранжевым, потом посерело. Тут, на дальнем юге, темнеет быстро.

Снаружи оборвался шум двигателя, уступив скрипу канатов. Корабль с приглушенным стуком ткнулся о какую-то пристань. Кричат портовые грузчики. Путешествие завершено. Капитан Хоуз учил Кари всегда благодарить местных морских божеств за благополучное прибытие, но она не смела даже шептать.

Ждать осталось уже недолго.

Вдруг трап вновь заскрипел, застонал под тяжестью. Раздалось шипение дыхательного аппарата. Дневной свет почти угас, поэтому Кари видела лишь силуэт. Шлем из металла. Прорезиненный костюм, покрытый трубками и металлическими пластинами, на них поблескивали колдовские знаки. Доспешная фигура валко протопала на середину и остановилась, изучая трюм. Кари вторично вжалась в обшивку, сердце опять забабахало, во рту пересохло.

Она и раньше встречала таких вот бронированных персонажей. Подобные костюмы изначально предназначались для защиты от алхимических выбросов, токсинов, инфекций, дымолезвий и прочей солянки, но она видала также их переделки, припособленные под изоляцию неизлечимой заразы. В Гвердоне есть торговец вторичным алхимвеществом по имени Дредгер, он носит такой постоянно. Еще был Холерный Рыцарь, громила, который работал на старого главаря гвердонской преступности, Хейнрейла.

Шпат убил Холерного Рыцаря, при этом едва не погиб, хоть и обладал тогда силой каменного человека. Хейнрейла Кари низвергла сама, одной силой мысли, но это было еще тогда, когда она умела творить чудеса. Сейчас у нее ничего нет, кроме ножа, нечего уповать на чудо или необычайную силу.

В своем доспехе Холерный Рыцарь походил на котел с ногами, морской броненосец, втиснутый в переулок, в латах и клепках. Этот костюм изящней, вычурней – может, и хрупче? Шлем напоминал морду вепря, и распахнутая звериная пасть открывала внутри бесстрастное металлическое лицо. Женское, холодное и жестокое. В глазницах – зеленые линзы.

«Цель в дыхательную трубку, цель в сочленения, саму броню не пробьешь, – подумала она. Рукоять ножа проскальзывала в кулаке. Она обтерла кисть о рубашку, снова стиснула свое оружие. – Цель в трубку».

Доспешная фигура подняла руку, что-то проклокотала – и трюм внезапно затопил свет. Дюжина маленьких шариков, пронырливых светляков, заплясали в воздухе. Это чародейские огоньки – бронированная тварь еще и колдует. Блин горелый. Теперь к страху внутри Кари подмешалась холодная струйка неуверенности, чего она терпеть не могла. Чародеев трудно оценить верно, с ними тяжело драться. Не предскажешь, насколько они умелы, пока не начнут швырять заклинания. Не предскажешь, насколько сильны, ибо это прямо зависит от степени их взбешенности. Волшебство выжигает их изнутри.

Накатило воспоминание, все то же самое, когда бы она ни закрыла глаза: Шпат опрокидывается, падает, валится из-под купола громадного Морского Привоза навстречу гибели на твердом полу. Лицо стянуто ужасом, взгляд устремлен на нее. Он падает, а она стоит застывшая, парализованная заклинанием.

Гадство, чем же встречать чародейку? Будь Кари по-прежнему святой, божественный покров отчасти уберег бы ее. И святые, и чары волшебников существуют в эфире. Святые могут грубой силой пробиваться сквозь чары, сметать заговоры и ломать обереги, как физические препятствия. Пребывай Кари по-прежнему осиянной Шпатом, будь прежней Святой Карательницей, наверное, сумела бы прорвать заклинания чародейки, как кирпич паутину. Нынче же она бессильна. Безобидна, как говенная муха.

Линзы завжикали, защелкали, шлем медленно проворачивался, обозревая пространство. Кари подобралась, готовая вышмыгнуть из укрытия и напасть, если ее обнаружат.

Колдовство занимает время. Если хватит скорости, то, возможно, она успеет выскочить из-под койки и добраться до противницы прежде, чем чародейка бросит заклинание. Возможно.

Призрачные светляки, послушные чародейскому взгляду, неумолимо двигались к ней.

«Цель в дыхательную трубку, – подумала она, – и положись на удачу».

– Ведьма? – позвал сверху кто-то из гхирданцев. – Поднимись, ты нам тут нужна.

Чародейка в панцире резко сомкнула ладонь. Огоньки погасли. И снова милостиво, блаженно, самым приятным звучанием на свете заскрипела лестница.

Кари вылезла из укрытия, таща за собой тяжелую поклажу. Наверху разгоралась потасовка – гхирданцы хотели, чтобы Эльд, святой Матери Облаков, пошел с ними, а он не спешил пошевеливаться. Из того, что Кари разобрала среди шума, Эльд попытался выжать из себя воздушного сильфа, чтобы натравить его на гхирданцев. Отвратительное решение в драке. И великолепный отвод внимания, особенно когда Эльд начал реветь от боли.

Она прокралась через трюм к кормовому люку. Взгромоздилась на ящики, повесила сумку на удобно торчащий гвоздь, затем через полуоткрытый люк протиснулась на палубу. Бросила взгляд на нос. Эльд в корчах катался по доскам. Призрачные очертания духа ветра высунулись из пореза на животе, но над Эльдом встала доспешная чародейка. Простертая железная длань замерцала колдовской силой. С помощью волшебства чародейка пришпилила духа на месте – наполовину внутри, наполовину снаружи тела. Из раздутого пуза Эльда с шипением рвался ветер, бередя края родильного сечения. Почти все гхирданцы собралась вокруг этой дерготни, кроме пары стрелков, присматривавших за капитаном Доской и прочей командой.

В ее сторону никто не глядел.

Кари сунулась обратно в люк и отцепила сумку. Вес поклажи едва не утянул ее назад в трюм, но она смогла вытащить ранец и пристроить его за спиной. Были сброшены дощатые сходни, но Эльд корчился как раз возле них, поэтому она подобралась к одному из корабельных отхожих мест – площадочке, выдававшейся за борт ближе к рулю.

Отсюда она проворно скользнула на причал.

Сам морской причал возвели недавно, бетон гладок и не изъеден стихией. Вокруг творилось что-то странное – они будто бы пришвартовались посреди рыночной площади. Кари укрылась за стопкой ящиков возле ограды из проволочной сетки. Стояла мертвая тишь, и дороги за оградой были пустынны. При тусклом свете не видно наверняка, но, кажется, эту гавань вырубили посреди затопленной части Ушкета. Она заметила узкую протоку, должно быть, бывшую улицу, – канонерка, видать, отбуксировала корабль Доски этим маршрутом. Это единственный путь назад к морю. По обеим сторонам протоки – выжженные обломки развалин. Наверно, драконий огонь. А может, и чудо.

В этом порту стояли привязанными еще четыре корабля, как узники на цепи. До Кари дошло, что здесь такое – тюрьма для кораблей. Отсюда не уйти, кроме как на буксирной привязи, со знающим лоцманом. Можно представить, какие опасности и препятствия таятся в этих водах: разрушенные дома пропорят корпус точно рифы. Корабельная тюрьма – а кто тут в долбаных надзирателях, она догадывалась. Гхирданцы.

Держась в тени, она юрко припустила по краю причала, груз за плечами пригибал спину. Когда пропали последние лучи солнца, Карильон скрылась в ночи.

Улицы сплошь незнакомы, вокруг странные здания. По бокам крутых спусков плотно набились дома, но слышались птичьи трели и пахло зеленью, значит, где-то рядом сады. Сумерки длились недолго, и ночь выдалась безлунной. Кари хлюпала по лужам, огибая расщелины и вездесущие кучи мусора. Это напоминало районы Гвердона после атаки Ишмиры – флота Кракена. Должно быть, здесь произошло то же самое – боги схватили океан и размахнулись им, как дубиной, обрушив море на эту страну.

Пора убираться с улиц, пока не заметили. Нижние этажи домов выглядят затопленными и заброшенными. Она присмотрела открытый проем – выломанная, сорванная с петель половина двери опиралась на вторую половину, как пьяная на собутыльницу. Через эту щель Кари проскользнула в прежде пышную приемную. Руки испачкала краска, облезавшая с гнилых досок. Лестница посредине уходила наверх, но там, в отдалении, было слышно похрапывание: похоже, на верхних этажах до сих пор жили люди.

Этот, первый, этаж был облеплен наносами ила и плавучего мусора, но свежих следов в обход лестницы не наблюдалось. Кари хватило сил отворить дверь в какое-то бесхозное помещение, давно обобранное от всего мало-мальски ценного.

Вот и прекрасно. Ей нужно одно – место, где сегодня переночевать. Утром она заберет свою ношу, выберется из городка, двинет пешком вдоль хребта к городу Ильбарину и там отыщет корабль на юг. Она села в сухом углу, измотанная до ломоты.