Пролог
Лето 827 г.
Итиль горел. Столица каганата пылала. Это немного притупляло мой гнев на Триумвират. С другой стороны, на грани сознания что-то ворчало о неразумности такого кардинального подхода к решению хазарского вопроса.
Я стоял на башне каганского дворца. Вокруг разверзся филиал ада на земле. В закатных сумерках предместья столицы алели жадными языками пламени. Кое-где население пыталось спасти имущество от пожара. Мои воины не препятствовали, но и не помогали местным в тушении.
Еще месяц назад я штурмовал ворота Царьграда, а сейчас наблюдаю за падением некогда великой столицы огромной империи. В моем времени «точку» в хазарском вопросе поставил Святослав Рюрикович в середине 10 века. По крайней мере, так говорил Эдик еще в Царьграде. Я сам не помню точной даты.
С того дня, как мне сообщили о смерти отца и пленении Милены, я и Ходот были в состоянии холодной ярости. За этот период моя армия на драккарах и спешно арендованных купеческих суднах, совершила марш-бросок вдоль восточного побережья византийцев и высадилась на берегу Меотийского моря, которое в будущем называется Азовским. Мы проплыли несколько крупных городов, в том числе и Тьмутаракань или Тама́тарха, как ее называют имперцы-византийцы. Моя орда включала и болгарские войска, и ободритских наемников. Они, воодушевленные успехом в Царьграде, сами изъявили желание участвовать в походе на Хазарию. Сам поход стал неожиданностью для многих. Кстати, Ходота пришлось посвятить в проблему Триумвирата. Он теперь знал все пор это, за исключением темы «попаданцев».
Я прекрасно понимал, что двигаться сломя голову в Хольмгард не имело смысла. Кардинально мое присутствие в столице не изменит ничего. Поэтому я отправил Эсу и Эдика в Хольмгард. Там они проведут первичное расследование и возьмут след плененной Милены. По крайней мере, я на это надеюсь.
А так как я знал тех, кто стоит за нападением, ведь Триумвират не намеревался скрывать свое участие, то у меня было только два выхода: захватить хазар, либо забрать Рим. С византийским патриархом дело решенное. Эсовы ученицы будут распространять слухи о пагубности и греховности патриаршества, а, в случае успешного избрания очередного главы, несчастный случай докажет правдивость слухов.
Мне же остается разобраться с хазарами и Римом. Понтифика не получится взять нахрапом, в отличие от каганата. Более того, мне кажется, что именно римский престол играет главенствующую роль в Триумвирате. Не удивлюсь, если нити расследования моих ближников в приведут именно к папскому двору. Поэтому я высадился на берегу будущего Азовского моря и спешно атаковал Саркел – ближайший крупный город хазарского каганата. Времени на его осаду не было, поэтому атака началась сразу требушетами с огненными снарядами – смесью спирта и нефти. Последнее было куплено мной в Царьграде. Саркел был деревянным городком, поэтому мы спалили его практически дотла. Слух о таком кардинальном подходе царства растекся по каганату словно саранча в знойную погоду. Подходя к Итилю, армия несла с собой ореол неизбежного зла. Царские войска воспринимались местным населением со смесью страха и ужаса, хотя мы не зверствовали и довольно лояльно относились ко всем – ведь это мои будущие подданные. К Итилю мы вышли довольно быстро. С переговорщиками не разговаривали, только поставили условие – отдать кагана. При выполнении этого условия мы обещали не трогать город и уйти. Естественно нас не послушали. Захват Итиля пошел по сценарию Саркела. В столице было больше строений, поэтому она продержалась немногим дольше предыдущего сожженного города.
Сейчас, стоя на башне каганского дворца, я наблюдаю плоды своего гнева. Что интересно, Итиль был необычным городом. В период своего расцвета город состоял из трёх частей, разделённых рекой. Сообщение между ними осуществлялась на лодках. Правая часть была административной, в которой обитал царский двор численностью около четырех тысяч человек и военный гарнизон размером около восьми тысяч человек. Эту часть окружала крепостная стена. В стене было четверо ворот, из которых двое выходили к стоянке судов у реки, а двое позади города в степь. Между двумя частями располагался остров, где размещались дворцы. Это были единственные сооружения, выстроенные из обожжённого кирпича, остальным жителям не разрешалось строить из данного материала. Остров соединялся с одной из частей при помощи моста из лодок. Левая часть возникла позже и являлась торговой. Здесь располагались рынки, торговые склады и бани. Жилые дома представляли собой войлочные юрты, деревянные шатры и землянки.
Захватив город, я не получил какого-либо удовлетворения. Возможно из-за того, что войдя во дворец кагана, я не обнаружил правителя. В глубине души я рассчитывал увидеть его труп. Я надеялся на то, что смерть кагана будет инсценировкой, которую организует Триумвират, дабы я не смог узнать ничего важного.
Все оказалось банальнее. Хазарский каган отбыл в Тьмутаракань в день осады. Видимо, хитрый ход с захватом флотилии не дал ему надежды на благополучное ведение затяжной войны. Он «смылся» по тайному ходу. Допрос его слуг прояснил картину его бегства. А посланные вдогонку люди подтвердили наши выводы. Они скрытно «довели» кагана до Тьмутаракани.
За моей спиной послышались шаги и тихое пыхтение. Наверняка это Радомысл. Мало кто еще отважится меня беспокоить в такое время. И мало кого пропустит Ага, стоящий у лестницы на башню.
– Красиво, – нехотя проворчал дядя, опираясь локтями на удобное ложе между зубцами башни.
Зубцы-выступы в верхней части башни служили для прикрытия защитников дворца-крепости от обстрела.
Я промолчал. Итиль облизывало пламя. Ничего красивого в этом я не видел. Вокруг были только разрушения и смерть. Мне казалось, что даже самые яркие краски стали тусклее после того, как злосчастный гонец сообщил мне о смерти Гостомысла и пленении беременной Милены.
– Пришел гонец от Ходота, – сообщил дядя в пустоту, – Семендер сдается без боя.
Эта новость лишь слегка заставила меня ухмыльнуться. Ходота я отправил на юг для захвата последнего важного города каганата – Семендера. И по моим ожиданиям тесть должен был дойти до этого города лишь сегодня вечером. Видимо, делегацию с предложением о добровольной сдаче отправили сразу, как узнали о бегстве кагана и взятии Итиля. Радомысл подтвердил мои мысли.
– Думаешь о том, куда дальше путь держать? – спросил дядюшка, – Дальше Семендера находится Дербент – крупная крепость. Она принадлежит арабам.
– Нужно отдохнуть пару деньков и подготовиться к захвату Тьмутаракани, который мы не тронули, а потом навестить свои владения на крымском полуострове, которые отошли под мою руку согласно сделке с Феофилом.
– На полуострове осталось несколько крупных городов хазар, которые теперь могут попроситься в состав Византии, а присутствие хазарского кагана только упрочит их желания.
– Они мои по праву сильного.
– Если византийцы успеют ответить согласием на принятие их в свою империю, то мы нарушим договор с имперцами, когда заберем эти города силой.
– Не успеют. А даже если так, то Феофилу не до этого. Он сейчас пытается укрепить власть после нашего нашествия. Мирный договор с царством пошатнул позиции императорского трона.
– Именно из-за этого его могут подтолкнуть к возобновлению войны и заставить принять под свою руку хазарские остатки.
– Войны с кем? С тем, кому Феофил клялся в верности? Или с тем, кто может вернуть с того света умерших?
– Хм… – Радомысл задумался, поглаживая бороду целой рукой, – думаешь, византийцы будут соблюдать наши договоры?
– Если Феофил не хочет лишиться власти, то ему придется держаться за нас. Наши пять тысяч легионеров под его рукой не только являются наемниками для него, но и нашим кинжалом, который снесет ему желание нас предать.
– Гор, оставленный там за старшего, должен справится, – кивая головой, ответил дядя.
– А может разделить армию? – заявил Радомысл.
– Зачем? – я удивленно посмотрел на него.
– На севере есть богатое ханство, которое было данником хазар.
– Булгары? – я отвел взгляд, уставившись на полыхающий город.
– Да. Можно разделить войско так, чтобы часть, которая отправится на север, состояла из уставших и раненных наших солдат.
– Можно, – пробормотал я, – Василько в этой местности хорошо разбирается. Пусть готовится.
– Так он же и предложил.
– Замечательно. Пусть потом детали сообщит, когда Ходот вернется.
Радомысл начал стучать пальцем по протезу. Нервничает что ли?
– Говори уже, дядя, – проворчал я.
– Ларс… – я повернулся к родственнику и прямо посмотрел на него, – ты начинаешь совершать ошибки. – Я приподнял бровь на сказанное, – Да, сжигание двух богатых городов – это ошибка, которая привела только к одной хорошей новости – бескровному взятию Семендера.
– Хазары должны запомнить, что каганата больше нет и не будет. Здесь теперь отныне и навсегда – Гардарики, – спокойно заявил я.
– И ты хочешь сказать, что намеренно сжег Итиль и Саркел, чтобы подавить желание возродить каганат?
– Ну почему же намеренно? – я пожал плечами и повернулся лицом на вид горящего города, – Итиль я не хотел сжигать. Так получилось.
– Вот именно, Ларс, – дядя вздохнул, – раньше ты старался сохранить людей, причем и своих и чужих. Ты переживаешь смерть отца. Переживаешь за судьбу жены – и это понятно.
– Дядя, – я остановил словесный поток Радомысла, – сообщи войску, что завтра я буду награждать отличившихся воинов. Нужно будет раздать медали Сокола. И собери всех известных тебе аристократов и богатых купцов, которые здесь есть. Будем общаться с ними на предмет политического устройства царства и создания Итильского, Саркельского и Семендерского княжеств.
Радомысл хмуро разглядывал меня, пытаясь что-то сказать, но не решаясь.
– Слушаюсь, царь, – только и сказал он, после чего развернулся и ушел.
Обиделся. Жаль.
Но и слушать его рассуждения о Милене и Гостомысле я еще не в силах. Ни в прошлой жизни, ни в этой у меня не было настолько сильного потрясения, которое смогло бы так сильно выбить меня из состояния равновесия, как новости о похищении беременной жены, убийстве отца и разграблении столицы.
Только Эса и Ходот до конца смогли понять мое состояние. Только они смогли проникнуться той холодной, леденящей душу яростью, которая движет мной.
Я перерыл все дворцы кагана, но не смог найти ничего, что смогло бы связать хазар с Триумвиратом. В какой-то момент мне показалось, что я всего лишь пешка в руках Карната. Ведь это по его настоянию я взялся уничтожить Триумвират. С другой стороны, вмешиваясь в историю России я уже сделал свой выбор. Рубикон перейден. Назад пути нет.
Мрачное уныние меня начинает бесить. Вопросы без ответов раздражают. Надеюсь, через пару недель Эса и Эд вовремя прибудут в Крым. Мы договаривались о том, что по плану ведения военного похода за полтора месяца наша армия справится с каганатом. Тогда это звучало бахвальством. Сейчас же это – как само собой разумеющееся. Понятно, что захват трех ключевых городов каганата не уничтожает в полной мере само государство, но хребет этой полукочевой империи уже сломлен. Дело осталось за малым – предложить населению взамен утраченной политической структуры нечто иное, более привлекательное. Вечевая монархия в моем лице способна дать надежду многим слоям хазарского населения. Разумная система налогов и бережное отношение к народу привлекательны для этого времени. Нигде в мире больше нет такого справедливого симбиоза властьимущего с властьдающими. По крайней мере, я на это надеюсь.
Я смотрел на зарево пожаров и думал о том, что нужно будет заняться флотом. Итиль раскинулся на устье реки и если бы мы не смогли захватить большую часть речных судов, куда и была направлена основная масса атак, то захват столицы каганата мог бы растянуться на месяцы. Благо на это вовремя обратил внимание Ходот. Суда стали своеобразными мостиками между частями города. Под покровом ночи мы с имеющихся драккаров абордажем брали суда. Моя армада не обращала внимания на крепостные стены. Мы один за другим захватывали порты и причалы, а получив господство на водной глади, сумели безболезненно вести артобстрелы, что дало нужные плоды. В будущем нужно будет взрастить флотоводца, хотя никаких умений и навыков в этой сфере я не имею, как, собственно, и Эдик. Ведь даже захват Царьграда удалось осуществить отчасти из-за удаленности основной флотилии византийцев. Как я узнал позже, большая часть флота имперцев находилась на юге, у берегов современного Израиля. Будь флот Византии в столице, я не был бы уверен в том, что получилось бы осуществить захват Царьграда с теми потерями, которые у нас были на тот момент.
Моя завоевательная компания в этом году получилась намного более продуктивной, чем я ее планировал. К примеру, болгары должны были стать в лучшем случае союзниками, но из-за самодеятельности Эсы и вмешательства Триумвирата, удалось примкнуть их к царству в качестве автономного ханства в составе царства. Византию я планировал просто пограбить и заявить о себе, как о новой силе, с которой надо считаться и выгодно торговать, попутно выполнив обещание Карне об упразднении константинопольского патриаршества.
Кстати, судя по последним донесениям, Вселенский Патриарх Константинопольский – официальный титул главы православной церкви, – остается вакантным уже больше двух недель, сразу после череды несчастных случаев, унесших жизни аж пяти избранных глав. Из-за этого, даже Феофил писал мне письма с просьбой помочь организовать охрану этой должности. Пришлось напомнить ему, что мои легионеры подчиняются ему также как и мне, поэтому он может ими руководить, как считает нужным, без моего вмешательства. Но, насколько я знаю, даже легионерская охрана не смогла спасти патриаршество от «кары за пагубность и греховность избранных глав». По крайней мере, именно такая формулировка была написана в донесениях Гора. Он, кстати, показал себя исключительно с положительной стороны, сумел правильно понять задумку с моими действиями по уничтожению должности Патриарха Константинопольского. Видимо, слухи о насильственных попытках распространения веры царьградскими миссионерами являются не просто слухами. Или же Гор, как истинный язычник, недолюбливает иные конфессии.
Разглядывая алое зарево, я поймал себя на мысли, что увиденное меня успокаивает. Нет, я не перестал желать крови тех, кто напал на Хольмгард, не перестал желать смерти тем, кто похитил жену и убил отца. Но, оглядываясь на события, которые произошли за этот месяц, разглядывая, как итог – пылающий Итиль, я слегка подуспокоился. Возможно, во мне бурлила импульсивная кровь молодого юноши, резко отреагировавшая на смерть отца, а возможно я просто искал немедленного выхода ярости, которую вызвали новости с Хольмгарда. Ведь я ничего бы не смог сделать, пока загонял бы лошадей и гребцов, за десять дней пути в столицу царства. А ближайший раздражитель – Каган Хазарии. Благо, разум возобладал от немедленного убийства царьградского патриарха. Тот, хотя и был членом Триумвирата, по утверждению Карната, но не имел прямого отношения к атаке на Хольмгард, так как был в осаде.
В любом случае, сейчас, стоя на башне хазарского дворца, мне немного стало легче. Душа приняла смерть отца и поняла реальность произошедшего. Надеюсь, что вид пылающего города и осознание того, что я чуть подуспокоился в своей мести – не звенья одной цепи.
Нужно спуститься во дворец и поспать. Завтра будет тяжелый день. Направляясь к лестнице, хмыкнул, ловя себя на интересных мыслях. Может, я пиромант? Вряд ли. Насколько я помню, пиромантия – это гадание с использованием жертвенного огня, следовательно, пиромант – это тот, кто гадает на огне. Я же, вроде как, исцеляюсь от вида пламени. Тогда я – пиромантофил. Правда, не уверен, что есть такое слово.
Глава 1
Итиль, лето 827 г.
– Поэтому, здесь самый удобный путь на Волжскую Булгарию, – Василько ткнул указкой на путь от Итиля на север.
Мы находились в огромном зале каганского дворца. Все командиры, одетые в самые богатые одежды, сверкали недавно полученными медалями «Сокола». Такие же медали получили самые отважные и заслужившие солдаты царства. Даже наемники Годслава удостоились чести быть награжденными этой медалью.
Утром лучшие в воинском умении воины моей армии выстроились перед дворцом. Я наградил своих командиров медалями, после чего получение этих же медалей обычными солдатами воспринималось ими особо трепетно. Сословное разграничение в этом времени уже довольно четкое, поэтому сам факт награды от царя, наравне с командирами, в разы увеличил мою популярность в войске. Не то, чтобы я в этом сильно нуждался, но я таким образом хотел пресечь возможное ворчание о затянувшемся походе. Хотя, если быть честным, в это время именно походы были основным развлечением воинского сословия.
После раздачи медалей сквозь удушливый дым от потухших пожаров, я разрешил командирам отдать приказы на отгулы дня эдак на три, после чего мы собрались во дворце, чтобы подвести итоги компании на каганат. Откровенно говоря, я думал получить больше выгоды от банального грабежа каганской казны, но пожары внесли ощутимый урон в доходах, что будет мне в будущем уроком.
В обширном зале, где собрались командиры имелся огромный стол с относительно подробной для этого времени картой с обозначением местности Хольмгарда, Константинополя и Итиля. Вокруг этой карты мы и вели дискуссию. Василько, чуть наклонившись над столом, указкой показывал путь от Итиля на север, в Болгар, столицу Булгарии.
– Эмиром, так называется царь булгар, является Микаил ибн Джагфар, – заявил Радомысл, – очень хитрый и коварный воин. Советую не вести с ним переговоры и сходу готовиться к осаде.
– Неожиданно, – я заинтересованно взглянул на дядю, славившегося в последнее время своей тягой к дипломатическому решению вопроса практически во всех делах.
– Его сладкая речь может ввести в заблуждение любого неподготовленного к этому воина. Лучше не вести с ним бесед, – строго добавил Радомысл.
Кажется тут что-то личное. Неужели дядя и там успел наследить или же это и в самом деле очень хитрый противник у меня под боком – Булгария.
– Ладно, князь Василько, прими к сведению сказанное Радомыслом и старайся не общаться с этим эмиром.
– А если получится взять его в плен, – вставил дядя, – то лучше отрубить ему голову, иначе сбежит, соберет армию и устроит много неприятностей. А оно тебе надо? – обратился он к Василько.
Да, видимо, там что-то личное.
– Как скажешь, князь, – заявил Василько, косясь на дядюшку и подозрительно покручивая ус.
– Что же, разобрались, – я постучал пальцем по столу, обозначая окончание этой темы, – Годслав, твои войска хотят еще послужить на благо царству?
– Конечно, – папаша Рюрика, так сильно напоминающий последнего Николая Романова, аж подскочил, – ты только скажи на кого мечи направить, – улыбнулся он.
– Я хотел бы, чтобы ты направился вместе с Василько и его уставшими солдатами в Булгарию, а потом прошелся до Хольмгарда. Оттуда уже с новобранцами, которых соберет Василько, навестил наших соседей в Бирке, возле Упсалы.
– А зачем? – растерянно спросил Годслав.
Судя по таким же любопытным взглядам остальных командиров, они так же как и ободрит не понимают причины моего желания забрать Бирку.
– Во-первых, тебе давно пора стать князем царства Гардарики, поэтому Биркское княжество будет тебе в самый раз, – два его друга-ободрита, являющимися главами крупных отрядов наемников, довольно растянулись в улыбке, – оно и на берегу моря, в котором ты как рыба в воде, да и по богатству тоже очень весомое.
Еще бы оно таким не было, ведь Бирка – основной северный город скандинавов, который обирает в себе основной пул отморозков-викингов, промышляющих набегами на весь север славянских племен.
– Спасибо, царь, – Годслав встал и поклонился, прижав руку к сердцу.
Его молчаливые товарищи повторили этот жест.
– А во-вторых, ты станешь хранителем сердца нашего царства, предотвращая любой набег на Хольмгард со стороны моря. Ни одно судно не должно проплыть мимо тебя.
Теперь уже всем стали понятны причины захвата Бирки. Это еще они не знают, что я лично Годславу расскажу о примерном местоположении богатых английских и франкских городов, куда можно направить неуемную прыть викингов-отморозков.
Довольство ободритов было тяжело описать. Наши командиры решили выпить за столь важное дело, а Годслав хотел дать вассальную клятву, дабы стать князем уже сейчас. Но я еще не закончил раздавать пряники, поэтому попросил подождать с этим.
– Драг! – я обратился к уличу, – Я считаю, что прошло достаточно времени, чтобы твое племя определилось и решило по какому пути жить дальше – с царством или без него.
Низкорослый, но широкий Драг, обнимая свой рогатый шлем, косо посмотрел на меня. Он уже достаточно сносно разговаривал на нашем языке, в услугах толмача уже не нуждался. Вид вечно хмурого улича, являющегося владельцем самого большого двуручного топора в моем войске, долгое время вызывал во мне подозрения, так как изначально он и его племя были наняты мной в качестве наемников. Мне все время казалось, что от них можно ожидать какой-либо подлости. В действительности же они были самыми верными воинами и беспрекословно подчинялись командирам. А угрюмость Драга – всего лишь черта характера предводителя уличей. Радомысл говорил, что они созрели к вступлению в царство.
– Царь, – заявил Драг с легким поклоном, – уличи хотят жить в твоем царстве, – с небольшим акцентом закончил вождь.
– В нашем царстве, Драг. В нашем! – поправил я, – Тогда принимай на себя титул князя Итильского. Дядя, – я перевел взгляд на Радомысла, – поможет тебе с обустройством здесь. И, кстати, нужно будет организовать вечевые выборы князя в Саркеле и Семендере, – это я уже дал задание непосредственно дядюшке.
У Драга было растерянное выражение лица. Он, видимо, ожидал стать уличским князем в лучшем случае, а в итоге стал князем бывшей столицы хазарской империи. У него есть братья, которые будут вождями уличей. А здесь мне нужен надежный оплот. То, как уличи сопротивлялись от покорения соседями внушает уважение.
Тишина была нарушена здравницами Василько и присоединившихся к нему командиров.
В итоге, ближе к вечеру я принял вассальные клятвы Драга и Годслава. Грандиозная попойка под руководством дяди затянулась до глубокой ночи. Конечно, придется еще многое сделать, чтобы бывший каганат принял новую власть. Захват трех крупных городов еще не означает полный развал каганата. Думаю, что мелкие беки будут поднимать восстание. Да и с самим каганом надо разобраться. Все это я втолковывал Драгу. Хмурый поначалу улич все больше начинал улыбаться. Я так понимаю, что спокойная жизнь князя его не слишком прельщала, но когда ему донесли о сложностях по усмирению непокорных, воин приободрился. Все же я не прогадал с назначением Драга. Да и Радомысл одобрительно поддакивал мне, когда я объяснял уличу перипетии местной политики кочевников-хазар.
С Годславом тоже прошел обстоятельный разговор. Мне удалось заинтересовать ободрита покорить Британию для своего сына Рюрика, которого я сделаю князем аглицким. Видимо, не будет в этой истории походов Рагнара Лодброка, а если и появится подобный персонаж, то в своих записках я сообщу наследникам об угрозах с этой стороны. Надеюсь, что племянник не задумает отсоединится от царства. Но и этот вопрос я решу. Как только будет изобретен славянский алфавит, буду жаловать грамоты, в которых будут указаны границы владений того или иного княжества царства Гардарики. А Эса через своих послушниц будет контролировать князей, дабы они соблюдали интересы царства.
Радомысл был занят также в общении с известными аристократами и богатыми купцами Итиля. Идея о вече и налоговой системе царства пришлась им по душе. Еще бы! Каган не церемонился и забирал порой все у проштрафившихся беков. Дядя был занят и вертелся как белка в колесе. Радомысл был в своей стихии.
На следующий день наша армия начала готовится к разделению и последующему походу на Тьмутаракань. От Ходота пришло известие, что он отбудет из Семендера сразу в сторону Крыма. Так мы сэкономим время на своевременную атаку последнего оплота кагана.
А еще через день я тепло распрощался с Василько и Годславом, отправившихся на север, покорять Булгарию. Князь Годслав после булгар пойдет на Бирку, а Василько расквартирует наших пожилых и раненных воинов. Я дал ему поручение остаться в Хольмгарде до особых указаний. Василько будет помогать в обучении новобранцев.
Я же с остатками своей урезанной армии направился в Тьмутаракань. Радомысла и Драга с уличами я оставил в Итиле. Они будут укреплять рубежи и наводить порядок в новом княжестве и окрестностях бывшего каганата.
Моя армия стала численностью в 18 000 человек. Еще 5 000 воинов приведет к Тьмутаракани Ходот. Итого у нас 23 000 воинов, из которых около 7500 легионеров и 3 000 конницы. Остальные ушли с Василько и Годславом. Есть еще 15 000 воинов Омуртага, который направился усмирять мятежников, которых он так и не трогал из-за последних событий по захвату Царьграда. После новостей из Хольмгарда, я отпустил Омуртага наводить порядок в ханстве.
Двигаясь вдоль берега Волги, в устье которого расположен Итиль, мы неспешно вышли к развалинам Саркела. Расположившись лагерем возле города, я принял купцов и видных деятелей, сумевших выжить после нашего нашествия. Благо, Радомысл послал верных людей, которые смогли убедить местных о выгоде диалога с царем. Пообещав восстановить город и освободить от налогов на время ремонтных работ, купцы и аристократы оставили мой шатер. Они были не слишком наполнены энтузиазмом, но это и понятно. После такого погрома любой здравомыслящий человек с опаской отнесется к тем, кто был виноват в этих разрушениях. В любом случае, мое дело было малое – показать себя и подтвердить тезисы послов Радомысла. Дальше дело было за моим дядей.
Спустя неделю после того дня, как мы покинули Итиль, мое войско вышло к берегу будущего Азовского моря и направилось в сторону Тамархи, как ее называют византийцы. Еще через пару дней мы вышли к конечной точке маршрута.
Тьмутаракань был основан греками с острова Лесбос и получил название Гермонасса. В дальнейшем город входил в состав Боспорского царства. С самого начала имел двухэтажные каменные дома с печами и хранилищами зерна. Здания крылись черепицей и содержали по пять комнат. В центре его располагался акрополь. Неподалеку от города был храм Афродиты. Позднее Тамарха вошла в состав Византийской империи. Еще позднее город был завоеван Тюркским каганатом. Последним владельцем Тьмутаракани был хазарский каганат. И скоро этот город станет моим. Надеюсь.
Мы не спеша начали обустраивать лагерь, готовясь к длительной осаде. Стены города были каменными, поэтому к вопросу захвата Тьмутаракань будем подходить основательно. Мне доложили, что на стенах города есть какое-то движение, ворота открылись. Это, видимо, парламентеры. Ну что же, пообщаемся. Я взял с собой только Агу и Луку, нашего командира канониров. Вскочив на скакунов, мы помчались к «гостям».
Как же все-таки здесь красиво. Тьмутаракань расположилась на берегу моря. Широкий залив и скалистая местность придавали особый колорит каменной твердыне – городу. Запах моря и шум волн действовали успокаивающе и умиротворенно.
Когда мы встретились с переговорщиками, воцарилась тишина. Я разглядывал фигуры оппонентов и что-то меня смущало. Пять кочевников на низкорослых лошадях были одинаковы, будто близнецы. Шестой всадник выделялся богатой и пестрой одеждой. Он был в нарядном синем кафтане с черными кожаными вставками и ярко красными узорами.
– Давно не виделись, Ларс, – заметил последний, – жаль, что ты так и не отдал мне Эстрид.
Бек Манассия. Точно! Тот самый, что хотел захватить Кордно, а до этого пытался забрать Эсу в дар кагану, взамен установления мира с хазарами.
– Я ни о чем не жалею, бек Манассия, – ответил я.
– Каган! – прорычал Манассия, дернув поводьями, – Я – хазарский каган!
Не понял? Серьезно? Этот тип стал каганом? А встреча становится все удивительнее и удивительнее.
– Каган? – я посмотрел по сторонам, – Что-то я не вижу больше каганата. Видать судьба у тебя такая, Манассия.
– Какая – «такая»? – не дождавшись продолжения, зло спросил бывший каган.
– Быть беком при встрече со мной, – ухмыльнулся я.
Манассия хотел что-то мне ответить, но было заметно, что он сдержался.
– Я прошу перемирия, – сделав усилие над собой, заявил он, – уйди от этого города и я одарю тебя подарками.
– А зачем мне твои подарки, если я сам возьму этот город вместе с тем, что ты можешь мне подарить?
– Твое войско поляжет здесь, – повысив голос, заявил Манассия.
– Не думаю, что Тьмутаракань будет сложнее захватить, чем Саркел, Итиль и Семендер.
При упоминании Семендера его спутники возбудились. Видимо, они надеялись скооперироваться с этим городом дабы предпринять что-то по возвращению своей власти. Семендер, как рассказывал Радомысл, был самым крепким орешком каганата, сдерживавшего южные рубежи от завоевания арабами.
– Твое войско поляжет здесь, – повторно заявил Манассия и развернув коня, умчался вместе с путниками.
Я пожал плечами и направился в сторону своего войска. Я хотел расспросить кагана о Триумвирате и договориться, но разговор как-то не удался изначально.
Вернувшись в лагерь я направился в свой шатер. Вокруг были довольные лица моих легионеров. Не думаю, что их вдохновил факт переговоров. Тут что-то другое. Ненадолго отлучившийся Лука догнал меня с такой же радостн6ой физиономией.
– Царь, в шатре тебя ждет сюрприз, – улыбаясь во всю ширину лица, заявил мой канонир.
Мне оставалось только снова пожать плечами. Не время для сюрпризов. Я косо проследил за тем, как Лука что-то прошептал Аге, который так же озарил свою рожицу щербатой улыбкой. Пришлось пришпорить коня и быстрее двигаться к лагерю, игнорируя довольные морды моего окружения.
Добравшись до центральной части лагеря, я нетерпеливо соскочил с лошади и зашел в шатер. Внутри сидели два человека. Глаза еще не привыкли к легкой полутьме, когда одна из фигур резко подскочила и двинулась в мою сторону. Мой советник Метик, раскрыв объятия, направился ко мне. Я радостно встретил друга. За его спиной маячила фигурка Эсы.
– Прошу тебя, больше никогда не отправляй меня на задание с этой сумасшедшей, – прошипел Эд.
– Что? Совсем достала? – хмыкнул я.
Мой лекарь закатил глаза, но так, чтобы Эса не увидела этого.