Тень богов

Original title:

The Shadow of the Gods

by John Gwynne

Публикуется с разрешения издательства Little, Brown Book Group Limited и литературного агентства Nova Littera SIA

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Copyright © 2021 by John Gwynne

Excerpt from Legacy of Ash by Matthew Ward

Copyright © 2019 by Matthew Ward

First published in the United Kingdom in the English language in 2021 by Orbit, an imprint of Little, Brown Book Group.

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2023

* * *

Для тебя, Кэролайн,

Моя любовь,

Мое сердце,

Мое всё.

Навсегда

С холмов Темной Луны поднялся в небо сияющий змей.

Дракон-из-тени, что грядет сюда, к нам,

Летит над равниной, и на оконечностях крыльев его – мертвецы.

Волуспа

Глава 1. Орка

Год 297-й, Эпоха Мира

– Смерть – это часть жизни, – шепнула Орка на ухо сыну.

Несмотря на то что Брека уже отвел руку назад, крепко сжимая ясеневое копье маленькими пальчиками, побелевшими от напряжения, и острие наконечника было направлено прямо в оленя перед ними, мать видела нерешительность в глазах сына, в том, как нервно он сжимал челюсти.

«Он слишком нежен для этого мира, полного боли», – подумала Орка. Она уже раскрыла было рот, чтобы отругать его, но тут ее предплечья коснулась рука. Огромная, в то время как рука Бреки была совсем небольшой, покрытая грубой кожей в тех местах, где кожа сына была совсем гладкой.

– Погоди, – выдохнул Торкель, и слово это осело капельками тумана на его бороде, заплетенной в косички. Он стоял слева от жены, крепкий и огромный, словно валун. Мышцы на шее Орки натянулись и до боли напряглись, ибо жестокие слова были уже совсем близко, в горле…

В суровом мире нужны суровые слова.

Но в последний момент она прикусила язык.

Весенний солнечный свет падал на землю, просачиваясь между тихонько покачивающимися ветвями деревьев. Он отражался от пятен обледенелого снега – последних следов, что оставила в высокогорном лесу уходящая зима своими поцелуями. Дюжина оленей мирно паслась на поляне, и толстобрюхий самец присматривал за самками и оленятами, что жевали мох и лишайник, обдирая его со столбов и валунов.

И тут во взгляде Бреки что-то изменилось. Он на мгновение затаил дыхание, а затем последовало быстрое движение: резкий разворот бедер и взмах руки. Копье полетело вперед: острый железный наконечник с шипением разрезал воздух. В груди Орки полыхнула гордость. Отличный бросок. Едва только кулак Бреки разжался и копье взлетело, Орка поняла: оно попадет в цель.

Но в тот самый миг, когда мальчик бросил копье, назначенный целью олень поднял голову от ствола, с которого объедал лишайник. Чуткие уши затрепетали, зверь прянул вперед, и все стадо вокруг него пришло в движение: олени ринулись прочь, огибая деревья и перепрыгивая препятствия. Копье Бреки вонзилось в ствол, и древко задрожало. Мгновение спустя с восточной стороны послышался громкий треск ломающихся ветвей, и из подлеска на поляну проломилась чья-то громадная фигура, чудовище с аспидно-черной шерстью и длинными когтями. Олени разбегались во все стороны, а зверь метался между ними и, казалось, вовсе их не замечал. Кровь хлестала из множества ран на его теле, длинные зубы блестели, красный язык болтался тряпочкой, а потом… он вмиг исчез, растворился в лесных тенях.

– Что… кто это был? – прошептал Брека, широко распахнув глаза. Взгляд его метался от Орки к Торкелю и обратно.

– Волк-ужас, – хмыкнул Торкель и двинулся вперед, будто позабыв о скрытности, что нужна во время охоты. Он начал продираться сквозь подлесок на поляну, сжимая в кулаке копье c толстым древком. Ветви громко трещали под его напором. Орка и Брека шли следом. Добравшись до места, Торкель опустился на одно колено, стянул зубами перчатку, коснулся капель волчьей крови на траве кончиками пальцев, а затем облизал их. Сплюнул, поднялся и отправился по кровавым следам на край поляны, а там замер, вглядываясь в туман.

Брека подошел к своему копью, наконечник которого наполовину вошел в сосновый ствол, и попытался вытащить его. Напрягся всем телом, однако копье не шелохнулось. Он посмотрел на Орку снизу вверх: серо-зеленые глаза на бледном грязном лице, прямой нос и сильная челюсть, волосы цвета воронова крыла – так похож на своего отца и так не похож на саму Орку. Кроме глаз. У него были материнские глаза.

– Я промахнулся, – сказал он, и плечи его поникли.

Орка ухватилась за древко рукой в перчатке и высвободила застрявший наконечник.

– Да, – ответила она, протягивая Бреке его копье, на половину руки короче, чем у нее и у Торкеля.

– Твоей вины в том нет, – отозвался Торкель с края поляны. Он все еще вглядывался в темноту. Толстая коса из черных, пронизанных седыми прядями волос выглядывала из-под вязаной шерстяной шапки, кончик носа подергивался. – Их спугнул волк-ужас.

– Почему же он не убил ни одного из тех оленей? – спросил Брека, забирая у Орки свое короткое копье.

Торкель поднял руку, демонстрируя окровавленные кончики пальцев:

– Его заботили раны, а не возможность поужинать.

– Но кто… или что могло сделать это с волком-ужасом?

Орка направилась к противоположному краю поляны, настороженно сжимая копье, – туда, где в подлеске виднелась черная дыра, из которой вырвался наружу волк. Замерла, склонив голову. Вдалеке послышался еле слышный звук, просочился сквозь лес, подобно туману.

Кто-то кричал.

Брека присоединился к матери. Он вцепился в копье обеими руками и указал им в темноту.

– Торкель, – проворчала Орка, обернувшись и глядя через плечо на мужа. Тот все еще стоял и смотрел вслед раненому волку. Бросив в темноту последний долгий взгляд и пожав плечами, на которых топорщилась меховая накидка, он наконец развернулся и пошел к ней.

Снова послышались крики, далекие, слабые. Орка с Торкелем обменялись взглядами.

– В той стороне ферма Асгрима, – сказала она.

– Харек, – пробормотал Брека, вспомнив про сына Асгрима. Они вместе играли на берегу реки в Феллуре, когда родители отправлялись в деревню выменивать провизию.

Еще один крик, слабый и будто бесплотный, донесся сквозь деревья.

– Нам следует взглянуть, что там, – пробормотал Торкель.

– Хех, – проворчала Орка, соглашаясь.

Пока они пробирались через сосновый лес по пружинящему мягкому ковру из опавших игл, дыхание их собиралось в облачка тумана над головами. Уже наступила весна, и в низинах новая жизнь вовсю заявляла о себе, но за эти лесистые холмы зима все еще цеплялась цепенеющими руками, словно сгорбленный старый воин, не желающий отпускать собственное прошлое. Они шли гуськом: Орка впереди, настороженно глядя то на оставленный волком след, то на глубокие тени по сторонам тропы. А потом старый подмерзший снег захрустел под ногами, деревья расступились, и они оказались на горном хребте, что круто обрывался на западе отвесными скалами. Над головами по синему небу тянулись рваные полосы облаков. Орка посмотрела вниз и увидела тонкие столбы дыма: они поднимались от очагов в Феллуре, лежавшем далеко внизу. Деревня рыбаков притаилась на восточном берегу глубокого сине-черного фьорда, спокойные воды которого поблескивали под лучами бледного солнца. Над ним кружились и кричали чайки.

– Орка, – позвал Торкель, и она остановилась, обернувшись к мужу.

Тот как раз откупорил кожаную флягу с водой и протягивал ее Бреке, который раскраснелся и вспотел, несмотря на горную прохладу.

– У него не такие длинные ноги, как у тебя, – криво усмехнулся Торкель сквозь бороду (шрам, змеящийся через щеку к челюсти, перекручивал улыбку).

Орка оглянулась на тропу, по которой они пришли, и прислушалась. Крики уже давно не были слышны, поэтому она кивнула Торкелю и потянулась к своей фляге с водой.

Несколько мгновений они сидели на большом валуне, вглядываясь в зеленые и синие земли внизу, будто боги на вершине мира. К югу, за Феллуром, фьорд расширялся и переходил в морскую береговую линию, изгибающуюся на запад, а затем на юг, изрезанную заливами и узкими ущельями. Облака стального цвета громоздились над водой, грозя снегопадом. На севере же тянулась зеленая горная цепь со снежными вершинами, от горизонта до горизонта, с востока на запад. То тут, то там под лучами солнца поблескивали скалы. Древние «ребра» горного хребта издалека казались мазками серой краски.

– Расскажи мне еще раз про змея Снаку, – попросил Брека, когда они все вместе глядели на горы.

Орка ничего не ответила, будто всё ее существо занимал волнистый горный хребет перед глазами.

– Если бы я решил поведать тебе эту сагу, малыш, твой нос и пальцы за время рассказа совсем замерзли бы. А когда ты встал бы, чтобы идти дальше, пальцы на ногах затрещали бы, словно льдинки, – ответил Торкель.

Но Брека продолжал смотреть на него своими серо-зелеными глазами.

– Ах, ты же знаешь, что я не могу отказать этому взгляду, – проворчал Торкель и вздохнул, выпуская изо рта облачко пара. – Ладно, если вкратце…

Он стащил вязаную шапку с головы и почесал макушку.

– Всё, что ты видишь пред собой, – это Вигрир, Поле Битвы. Земля павших королевств. Каждый клочок земли между морем и теми горами, и еще на сотню лиг за ними… Это место, где боги сражались и гибли, и Снака был отцом для всех них, и некоторые говорят – величайшим из всех.

– И уж точно самым большим, – пробормотал Брека: глаза круглые, а голос – серьезнее не бывает.

– Кто рассказывает эту историю, ты или я? – спросил Торкель, приподняв черную бровь.

– Ты, отец, – ответил Брека, склонив голову.

Торкель фыркнул.

– Конечно, Снака был самым большим. Он ведь был самым старым, отцом богов. Они называли его Старейшим, он вырос чудовищно огромным, каким и ты мог бы вырасти, если бы ел досыта каждый день с момента рождения мира. Но и дети его были не лыком шиты. Орел, Медведь, Волк, Дракон и множество других. Родич пошел на родича, собственные дети убили Снаку, и он пал. И когда он умер, мир раскололся на части, целые королевства были уничтожены, взлетели на воздух или были смыты морскими волнами. Эти горы – всё, что от него осталось, и теперь его кости покрыты землей, что он расколол своим падением.

Брека присвистнул сквозь зубы и покачал головой:

– Великое, верно, было зрелище.

– Хех, парень, верно. Когда боги начинают войну, в ней нет места пустякам. Их крах привел к гибели всего мира.

– Хех, – согласилась Орка. – И когда Снака пал, открылась Бездна Везен, и все те сильные, когтистые, зубастые существа, что прежде обитали в нижнем мире, были допущены в наши земли, в наше небо и море.

С места, где они сейчас сидели, мир выглядел чистым и нетронутым, прекрасной, искусно сложенной мозаикой: золотой, зеленой, синей…

Но Орка знала, что на самом деле история этого мира была сагой, насквозь пропитанной кровью.

Она посмотрела направо и увидела на земле багровые капли, что отмечали след раненого волка. И представила, как эти капли расширяются, превращаются в красные лужи, брызжет кровь, падают призрачные тела, изрубленные, изломанные, звенят в воздухе крики…

Это кровавый мир. Мир зубов, и когтей, и острого железа. Мир кратких жизней и мир смертей, полных боли.

Тут она почувствовала на плече ладонь Торкеля. Он протянул руку над головой Бреки, чтобы коснуться жены.

Резко выдохнув, Орка моргнула и издала длинный нервный стон, гоня прочь образы смерти.

– Это был хороший бросок, – сказал Торкель, постукивая копьем Бреки о флягу с водой и все еще не отрывая взгляда от лица Орки.

– Но я же промахнулся, – пробормотал Брека.

– Я тоже промахнулся во время моей первой охоты, – ответил Торкель. – И мне было уже одиннадцать лет, а тебе всего десять. И твой бросок был лучше моего. Это волк украл твою славу. Верно, Орка?

И он взъерошил Бреке волосы большой ладонью.

– Это был неплохой бросок, – согласилась Орка, глядя на облака, плывущие с востока. Западный ветер гнал их сюда, и пах он снегом и пронизывающим холодом, что будто захрустел в ее груди ледяными осколками. Орка резко встала и направилась дальше, закупоривая флягу с водой.

– Расскажи мне еще про Снаку! – крикнул ей вслед Брека.

Орка замерла.

– Неужели ты так быстро позабыл о своем друге Хареке? – спросила она, нахмурившись.

Брека потупил глаза, встал и последовал за матерью. И Орка повела их дальше, обратно под своды соснового леса, где звуки вновь стали пугающе приглушенными, мир вокруг будто сжимался, вдоль тропы скользили тени, а люди взбирались все выше по склону. И пока они шли, облака закрыли солнце, мир стал серым и холодный ветер зашипел среди ветвей.

Когда подъем стал круче, Орка стала использовать копье как посох. Теперь она взбиралась по скользким камням, похожим на ступени, вдоль белой пенящейся реки. Ледяная вода плескала на тропу и просачивалась сквозь сапоги и скуты. Прядь светлых волос выбилась из косы Орки, и она нервно заправила ее за ухо. А потом замедлила шаг, вспомнив, что у Бреки еще ноги коротки так скакать по камням, – замедлила, несмотря на то что кровь ее будто кипела и заставляла мышцы дрожать от напряжения. Опасность всегда действовала так на Орку.

– Приготовься, – проговорил сзади Торкель, а потом Орка и сама учуяла это.

Железный привкус крови на губах, вонь вывернутых кишок.

Скверный запах смерти.

Тропинка вывела на плоскогорье, где деревья были повалены и стволы очищены от веток. Показались большая хижина с травяной крышей и несколько хозяйственных построек, прилепившихся к каменному склону. Вокруг домов тянулся частокол, высотой поболе, чем Орка.

Ферма Асгрима.

К востоку от фермы вилась вниз по холмам дорога, ведущая, должно быть, к селению Феллур и фьорду.

Орка сделала несколько шагов и замерла, воздев копье. Тем временем Торкель и Брека тоже поднялись на плато.

Широкие ворота в центре частокола были распахнуты, и между створками на земле лежало тело со скрюченными руками и ногами, неестественно неподвижными. Одна из створок поскрипывала на ветру. Орка услышала, как Брека со свистом выдохнул сквозь зубы.

Она узнала в лежащем Асгрима по широким плечам и шевелюре цвета серого металла. Одна из его рук, густо поросшая волосами, торчала из разорванного рукава рубахи.

На щеку Орки опустилась снежинка, одарив кожу щекочущим поцелуем.

– Брека, держись сзади, – сказала она и зашагала вперед.

С трупа Асгрима поднялись вороны, оглашая воздух жалобным карканьем, разлетелись и расселись на верхушках деревьев. А один устроился на столбе, что держал ворота, наблюдая за людьми.

Пошел снег, и ветер закружил его по плоскогорью.

Орка подошла и посмотрела на Асгрима. Он был одет в шерстяную рубаху и штаны, в плащ из хорошего меха, на одном из запястий виднелся браслет из тусклого серебра. Волосы его были седы, тело – худое и жилистое, сквозь дыры на одежде виднелись мощные мускулы. Один сапог слетел. Рядом лежало копье с треснувшим древком, чуть дальше – окровавленный боевой топор. В груди Асгрима зияла дыра, и шерстяная рубаха потемнела от запекшейся крови.

Орка опустилась на колени, подняла оружие и вложила его в ладонь Асгрима, прижав окоченевшие пальцы к топорищу.

– Отправляйся по дороге душ с оружием в руках, – прошептала она.

За спиной у Орки раздался неровный вздох сына. Это был первый человек, которого Брека увидел мертвым. То ли дело животные. Он помогал забивать зверей, чтобы поджарить туши на ужин, помогал потрошить их и снимать шкуры, вымачивать сухожилия для шитья, дубить кожу для сапог, что носила его семья, выделывать ремни и ножны для охотничьих ножей.

Но видеть смерть другого человека, жизнь которого оторвали от тела, – это нечто совсем иное.

По крайней мере, если видишь это впервые.

К тому же этого человека Брека знал раньше. Видел в нем искру жизни, когда она еще горела.

Орка дала сыну несколько мгновений на то, чтобы просто стоять и глядеть широко раскрытыми глазами на труп. Грудь Бреки часто вздымалась, дыхание было прерывистым.

Земля вокруг Асгрима была взрыхлена, а трава примята. На ней виднелся нечеткий отпечаток подошвы. В нескольких шагах от него уже почти впиталась в траву лужа крови. Следы вели в сторону. Похоже, здесь кого-то тащили по земле.

То есть Асгрим кого-то забрал с собой.

– Это он кричал? – спросил Брека, все еще глядя на труп.

– Нет, – ответила Орка, глядя на рану в груди Асгрима.

Удар прямо в сердце: смерть наступила быстро. И хорошо, ведь падальщики уже успели ободрать тело. Глаза и губы превратились в кровавые раны под клювами воронов. Орка поднесла руку к лицу Асгрима и приподняла то, что осталось от его губ, чтобы заглянуть в рот. Десны и пустые лунки из-под зубов с кровяными сгустками. Она нахмурилась.

– Где его зубы? – прошептал Брека.

– Тут побывали теннуры, – проворчала Орка. – Они любят человеческие зубы сильнее, чем белка – орехи.

Она быстро оглянулась по сторонам, осматривая деревья и скалы в поисках любых признаков присутствия этих мелких двуногих существ. Поодиночке они могли доставлять неудобства, а толпой – быть смертельно опасными с их острыми костистыми пальцами и зубами, что режут словно бритва.

Торкель обогнул Орку и вошел внутрь частокола, водя острием копья по широкой дуге в поисках возможного врага.

Затем остановился и уставился на скрипучую створку ворот.

Орка перешагнула через Асгрима и остановилась рядом с Торкелем.

К воротам было прибито тело: руки широко раскинуты, голова безвольно болтается. Идрун, жена Асгрима.

Она умерла не так быстро, как муж.

Ее живот был распорот, и кишки вывалились на землю скрученным клубком, словно лозы, оплетающие ствол старого дуба. От них все еще поднимался пар, а на блестящие витки ложился снег. Ее лицо было искажено гримасой боли.

Так вот кто кричал.

– Кто сотворил такое? – пробормотал Торкель.

– Везен? – предположила Орка.

Торкель указал на ворота, где виднелась основательно вырезанная руна, состоящая целиком из острых углов и прямых линий:

– Защитный знак.

Орка покачала головой. Руны способны сдержать многих, но не самых могущественных чудовищ из Бездны Везен. Она оглянулась на Асгрима, вновь посмотрела на рану в его груди. Мало кто из везен пользовался оружием, природа и так наделила их инструментами для того, чтобы резать и убивать. На траве виднелись темные пятна: засохшая кровь.

Кровь на топоре Асгрима. Кого-то он сумел ранить, но если они и пали, то их отсюда унесли.

– Это сделали люди? – прохрипел Торкель.

Орка пожала плечами, выдохнула облачко тумана и скривилась:

– Всё это ложь, – промурлыкала она. – Они называют это веком мира, ибо древняя война закончилась и боги умерли, но если мир таков…

Она подняла голову к небу, посмотрела на тяжелые низкие облака, на падающий хлопьями снег и снова опустила взгляд к окровавленным трупам.

– Это век бурь и убийств.

– А где Харек? – тихо спросил Брека.

Глава 2. Варг

На бегу Варг обернулся через плечо, споткнулся, едва не упал и рванулся дальше. Каменистые берега здесь уступали место черному песку и гальке по мере того, как река расширялась. Окаймлявшие русло часто растущие деревья и скалы становились тем реже, чем ближе он подбегал к фьорду. Варг уже ощущал близость торгового города Лиги, множество запахов и звуков атаковали его чувства.

Еще один взгляд через плечо: ни намека на преследователей, однако Варг знал, что они там. Он еще прибавил шагу.

Сколько я уже бегу? Девять дней, десять?

Он дотронулся до кожаного мешочка на поясе, втянул соленый воздух и побежал дальше.

Ноги горели, легкие надувались, словно кузнечные меха, пот непрестанно заливал глаза, но Варг не сбавлял скорости, дышал глубоко и несся вперед широкими шагами.

Я мог бы вечно бежать, если бы земля под ногами не кончалась. Но скалы привели меня к морю, и теперь до него рукой подать. Куда мне направиться? И что делать?

Паника забурлила в его жилах.

Они не должны поймать меня.

Он продолжал бежать, и галька хрустела под его рваными башмаками.

Река превратилась во фьорд, расширилась, будто челюсти змеи, что настигает добычу, и его взору предстала Лига – торговый порт, построенный на юго-восточном берегу залива. Варг остановился, упираясь ладонями в колени, и уставился на город: шумное, вонючее нагромождение зданий, разбросанных вдоль широкого пляжа, покрытого черным песком, и «откатывающихся» от воды настолько далеко, насколько позволяли склоны фьорда. Город окружала крепостная стена, защищавшая теснившиеся внутри дома и людей. Здания взбирались вверх по склону, на возвышении виднелся длинный чертог с крышей, покрытой дерном, и резными изогнутыми деревянными балками – словно ярл, что, сидя на помосте, озирает своих людей в бражном зале. Небо было затянуто дымом от многочисленных очагов, воздух вонял жиром и салом. Причалы и пирсы вспарывали черно-синюю воду фьорда, а на волнах гавани мягко покачивалось множество кораблей. Один из кораблей сильно отличался от своих соседей: крылатый гладкобокий драккар, корабль-дракон, походил на морского волка в окружении стада овец. Вокруг него теснились стройные бёрдинги и группа толстопузых кнарров, чьи трюмы доверху были набиты товарами, привезенными купцами из таких земель, о которых Варг никогда и не слыхивал. Он даже не знал точно, сколько ему лет, но точно помнил тридцать тяжелых зим и изнурительных сезонов, которые провел в кандалах на ферме Колксегга, всего в двадцати лигах отсюда, если идти вдоль реки на северо-восток. И за все эти годы хозяин ни разу не взял его с собой в Лигу в одну из многочисленных торговых поездок.

Варг не хотел идти в город. Запахи отталкивали его, несмотря на то что живот сводило от голода из-за аромата жира и жареного мяса. А мысль о том, чтобы находиться так близко ко множеству людей, была для него просто непостижима. Он даже сделал несколько неосознанных шагов назад, к реке, вдоль которой только что прибежал сюда.

Но я не могу вернуться. Они поймают меня. Я должен идти вперед. Должен найти Гальдурмана или ведьму-Сейд.

Он потер заросшую щетиной голову и вытащил из-под плаща толстый железный ошейник. Пошарил в кармане, извлек оттуда ключ, разомкнул ошейник, с дрожью надел его и защелкнул. Повернул ключ в замке и вновь опустил его в карман. Несколько мгновений он стоял на месте, вертел головой из стороны в сторону и гримасничал. Потом выпрямился, разгладил измазанную грязью рубаху, накинул на голову шерстяной капюшон… И продолжил путь.

Широкие, украшенные рунами ворота были открыты, к одному из столбов прислонились двое стражников в кольчугах. Один, уже в летах, сидел на пне, а рядом с ним стояла женщина помоложе, темные волосы заплетены в тугую косу, спереди на поясе – охотничий нож, в кулаке зажато древко копья. Она взглянула на приближающегося Варга, затем шагнула вперед, преграждая ему путь.

– Что тебе нужно в Лиге? – спросила она.

– Надо найти жилье для хозяина, – проговорил Варг, опустив глаза. – Мне приказали идти вперед и…

Он сделал неопределенный жест, махнув назад, в сторону долины реки.

Стражница оглядела его с головы до ног, затем бросила взгляд поверх его плеча, туда, где в устье речной долины не было видно ни одного путника.

– Откуда мне знать, что ты не врешь? Кто твой хозяин? Опусти капюшон.

Варг задумался об ответах, которые мог бы дать, о том, куда они привели бы, и о том, что они могли бы разоблачить. Он медленно откинул капюшон, обнажив щетину на голове и лицо, полосатое от грязи и пота. Открыл рот. Позади него на дороге показалась телега, запряженная двумя волами: в ней сидел нарядно одетый купец и несколько вольноотпущенников, вооруженных копьями и дубинами.

– Слайда, пропусти его, – проворчал старик, не поднимаясь с пенька.

– Мой хозяин Снепил, – проговорил Варг, упомянув первое имя, пришедшее ему в голову. Снепил был тем человеком, который точно не последует за Варгом в скором времени. Ибо последний раз, когда они виделись, глаза Снепила были выпучены, а в горле шипел и клокотал последний вздох, в то время как Варг отбирал у него жизнь. Кстати, он не помнил, как именно его руки оказались на горле Снепила, помнил лишь, как моргал, слушая предсмертный хрип, что с трудом просачивался сквозь красный туман в голове.

Слайда еще раз посмотрела на Варга, а затем отступила с его пути и махнула рукой – проходи, мол.

Варг снова натянул капюшон и проскользнул в Лигу подобно вше, что пробирается в бороду. Запахи и звуки оглушили его, как если бы он ударился о воду, ныряя. Вдоль широких грязных улиц тянулись деревянные строения, везде сновали торговцы, и их лавки, уставленные всевозможными товарами, встречались на каждом шагу.

Рулоны крашеной ткани, костяные иглы и гребни, лезвия топоров, ножи, искусно сработанные ножны, бронзовые фибулы для плащей и амулеты, деревянные чаши, клубки льна и шерсти, тюки волчьих и медвежьих шкур, оленья кожа, меха куницы и лисы. Глаза Варга расширились от удивления при виде моржовых клыков и слоновой кости. На других прилавках продавали рога с медовухой и элем, горшочки с тушеным кроличьим мясом и говядиной, томящиеся на огне, репу и морковь, поблескивающие масляными боками. Закопченные стейки из китового мяса, копченую сельдь и треску на развес. Варг даже увидел торговца, что предлагал части тела везен: засохшую кровь Фаунира, зуб тролля размером с кулак, чашу, наполненную глазными яблоками скрелингов, и ожерелье из игольчатых волос духа фроа. Всё это бесконечно удивляло и подавляло.

Спазм в животе напомнил Варгу, что прошло слишком много времени с того момента, когда он ел в последний раз. Он не был точно уверен, но это было, по меньшей мере, три дня назад, а то и четыре, когда ему посчастливилось поймать лосося. Он подошел к торговцу, который стоял за большим котлом и тесаком рубил кабанью ногу на четвертины. Это был широкоплечий человек с клиновидной бородой, в сапогах с меховой оторочкой и зеленой рубахе из тонкой шерсти, хотя прилегающий к шее ворот и манжеты рукавов были истерты и потрепаны.

Варг уставился в котелок с варевом, и слюна тут же наполнила рот, в животе забурлило, а кишки скрутило спазмом.

– Хочешь согреть брюхо? – спросил торговец, опуская тесак и берясь за миску.

– Было б неплохо, – ответил Варг.

– С тебя бронзовая полушка, – сказал торговец. А потом вдруг замолчал и уставился на собеседника. Опустил миску на прилавок, сдернул с Варга капюшон и посмотрел на его короткие волосы ежиком. Глаза торговца сузились, и он нахмурился:

– Убирайся прочь, грязный трэлл.

– Я могу заплатить, – ответил Варг.

В ответ торговец удивленно поднял бровь:

– Сперва покажи монету.

Варг сунул руки в складки плаща, достал мешочек, развязал кожаный ремешок и вытащил бронзовую монетку. Кинул ее на прилавок, и она покатилась, а затем упала, демонстрируя чеканный женский профиль. У женщины был острый нос, волосы стянуты назад и заплетены в косу, начинавшуюся низко, у самой шеи.

– О, Хелка, – протянул торговец, подрагивая бородой.

– Королева Хелка, – отозвался Варг, хотя никогда ее не видел, лишь слышал обрывки разговоров: о высокомерии королевы, о ее уверенности в том, что единолично сумеет управлять половиной Вигрира, о ее безжалостном отношении к врагам.

– Да она только зовет себя королевой, лишь бы пробрать нас налогами до самых печенок, – проворчал торговец.

– То есть тебе не подходит? – спросил Варг и поднял монету с прилавка.

– Я этого не говорил, – потянулся к нему торговец.

Быстро – глазом моргнуть не успеешь – Варг схватил тесак, который отложил в сторону торговец, и ударил по монете, разрубая ее надвое. Одну половину он поднял, зажав между указательным и большим пальцем, а вторую оставил лежать на столе.

– И все же, откуда у грязного трэлла в мешочке монеты с Хелкой? И где твой хозяин? – проворчал торговец, разглядывая Варга.

Тот посмотрел ему в глаза и медленно потянулся к той части монеты, что лежала на столе.

Торговец пожал плечами, зачерпнул ковшом варево и протянул миску Варгу.

– И хлеба, – сказал Варг, тогда торговец отрезал ему кусок от буханки с черной корочкой.

Варг обмакнул хлеб в жаркое, потом сунул в рот и стал обсасывать, а жир потек по подбородку на недавно отросшую бороду. Жаркое было водянистым и слишком горячим, но Варгу казалось, что на вкус оно будто сама радость. Он закрыл глаза и макал, сосал, причмокивал, пока не доел хлеб, а затем опрокинул остатки варева в рот.

Опустил миску на прилавок и рыгнул.

– Видал я и раньше голодных парней, – сказал торговец, – но ты…

Он присвистнул, почти улыбаясь.

– Есть ли в Лиге Гальдурман или ведьма-Сейд? – спросил Варг, смахивая куски мяса с подбородка.

Торговец тут же нарисовал пальцами руну на груди и нахмурился.

– Нет. Да и что тебе может понадобиться от таких, как они?

– Это мое дело, – ответил Варг, потом сделал паузу и добавил. – Это дело моего хозяина. Так ты знаешь, где я могу найти кого-то из них?

Торговец начал отворачиваться.

Варг положил вторую бронзовую полушку на прилавок.

Торговец оценивающе поглядел на него.

– Вчера причалил корабль Заклятых Кровью. У них в услужении есть ведьма-Сейд.

Заклятые Кровью!

Заклятые Кровью славились на весь Вигрир, а скорее всего, и за его пределами. Отряд воинов-наемников, что просили за службу наивысшую цену. Они охотились на чудовищ из Везен, разыскивали божественные реликвии для состоятельных ярлов, сражались в боях на границе, охраняли богатых и влиятельных людей. Сказания о них пели скальды у очагов.

– Где они? – спросил Варг.

– Ты найдешь их в длинном доме, в гостях у ярла Логура.

– Благодарю, – ответил Варг.

Затем снова сунул руку в мешочек и бросил на прилавок еще одну бронзовую монету.

– За что это? – спросил торговец.

– За твое молчание. Ты меня не видел.

– Не видел кого? – отозвался торговец, оглядываясь по сторонам. Его редкая борода подрагивала, когда губы расползались в улыбке, а пальцы проворно тянулись к деньгам.

Рука Варга метнулась к запястью торговца. Варг крепко ухватил его, пристально посмотрел в глаза, потом опустил взгляд. Тем же быстрым движением подхватил с прилавка тесак и поднял его. Спросил:

– Сколько за него?

– Можешь так забирать, – пожал плечами торговец.

Варг кивнул, спрятал тесак в складках плаща, накинул капюшон и смешался с толпой.

Он шел по улицам Лиги мимо причала, где кипела работа: мужчины и женщины разгружали только что прибывший торговый кнарр. Брюхо корабля было широким, а осадка – глубокой. Варгу показалось, что он слышит приглушенное ржание лошадей из глубин трюма. Тем временем еще два похожих корабля, приближаясь, ползли по водной поверхности.

Из пришвартованного кнарра высаживались на берег несколько мужчин и женщин странного вида. На них были шапки из войлока и меха, кафтаны с серебряными пряжками, штаны в сине-оранжевую полоску, мешковатые выше колена, ниже облегающие лодыжки и перетянутые обмотками, что именуются виннигас. Кожа на их лицах была темной, словно дубленая шкура. Сопровождали их воины, одетые в пластинчатые доспехи с длинными юбками, которые при движении переливались, будто рыбья чешуя. На бедрах у них висели изогнутые мечи, лица украшали длинные поникшие усы, а головы были бриты почти налысо, если не считать длинной одинокой косы на макушке. Варг остановился и наблюдал, как они оборачивались и что-то кричали матросам на корабле, сходни опускались на причал, а портовые краны готовились запустить носы в трюм и нависали над палубой.