Книга первая
Вступление
1
Рабочая неделя подходила к концу. Константин Сергеевич Ефремов сидел в своем кабинете и думал о том, что неплохо было бы, как обычно, собрать сотрудников и поговорить о делах текущих. Все должно идти так, как идет всегда.
Он нажал на кнопку селектора.
– Верочка, зайдите ко мне, пожалуйста.
Дверь кабинета тут же распахнулась и на пороге показалась секретарша Вера, молодая смешливая девушка, но, когда нужно, умеющая быть абсолютно серьезной. Вот и сейчас лицо ее выражало полную готовность беспрекословно следовать любому указанию шефа.
– Верочка, – собери-ка мне народ минут через пятнадцать.
– Хорошо, Константин Сергеевич, – Вера посмотрела на часы, висящие на стене, – ровно в час все будут в вашем кабинете.
– Постарайся, чтобы не опаздывали. – Ефремов сделал акцент на последнем слове.
– Не волнуйтесь, я за этим прослежу. – Верочка бесшумно закрыла за собой дверь.
Вера знала своего шефа, всегда предельно пунктуальный, он требовал того же и от своих подчиненных. Причем, для этого ему не надо было издавать приказы или делать замечания лично. Дисциплина в компании была железная, но достигалась она не методом штрафных или карательных санкций, а личным примером самого начальника. Константин Сергеевич давно нашел и понял ту истину, которая позволяла ему управлять людьми. Для этого ему не требовались ни кнут, ни пряник, ни какая-то особенная стратегия. Просто он научился быть сильным. Сильным не телом, а духом. Любое дело, удачное или неудачное, независимо от результата, он превращал в свою личную победу. Он тренировал внутреннюю волю, как спортсмен тренирует мышцу и эта воля, окружающая своего носителя железной броней, очень хорошо ощущалась другими людьми. Находясь рядом с Ефремовым, любой человек просто физически ощущал, как от того исходит некая энергия, которая возносит его над другими и заставляет подчиняться ему.
Вера не стала пользоваться селекторной связью, а решила спуститься этажом ниже и пригласить ребят лично. Сегодня она пришла на работу в новом платье, которое удивительно стройнило ее слегка полноватую фигуру, и ей хотелось немного покрасоваться перед мужчинами. По своей натуре Вера была отчаянной кокеткой и не упускала ни одного удобного случая, чтобы не испробовать силу своих чар на ком-либо из представителей мужского населения офиса. С шефом эти номера не проходили, он был всегда вежливо-бесстрастен в общении со своей подчиненной. Но Верочка не особенно и расстраивалась, она брала свое в других местах. Как пчела, неутомимо собирающая нектар от утра до заката дня, так и Вера собирала дань восхищения с мужчин компании. Вот и сейчас она отправилась за очередной ее порцией.
Вера толкнула дверь и картинно остановилась в ее проеме. В комнате сидело трое. Старший вице-президент компании Георгий Арнольдович Басов. Крепкий мужчина с довольно заурядной внешностью, но привлекающий взгляды женщин сильным торсом и рельефно накачанными мускулами. Басов, как сидел, упершись взглядом в монитор, так и остался, не повернув даже голову в сторону вошедшей. Вера знала, что он был верным мужем и примерным семьянином. Так же, как и шеф, он предупредительно-учтиво обращался с Верочкой и не более. Да Вере и не очень то хотелось его внимания. Как мужчина он был ей до лампочки.
Другое дело вице-президент Вениамин Герцев. Стильный, следящий за модой брюнет, с цепким и острым, как лезвие бритвы взглядом. Он тоже был не свободен, но в отличие от Басова, очень активно интересовался женщинами. Вера часто ловила на себе его долгий пронизывающий взгляд, которым он буквально раздевал ее за одну секунду. Но дальше этого дело не шло. Герцев ограничивался только комплементами и не более. Хотя Верочка была очень даже не прочь оказаться когда-нибудь в его объятиях. Но она часто замечала Герцева после работы в обществе других женщин. Она не огорчалась, просто считала, что ее время еще не пришло.
Герцев, оторвал глаза от монитора и остановил на Вере откровенно заинтересованный взгляд.
– О-о-о, – томно протянул он, – сама богиня сошла к нам со своего Олимпа. Боюсь, я сейчас ослепну от такого зрелища.
– Да ладно, Венечка, вам пока это не грозит. Я вас на днях видела с такой красоткой, – парировала Вера.
– Ну, надо же, – Герцев притворно вздохнул, – нигде невозможно укрыться от посторонних взглядов.
– Верочка нам не посторонняя, – вмешался Дымов в их диалог. В отличие от двух своих товарищей, он встал со своего места и отвесил Верочке галантный поклон.
– Проходите, сударыня. Чай? Кофе?
– В следующий раз. Я к вам по делу. Вас шеф просит зайти. Ровно в час он вас ждет. Не опаздывайте.
– Интересно, по какому вопросу, – подал голос, молчавший все это время Басов.
– Понятия не имею, – Верочка крутанулась на высоких шпильках и, соблазнительно покачивая бедрами, удалилась, предусмотрительно забыв закрыть за собой дверь.
– Хороша, – мечтательно протянул Герцев, глядя ей в след. – И чего ты, Дым теряешься. Я бы на твоем месте давно занялся этим экземпляром… пополнил бы новым экспонатом коллекцию.
– Я женщин не коллекционирую, как некоторые, – отмахнулся Дымов.
– Ладно, мужики, кончай базар, – вмешался Басов, – пойдемте. Уже пора.
Георгий поднялся и первым вышел из комнаты, вслед за ним последовали Дымов и Герцев.
Ефремов поднялся на встречу вошедшим и пригласил всех садиться. Когда все расселись, он обвел внимательным взглядом присутствующих и остановил свой взор на Басове.
– Я бы хотел послушать вас, Георгий Арнольдович. Вы обещали держать меня в курсе текущих дел. Что у нас с Люксембургом?
– Все нормально. Люксембуржцы оказались очень толковыми партнерами. Предоставили запрошенную документацию в полном объеме. Через два дня Вениамин Борисович закончит техническое обоснование проекта и можно отдавать на смету.
– Хорошо, – одобрительно отозвался Ефремов. – А как обстоят дела с Калининградом?
– Тут уже все на мази. На следующей неделе выпускаем. Осталось подписать у смежников.
– Ну, что ж. Отлично. Молодцы, – скупо похвалил Ефремов. Все знали, что из уст крайне немногословного шефа это звучит, как самая высокая похвала.
– Не хочу оставаться в долгу, мне тоже есть, чем вас порадовать, – впервые за все время Ефремов широко улыбнулся. – По реализации контрактов наших партнеров из Германии переведены очень хорошие деньги на наш счет.
– Наконец-то! – невольно вырвалось у Вениамина.
– Я бы хотел заметить, – Ефремов бросил тяжелый взгляд на Герцева, – что все идет своим чередом. Я со своей стороны делаю все возможное, чтобы условия договоров неукоснительно и в срок выполнялись. И нет никаких причин волноваться по этому поводу.
– Извините, это у меня непроизвольно вырвалось. – Герцев буквально съежился, оказавшись под прицелом пристального взгляда Ефремова.
– Не сомневаюсь, – примиряющее произнес тот. – Каждый из нас ответственен за свой участок работы. Мы все части одного хорошо отлаженного механизма. Никогда не стоит полагать, что чья-то работа менее значима, чем работа другого. Кстати о работе. Нам нужно обсудить несколько текущих моментов. Но, к сожалению, у меня через полчаса важная встреча. Так что отложим наш разговор до следующей недели. А в понедельник, я вас жду, как обычно. Верочка вас пригласит.
Ефремов встал, давая понять, что разговор окончен. За ним поднялись и все остальные.
2
Вениамин сидел, уткнувшись в монитор, то и дело нетерпеливо поглядывая в правый нижний угол экрана. Ему хотелось, как хлыстом, подстегнуть взглядом неторопливый и размеренный ход минут, которые бесстрастно отображались на электронном табло.
Была пятница, и Вениамин чувствовал необычайное возбуждение. Сегодня после работы он договорился встретиться с Аллой, высокой пышногрудой блондинкой, с которой познакомился неделю назад. У него тогда сломалась машина, и пару дней на работу пришлось добираться на метро. Вот там-то в утренней давке и уперлась в него своим мощным бюстом молодая девушка. Она была почти на голову выше Герцева, и он даже не рассмотрел, как следует ее глаз. Да его не очень-то и интересовали ее глаза. Если честно, ему было на это наплевать. По его мнению, самым главным достоинством женщины являлась грудь. Чем больше грудь, тем красивее женщина. А у этой Аллы грудь оказалась просто необъятная. Ну, как мог Вениамин пройти мимо такой фактуры! И он не прошел.
Девушка оказалась общительной и легко пошла на контакт. Они быстро договорились о следующей встрече. Герцев всю неделю только об этом и думал. И вот, наконец, долгожданный день настал. Герцев решил для начала сводить Аллу в какой-нибудь ресторан. Ну, а каково будет продолжение, станет видно по ходу дела.
Вениамин снова посмотрел на часы. На этот раз не на электронное табло на мониторе, а на обычные механические часы марки Полет, которые он носил на запястье левой руки. Часы были старые, полувековой давности, на потертом кожаном ремешке и с пожелтевшим циферблатом. Ни у кого из его знакомых таких не было. Более того, это было постоянным предметом насмешек с их стороны. Но Вениамин не обращал на дружеские подтрунивания никакого внимания. Часы были дороги ему. Это был подарок отца, который Вениамин получил еще мальчишкой при обстоятельствах, врезавшихся ему в память на всю жизнь.
Отец Вениамина был очень строг в воспитании своих двоих детей, можно даже сказать – деспотичным. Особенно доставалось старшему Вене – живому и непоседливому мальчугану, большому проказнику и выдумщику на всякие хулиганские проделки. Это частенько оборачивалось для него хорошей отцовской трепкой и даже поркой ремнем. Младшая же сестра Соня, наоборот, чаще всего удостаивалась поощрения отца, за тихий и послушный нрав. Она была его любимицей, которую он постоянно ставил в пример нерадивому сыну. Часто, стоя в углу после очередной отцовской расправы и размазывая слезы по щекам, маленький Веня злился на эту тихоню и подлизу Соньку, вынашивая в душе всевозможные планы возмездия. И когда подвернулся подходящий случай, Веня воспользовался им.
В тот день они с соседским мальчиком затеяли игру в прятки. Веня спрятался за огромную напольную вазу, которая стояла в гостиной на самом почетном месте. Эта ваза была отцовским подарком матери на день их свадьбы и почиталась родителями, чуть ли не, как икона. Мать часто любила повторять, что эта ваза символизирует крепость их семейного союза с отцом. Она верила, что пока цела и невредима эта ваза, их семье ничто не угрожает. Детям не разрешалось даже приближаться к этой семейной реликвии. Но Веня в пылу игры совсем забыл о запрете родителей. И надо же было так случиться, что от его неосторожного движения, ваза упала на пол и разлетелась на мелкие кусочки. Веню охватил ужас при мысли о том, что с ним сделает за это отец.
Первой на шум прибежала Соня. Она со страхом уставилась на груду мелких осколков, разлетевшихся по всей гостиной, и вдруг начала громко рыдать. Веня лихорадочно соображал, что бы такое наврать, чтобы ему меньше досталось. В том, что гнев отца будет ужасен, он нисколько не сомневался.
До сих пор Вениамин отчетливо помнил то мгновение, когда увидел в проеме двери фигуры родителей. Побледневшее лицо отца и огромные испуганные глаза матери, стремительно наполнявшиеся слезами, навсегда остались в его памяти. Эта сцена впечаталась в его мозг, как останки какого-нибудь насекомого в каплю янтаря, и прочно закапсулировалась там на вечное хранение.
Отец, не говоря ни слова, двинулся в сторону сына, на ходу снимая ремень. Веня бросился к матери, пытаясь укрыться за ее спиной, но крепкая рука отца вытащила мальчика из его эфемерного убежища, И в ту же секунду он ощутил на своем теле резкую боль.
– Это не я! – крикнул Веня, рванувшись из рук отца, и тут же ощутил на своей спине новый удар. – Это она, она разбила, – кричал, захлебываясь от слез, Веня и показывал на сестру.
Почему отец поверил ему, навсегда осталось для Вениамина загадкой. Соню не спасло даже то, что она была любимицей отца. Всегда трепетно и пристрастно, относящийся к дочери, на этот раз отец не стал ни в чем разбираться. Он выпорол ее точно так же, как собирался выпороть сына. Потрясенная, учиненным над ней беззаконием, ошеломленная от боли и неожиданности, Соня не смогла вымолвить и слова в свое оправдание. После несправедливо учиненной расправы, она убежала в свою комнату, заперлась в ней и не выходила оттуда сутки. Напрасно мать пыталась достучаться к дочери. Та хранила гробовое молчание и не открывала дверь.
Мать обвинила во всем происходящем отца, и они в первый раз за все время сильно поругались. Случилось то, во что свято верила мать. Разбитая ваза положила начало затяжному семейному конфликту, который с годами стал набирать силу и обернулся полным отчуждением родителей.
А тот первый конфликт кончился для Вениамина совсем не так, как тот ожидал. Он не сомневался, что Соня не будет вечно молчать и рано или поздно правда выйдет наружу. И тогда расправы отца ему уже не избежать. Веня был уверен, что он просто отодвинул ее срок. Но реакция отца, когда он узнал всю правду, оказалась не менее ошеломляющей, чем наказание без вины виноватой Сони. Отец не только не наказал сына, но еще и похвалил его за проявленную смекалку и хитрость.
– Запомни сын, – сказал отец, глядя Вене прямо в глаза, – виноват не тот, кто провинился, а тот на кого показали. – После этих слов, отец снял со своей руки часы и одел их на худенькую руку сына. – А это тебе подарок, за проявленную сообразительность. Носи и помни мои слова, – отец тяжело поднялся и, не говоря больше ни слова, молча вышел из комнаты.
С тех пор Вениамин никогда не расставался с этими часами. Они всегда напоминали ему самый большой и потрясающий жизненный урок, который ему когда-либо пришлось пережить. А сказанные тогда слова отца сделались его главным жизненным кредо, его основным правилом, которое определяло стиль его поступков и поведения.
Вениамин с удовлетворением отметил, что стрелки часов показывали ровно восемнадцать часов. Он выключил компьютер.
Быстро одевшись и попрощавшись с ребятами, он рванулся к двери. Вениамин уже почти выскакивал из двери, когда за спиной раздался телефонный звонок. Герцев на всякий случай притормозил. Если это жена, то он лично скажет ей, что у него еще полно работы. Ну, а если бы он уже успел убежать, то Жора или Дым его прикрыли бы, сказав, к примеру, что он в местной командировке, или еще чего-нибудь наплели бы, как случалось уже не раз. И ничего, Ленка поверит, и даже ни о чем его не спросит потом.
Вспомнив о жене, Герцев улыбнулся. Повезло ему с женой, с удовлетворением подумал он, даже не приходится особенно изворачиваться и врать. Верит безоговорочно каждому его слову. Не то что у Жорки – не жена, а самая настоящая ищейка. Вечно что-то вынюхивает, в чем-то пытается его уличить, звонит то и дело. Другой бы давно повесился от такого тотального контроля. А Жоржик ничего, ходит в свой любимый спортзал, да знай мускулы накачивает. Похоже, он даже не замечает, что находится под пристальным вниманием своей маньячки- женушки.
Вениамин прислушался. Георгий поднял трубку и стал отвечать на звонок. Это явно была не Ленка. Герцев пулей выскочил из комнаты. Всеми мыслями он уже рвался навстречу Алле.
3
В каждую пятницу после работы Георгий отправлялся в спортзал. Делал он это так же неукоснительно, как правомерный мусульманин совершает намаз. Там его уже ждал привычный круг людей, разделявших его интересы. Впрочем, в спортивный клуб он посещал ни столько и ни сколько ради этого. Поддерживать форму, накачивать мышцы он считал своей важнейшей задачей. И не раз в жизни он спасался или достигал нужных результатов только благодаря своему натренированному телу. Так что эти занятия сторицей окупали и потраченное на них время и немалые расходы, которые они требовали.
Георгий ехал, вернее больше стоял в пробках и думал о том, что в последнее время что-то у них все гладко происходит. А когда долго все хорошо, это всегда вызывает у него настороженность. Жизнь устроена совсем не так, она всегда подспудно готовит очередной неприятный сюрприз. И когда она его подбрасывает, ему даже становится легче – все как бы встает на свои места.
Такое представление о жизни сформировалось у него еще в ранней юности. Именно тогда она преподнесла ему едва ли не главный урок, из которого он сделал два вывода: во-первых, ничего хорошего сама она не даст, и, во-вторых, если хочешь что-то от нее получить, возьми это силой.
Машина в очередной раз застряла в пробке. Георгий закурил сигарету. Почему-то его мысли сами собой перенеслись в уже довольно далекое прошлое.
Уроки кончились, Гоша вышел из школы и стал ждать. Сегодня он решил, во что бы то ни стало проводить Наташку до дома. К этой акции он готовился давно, но долго не отважился предложить однокласснице вместе совершить прогулку после уроков. Но когда он обнаружил, что ни он один имеет такие намерения, что и Лешка положил на нее глаз, понял, что откладывать больше нельзя, пора переходить к решительным действиям.
Наташка появилась минут через десять. Но ни одна, рядом с ней шел Лешка. И не просто шел, а нес ее портфель. И без слов было понятно, что эта парочка обо всем сговорилась.
Но Гоша не хотел отступать. Он двинулся им на встречу.
– Куда собрались? – поинтересовался он, хотя их маршрут был ему известен до каждого на нем поворота.
– На кудыкину гору, – насмешливо ответил Лешка. – Тебе что за дело, тебя никто не приглашал.
Гоша смерил соперника взглядом. Они оба считались самыми сильными мальчиками класса. И он понимал, что решить их спор с помощью кулаков, не удастся, в лучшем случае их поединок завершится ничьей. Так уже было несколько месяцев назад, когда они подрались. Тогда причина была другая, но никто не вышел победителем. И сейчас кончится тем же. Да и при девушке не хотелось затевать ссору.
Гоша решил прибегнуть к последней возможности, обратиться непосредственно к Наташе.
– Хочешь, я тебя провожу до дома, – предложил он.
– Отстань, проводи Варьку, красавчик, – за девушку насмешливо произнес Лешка.
Он по-хозяйски положил руки на плечи Наташи, и они ушли.
Гоша переживал унижение. Он отлично понял совет Лешки. Варя была самой некрасивой девушкой даже не класса, а во всей школе. Природа использовала все свое мастерство, чтобы испортить ей лицо и фигуру. И это удалось в полной мере.
Гоша вернулся в школу и направился в туалет. Там долго стоял перед зеркалом. Да, с таким лицом, как у него, к Наташке не подкатишься. Под глазом переливается цветами радуги синяк. Невольно мальчик вспомнил, как позавчерашним вечером вдрызг пьяным заявился домой отчим. И сразу же стал гонять Антона – младшего брата. За две минуты довел его до слез. Гоша вступился за пацана, тогда отчим, ни секунды не колеблясь, ударил его кулаком в глаз.
Такие эпизоды повторялись регулярно, всей школе было известно, что отчим избивает пасынка. Они невзлюбили друг друга с первого дня, когда три года назад мать привела домой этого мужчину. Гоша знал, как ей трудно после смерти отца одной поднимать двух сыновей. И потому не стал роптать.
Если бы отчим ему понравился, было бы еще нечего. Но он сразу же, словно старшин в роте, стал устанавливать свои порядки, все должны были делать только так, как хочет он. И никак по-другому. На детей ему было глубоко наплевать, это Гоша понял очень быстро. К тому же он любил хорошо выпить. И сразу же начинал распускать руки. И если поначалу ограничивался только легкими шлепками да тычками, то с некоторых пор стал пускать в ход свои крепкие и тяжелые, как гири, кулаки. Если Антон терпел, то Гоша огрызался, за что получал уже по- настоящему. Однажды отчим выбил ему зуб, пришлось вставлять коронку, в другой раз так разукрасил лицо, что он из-за стыда неделю не ходил в школу.
Гошу буквально полоснула по сердцу ненависть к отчиму. И почему он должен сносить его побои? За последний год он сильно вырос и возмужал, бугры мускулов окрепли и топорщились под кожей. Не только он это ощущает, это заметили и в школе. С некоторых пор к нему больше никто не задирается. Если бы не Лешка, он бы по праву носил почетный титул первого школьного силача. Он больше не станет терпеть, если отчим снова начнет его бить.
Гоша вернулся домой. Ни о чем другом думать не мог, кроме как о своем решении – дать отпор своему врагу. Отчим пришел с работы вечером. И мальчик сразу понял, что он находится в сильном подпитии. К тому же настроен весьма агрессивно. В таком состоянии непременно станет приставать к нему.
Ждать долго не пришлось. Мать приходила поздно, и обязанность по приготовлению ужина ложилась на братьев. Обычно они это делали по очереди. Сегодня был черед Гоши. Но он специально не стал ничего готовить.
– Где ужин? – раздраженно буркнул отчим и тусклыми стеклянными глазами посмотрел на мальчика.
– А я есть не хочу – с вызовом ответил Гошка.
– Да про тебя и не спрашивают. Я, болван, хочу.
– Хотите, так готовьте.
– Что?! – взревел, словно бык, отчим. – Ты это мне?
Гоша не ответил, с учащенно бьющимся сердцем он ждал продолжения. И оно последовало практически немедленно.
Кулак-гиря отчима полетел ему в лицо. Но Гоша не стал ждать, когда получит удар. Он увернулся, и сам двинул кулаком в скулу мужчины. Тот явно был не готов к такому повороту событий. И упал не столько от силы толчка, сколько от неожиданности.
Отчим тут же вскочил на ноги и бросился на парня. Но Гоша повторил удар, и мужчина снова оказался на полу. Он смотрел изумленно на него, явно еще не до конца веря в то, что только что случилось.
– Еще раз поднимешь на меня или на брата руку, убью, – процедил Гоша и с видом победителя вышел из комнаты.
Больше отчим руку на пасынков не поднимал. А через полгода вообще развелся с матерью и навсегда исчез. Как туман, который был, но испарился без следа. А Гоша вдруг почувствовал уверенность в своих силах, он вдруг понял, что отыскал в жизни некий алгоритм, с помощью которого может одерживать победы.
На следующий год он отбил Наташку у Лешки. И она стала его первой женщиной, тело которой он познал. Но к тому времени она перестала его волновать. Он это сделал для того, чтобы доказать себе и другим свои возможности, что для него нет ничего непреодолимого. Вскоре он ее бросил и больше не интересовался ею никогда.
4
За неделю Дымов сильно устал. И сейчас хотел только покоя, забраться в такое место, где его никто не достанет до понедельника, где он может хотя бы немного побыть наедине с самим собой. А значит и самим собой.
Именно трудность быть самим собой мучила его с отроческих лет, навивала ощущение своей неполноценности. Сколько себя помнил, он всегда подчинялся сильному, хотя много раз давал себе обещание, что больше этого не допустит. Но неизвестно откуда появлялся новый человек – и покорял его своей воли.
Вот поэтому он и решил однажды построить для себя убежище, о котором не будет знать никто. На участке в шесть соток в забытом богом месте, куда не вела даже нормальная дорога, он воздвиг небольшой, но уютненький домик. И приезжал сюда, как только появлялась такая счастливая возможность.
Как ни странно, но эти мысли пришли к нему очень давно. Тот день он запомнил очень хорошо. Так хорошо, что не забудет его и через много лет. Их двор славился на всю округу тем, что там жили самые отчаянные парни. Про таких говорили, что по ним плачет милиция. Но она вовсе не плакала, а забирала периодически некоторых из них с собой. И не все всегда возвращала обратно.
Верховодил их кампанией парень по прозвищу Ледька. Откуда оно возникло, Игорь не знал, да и особенно не интересовался. Этот Ледька недавно вышел из колонии для малолетних преступников, а потому чувствовал себя местным королем. Он сколотил из ребят что-то вроде группы, которые занимались весьма сомнительными делами: мелким воровством, задирала мальчишек из соседних дворов, пили, курили, допоздна околачивались в подъездах, голося блатные песни и ругаясь с возмущенными жильцами.
Игорь попал в эту кампанию не потому, что хотел, а потому что его заставил Ледька. Однажды он его встретил, когда тот возвращался из школы. Вместе с ним было еще несколько ребят.
Они завели его в укромный уголок и предъявили настоящий ультиматум: либо он присоединяется к ним, либо они ему не дадут житья. Игорь, с ненавистью смотря на них, обещал, что будет отныне в их кампании.
Ему не хотелось ни пить, ни курить, но теперь он был вынужден делать и то и другое. Родители видели, что с их мальчиком происходит что-то неладное, но ничего не могли предпринять, так как на всех их расспросы он отвечал угрюмым молчанием.
В их дворе жил еще один парень – Вовка Селезнев, ровесник Игоря. Они учились в одной школе, но в параллельных классах. И может по этой, а может и по другой причине, практически не дружили. В отличие от Игоря этот Вовка не желал подчиняться Ледьке и обходил их кампанию стороной.
Такая непокорность жутко злила местного атамана. Когда в очередной раз он получил со стороны Селезнева отпор, то решил его проучить.
Недалеко от дома располагалась заброшенная стройка, через которую, чтобы сократить путь, иногда ходили местные жители. Там-то его и подстерегли.
Вся кампания окружила одного паренька. Вперед выступил предводитель.
– Ты почему с нами не дружишь? – спросил Ледька. – Мы к тебе со всей душой, а ты от нас нос воротишь.
– Что хочу, то и делаю, – ответил Селезнев. Не было заметно, что он был сильно испуган.
– У нас так не принято, – возразил Ледька. – Мы тут все, как одна дружная семья. Один ты выбиваешься.
– Хочу и выбиваюсь, – стоял Селезнев на своем.
– Вот значит как. Ничего, это мы быстро поправим.
Ледька был не только старше всех, но и выше и сильней. Селезнев же был невысоким и щуплым. Их поединок продолжался буквально секунды. Селезнев лежал на земле, из носа текла кровь.
– А теперь каждый по пять раз ударит его каблуком в лицо, – провозгласил свой вердикт Ледька. Никто не осмелился возразить.
Игорь был восхищен смелостью Вовки, и душой был на его стороне. И уж тем более бить его не хотел. С гораздо большим удовольствием он бы ударил по мерзкой морде Ледьки. Но он хорошо представлял, что за этим последует.
Лицо Селезнева уже напоминала сплошную кровавую маску. Дошла очередь и до Игоря.
– Ну, давай, бей, – лениво обратился к нему Ледька.
– Я не буду, – отказался Игорь.
– Как не будешь? – изумился атаман.
– С него и так достаточно.
– Я тут решаю, кому достаточно. Бей!
Игорь замотал головой.
В зеленых, как у рыси, глазах Ледьки зажглись зловещие огоньки.
– Последний раз говорю.
Игорь снова отрицательно мотнул головой. Кулак атамана полетел ему прямо в глаз. Игорь упал. Ледька склонился над ним.
– Будешь бить или пойдешь по кругу?
Игорь хорошо понимал, что это означает.
– Я буду.
Под напряженными взглядами всех собравшихся, он встал и направился к по-прежнему лежащему Селезневу. И несколько раз пнул его ногой.
– Молодец, – довольно произнес Ледька. – А теперь бежим.
Именно в тот вечер у Дымова впервые родилась мысль об убежище, где кроме него больше никого нет.
Асфальтовая дорога кончилась, и джип затрясся на ухабах. А еще через полчаса Дымов прибыл на свой участок. Вокруг не было ни души.
5
Кира вышла из офиса и направилась к видавшей виды девятке, припаркованной на стоянке, принадлежащей их фирме. Стоял серый промозглый денек. Один из тех дней, которыми так щедро одаривает людей ранняя весна. Кира плотнее запахнула пальто и направилась к машине. Ее старенькая, но вымытая до блеска машина, ждала свою хозяйку, устроившись в тесном ряду других автомобилей. Это были сплошь иномарки, но Кира пока не могла себе позволить такую модель. Прошло всего три года с тех пор, как она стала работать и обеспечивать себя самостоятельно. Довольно приличная часть ее заработка уходила на оплату квартиры. Кира была не москвичка, и жилье приходилось снимать. Поэтому о новом средстве передвижении приходилось только мечтать.
Кира вырулила на шоссе и органично вписалась в автомобильный поток. Предстоящие полтора часа ей предстояло провести в своей машине. Сначала Кира очень расстраивалась, что так бездарно тратит время, подолгу выстаивая в пробках. Но так продолжалось недолго, и поскольку Кира ценила каждую секунду своего драгоценного времени на вес золота, то быстро нашла применение этим вынужденным минутам бездействия. Кира приспособилась использовать его для расширенного изучения английского языка.
Но сегодня она изменила своей ежедневной привычке. Сказывался конец рабочей недели, которая протекала довольно напряженно. Кира устала и решила дать себе небольшую слабинку. Никакого английского! Сегодня пятница, лучше подумать о том, как с пользой для души и тела провести выходные. Но в голову ничего путного ни шло. Крутились какие-то обрывки неясных мыслей, пустых разговоров… Кира тряхнула головой, чтобы сбросить с себя это наваждение, и стала думать о матери.
Надо обязательно позвонить ей завтра, – пришла обеспокоенная мыль. Что-то давно они не созванивались. Как она там?
Кира с грустью думала о том, что мать, самый дорогой и близкий ей человек, находится так далеко от нее. Вспомнила, с какой неохотой она отпускала дочь в далекую и чужую Москву, куда Кира собралась ехать учиться после окончания школы. Но как бы не грустно было ей отрывать своего ребенка от сердца, мать все же понимала, что ее девочки – умнице и золотой медалистке, лучше продолжить свое образование в столице, нежели остаться в их маленьком провинциальном городке с населением чуть более сто тысяч человек. Кира знала, что мать лелеяла надежду на то, что она выучится и снова вернется в родные места. Возможно, Кира бы так и поступила. Но после блестящего окончания московской финансовой академии с красным дипломом, ей, как одной из лучших студенток вуза сразу же предложили работу в престижной инвестиционной компании. Кира не нашла сил, чтобы отказаться от столь лестного предложения и решила остаться в столице.
С тех пор прошло уже более трех лет. А Кира так ни разу не побывала дома. Мать, наверное, постарела. У Киры сжалось сердце. Ведь у нее, кроме Киры, никого нет. Отец давно ушел после той тяжелой болезни, которая буквально свалила с ног здорового и полного сил мужчину. Кира навсегда запомнила тот год, когда она услышала об его страшном диагнозе.
Рак желудка развивался стремительно. Отец сгорел за девять месяцев. И все это время их семья жила в тревожном ожидании надвигающейся беды. Больному требовались импортные дорогие лекарства, которые их семье были не по карману. Но мать, выбиваясь из последних сил, умудрялась все же как-то заработать эти деньги.