Глава 1
В странном предвкушении я бродила между рядами биокапсул, подолгу останавливалась возле каждой, придирчиво разглядывая каждый экземпляр, внимательно изучала таблички. Выбор – это все-таки так ответственно.
– А это какая модификация? – обратилась я к регистраторше, неотрывно следовавшей за мной. На табличке почему-то такой информации не было.
– Шестая, – ответила она, сверившись с документами. – Не советую. Не самый удачный экземпляр для вас. С генами все в порядке, но…
Но я уже и сама видела, что экземпляр не самый удачный. Рост 146. Это мне по грудь? Ну уж нет! Выберем кого-то повыше.
И я пошла дальше, к следующей капсуле, к следующему экземпляру…
Бродили мы уже несколько часов. Регистраторша кряхтела и бормотала что-то про пора уже определиться, но я задалась целью обойти все хранилище, посмотреть весь ассортимент, прежде, чем наконец сделать выбор.
– Хм, – я зависла перед очередной капсулой. – А почему он в такой странной позе?
– Эмм… – регистраторша быстро пролистала кипу бумаг до нужного места. – А, вот. Побочный эффект от погружения в анабиоз.
Я невольно нахмурилась.
– Это не приведет к проблемам со здоровьем в дальнейшем?
– Нет. Разве что, после выхода из анабиоза он будет испытывать головную боль. Недолго.
– Хорошо… А… он что, лысый? Это генетический дефект?
– Нет, побрит, – проинформировала регистраторша.
– А какой у него цвет волос?
– Темный каштан.
Очень давно, задолго до моего рождения, мужчины в нашем прогрессивном обществе были признаны элементом агрессивным, дестабилизирующим и тормозящим прогресс. И, как следствие, их присутствие в обществе ограничили, сведя к минимуму. Мужчин изолировали, разделили на группы и подвергли различным генетическим модификациям.
Модификация первая – слуга. Может и делает практически все, чего желает хозяйка. Достаточно хорошо интеллектуально развит. Подойдет дамам в возрасте.
Модификация вторая – личный тренер. Следит за физической формой хозяйки. Подходит молодым женщинам. Один минус – интеллект на нуле.
Модификация третья – утешитель. Просто необходим деловым дамам для снятия стресса. Умен, может давать советы относительно бизнеса.
Модификация четвертая – танцор. Чисто эстетического назначения. Такие очень редко отдавались в личное пользование.
Модификация пятая – ублажитель. Как и предыдущая, общественного назначения.
Модификации от шестой и выше предназначались для продолжения рода. Физически и умственно здоровые особи с правильным набором генов. Таких отдавали в личное пользование только женщинам, получившим лицензию на естественное рождение ребенка. Обычно же использовали в качестве доноров для искусственнорожденных.
Мне посчастливилось заиметь лицензию аж на троих детей! Спасибо маме, точнее, её безупречным генам. Рождение даже одного здорового ребенка обеспечивало мне безбедное существование до конца дней и давало право больше никогда не работать. За троих мне полагался особняк с большим участком в курортной зоне и куча привилегий, о которых обычной арианке и мечтать не приходилось.
Такая политика щедрых льгот от государства была оправдана. На взлете прогресса арианки совершенно не стремились к деторождению, предпочитая строить карьеру и двигать колесо науки. Сейчас же все меньше из нас действительно могли это сделать. Искусственнорожденные изначально были бесплодны. К тому же, как ни бились наши генетики, но выращенные в капсулах дети по уровню интеллекта уступали естественнорожденным. Они вырастали исполнительными, усидчивыми, внимательными к деталям, но совершенно безынициативными. Ничего нового эти похожие друг на друга куклы сделать не могли. А это противоречило основному устою нашего общества – прогресс, прогресс и еще раз прогресс.
И все же запущенная триста лет назад программа поддержки естественного деторождения медленно, но верно изменяла соотношение искусственно и естественнорожденных в пользу последних. Нас становилось больше и это не могло не радовать. В принципе, теперь можно было и не рожать всем подряд, а сосредоточиться на науке, бизнесе…
Так почему именно я решилась?
С самого детства мама твердила, что благодаря моему рождению стала независимой и свободной. Поначалу мне это было неинтересно, потом раздражало и вот наконец заинтересовало… Это случилось, когда моя начальница в пятый раз отказала мне в публичной презентации моего проекта, мотивируя решение какой-то идиотской причиной, а на следующий день провела ошеломительную презентацию этого же проекта, но уже от своего имени.
Самое ужасное было в том, что я не смогла доказать плагиат. Мой личный девайс с оригиналами разработок таинственным образом вышел из строя…
Словами не описать мое состояние после всего этого. Приличными. Меня посещали самые плохие и черные мысли. О переезде. Об увольнении. Об убийстве или самоубийстве или обо всем вместе… Я скатывалась в депрессию. На работу ходила как на каторгу. Никаких новых идей, никаких проектов… И в этот момент приехала мама. Как всегда радостная и беззаботная. Настоящая женщина. Выслушала меня и спокойно сказала:
– Этой стерве нужно отомстить красиво. Сделай то, чего никогда не сможет она.
И погнала меня обновлять медкарту и получать лицензию.
Мое настроение стремительно улучшалось уже на этапе сдачи анализов, особенно при виде вытянутого лица моей начальницы, когда я предъявляла ей справки из клиники в качестве основания отсутствия на работе.
Теперь, когда лицензия была у меня на руках, мне полагался отпуск сначала на три месяца, а в случае успешного зачатия и вовсе бессрочный. Вот только выберу себе мужчину…
И вот я стояла перед биокапсулой с лысым субъектом в странной позе и задавала вопросы регистраторше. Оставалось еще два ряда капсул, но я почему-то не желала идти их смотреть. А все дело в том, что этот самый субъект был единственным, кто хоть как-то выделялся из общей биомассы. Не считая того, правильной шестой модификации, но ростом ниже среднего. Все остальные отличались лишь цветом волос. И модификацией. Седьмая, восьмая, девятая…
– Модификация девятая? – попыталась угадать я, критически разглядывая лысого. То есть бритого.
– Нет… – регистраторша снова зарылась в бумаги. – Э-э-э… неизвестно какая.
– Но не ниже шестой ведь? – подозрительно спросила я.
– Здесь ниже шестой вообще не бывает! – кажется, регистраторша обиделась за вверенный ей биоматериал. – Тут написано, что у него последняя модификация. Погружение в анабиоз произведено полгода назад… Если принимать во внимание, что еще пять лет назад последней была девятая, значит, у него точно не ниже. Да он тут вообще самый свежий!
Ценность лысого, ой, бритого, субъекта росла в моих глазах с космической скоростью. Свежий! Значит, из анабиоза выйдет быстро. Тело красивое, мускулистое. Волосы темно-каштановые, по идее. Глаза зеленые, как у меня. Значит, дочерям может передаться именно этот цвет. Идеал!
– Э-э… – я озадаченно посмотрела на нижнюю непрозрачную часть капсулы, скрывающую объект от талии. – А это можно как-нибудь убрать?
Нет, а что? Я не собираюсь брать кота в мешке!
– Да, конечно! – с жаром воскликнула регистраторша и нажала на кнопку на панели управления капсулы.
Ширма начала медленно съезжать вниз. Мы с регистраторшей практически синхронно провожали ее взглядом и так же синхронно охнули.
– Это вообще нормально? – хрипло спросила я, немного придя в себя от увиденного.
Регистраторша снова зарылась в свои бумаги, почему-то покраснела и в итоге выдала:
– Тут написано… нормально. Рефлекторная реакция на анабиологшу, производившую процедуру…
– А у остальных? – зачем-то спросила я.
Регистраторша молча нажала кнопки на двух соседних капсулах. И вскоре нам стало ясно, что у остальных такой реакции и в помине нет.
– Он точно здоров? – почему-то засомневалась я.
– Абсолютно! – уверенно воскликнула регистраторша. – Вот, сами посмотрите! Хотите, я сделаю тест на совместимость?
И я захотела… Скорость, с которой делался тест, немного заставила усомниться в результатах, но регистраторша заверила, что это новая технология и ошибки быть не может. А результат ошемлолял. Стопроцентная совместимость объектов! Нет бы девяносто девять и девять! Сто!
– Оформляем? Оформляем? Оформляем? – спрашивала регистраторша не знаю уже в какой раз. Или это просто у меня эхо в голове от ее скрипучего голоса?
Я еще раз критически осмотрела этого бритого, застывшего в странной позе со странным рефлексом мужчину. Что у меня с ним совпадает на сто процентов? Что? Интересно…
– Оформляйте! – решительно тряхнула головой я. – У него есть имя?
– Объект номер 154785 его имя. Свое настоящее, даже если оно и было, он все равно не вспомнит после выхода из анабиоза. Они после этого обычно все забывают. Помнят только, что размножаться должны, – она пошленько захихикала, но тут же взяла в руки и добавила: – Назовете как самой вам больше нравится.
Я скривилась. Никогда не задумывалась о последствиях анабиоза и такие подробности неприятно коробили. Все-таки он человек, хоть и мужчина, и достоин хотя бы имени в документах, а не какого-то безликого номера.
– Пусть будет Адриан. Ведь можно так его записать? – обратилась я к регистраторше.
– Конечно! – с жаром ответила та. – Даже лучше сейчас, чтобы потом не тратить время на переоформление документов. Адриан. А фамилия у него все равно теперь ваша. Превосходно! Ари Дарина и ар Адриан Маретико. Поздравляю! Пусть ваш союз будет плодотворным во всех смыслах слова!
– Благодарю, – я вежливо склонила голову, принимая из ее рук уже оформленные документы.
Пока капсулу с мужчиной готовили к транспортировке в мой дом, я получала инструкции по выведению его из состояния анабиоза. Ничего сложного от меня не требовалось – всего лишь подключить капсулу к системам жизнеобеспечения дома и выставить соответствующий режим на панели управления. Сам процесс возвращения жизненных функций займет около восьми часов. После этого несколько дней придется подержать Адриана на специальной диете и, собственно, все.
Домой я решила пойти пешком. По дороге зашла в релакс-кафе. Успокоила нервы, помедитировала, выпила чайничек ароматного чая с воздушными пироженками. Отправила начальнице заявление на трехмесячный отпуск, приложив сканы всех документов. Написала об изменениях в своей жизни маме и подруге. Обе очень обрадовались за меня и долго выпытывали подробности. С их подачи, кстати, заказала в электронном магазине мужскую одежду, благо размер моего мужчины в документах был указан. Сама я о такой необходимости забыло начисто, видимо, сказалось волнение.
В итоге домой я пришла почти в полночь. Капсула с Адрианом уже стояла в отсеке для доставок, там же обнаружился и пакет с заказанной одеждой. Мурлыча под нос незатейливую песенку, я откатила капсулу в свободную комнату. Подключила к системам жизнеобеспечения своего дома. Это было несложно, но я все равно переживала, вдруг индикатор капсулы не засветится синим? Но все прошло нормально. Капсула успешно вышла из автономного режима и была готова к работе. Точно следуя инструкции, я выставила на панели режим вывода объекта из анабиоза. Капсула еще раз мигнула с синего на зеленый, извещая, что процесс запущен и идет штатно. Что ж… я приложила ладонь к стеклу капсулы.
– До встречи, Адриан. Уже завтра познакомимся, – сказала и рассмеялась сама над собой. Он все равно пока ничего не слышит.
Засыпала я с улыбкой на лице. Почти счастливая, почти свободная.
А проснулась от жуткого грохота и крика. Вскочив с кровати, я не сразу поняла, что случилось. Спросонья мне показалось, что что-то взорвалось. Капсула! Я метнулась к двери комнаты, где оставила ее, но внутрь так и не вошла. Дверь по умолчанию была прозрачная, как и все двери в моем доме. Вчера я зачем-то закрыла ее на магнитный замок. Теперь мне оставалось только радоваться своей предусмотрительности. По комнате метался совершенно обезумевший мужчина… Адриан. Капсула раскурочена вдрызг. Передняя панель оторвана, помята, отовсюду торчат оборванные провода. И Адриан… он что-то кричал, бил кулаками капсулу, пинал ногами немногочисленную мебель в комнате. Мою мебель, между прочим! А потом он увидел меня через прозрачное полотно двери. В какой-то момент мне показалось, что он успокоился, но я ошиблась. Он шел ко мне, как хищник к своей жертве. Медленно, чтобы не спугнуть.
– Выпусти меня, – услышала я его голос, но поняла не сразу. Он почему-то говорил на межгалактическом. – Выпусти меня, стерва!
От его крика я зажмурилась и зажала уши руками. Терпеть не могу, когда на меня кричат. Последовал удар в дверь, полагаю, двумя кулаками сразу. Потом еще и еще один. Дверь пока что выдерживала напор, но…
Внезапно удары прекратились, за стеклом слышалось только шумное дыхание. Я с опаской открыла глаза и отпрянула, увидев лицо мужчины прямо перед собой.
– Выпусти меня! – прохрипел он.
Я отчаянно помотала головой. Какое там выпустить? Он неадекватен!
– Нет, нет и нет! – прошептала я, а в следующую секунду мой неадекватный мужчина свалился на пол без сознания. Я заметалась по дому. Куда бежать, кого звать? Открывать ли дверь? Да что за вопрос, конечно, открывать, ему ведь нужна помощь!
Прихватив из маминой аптечки медицинские браслеты, пульт к ним и планшет, я осторожно разблокировала дверь комнаты и прошла внутрь. И сразу же наступила в что-то мокрое! Весь пол был залит физиологическим раствором из капсулы. Я по привычке нажала на кнопку в стене, выпуская робота-очистителя и задумалась… По идее, физраствор должен был быть слит из капсулы до того, как объект очнется. Иначе он не сможет дышать. Но, видимо, что-то пошло не так. Время вывода из анабиоза было рассчитано неправильно? Точно! Это объясняло, почему Адриан разворотил капсулу – просто боролся за свою жизнь. Он же мог захлебнуться в физрастворе! Чудо, что ему вообще хватило сил выбраться из капсулы. В такой ситуации его поведение уже не казалось мне таким уж неадекватным.
Защелкнув на запястьях Адриана медицинские браслеты, я попыталась затащить его на кровать. Пол мокрый и вообще… Но он был реально тяжелый для меня. Все, что я смогла – это запеленать его тело в плед и положить подушку под голову. Села рядом прямо на пол, благо робот уже почти все высушил, и принялась анализировать показания с браслетов.
Так, что мы имеем… Пониженное артериальное давление, а пульс, наоборот, повышенный. Сахар в крови ниже нормы, наверное, поэтому он в обморок и свалился. Но это мы сейчас исправим. Отправив браслетам команду на ввод необходимого для пациента количества глюкозы и прочие лечебные процедуры, я на всякий случай отодвинулась подальше. Мамино изобретение всегда работало четко и, значит, совсем скоро он очнется. Но кто его знает, что у него на уме…
Через минуту пульс выровнялся, давление пришло в норму, а еще через пару минут веки моего пациента дернулись и он открыл глаза. Удивленно заморгал, осторожно повел головой из стороны в сторону.
– Значит так, Адриан! – решила я взять инициативу в свои руки, пока муж окончательно не пришел в себя. Он нахмурился, хотел что-то сказать, но я жестко пресекла эту попытку: – Слушать меня и не перебивать! Во-первых, на твоих запястьях подчиняющие браслеты. Пульт у меня, а я сегодня нервная после того, что ты тут устроил, так что дергаться не рекомендую! – это был блеф чистой воды и полная импровизация. Просто Адриан попытался высвободить руки из-под пледа, ему это довольно быстро удалось и я испугалась. Вот и ляпнула. Заявление подействовало. Мужчина на миг замер с вытянутыми вперед ладонями, потом медленно завел их за голову. – Во-вторых, – продолжила я, вздернув подбородок. – Довожу до сведения медицинскую информацию. Ты полгода находился в анабиозе. Ввели тебя в это состояние как-то неправильно. Выход произошел тоже неправильно. Поэтому имеются определённые проблемы со здоровьем. Это пройдет! Но! Надо соблюдать предписания по списку! – я повернула к нему планшет с рекомендациями для пациента. – А вот мебель мою крушить совсем не надо! – гневно добавила я, ткнув пультом в изломанное кресло и перевернутый стол. – Это понятно? – выпалив все это, я тихонько выдохнула. Адриан после моей речи как-то подзавис. Глаза прикрыл, видимо, переваривал полученную информацию, а может, переводил? Он же говорил на межгалактическом, а я по привычке, на арианском… Ах ты ж, может, он вообще меня не понял? Не уверена, что смогу повторить все так же убедительно на межгалактическом…
– Можно вопрос? – заговорил мужчина минут через пять. На арианском, хвала прогрессу. – Откуда ты знаешь мое имя?
– Как откуда? Я сама тебя назвала! Точнее, переименовала, – как можно более спокойно пояснила я. Не бегает, ничего не ломает и то уже хорошо. Разговариваем спокойно, не нервируем… и не нервничаем…
– И как… меня звали до этого? – последовал еще вопрос.
– Объект номер 154785… – ну зачем я это сказала вообще? Адриан моментально разозлился. Челюсти стиснул, ноздри раздул… Да я сама бы взбесилась от такой новости!
– А почему я вообще здесь? Что это за место? Как-то не похоже на лабораторию! Кто ты такая? – от спокойствия не осталось и следа.
– Не нервничай! – взвизгнула я, выставив перед собой пульт наподобие меча. – Ты у меня дома. Точнее, теперь у нас! Вчера был официально зарегистрирован наш союз! Мы женаты! Я твоя жена, а ты мой муж!
– Оригинально-о, – недобро протянул Адриан и попытался подняться.
– Не двигайся! Замри! – всерьез испугалась я, вскакивая на ноги и отпрыгивая подальше от мужа.
– Ну почему же? Может, я жажду познакомиться с женой поближе? – с издевкой процедил он. – Что, выбрала меня как куклу в магазине? С доставкой на дом? И думаешь, кукла будет послушной? – он все же встал и теперь шел на меня, смешно придерживая руками сползающий плед. Я бы даже посмеялась, но ситуация не располагала.
– Да если бы я тебя не выбрала, ты бы все еще в этой капсуле мариновался! – справедливо возмутилась я. – Стой, где стоишь! Я серьезно! Я предупреждала! – я уже не размахивала пультом, я им позорно прикрывалась, понимая, что он меня не спасет. Все, что я могла – лишь дать команду на успокаивающий импульс, да и то, она будет выполнена лишь в случае полезности для пациента.
– А то что? – Адриан склонился к самому моему уху, нависнув своим громадным мускулистым телом над такой маленькой и беззащитной мной. Да, мужчины агрессоры по природе. Но модифицированные не должны себя так вести! Мне достался бракованный!
– А то… я тебя усыплю! – бесстрашно прошептала я и отчаянно надавила на соответствующую кнопку на пульте.
Мы оба замерли в нервном ожидании. Секунд тридцать ничего не происходило. Адриан не собирался засыпать и даже не зевал. Только дышал как-то неровно. А потом… потом мне в живот уперлось что-то твердое. Я испуганно охнула. А Адриан… расхохотался!
– Ты этого добивалась, да? – он отошел на пару шагов и развел руки в стороны. Несчастный плед сполз вниз, задержавшись на одной весьма выступающей части тела. Ниже пояса, ага. – Усыпила, ничего не скажешь! – зло выплюнул он. – Дорогая, теперь тебе придется постараться, чтобы я уснул! – прозвучало угрожающе, очень! Я взвизгнула и позорно сбежала, снова заблокировав дверь.
Отдышалась и немного пришла в себя уже в своей спальне. Неужели я перепутала кнопки? Или мамино изобретение решило, что для пациента сон сейчас вреден? Жаль, что планшет остался в той комнате. Впрочем, доступ к информации с браслетов есть и с другого девайса. Сейчас все узнаю, заодно и проверю, как чувствует себя пациент…
История выполненных медицинских манипуляций меня озадачила. Я нажала правильную кнопку и пациент получил успокаивающий импульс сразу с двух браслетов, подкрепленный дозой снотворного. Более того, сон ему сейчас был очень даже показан. Но на него не подействовало! Точнее, подействовало как-то не так… Наверное, это последствия неправильного ввода в анабиоз. Это может быть для него опасно! Я с ужасом смотрела на быстро изменяющиеся показатели. Да у него уже пульс почти сто двадцать! И давление повышается!
Подорвавшись с места, я побежала обратно, к нему, и в нерешительности застыла перед прозрачной дверью. Адриан стоял ко мне спиной, абсолютно ничем не прикрытый. Плед валялся у него под ногами. Что он делал, догадаться было несложно, стоило лишь обратить внимание на положение рук и подрагивающие от напряжения мышцы на спине. Да, избыточное возбуждение вредно, его желательно снять любым доступным способом, я это понимала, но все равно впала в ступор от такого зрелища. Мне бы развернуться и уйти, но я просто стояла и пялилась на него. И продолжила стоять, даже когда Адриан повернулся ко мне лицом. Честно сказать, вообще остолбенела. Старалась смотреть исключительно ему в глаза. Это было сложно, ибо взгляд время норовил спуститься ниже. Я пребывала в шоке. От того, что вот так смотрю на него. От того, что он вот так просто это делает при мне, нисколько не смущаясь, даже наоборот… А еще от того, как он это делает. Ожесточенно, с каменным выражением лица, будто назло мне…
Наконец я нашла в себе силы протянуть руку к панели на косяке и затуманить дверное полотно. Тяжело дыша, на ватных ногах вернулась к себе и рухнула на кровать. Щеки пылали от стыда и… от совершенно неуместного сейчас возбуждения. Да что там щеки, горело все тело, причем во всех местах. И это очень мешало думать.
Коротко пискнул второй девайс. Он все еще был настроен на мониторинг показателей с браслетов. Давление и пульс пришли в относительную норму, но… у пациента болела голова. Судя по ярко-красному индикатору, просто зверски. Девайс запрашивал подтверждение на ввод обезболивающего и снотворного. Во втором я сразу отказала. А насчет первого серьезно задумалась. Что, если у Адриана и на обезболивающее какая-то не такая реакция? Это, пожалуй, уже будет смахивать на садизм с моей стороны! Так, мне срочно нужна консультация специалиста.
– Ма-ам, не разбудила?
– Что случилось? – сразу забеспокоилась она. Я никогда не звонила ей в неурочное время по пустякам.
– Мам, мне кажется с Адрианом что-то не так… – почти всхлипнула я и выложила родительнице все факты, а также свои предположения и многочисленные опасения. Умолчала только о последнем случае, почему-то было неловко говорить ей об этом.
– Всегда говорила, что анабиоз – зло! Гораздо большее, чем сами мужчины! – эмоционально высказалась мамочка и тяжело вздохнула. – Дай мне доступ к управлению браслетами. Посмотрю, так ли все страшно, как ты говоришь и попробую их перенастроить под твоего Адриана.
Я оперативно скинула ей коды доступа и затихла в ожидании вердикта. Моя мамочка гений медицины. Имея полное право жить на пособие от государства, в этой области она все же продолжает заниматься разработками и весьма успешно. У нее даже есть своя фирма, специализирующаяся на производстве медицинских приборов.
– Доча, я все решила, – послышался через некоторое время уверенный мамин голос. – У твоего Адриана обратный порядок передачи импульсов. Предвосхищая вопросы, скажу – это не болезнь и не последствия анабиоза, просто индивидуальная особенность организма. Его браслеты я перенастроила, так что для себя их больше не используй. Команды на обезболивание и сон подтвердила. Судя по показателям, на этот раз подействовало штатно…
– Не последствия… – ошарашенно повторила я. – Так погоди, значит, при вводе в анабиоз, препараты, облегчающие состояние, на него тоже не подействовали? И он все чувствовал! Так вот почему… – я осеклась, вспомнив про странную реакцию, которую записали как реакцию на анабиологшу. А причина-то была совсем в другом! – Бедный…
– Не думай об этом, – посоветовала мама. – Теперь у него есть ты, он в сознании и все у вас будет замечательно. Вот узнаете друг друга поближе…
– Угу… – печально согласилась я и призналась: – Мам, он считает, что я его как куклу в магазине… Я теперь вообще не знаю, с какой стороны к нему подступиться…
– С какой, с какой… – раздраженно проворчала мама. – Даю подсказку. С гастрономической. После пробуждения он захочет жрать. Приготовь что-нибудь не слишком тяжелое и при этом вкусное. Я тебе скину пару рецептов. Вообще-то его на диете надо бы подержать… – она ненадолго задумалась. – Хотя нет, не обязательно. С пищеварением все в порядке. Но браслеты с недельку еще не снимай. Хочу понаблюдать за динамикой.
– Спасибо, мам, – искренне поблагодарила я.
Завершив разговор, я еще раз лично просмотрела данные с браслетов. Все было так, как говорила мама. Пациент спал. И мне бы тоже уснуть с чистой совестью, до начала светового дня оставалось еще несколько часов, но я не смогла, мне надо было убедиться, что с Адрианом все хорошо, увидеть его…
И я снова пошла к его комнате. Да, пусть теперь это будет его комната. Чуть помедлив, убрала матовый эффект с полотна двери и заглянула внутрь.
Адриан действительно спал. На кровати, лежа животом вниз, смешно подмяв под себя подушку. Обнаженный… Плед все так же валялся на полу. «Замерзнет!» – подумала я и, бесстрашно разблокировав дверь, решительно прошла в комнату. Крадучись и на цыпочках. Осторожно подняла плед и так же осторожно укрыла им спящего. Немного постояла рядом, вглядываясь в черты его лица, прислушиваясь к размеренному дыханию. В какой-то момент он пошевелился, переворачиваясь на спину, я испугалась, что он проснется и выбежала из комнаты. Уже у себя вспомнила, что так и не заблокировала за собой дверь. Возвращаться не решилась. Просто заблокировала свою. На всякий случай.
Засыпала долго. Спала плохо. Просыпалась мучительно.
«Адриан! Надо его накормить!» – вспомнила я сквозь сон и резко села на кровати. Голова сразу же закружилась, заставляя лечь снова. Вторая попытка была более удачной. Я все же встала и, шатаясь, поплелась в ванную.
Душ немного взбодрил. Но все равно оставалось ощущение разбитости. Одеваясь, я попутно просматривала показатели с браслетов Адриана. Все было замечательно, если не считать того, что он уже не спал! Быстро отыскав пульт, я выбежала из своей спальни как ошпаренная. Зрелище в комнате Адриана привело меня в замешательство. Его там не было! Зато кровать аккуратно застелена. И поверх пледа красовался мой планшет. Я бездумно провела пальцем по экрану, включая его, и пришла в еще большее замешательство. Страничка с рекомендациями для пациента была свернута, зато во весь экран красовалось мамино письмо с рецептами вкусной и здоровой пищи. Похоже, Адриан его прочитал! Я чуть не застонала в голос. Хорошо, хоть мама писала только о рецептах… И куда же он делся после такого чтива? Выйти из дома точно не мог. Входные двери открываются моими отпечатками пальцев. На всякий случай я проверила еще две комнаты – рабочий кабинет и зал для релаксации. Ожидаемо пусто. Оставалась только кухня. Ну, конечно, мужчина же хочет жрать! Перехватив пульт поудобнее, я двинулась туда. Доносящиеся звуки готовки свидетельствовали о верности выводов. Долетали еще и запахи, надо признать, аппетитные.
Моему взору открылась весьма живописная картина. Адриан у варочной панели, в одной руке поварешка, в другой кухонный нож, которым он что-то быстро резал на доске. Что именно, за его торсом я не разглядела. На этот самый торс был пристроен мой фартук. Именно пристроен, потому что, естественно, он был ему мал и по росту, и по обхвату в талии. Еле-еле прикрывал перед. Зад не прикрывал совсем. От движений мужчины бантик на спине смешно прыгал, норовя вот-вот развязаться. Я издала сдавленный смешок, в последний момент прикрыв рот ладошкой, боясь быть услышанной. Не помогло. Адриан резко развернулся. Слишком резко, как хищник какой-то. Продолжая держать в руках нож и поварешку. Поварешка меня не смущала, а вот нож… Я испуганно дернулась, врезалась плечом в косяк, отлетела к морозильному шкафу, задела ногой ножку стула, снесла с полки банку с чем-то сыпучим, кажется, это был сахар…
– Замри! – рявкнул Адриан.
Вот с радостью бы послушалась, но уже безнадежно потеряла равновесие и падала… на Адриана! А у него в руке нож! Я в ужасе зажмурилась… и не упала.
Он меня подхватил, естественно, вынужденно отбросив в стороны кухонные принадлежности. Послышался грохот, кажется, что-то разбилось. Я только сильнее вжала голову в плечи.
– Даррина! – меня слегка встряхнули, поставив на ноги. Он знает мое имя? А я вроде не представлялась. Я распахнула глаза и даже рот от удивления приоткрыла. – Значит так! Слушать меня и не перебивать! Во-первых, довожу до сведения… – он говорил моими же словами, только гораздо более уверенно. – Я никогда не бью женщин! Ни при каких обстоятельствах! Так что прекращай шарахаться от каждого моего движения. Бесит! Во-вторых…
Что во-вторых, я так и не узнала. За спиной Адриана повалил дым.
– У тебя что-то горит! – взвизгнула я.
– Шерт мкртч! – выругался он на незнакомом мне языке и развернулся к плите, хватая чистую поварешку и принимаясь помешивать что-то в сковороде.
А мне снова пришлось лицезреть его сзади. Только на этот раз очень близко. И взгляд так и норовил спуститься ниже. Я не выдержала и отвернулась.
– Да сядь ты уже! – я почувствовала легкий толчок в спину. Мне любезно отодвинули стул и так же любезно на него и усадили. – Есть будешь? – он сначала поставил на стол две тарелки, и только потом спросил. – Что ты пьешь на завтрак? Я сварил кофе. Но могу сделать что-то другое…
Я молчала, лишь утвердительно кивая, либо отрицательно мотая головой в ответ на его вопросы. Адриан тем временем оперативно расставлял на столе приборы и посуду.
– Можно тебя попросить? – вкрадчиво начал он, присев на стул напротив меня. – Выпусти, пожалуйста, это из своих пальчиков, а то, боюсь, мне кусок в горло не полезет, – я проследила за направлением его взгляда и недоуменно округлила глаза. В правой руке я судорожно сжимала пульт от медицинских браслетов. Даже костяшки побелели. Конечно, падая, я боялась, чтобы случайно ничего не нажалось, вот и вцепилась мертвой хваткой как за самую большую ценность. Поспешно кивнув, я разжала пальцы и положила пульт на стол. – Приятного аппетита! – выдохнул Адриан и с жадностью накинулся на еду.
А я только сейчас толком разглядела, что у меня в тарелке. Омлет. Дымящийся, с кусочками ветчины и зеленью. Вкусный, нежный, пышный. Надо же. А у меня всегда плоский получался… Омлет я поела с удовольствием. А вот кофе оказался очень горьким, сделав глоток, я непроизвольно скривилась.
– Сливки? – тут же предложил Адриан и, не дожидаясь ответа, поднялся и пошел доставать бутылку из холодильного шкафа.
«Да он уже неплохо здесь ориентируется! Прямо как у себя дома!» – промелькнула какая-то ревнивая мысль. «Он и есть у себя дома», – тут же одернула я себя, взяла из его рук сливки и добавила в кофе. Да, так лучше.