000
ОтложитьЧитал
– И откуда такие выводы, гном? – насмешливо поинтересовалась Мика.
Мне тоже стало любопытно узнать ответ, и я вопросительно посмотрела на паренька, стоявшего между Меритом и Доргом. А дядя с улыбкой потрепал племянника по грязным темным вихрам.
– А вот, – молодой гном жестом указал на необычное нагромождение камней прямо на берегу, – каменка стоит. Это наши соплеменники так делают, чтобы мыться или лихоманку лечить.
В первый момент мне показалось, что это просто кто-то камни свалил в кучу, но, подойдя поближе, рассмотрела сооружение из камней и глины в форме груши, высотой в рост гнома. Эльфу здесь было бы низковато, да и тесно – мы все же гораздо выше гномов да и в плечах пошире.
– И как это происходит? – поинтересовалась Мика, скептически обходя вокруг и рассматривая каменку.
Севас бросил короткий взгляд на родственника, поймал его одобряющую улыбку и пояснил нам:
– Внутри есть место, где разводят огонь. Камень нагревается, и становится тепло, можно мыться в любую погоду. В речке купаешься, а потом в каменке отогреваешься – очень удобно.
– Может, тогда и нам здесь помыться можно? – жалобно обратилась я к Мериту.
После побега прошло два дня, но старый гном все еще упорно гнал нас вперед похлеще злобных арути, почти не давая продыху. Он нахмурил лоб, углубляя морщинки, почесал затылок, вновь окинул взглядом окружающий лес и почти развалившуюся хибару и только потом ответил:
– Ладно, давайте передохнем здесь. Место больно удобное, да и помыться, действительно, не помешает. А то скоро что любой зверь, что охотник за версту нас учует.
Мы дружно обрадовались словам старого гнома. Само собой вышло, что он с первых дней плена стал нашим старшим. Впрочем – немудрено, ведь у него жизненного опыта сколько, да еще путешественник бывалый – большую часть жизни в дороге провел, в отличие от нас. Даже своевольная Мика беспрекословно выполняла его приказы.
– Хел, а можно мне тыкву съесть, а то кушать хочется очень? – ко мне подбежал Хем. В руках он держал круглый оранжевый овощ, неведомо откуда взявшийся: или перезимовал удачно, или обронил кто.
Мальчик неожиданно споткнулся, упал и расстроенно смотрел, как тыква разваливается на куски, выпав из его маленьких ручонок. До меня долетел тонкий вкусный аромат этого полезного плода. Хем подобрал кусочек и, не дождавшись моего ответа, принялся жадно есть, смешно выгрызая мякоть.
– Мало того, что неуклюжий и слабый, так еще и травоядный! – презрительно фыркнула Мика.
Во мне поднялась злость на оборотницу за обидные слова. Демоненок же, не обращая на нее внимания, сосредоточенно и с аппетитом лопал тыкву, а вот я стерпеть не смогла:
– Что ты вообще о нем знаешь, Мика? Все время только и делаешь, что шипишь на него и обижаешь. Ему шесть лет – малыш совсем. А сколько он вынес за свою короткую жизнь! И видел пока лишь предательство да нелюбовь окружающих. Им не занимались, не тренировали, как положено, но только за эти дни мальчик значительно прибавил в выносливости. Он слаб, потому что вел образ жизни, который навязали родственники, и, несмотря на это, терпит невзгоды получше некоторых взрослых, учится у жизни, на ходу становится сильнее, быстрее…
– Если бы не ты… – попыталась прервать меня Мика.
– Если бы не она – и ты бы сейчас лежала на том отвале мертвая! – оборвал ее Мерит. – Хем – маленький, а чем ты можешь оправдать свои выходки? Сама недавно сказала, что глупость и дурость стали причиной твоего пленения, и я убеждаюсь, что ты, к сожалению, не поумнела.
Услышав гневную отповедь Мерита, оборотница захлопнула рот, опустила голову и пошла к воде. Старый гном повернулся, бросив взгляд на демоненка, который во время перебранки, удобно привалившись ко мне спиной, увлеченно догрызал оранжевую мякоть.
– Не думай о ней плохо, Хел. Испокон веков оборотни враждуют с демонами. Понимаешь, она сама вряд ли сможет объяснить, почему не любит Хема – это память предков. Тем более, вы связаны твоей кровью. Мы предупреждали, что так будет. Инстинкты оборотня срабатывают: ты теперь – ее собственность, а на тебя посягает чужак, и неважно, что маленький. Возраст для ваших рас не помеха, ты слишком молода еще, и мальчик скоро подрастет, а кровного родства у вас нет…
Я положила руки на плечи Хема и, сильнее прижав к себе, выдохнула:
– Да он мне как младший брат… Или даже как сын.
– Это еще хуже! – пожав плечами, заявил Дорг.
Опешив, я уставилась на гномов, недоуменно переводя взгляд с одного на другого.
– Почему?
– У демонов-мужчин очень сильны только два чувства: к матери и избранной. Все остальные легко меняются в угоду их эго и желаниям, – ответил Дорг.
– Ну и что в этом плохого? – удивленно переспросила я.
– А ты сама еще не догадалась? Ему всего шесть лет, но он уже плохо переносит других возле тебя, ревнует к Мике… Я могу, конечно, и ошибаться – не так уж и хорошо знаком с этой расой, – но опыт подсказывает, что дальше будет хуже. У демонов есть кодекс чести, и только он единственный управляет их жизнью. Моральных принципов фактически нет. Когда Хем подрастет, ты поймешь, о чем я говорю. Так что советую как можно быстрее вернуть мальца соплеменникам и забыть. И бежать от них как можно дальше, чтобы не вспоминали – ни добрым, ни плохим словом.
– А демоницы? – переваривая подробности из жизни демонов, отнюдь не из справочника почерпнутые, поинтересовалась я.
Дорг ухмыльнулся и ответил:
– Да все то же самое – исключительная привязанность к отцу и избранному мужчине. Хотя, опять же, насколько я слышал, избранных может быть и двое. А теперь представим, как мужчинам-демонам с подобными собственническими замашками приходится уживаться в столь тесной компании… Короче, смертность в таких союзах колоссальная.
Севас слушал дядю с таким же открытым ртом, как и я. Заметив это, Мерит не выдержал и расхохотался:
– Ну, чисто дети малые!
– Опять сказки, а я-то думал, что вы правду говорите, – обиженно нахмурился парень.
Дорг пожал плечами и меланхолично заметил:
– Племяш, не забывай – в каждой сказке доля правды скрыта. А в данном случае мне шутить резона нет. Уж с этим мальцом Хельвина попала так попала.
– Так это действительно правда, Дорг? – тоже засомневалась я.
Мерит еще пуще захохотал, хлопая себя по ляжкам. Даже Мика, заинтересовавшись причиной веселья, подошла поближе, забыв о своих обидах.
– Девочка, как же ты своего парнишку воспитывать будешь, если сама ребенок еще? И в сказки не веришь, и словам порядочного гнома – тоже? Уж поверь Доргу, сделай милость, – попросил Мерит, успокаиваясь.
Я смутилась, погладила Хема по голове, и в этот момент он сам потянулся за моей ладонью лбом. В последние дни шишки на лбу у мальчика покраснели, начали шелушиться и, по-видимому, сильно чесались. Он аж млел, когда я гладила его лоб, чесался о мое плечо, когда мы отдыхали на привале или в плену у арути. И сам все время тер лоб руками, расчесывая шишки до крови.
– Ага, рога полезли – взрослеет, – ехидно прошипела Мика, с раздражением поглядывая на Хема.
– Мика! – предупреждающе прорычала я.
Девушка подняла на меня виноватые глаза и, извиняясь, пожала плечиками.
– Так, ну что, мы с Севасом готовим каменку, Дорг – костер и спальное место, а вам, девочки, придется поохотиться. Справитесь? – поспешил с распределением обязанностей наш старший.
Учитывая тот факт, что кроме Хема все умеют охотиться, не зря же меня Ниса учила пропитание в лесу добывать, а Мика – оборотень, вопрос был скорее риторическим, ну, или из вежливости.
Мы согласно кивнули и разошлись. Хем устал, и потому я попросила Дорга научить демоненка правильно разводить костер и готовить ночлег, чтобы ему не пришлось ходить за мной по лесу.
Подхватив самодельный лук, направилась в лес следом за Микой.
– Прости меня, Хел. Я понимаю, что Хем тебе дорог, но ничего не могу с собой поделать. Мой зверь его не выносит. Более того, считает врагом – слишком опасным, чтобы держать его так близко.
Мика пристроилась рядом со мной и ступала по земле почти бесшумно, а говорила тихонько.
– Но ведь он маленький, Мика! – попыталась поспорить я.
Она взяла меня за руку и, заглянув в глаза, ответила:
– Из ваших рассказов я поняла, что он воспитывался у светлых? И тем, судя по его апатичности ко всему, кроме еды и тебя, было, в сущности, плевать на него. Он ничего не умеет, мало что знает…
– Ты ошибаешься, Мика, он прекрасно знает географию, несколько языков… – я попыталась защитить Хема от новых нападок.
– К нам периодически приезжают делегации демонов, – перебила меня Мика. – Пару раз я видела их детей. Не таких маленьких, как Хем, но все же… – Мика замолчала, что-то припоминая или обдумывая. – Так вот, их система воспитания отличается от вашей, Хел. В первую очередь демонов обучают защищать себя и свою семью, во-вторую – убивать врагов. И только затем – охотиться и всему остальному. И все это с рождения, Хел. В его возрасте Хем уже был бы смертельно опасным хищником, потому мой зверь так на него реагирует. Любой, кто умеет чувствовать опасность, почует ее в Хеме. Просто нам повезло, что светлые не позволили ему раскрыть свои способности и не привили навыки воина, как это сделали бы демоны.
– Лучше расскажи, как ты в подобной ситуации оказалась? – решила я сменить тему разговора.
Но Мика, которая, несмотря на тяжелый разговор, все время смотрела по сторонам и вверх, после моего вопроса шустро полезла на дерево. Я тоже заметила гнездо, из которого оборотница стала перекладывать яйца за пазуху. Потом так же проворно спустилась вниз, а я удивленно заметила:
– Странно… Почти лето на дворе, а тут – яйца…
– Это серпуг, они круглый год яйца несут, как куры, – довольно хмыкнула в ответ Мика. – И на вкус такие же! Вот бы нам подстрелить серпуга! – мечтательно протянула охотница.
Через какое-то время – о, удача! – нам все же повезло подстрелить этого самого вожделенного серпуга. Толстого, большого! Довольная Мика готова была его сразу сырым слопать, но я решила, что понесу сама – во избежание соблазна у охотницы.
– Э-эх! – разочарованно выдохнула оборотница, – еще несколько месяцев полностью оборачиваться нельзя.
– Почему? – с большим интересом спросила я.
– Я беременна, это может спровоцировать выкидыш. Пока самки в положении, они могут лишь частично трансформироваться, и то в крайнем случае – для защиты.
– А как же охота? – тут же решила уточнить я.
– Хел, обычно, когда случается такое чудо, и мы ждем щенков, вся стая заботится о женщине. Отец семейства сходит с ума от беспокойства и буквально заваливает свою пару едой, и в любое время дня и ночи готов предоставить свою шею, чтобы поделиться кровью. Поэтому нам нет смысла рисковать будущими детенышами и охотиться.
Я не стала вновь задавать вопрос: как она очутилась в плену. Моя напарница нашла несколько съедобных грибов и тоже отправила за пазуху. А я набрала разных травок для горячего отвара и для приправы к птице, чтоб вкуснее была.
Нашу добычу гномы и Хем очень оценили, быстро разделали и поставили варить, в очередной раз порадовавшись, что Мика прихватила с собой котелок. Пусть просто была не в силах расстаться с остатками еды, зато сейчас он нам весьма пригодился.
Гномы предложили нам мыться первыми: волосы будут долго сохнуть, а вечер уже на носу. На том и порешили. Они остались варить обед, повернувшись к нам спинами, а мы пошли греться в каменку.
Внутри обнаружилась старая почерневшая лавка. Возле выхода я положила мешок с вещами. Достала оттуда две ни разу не надевавшиеся чистые рубахи. А грязную заскорузлую одежду мы сложили рядом, чтобы потом попытаться отстирать: лишних вещей у нас нет. Особенно у Мики – я и так отдала ей последнее.
Еще во время охоты мы с Микой нашли мыльный корень, который собирались использовать для мытья, хотя запах при этом выделяется и резковатый, но все равно пригодится. Потом мы скоблились с песком в речке, затем бежали греться в каменку, и так – пока волосы и кожа не заблестели от чистоты.
Стирали тоже голышом, чтобы не намочить и не испортить чистую одежду. Я впервые попала в ситуацию, когда пришлось раздеваться догола при посторонних, пусть даже в присутствии одной только Мики. У светлых такое не принято, и это вызывало во мне чувство стыда и неловкости. Но, вместе с тем – я словно сделала следующий шаг к внутренней свободе.
А еще в очередной раз оценила свое воспитание. Точнее, тех людей, что были рядом, когда я взрослела. Как оказалось, даже в сложнейших жизненных условиях я ко многому приспособлена, многое умею, а если чего ни разу не делала, то хотя бы имею представление. Например, та же стирка или приготовление еды. Меня воспитывала высокородная светлая эльфийка и вместе с тем – делились своим опытом и знаниями обычные люди и эльфы.
– Что это у тебя висит на шее? – спросила Мика, сидя на корточках и скребя песком по грязной рубашке.
Я инстинктивно прикоснулась к цепочке с медальоном, которую не снимаю с детства, и мешочку с бисерными нитями – подарку Нисы. Погладила, чувствуя, как на душе сразу становится светло и тепло при мысли о дриаде и маме.
– Это медальон с портретами моих родителей. А это подарок от подруги и наставницы, она принадлежит к лесному народцу, воспитывала меня и с детства обучала целительству. А еще научила охотиться, метко стрелять и делать луки из подручных средств. Да много чему научила! Ее зовут Ниса.
Мика улыбнулась и весело добавила:
– Питаться подножным кормом тоже она научила?
Брызнула на свою новую подружку водой, смеясь:
– Ниса научила выживать в лесу и, как видишь, мы еще живы и не похожи на скелеты.
– Да уж, раньше я выбирала лишь вид мяса, которое хочу съесть либо положить в похлебку или кашу, а теперь молчком жую грибы, толченую кору и вообще – скоро зайцем стану.
В голосе «вечно голодной» Мики звучала ностальгия.
– Не переживай, скоро доберешься к своим и тогда снова будешь сытой.
Сочувственно погладила бедняжку по обнаженному худенькому плечику и удивилась, когда оборотница, не раздумывая, потерлась об костяшки моих пальцев щекой. Прополоскав одежду, развесили на ветках деревьев сушиться, а сами пошли в каменку прогреться в последний раз. Здесь, благодаря сухому теплу, волосы высохли неожиданно быстро, и когда мы надели длинные рубашки из фактически украденного мной рюкзака убитого парня, нам было вполне тепло и комфортно.
После нас в баню пошли гномы. Правда, Хема с собой не взяли – в каменке и для них места мало. А после того как мужчины закончили и в одних штанах присоединились к нам возле костра, я пошла отмывать Хема. Мои «портянки» уже подсохли, поэтому разложила их на горячих камнях бани, чтобы потом завернуть в них малыша, пока будет сушиться его одежда.
Снова расслабляющее тепло каменки, и на этот раз мы вдвоем с Хемом. Рубашку снимать не стала – мочить ее, конечно, не хотелось, но и раздеться перед мальчиком я бы не смогла. А вот разглядывать похудевшего за эти недели демоненка было до боли тяжело. Маленький, грязный, плечи обещают стать широкими, но сейчас жалко торчащие косточки и лопатки вызывали желание обнять его и в то же время покусать любого, кто обидит.
Оказалось, у него на шее тоже висит медальон на короткой цепочке, и когда мы вышли к речке скоблиться песком, я не смогла сдержать любопытства и взяла небольшой кругляшок в руки. Хем тоже низко наклонил голову, чтобы рассмотреть.
– Кто тебе его дал, Хем? – тихо спросила я.
– Азарэль! Она сказала, что это его подарок лично мне. Моя путеводная звезда, – спокойно ответил мальчик, а у меня сжалось сердце.
– Почему ты зовешь ее Азарэль? Хлоэль говорила, что она – твоя мать, – возразила я, хотя почти догадалась, что услышу в ответ.
– Я ей – никто! Она так сказала, когда я спросил, можно ли мне называть ее мамой. Я знаю, у других детей есть мамы, а у меня – нет. Азарэль сказала, что у меня – только отец.
Я застыла на берегу, упершись в песок коленями, пока слушала, а после прижала Хема к себе, погладила по отмытым черным волосам. Мальчик снова, уже почти привычно, потерся шишками о мое плечо. Обнял крепко и неожиданно сильно и попросил:
– Хель, а можно я буду тебя называть мамой?
У меня по щеке поползла слеза, я еще крепче обняла его, прижала к себе и шепотом спросила:
– А ты правда хочешь, чтобы я стала твоей мамой?
– Больше всего на свете! – так же тихо прошептал он в ответ.
Мне захотелось тут же крикнуть: «Конечно!»
Но у Хема есть отец. Теперь я немного представляю, какие они – демоны, поэтому опасаюсь давать мальчику обещания. Как бы там ни было, а ребенку в такой ситуации нельзя врать или давать пустые обещания.
Пришлось осторожно предложить:
– Хем, давай сделаем так. Мы доберемся до места встречи с твоим отцом. Если нам повезет и он все еще будет там ждать, тогда мы и решим, как жить дальше. А если не найдем его, тогда я стану твоей мамой. Согласен?
Он немного отстранился от меня и, ловя черными полночными глазами мой взгляд, требовательно спросил:
– Обещаешь?
– Клянусь!
Он расплылся в такой счастливой улыбке, что защемило сердце. Потом мы еще раз прогрелись, снова помылись, а потом, пока он грелся и сушился, я выстирала детскую одежду и расстелила на горячих камнях каменки. Не пройдет и пары часов, как вещи высохнут. А пока одним куском ткани обмотала чистенького демоненка вокруг пояса, а вторым – обернула плечи. Возле костра и рядом со мной не успеет замерзнуть.
– А давай посмотрим, что внутри твоего медальона? – предложила я, чтобы унять собственное любопытство, едва мы закончили с одеждой.
Оказалось, что не одна я такая любопытная. Откинула за спину гриву серебристых волос, и мы оба, чуть ли не высунув в предвкушении языки, склонились над безделушкой. И принялись в четыре руки обследовать занятную вещицу в поисках открывающегося механизма.
На крышке медальона, посередине, было изображено пламя, вырывающееся из сомкнутого кулака. Видимо, семейный герб отца Хема – хоть какая-то зацепка для будущего поиска. Мальчик пальчиком погладил рисунок и надавил сильнее. Крышка откинулась – и наружу маленьким ураганчиком вырвался небольшой, но яркий светлячок. Сопровождаемый изумленными охами и потрясенными взглядами огонек заметался над нашими головами, уходя по спирали вверх, затем спустился и завис над нами.
– Ух ты! – раздался голос Мики за нашими спинами.
– Магический! – добавил Дорг.
– Похож на ведуна! – задумчиво произнес Мерит.
– Ведун? – недоуменно переспросила я, оборачиваясь к гномам.
– Ведун от слова «ведет», – пояснил старший.
– Путеводная звезда… – протянула я, внимательно разглядывая светлячка.
Казалось, чем дольше он висел над Хемом, тем ярче и увереннее светил. Понаблюдав еще немного за чудесным светлячком, мы вернулись к костру. Смеркалось, тени медленно выползали из-за деревьев.
– Почти высохла, – заключил Севас, проверив выстиранную одежду. Но пока ночная прохлада не беспокоила, мы решили, что лучше пусть просыхает как следует.
Любуясь пламенем костра, сытые и довольные, мы по очереди пили отвар, который я заварила в опустевшем котелке, и беседовали.
– Думаю, мы все понимаем, что совместный путь подошел к развилке, где каждый из нас должен решить, куда ему свернуть. – Мерит решился озвучить то, что тревожило всю нашу разношерстную компанию.
Гном обвел нас внимательным взглядом и, заметив в глазах, направленных на него, молчаливое согласие, продолжил:
– С территорий арути мы, слава всем богам, убрались, хотя, в любом случае, советую вам быть осторожными и внимательными. Жизненный опыт подсказывает, что в такое время, как сейчас, все на взводе, особенно люди. На их земли напали, многих пленили: сами видели, как арути вырезали целую деревню… Это как камень в воду бросить: непременно пойдут круги – все больше и дальше. Люди мнительны, начнут всех подозревать, слухи вызовут общее напряжение, возмущение, а то – и стихийные расправы над неугодными. И первыми под горячую руку попадут представители других рас, особенно тех, с которыми отношения и так напряженные.
Мерит выразительно посмотрел на нас с Хемом, явно намекая на то, что светлые и темные эльфы с людьми ведут себя крайне невежливо, а уж демонов вообще все боятся и ненавидят.
– Как ни старайся, хвосты и клыки не спрячешь… – устало констатировала я.
– Ты права, Хель, – вздохнул Мерит. Он давно уже начал называть меня как женщину. – Но можно быть хотя бы более осторожными. Прежде чем войти в деревню, смотрите, как на вас на подходах реагируют. Если спокойно и доброжелательно – можно заходить, если сразу ненавистью во взгляде одаривают, то лучше кору с деревьев есть, чем на ближайшем столбе висеть или на костре сгореть.
– Хорошо, Мерит, я поняла. Так мы что, уже расстаемся?
– Нам к своим надо, – вступил в разговор Дорг. – Севас – последний из моего рода, и его мать, моя сестра, с ума сойдет, если лишится сына. Не думал, что этот простой по первости поход таким ужасным окажется, вот и взял племяша с собой. И пойдем мы на северо-запад. А тебе с Хемом на юг, к своим, идти надо. Вот наши пути и расходятся.
Я понимала, что постоянно путешествовать вместе мы не можем, но расставаться вот так скоро все равно было страшно. Ведь с момента пленения я все время находилась под неусыпной защитой гномов. Мерит и Дорг принимали решения, думали о мелочах, даже из цитадели арути выводили нас они. Более чем уверена, что мы с Микой просто жались бы в углу трясясь от страха, или, как остальные, выбежали бы наружу под стрелы или попали бы в самую гущу бойни.
– А как же я? – выдохнула Мика, заметно растерявшая упрямство и строптивость, со страхом переводя взгляд с одного гнома на другого.
– Где расположены земли твоего клана? – спросил Мерит.
– Несколько дней пути к югу, – Мика закусила губу и уткнулась взглядом в землю.
Я положила ладонь на ее руку, которой она опиралась на землю, и, стараясь, чтобы в голос не просочились грустные нотки, весело сказала:
– Значит, вместе пойдем, подружка!
– Чудненькая компания – темная, оборотница и демон. Прямо тройная радость для деревенских палачей, – выдала Мика, подняв на меня слегка повеселевший взгляд и озорно прищурив узкие темные глаза.
Гномы укоризненно покачали головами, но заулыбались. Побрившись, наши спутники выглядели непривычно. За несколько недель плена их бороды основательно отросли, но сейчас все старательно привели себя в порядок при помощи одного-единственного трофейного ножа.
Этот момент я тоже решила уточнить:
– А как нож делить будем?
Мика вцепилась в свой котелок со словами:
– Это – мое!
Гномы заржали, аки лошади, я тоже не удержалась от смеха. И даже Хем, пригревшийся в моих объятиях, заулыбался, вряд ли соображая, чему и зачем. Наверное, просто потому, что мальчику хорошо было сидеть рядом со мной, в тепле костра и в этой компании, хоть он уже и начал вовсю зевать и клевать носом.
Дорг махнул рукой и ответил:
– Забирай, Хельвина. Вам с Хемом нужнее, а мы по дороге еще найдем. Благо наш путь пока пойдет через более населенные территории, чем ваш.
– Почему ты так считаешь? – поинтересовалась я.
– Люди побаиваются селиться рядом с нами, – пояснила Мика. – Оборотни-самцы уж больно до женщин охочи! От подобных союзов рождаются дети, поэтому наши часто людских женщин к себе берут. Правда, живут полукровки гораздо меньше, чем мы, но в любом случае – это не преграда для влюбленных оборотней, которые слова «нет» не понимают.
Последние слова она произнесла с горечью, подсказавшей, что знает об этом из собственного опыта.
Севас снова сходил проверить нашу одежду – и вскоре мы с удовольствием облачались в чистые сухие вещи и устраивались на ночлег.
Я какое-то время лежала, любуясь путевым светлячком, который замер над Хемом. Его свет не мешал и не раздражал – скорее успокаивал. Так под его мерцание и задремала, прижавшись к теплой спинке Хема.
* * *
Восемь высоких сильных мужчин, тенями скользнув между деревьев, вышли на участок дороги, где валялись разлагающиеся и уже порядком растащенные и обглоданные лесным зверьем трупы эльфов, гномов, людей и арути. Затем, морщась от витающего вокруг запаха, выстроились полукругом и прочесали местность.
От их внимательного взгляда не укрылась ни одна деталь кровавого побоища, что случилось здесь несколько недель назад. Разграбленные повозки сиротливо стояли, перекрывая дорогу – похоже, тут уже много дней никто не проезжал.
Мужчины добрались до обоза светлых, который без труда узнали по двум каретам с гербами на выломанных дверцах. Двое следопытов, выделяющиеся ярко-красными волосами, поводя носами, исследовали оба транспортных средства и доложили остальным:
– Наследник ехал в обеих каретах, меняя их по очереди – след остался. Из передней его вытащили или вытолкнули – есть запах на земле, он тут лежал…
– А где в это время была его мать? – спросил огромный мужчина с темными с фиолетовым отливом волосами, заплетенными в сложную косу.
Красноволосые вновь прошлись вдоль обоза светлых, внимательно отмечая все детали.
– Ее запах есть, но лишь остаточный. Здесь не было ее вещей и ее самой тоже. Скорее всего, запах матери просто остался на мальчике.
– Сюда подойдите, – позвал четвертый мужчина.
Он склонился возле кучи из нескольких трупов. Судя по одежде и скелетам – три светлых эльфа. Двое из них лишились голов, а остальное звери уже почти растащили по частям. Одну из женщин точно ударили копьем – спина трупа слегка прогнулась назад.
Остальные семеро снова принялись рассматривать многочисленные останки арути, эльфов, среди которых были те два женских трупа, и мысленно восстанавливали общую картину произошедшей здесь трагедии.
Один из мужчин – золотистый блондин – почесал лоб между внушительными, загнутыми назад витыми рогами и, сощурив глаза теплого светло-карего цвета, присел рядом с женским трупом, пронзенным копьем.
Повел носом, поморщившись, потрогал обрывки платья и произнес:
– Светлая. Это она сопровождала наследника. И, судя по всему, проводила с ним много времени – вся пропахла магией Владеющего. Азарэль, похоже, скинула наследника на няньку, бросила без защиты и охраны, решив, что сие сойдет ей с рук. Редкостная тварь.
– Я это уже и без тебя понял, – мужчина с фиолетовой косой бесстрастно прервал блондина. – Сейчас меня интересует лишь один вопрос: где наследник?
В разговор вновь вступил один из красноволосых:
– Светлые положили много арути, но, видимо, отряд полуящеров был многочисленнее. Как обычно, забрали лошадей, пленных и увели к себе. Светлых они не переваривают, вот и порубили на месте. Я насчитал много следов, оставленных пленными – в основном людьми и гномами из второго обоза. Мальчишка следовал в обеих каретах, но в первой дольше всего, и там три разных запаха. Один принадлежит этой убитой: она, без сомнения, была нянькой наследника и сопровождала его до места встречи. Я нашел в карете плащ мальчика, на нем остался запах еще двух женщин – похоже, светлых. Думаю, они из дипломатической миссии – дочери или жены кого-то из них. Я проследил по запаху – они точно успели сбежать в лес, одну из них тащила за собой другая светлая. На кустах осталась их кровь и обрывки одежды. Так вот, эта другая укрыла подругу вьюном, а потом зачем-то вернулась назад. Загадочная незнакомка.
Мужчина с распущенными серебристо-серыми волосами чуть ниже пояса подошел к своим спутникам, держа в руках разорванное, заляпанное кровью платье, и доложил:
– Я тоже проследил ее путь. Женщина вернулась к раненому светлому, и она – целитель. Из-под него натекло много крови, но она подлатала его. Позже эльф ушел лесом вместе со второй светлой. Затем наша загадочная незнакомка под телегами пробиралась к тому месту, где стояли остальные пленные. Я нашел ее платье под одной из телег. Она переоделась во что-то, а потом попыталась добраться до кустов. Ее ударили, о чем свидетельствуют пятна крови на песке… рядом со следами наследника. Он стоял чуть в стороне от прочих, и это наводит на мысль, что двигалась незнакомка именно к нему.
– Ты хочешь сказать, что светлая эльфийка, рискуя жизнью, пыталась добраться до демона, чтобы его спасти? – с недоверчивой кривой усмешкой переспросил владелец фиолетовой косы.
– Я лишь констатирую факты и читаю следы, глава, – пожав плечами, ответил мужчина с серебристыми волосами, протягивая платье.
Тот, к кому обратились как к главе, протянул руку и забрал вещь. Поднес к лицу, понюхал, нахмурился и пробормотал задумчиво:
– Молодая самка, и в ней явно есть доля крови темных сородичей.
– Я тоже так думаю, – кивнул собеседник, – поэтому арути ее не прибили прямо на месте. Возможно, она по виду немного отличается от светлых или, может, смогла их как-то обмануть.
– Наследник и эта непонятная дамочка оказались в плену у арути, – в унисон добавили красноволосые. – Если мы не вернем его, Владеющий наконец сотрет с лица Тирэя этих недоделков.
Глава еще раз понюхал замызганное платье загадочной полукровки, нахмурился, а потом неожиданно бесцветным голосом произнес, обращаясь к красноволосым:
– Сувааль, Керквааль, Азарэль должна умереть. Особо мучительно, я полагаю, учитывая ее отношение к наследнику и своим материнским обязанностям. Затем будете ждать нас в оговоренном месте.
После этого восемь мужчин разделились: двое красноволосых скрылись в одном направлении, а шестеро других рысью рванули по следам арути и их пленников.
* * *
– Апчхи! Дайте мне только добраться до своей стаи, эти людишки дорого заплатят за наше унижение, – гневно прошипела Мика, глядя в щель амбара. Не выдержала и в очередной раз громко чихнула.
Оборотница уже полчаса яростно терла глаза и нос, не в силах унять чихание и зуд. Стоило нам появиться в небольшой деревушке, чтобы попроситься на ночевку, как местные жители высыпали на улицу и закидали нас турками – рыбьими воздушными пузырями, заполненными смесью перца и различных пахучих травок, которыми обычно отваживают хищников, повадившихся воровать домашнюю живность – птицу да овец.
Что поделаешь – издалека видно, что мы не люди: слишком характерные у всех троих признаки, отличающие нас от людей. Я шла с гордо поднятым хвостом, помахивая им из стороны в сторону, Мика двигалась с нечеловеческой – звериной – грацией, постоянно шевеля своими смешными, высоко расположенными ушками. Ну, и для полного комплекта – Хем с хвостиком, и рога вот-вот пробьются. Как верно недавно заметила оборотница – весьма примечательная троица. А чуть впереди нас яркой звездочкой летел над землей светлячок-ведун.
В общем, воспользоваться советом Мерита – на подходах к деревне выяснять, как на нас отреагируют, – не успели: в нас полетели турки. Мика, заливаясь слезами, отчаянно шмыгая носом и чихая, недовольно шипела, а вскоре закашляла. Мы с Хемом успели закрыть носы, я сорвала с головы свою косынку, а Хем воспользовался тряпицей-портянкой. И теперь старались дышать через раз.