Наиглавнейшая проблема Академии Драконов

Глава 1

– Что же ты натворил, Кайден Ритчер?! – воскликнул, услышав его историю, архимаг Грон.

Несмотря на преклонные годы, он в волнении подскочил с кресла, в котором долгое время предавался трауру – сидел, одетый во все черное, в полутемном кабинете с задернутыми шторами. Отказывался есть и пить, но при этом скрупулезно исполнял все обязанности ректора Академии Драконов.

Академии, которая скорбела…

Скорбела по четырем погибшим магистрам и одной студентке, проявившей невероятное мужество – она сумела распутать клубок дьявольского заговора и в самый последний момент предупредить о смертельной опасности.

Если бы не Эйвери Таккер, то погибших было бы в десятки раз больше!

Вместо этого почти всех удалось спасти, хотя пострадавших оказалось под сотню человек. Многие из них были в тяжелом состоянии, поэтому целители разбили полевой госпиталь прямиком у стен разрушенного стадиона.

Вместо экзамена с фальшивыми пострадавшими теперь они сдавали настоящий, и некая первокурсница Риз Дольских, заявив, что ей уже приходилось иметь дело с катастрофами и огромным наплывом раненых, в первые часы взяла руководство госпиталя на себя.

И умело им руководила до тех пор, пока не подоспели лекари из Королевского Лазарета Эльрена, а затем освободились и преподаватели академии, разбиравшие завалы – потому что два взрыва один за другим оказались такой силы, что не только смели с лица земли стадион, но и пострадали дома на близлежащих улицах.

Заодно почти полностью были уничтожены времянки рабочих, занятых на строительстве стадиона, часть из которых почему-то исчезли без следа…

Да, было много пострадавших, но бригада Рауля Сантоса, отвечавшая за установку смыкавшихся над стадионом створок, испарилась бесследно. Их искали, но так и не нашли, и никто не знал, причислять ли строителей к погибшим или же к пропавшим без вести…

Пока остановились на втором, потому что завалы на стадионе и вокруг него до сих пор не были разобраны.

Через сутки наконец-таки прибыли целители и помощь с близлежащих островов. Сделали это только после того, как транспортным магам Эльрена удалось заново настроить стационарные транс-переходы – взрывы оказались настолько мощными, что сдвинули остров из расчетной сетки, сбив его координаты.

Наконец студентов, которые работали не покладая рук на разборах и занимались пострадавшими, отправили отсыпаться, но тут вернулся Кайден Ритчер с печальными новостями.

И уже скоро под окнами женского общежития – как раз под комнатой, в которой и проживали Эйвери Таккер и Риз Дольских, – был организован стихийный монумент, куда несли и несли цветы.

Никто из администрации академии не собирался это останавливать, признавая, что именно Эйвери Таккер спасла их всех, после чего сама сгинула в огне пожара.

Потому что это заявил Кайден Ритчер.

С посеревшим лицом, скупясь на подробности, он сказал, что своими глазами видел, как Эйвери Таккер погибла во взрыве.

И больше ничего рассказывать не стал, но никто не рискнул задавать ему вопросы – хотя уже началось расследование, и из столицы прибыли опытные специалисты.

Вместо этого все осторожно выражали ему сочувствие, потому что знали, что горе потерявшего истинную пару велико и никакими словами его не облегчить.

Дракон Кайдена тоже серьезно пострадал, поэтому им спешно занялись лекари, и теперь Зигурт лежал на плацу рядом с женским общежитием.

Как раз по соседству со старым драконом архимага Грона.

Оба тосковали – один по Эйвери Таккер и ее драконице, с которой она так и не успела установить контакт и которая теперь уже никогда ли прилетит. Второй – по старым добрым временам, когда трава была зеленее, небо голубее, а драконицы одна другой краше.

И пусть академия погрузилась в траур, но все верили в то, что однажды Кайден Ритчер оправится от настигшего его удара и найдет в себе силы жить дальше.

Так же как и его дракон.

Поэтому, когда Кайден попросил аудиенции у ректора, это сочли хорошим знаком – то, что лорд Ритчер решил с кем-то поговорить, вместо того чтобы работать в городе до изнеможения, разбирая завалы, или же лежать в кровати, неподвижно уставившись в потолок.

Архимаг тотчас же его принял. Пригласил проходить, затем настоял, чтобы Кайден уселся в кресло, после чего приказал секретарше их не беспокоить – раз уж лорд Ритчер явился, чтобы обо всем ему рассказать.

Выложить начистоту то, что произошло на стадионе перед взрывом, а потом и после него.

И Кайден признался, что не может больше этого вынести.

Правда терзает его, душит и мучает.

Он не в состоянии видеть ни стихийный мемориал под окнами общежития, куда подводами привозят цветы из города, а заодно этот мемориал пополняется тем, что недавно росло на клумбах академии.

Не может смотреть на заплаканные лица подруг Эйвери, которые, горюя, изо дня в день продолжают работать в госпитале…

Не может слышать, что Эйвери Таккер чествуют, словно спасительницу всех и вся, а льстивый мэр, вернувшийся из столицы, тотчас же собрал горожан и пообещал построить новый стадион – еще красивее прежнего! – а рядом с ним возвести стелу в честь народной героини.

Заодно он собирался обсудить в Нери возможность назвать стадион ее именем…

– Но Эйвери Таккер жива! – глухо произнес Кайден. – По крайней мере, когда я ее оставил, с ней все было в полном порядке.

Услышав это, ректор закашлял от неожиданности, и приступ прошел еще не скоро.

– Где ты ее оставил, Кайден Ритчер?! – прохрипел он. – И почему, скажи мне на милость, ты это сделал?!

– Потому что Эйвери Таккер – предательница! Шпионка из Туманного Предела. Я видел это своими глазами – отметины Высших магов на ее спине, и она не стала ничего отрицать. Но при этом она спасла меня и Зигурта – накрыла нас своей магией от взрыва, а затем с помощью этой же магии не дала упасть с Края.

После его слов архимаг Грон выловил откуда-то из недр своего траурного одеяния фляжку.

Открутил и сделал большой глоток. Потом еще один.

Кайден уставился на него жадно, но ректор покачал головой.

– Судя по тому, что я только что услышал, вы этого не заслужили, лорд Ритчер! Но продолжайте! Расскажите мне эту историю от начала до конца!

– Значит, я не заслужил?! – вскинулся Кайден. Затем, немного повременив, покаянно кивнул. – Да, не заслужил, но я не мог поступить иначе!

После чего в деталях поведал ректору о том, как Эйвери спасла их, закрыв полупрозрачным куполом, с помощью которого она летала. Вытащила из огня разрушительного взрыва, а затем не дала сорваться с Края.

Но удержать двоих ей было не под силу, поэтому они все-таки упали в море, но с такой высоты, что им удалось выжить.

Выходило, она спасла его несколько раз подряд, а он ее – всего лишь один, вытащив на берег после падения, после чего призвал к ответу.

И она не стала отрицать того, что принадлежит к Туманному Пределу.

Правда, сказала ему, что ни в чем не замешана и потеряла память еще в детстве, но он ей не поверил. Не смог этого сделать – уж слишком убедительно она пользовалась своей дьявольской магией для той, кто страдал от амнезии!

Следовательно, Эйвери ему соврала.

Она – шпионка, в этом не может быть сомнений.

Поэтому он приказал убираться с глаз долой, а заодно и из Нерлинга – возвращаться в свой проклятый Кровавый Предел, который отобрал у него родных мать и отца, а потом еще и приемного.

Но не только у него – столетиями длящаяся кровопролитная война слишком многих в Нерлинге оставила сиротами, а в их лживое перемирие никто не поверил!

– Я должен был ее убить, но не смог. У меня не поднялась рука, – произнес он тускло. – Возможно, мне нужно было сдать ее властям, но после того, что она сделала… Кем бы ни была Эйвери Таккер, она спасла не только меня, но и всех остальных! Поэтому я оставил ее на том острове и улетел, а заодно и разорвал нашу с ней драконью Связь. Сделал это, пока был еще в силах.

– Что же ты натворил, Кайден Ритчер?! – в сердцах воскликнул архимаг. – Где именно ты ее оставил?!

Кайден упрямо покачал головой.

– Говорю же, Эйвери Таккер – шпионка, обманом пробравшаяся в Академию Эльрена, чтобы уничтожить… Возможно, моего двоюродного брата Эйдана МакГилла, или даже нашего короля.

Архимаг допил фляжку до конца, затем с хмурым видом уставился на Кайдена Ритчера. В кабинете повисла мучительная тишина.

Наконец, ректор кашлянул, прочищая горло:

– Эйвери Таккер – дочь принцессы Эйлин МакГилл и короля Туманного Предела Теодора Власта. Дитя, все сведения о которой в Нерлинге старательно скрываются. Ее настоящее имя – Эйвери Циресса Власт, и она – принцесса и наследница Туманного Предела, в которой также течет кровь династии МакГиллов. Кровь Нерлинга!.. Заодно, я нисколько в этом не сомневаюсь, именно о ней шла речь в древнем пророчестве. В том самом, в котором говорилось, что однажды в наш мир явился Дитя Трех Королей, чтобы принести благополучие и процветание на долгие столетия…

Кайден уставился на него неверяще, затем покачал головой.

– Она не может быть дочерью принцессы Нерлинга, потому что та давно уже погибла, – возразил ему Кайден. – Сгинула в Туманном Пределе, потому что они уничтожают все, к чему прикасаются!

– Возможно, Эйлин МакГилл и погибла, – кивнул архимаг, – но ее дочь жива и, судя по твоим словам, еще вчера была вполне здорова. Все знаки указывают на Эйвери и на то, что сейчас пророчество начинает набирать силу. Но каким образом она потеряла память и как ее занесло в общину Таккеров на Чаверти, я пока еще не знаю.

– Но почему?! Если это именно она и ваше пророчество набирает силу, тогда почему же вы…

– Почему я не рассказал обо всем раньше? Не раструбил на весь Нерлинг, что внучка нашего короля, а заодно и дочь его смертельного врага сейчас среди нас и учится в Академии Драконов?

– Не помешало бы! – резко выдохнул Кайден.

Архимаг взял небольшую паузу.

– Удостоверившись в том, что Эйвери Таккер именно та, кого мы так долго ждали, я решил не вмешиваться в пророчество и волю Богов. Не посмел этого сделать, опасаясь все испортить! Вместо этого наблюдал за ней со стороны, рассудив: все должно идти своим чередом. И оно шло своим чередом, пока не появились вы, лорд Ритчер, и не совершили то, что совершили!

Вместо ответа Кайден застыл. Затем, словно ужаленный, подскочил с кресла и ринулся к двери. Но тотчас же услышал окрик ректора:

– Вернитесь на место, лорд Ритчер!

– Не могу! – выдохнул он. – О, если бы я только обо всем знал раньше! Если бы я только догадывался, кто она такая… Знал бы, что в ней течет наша кровь, и услышал бы, что вы скрываете от всех правду!.. Я должен был ей поверить, но вместо этого бросил ее…

– Где именно? Где ты ее бросил, Кайден Ритчер?

– На необитаемом острове, в паре сотен километров от границы Южного Архипелага. Думаю, Эйвери все еще там, она не могла никуда оттуда деться. Я должен за ней вернуться!

– Нет! – поднимаясь на ноги, произнес архимаг Грон. – Вы достаточно натворили дел, лорд Ритчер, поэтому я верну ее сам. Вы же укажете мне на этот остров на карте, после чего отправитесь по своим делам.

Архимаг, прихрамывая, двинулся к книжной полке и выловил оттуда свернутый свиток. Вернувшись, разложил карту на столике перед Кайденом Ритчером, призвав того к ответу.

Тот, немного подумав, страдальчески ткнул пальцем в один из множества островов у западной оконечности Южного Архипелага.

– Скажите, архимаг Грон, существует ли такая возможность… Я разорвал нашу с Эйвери связь…

– Вы уже об этом говорили, лорд Ритчер! Самый идиотский поступок из всех, о которых я только слышал в последнее время.

Кайден кивнул, соглашаясь.

– Скажите, могу ли я надеяться…

– На что именно вы собираетесь надеяться, лорд Ритчер?

Кайден промолчал, но архимаг внезапно кивнул, сказав, что понял суть его вопроса.

– То есть вы хотели бы надеяться на то, что все зарастет, стоит вам только этого пожелать, лорд Ритчер? Всего-то нужно приложить к разорванной драконьей связи подорожник, и все станет как раньше? О нет! Боюсь, такое уже не сработает!..

– Тогда что мне делать?!

Архимаг посмотрел на своего студента без малейшей жалости в глазах. Затем пожал плечами.

– Сначала я верну Эйвери Таккер в академию. После этого вам придется извиниться перед ней за все слова, которые она не заслужила и которые, подозреваю, вы ей наговорили. Она в самом деле потеряла память – об этом гласит заключение высококвалифицированного ментального мага, коим является декан Вебер.

Кайден молчал, страдая.

– Затем вы станете держать рот на замке, – добавил ректор. – Ни одна душа не должна узнать – ни о том, кто она такая, ни то, что именно вы сделали на том острове, ни о причинах, которые вас на это подтолкнули. Заодно вы поклянетесь, что наш разговор останется исключительно между нами, после чего я наложу на вас магические узы молчания…

– Не стоит обращаться со мной, как с малым дитем, – возразил ему Кайден. – Я способен принимать разумные решения!

Архимаг склонил голову. В его глазах читалось сомнение.

– Клянусь, я стану молчать! – добавил Кайден. – Главное, вернуть Эйвери в Академию, а потом уже я…

– Драконья связь не зарастет, – предупредил его ректор. – Как раньше уже никогда не будет, лорд Ритчер!

– Значит, будет еще лучше! – рявкнул он. – Во всем, что случилось на том острове, виноват только я один, и я все исправлю. Завоюю ее еще раз! Эйвери снова меня полюбит, а Зигурт заполучит свою Лойрин.

– Хотел бы я пожелать вам удачи, лорд Ритчер, но боюсь, вас ждут серьезные трудности! Подобные вещи не забываются, я могу сказать вам это по собственному опыту…

Но архимаг так и не сказал, потому что Кайден Ритчер не горел желанием выслушивать чужие любовные истории. Стоило ему получить разрешение, как он тотчас же выбежал из кабинета.

Ректор нисколько не сомневался в том, что Кайден решил явиться на тот остров раньше него. И еще в том, что там его не будут рады видеть.

Следовательно, ему тоже не мешает призвать Наргуса и сделать это как можно скорее!

***

Уния, Туманный Предел. Королевский дворец, 18 лет назад

– Власт, ты в этом уверен? – едва не плача, спросила у мужа Эйлин. – Она ведь совсем малышка, ей только что исполнилось два месяца!

Затем, понизив голос, добавила в полнейшем отчаянии, потому что на лице короля читалась решимость:

– Ты прекрасно знаешь, она не имеет никакого отношения к Туманному Пределу и ко всем этим непонятным… штукам! В ней нет ни капли вашей крови!

Эйлин опасалась, что ее ненаглядной Эйвери – светловолосой и синеглазой – хорошо, пусть вокруг твердили, что у всех младенцев одинаковый цвет глаз, который потом может измениться…

Так вот, Эйлин до ужаса боялась, что ее драгоценной дочурке навредят странные традиции Туманного Предела. Или же ей просто навредят, поэтому она не отпускала дочь ни на секунду – постоянно была с ней, следила за няньками, отказалась от кормилицы, лишь усмехнувшись на чужие слова о том, что у королевы недостаточно молока и оно не слишком жирное, чтобы вскормить наследницу престола.

– Мое молоко отлично подойдет для моей дочери, и чужого ей не нужно! И вот еще, не стоит ее настолько туго пеленать и так сильно кутать!

– Но, ваше величество, мы всегда так делали! – терялись лучшие няньки, нанятые мужем.

– Пусть моя Эйвери растет свободной и счастливой, – отвечала им на это Эйлин.

Такой же счастливой, как и она, молодая королева Туманного Предела, порядком напуганная его чудесами, но пытавшаяся к ним привыкнуть.

Да, Эйлин была счастлива в браке, окруженная любовью и заботой своего мужа, но то, что происходило в Туманном Пределе, слишком часто было за гранью ее понимания.

Здесь все оказалось другим! Не таким, как в Нерлинге, и иногда это пугало ее до дрожи.

Все, кроме любви Теодора Власта, которого здесь называли Властом, и Эйлин тоже привыкла к этому имени. Именно его любовь давала Эйлин надежду на счастливое будущее для нее и ее дочери, отец которой – Аргейл Кхан.

Она знала об этом, и Власт тоже.

Возможно, приближенные короля тоже догадывались о причинах поспешной королевской свадьбы и того, что «семимесячная» принцесса Эйвери Циресса нисколько не выглядела недоношенной.

Наоборот, у нее были пухлые щечки, она отличалась завидным аппетитом, здоровым сном и звонким голосом, если чем-то была недовольна, и уже тянула ручки в младенческих перевязочках к разноцветным игрушкам в своей колыбельке.

Именно поэтому Власт решил, что время пришло, хотя Эйлин все еще боялась.

– Она моя дочь, – спокойно произнес Власт, уставившись на младенца. – Какие тут могут быть сомнения?

– Я рада, Власт, что ты принял и полюбил Эйвери как свою, но в ней нет твоей крови! – все так же шепотом произнесла Эйлин. – Прошу тебя, дай ей еще немного времени! Пусть она подрастет и окрепнет!

Он покачал головой.

– Нет, Эйлин! То, что я отдам Эйвери часть своего симбионта, ни в коем случае ей не навредит. Наоборот, он ее защитит и будет охранять всю свою жизнь. Заодно в Эйвери появится еще частица меня, и она станет моей полнокровной дочерью.

Эйлин промолчала – не нашла, что ему ответить. Не знала, как возразить, поэтому ей пришлось смириться и довериться.

Замирая от страха за свою дочь, она смотрела на то, как уже скоро Власт держал в ладони белесое существо, с шевелящимися щупальцами по краям бесформенного тела. Существо было похожее на маленькую лепешку, которую ее муж достал откуда-то со своей спины.

Королеве Туманного Предела было страшно.

Но стало еще хуже, когда Власт положил это существо на голую спинку ее дочери. Эйвери тотчас же заплакала, Эйлин дернулась к ней, но Власт, покачав головой, ее удержал.

– Пусть все идет своим чередом! – произнес король. – Гаррешш, даже несколько секунд от роду, знает, что ему нужно делать.

Уже скоро существо выпустило полупрозрачные щупальца, и на спинке Эйвери аккурат под лопатками появились отметины, похожие на два сомкнутых бутона роз.

Малышка продолжала плакать, и Эйлин изводилась от тревоги, едва слыша то, что говорили вокруг.

– Места первого контакта около недели могут быть довольно чувствительными. Их стоит обрабатывать обеззараживающим раствором, – откуда-то сбоку, вынырнув, забормотал королевский целитель. – Но скоро они заживут, и у принцессы не будет возникать неприятного чувства при контакте со своим симбионтом.

– Но он…

– Поздравляю, теперь у вашей дочери есть свой гаррешш! Принцесса его приняла, он принял ее, и теперь они будут вместе навсегда.

– Ее гаррешш пока еще такой же малыш, как и наша дочь, – добавил Власт. – Но они будут взрослеть вместе, и их связь уже невозможно разорвать. Эйвери даст ему свою жизненную энергию, он – защиту, умение летать и удивительные возможности своего рода. И еще – он всегда будет ее верным другом.

– Хорошо! – сдалась Эйлин. – Я рада, что теперь у нашей дочери есть свой гаррешш. Но ведь можно же было с этим повременить!

Власт покачал головой.

– Установить подобную связь удается лишь в младенческом возрасте. Как только ребенку исполняется год, симбионты больше не приживаются. Наоборот, они могут нанести вред своему потенциальному носителю. Мы уже пробовали, и к сожалению…

Король так и не договорил, а Эйлин не рискнула его расспрашивать. Некоторые тайны Туманного Предела пугали ее до дрожи, и она предпочитала, чтобы они навсегда оставались тайнами.

Уже скоро Эйлин получила на руки свою дочь, которую окутывала едва заметная магическая дымка симбионта. Но она постаралась этого не замечать.

Не думать о странной дымке, не чувствовать, что ее дочь больше не одна. Вместо этого Эйлин понесла Эйвери в спальню, перед уходом заявив, что собирается сперва накормить, а затем уложить принцессу в колыбельку – после подобных потрясений малышке не помешает долгий и здоровый сон.

…Кормя дочь, Эйлин размышляла все о том же.

Ей хотелось верить в то, что она здесь приживется. Привыкнет и полюбит Туманный Предел со всеми его тайнами – так же сильно, как она любила своего мужа, а Власт любил ее.

И так же сильно, как Эйлин любила свою дочь – дите Аргейла Кхана, которая обрела новую родину и нового отца за Туманной Грядой.

***

Сложно сказать, как долго я шла по песку, окуная босые ноги в белую пену прибоя – потому что свои сапоги я так и не обнаружила. Зато куртка, пусть и порванная в нескольких местах, лежала рядом, так что я захватила ее.

Пригодилась – солнце палило нещадно. К тому же воздух после разреженного на Эльрене сейчас казался мне тяжелым и еще каким-то излишне сладким, словно полным патоки, и при каждом вздохе раздражал пострадавшие от падения легкие.

Но потом я привыкла.

Шла и шла – бесцельно брела по кромке моря.

Сперва плакала, и слезы почти сразу же высыхали на моих щеках. Затем нашла ручей, вытекавший из джунглей, и хорошенько напилась, после чего поплескала себе в лицо.

Холодная вода привела меня в чувство, и плакать я перестала – решила, что пора уже прекращать горевать. Случившегося уже не переиграть – да и не стала бы я ничего менять, если бы у меня был шанс отмотать время.

Я бы сделала то же самое – попыталась всех спасти, а затем вытащила Кайдена из адского пламени взрыва.

Подозреваю, он бы тоже не стал ничего менять и бросил меня в очередной раз, так что мне стоило с этим смириться. Как и с тем, что обратно за мной Кайден уже не прилетит, поэтому не мешало бы подумать, что мне делать дальше.

Итак, что я имела на сегодняшний день?

Собственно говоря, ничего.

Остров казался мне необитаемым, потому что я шла вдоль моря, подозреваю, уже около трех часов – ну, если судить по движению солнца. И за это время мне не попалось ни единого следа человеческого присутствия.

Хорошо, деревни могли быть спрятаны в изумрудной зелени джунглей, откуда время от времени до моего слуха доносились крики обезьян-ревунов и звонкая перекличка птиц. Но рыбацких сетей и лодок не было и в помине, и меня это порядком тревожило.

Зато я обнаружила кокосовую пальму и, немного помучавшись, утолила голод, разбив о камень валявшиеся на земле кокосы. Парочка оказались испорченными, зато один не вызвал у меня подозрений.

Затем я легла в тени этой самой пальмы, накрылась порванной курткой и решила немного подремать – удар о воду не прошел для меня бесследно, болели все кости и мышцы.

Как и разрыв с Кайденом – после его слов и поступков болело и кровоточило сердце.

Но сон никак не шел.

Лежа в тени, я смотрела на солнце сквозь полуприкрытые веки. Думала о том, что Кайден улетел, разорвав нашу связь, и теперь я совершенно свободна. А еще я безгранично одинока – как и раньше на Чаверти.

И это было привычное, но уже успевшее немного позабыться чувство.

Только вот на Чаверти я была в окружении людей, тогда как Кайден бросил меня на необитаемом острове, и я понятия не имела, как отсюда выбраться.

Но решила не отчаиваться раньше времени – подумала, что стану искать людей, заодно осматривать остров и окружающее море, а потом – если ничего не обнаружу, то поразмыслю о строительстве плота.

Неожиданно для себя задремала и спала так долго, пока меня не разбудило странное чувство – сперва был толчок изнутри, после чего внутренний голос принялся твердить, что я уже больше не одна.

Открыв глаза, поморгала на заходящее солнце и внезапно разглядела, что к пляжу подлетал черный дракон.

Сердце заколотилось как безумное.

Я села, отбрасывая в сторону куртку, которой укрывалась, после чего попыталась разобраться с тем, что происходило у меня внутри. Но разорванная Кайденом драконья связь – ее обрывки – мешала сосредоточиться, и я никак не могла понять…

Сперва подумала, что к пляжу подлетает Зигурт, а вовсе не Лойрин, ведь Дикие драконы обычно не спускались на острова Суши.

Да, Зигурт не смог оставить меня одну в этом месте, поэтому ослушался приказа Кайдена и прилетел за мной, потому что всегда, с первой нашей встречи на Чаверти, у нас с ним была особая связь.

Я любила его, а он любил меня, поэтому дракон не смог бросить меня одну – израненную, голодную и совершенно несчастную, а заодно и несправедливо обвиненную в том, чего я не совершала.

Но это был не Зигурт. На пляже, к которому я, поднявшись, заковыляла, приземлилась Лойрин.

Прилетела ко мне в третий раз, но уже одна, без своей свиты.

Сложила крылья и сделала несколько шагов в мою сторону.

Я тоже шагала к ней – шла спокойно, без спешки. Понимала, теперь нам уже никто не помешает, потому что вокруг никого нет – ни единой души!..

Я могла спокойно подойти, приложить руку к ее бронированной груди и заглянуть в драконьи глаза.

Что я и сделала – подошла, приложила и заглянула.

И это случилось.

Мне показалось, что в момент первого физического контакта – когда я прикоснулась к Лойрин – меня будто бы овеяли своей милостью Боги. Это было странное, даже нелепое ощущение для той, кто успел возненавидеть подобное религиозное мировоззрение, годами навязываемое в общине Таккеров.

Но теперь меня не оставляло ощущение, что со мной произошло именно то, что порадовало бы отца Таккера, – меня внезапно коснулась божественная благодать, и с этой самой секунды я перестала быть одна.

Передо мной словно распахнулись двери в дивный мир Лойрин, который тотчас же принялся смешиваться с моим, а мой – с ее.

Так мы и стояли – я и моя драконица; я держала руку на ее груди и смотрела в зеленые, с вертикальными зрачками глаза, а она глядела в мои.

С каждой секундой наша Связь лишь набирала силу – внезапно я стала чувствовать ее эмоции. Лойрин тоже была заинтригована тем, что обрела своего человека, и теперь она могла смотреть на мир частично и моими глазами, познавать мое прошлое, тогда как я узнавала ее.

Но тоже частично, хотя я все-таки увидела то, как она росла, – на одном из островов необитаемого архипелага. Какого именно – Лойрин не знала, поэтому мне тоже было невдомек.

Ее родители были из проявленных, у отца и у матери имелась Связь с человеком, что оказалось довольно большой редкостью для драконов. Поэтому Лойрин с детства проявляла куда большую осознанность, чем остальные Дикие драконы.

Родители заботились о ней до определенного возраста, после чего они ее покинули. Либо Лойрин улетела сама, этого я тоже до конца не поняла. Но ее время пришло, и она отправилась туда, где жили Дикие, – наслаждаться молодостью и свободой, дожидаясь своей пары и своего Зова.

Из-за того, что она была дитем проявленных, вокруг нее собралась целая стая – если переложить на людской язык ее статус, то Лойрин считалась кем-то вроде принцессы. Но это нисколько ее не тяготило – наоборот, подобное внимание пришлось по душе.

А потом она услышала…

Мой призыв, после чего появилось странное, зудящее чувство в груди, которое длилось и длилось, и ей никак не удавалось от него избавиться.

– У меня было то же самое почти месяц, – сказала ей, на что получила недоуменное подтверждение.

До нашего контакта Лойрин не умела определять время так, как это делали люди, но зуд в груди продолжался довольно долго. До тех пор, пока она не откликнулась на Зов и не прилетела посмотреть на его источник.

Но все прошло не так, как бы ей хотелось. Дикие инстинкты взяли над ней верх, а заодно и собравшаяся вокруг свита твердила, что это небезопасно, поэтому она решила улететь.

Во второй раз Лойрин рискнула и появилась уже среди людей – но познала боль магического удара и тоже улетела. Хотела было огрызнуться, но отец и мать учили ее, что людей обижать нельзя.

Зато в третий…

В третий раз она пересилила свою природу, твердившую, что драконы живут только на Летающих Островах и спускаться на Сушу опасно.

Она сделала это, и здесь, на этом острове, обрела меня, а я – ее, и уже навсегда.

Эйвери и Лойрин. Лойрин и Эйвери.

Теперь мы с ней были вместе.

Просмотрела она и мои воспоминания – время от времени ужасалась, спрашивая, не нужно ли нам вернуться на тот остров, где я росла, и отомстить – потому что теперь у нее был свой человек и она переживала за меня.

Заодно Лойрин захотела узнать, почему она не видит моего детства и не знает, кто мои родители, на что я ответила, что тоже не вижу и не знаю.

Спрашивала Лойрин и о моем самочувствии, на что я мысленно пожала плечами.

Слишком многое произошло, сказала ей, но со мной все будет в полном порядке. С ней, уверена, тоже, только вот истинной драконьей пары мы, похоже, уже никогда не создадим, потому что мой истинный рассудил иначе.

Лойрин задумалась, но так как она ничего об этом не знала, то всего лишь поинтересовалась, почему у меня так сильно болит в груди после ухода того мужчины и когда это заживет.

В отличие от меня, у нее ничего не болело.

Меня это несказанно порадовало – раз уж Лойрин не почувствовала боли от разрыва, то ее связь с Зигуртом не успела установиться.

Поэтому я снова сказала ей, что у нас все будет хорошо.

Мы свободны – от мужчин и драконов – что может быть лучше?! И нет, я больше не собиралась ни в кого влюбляться – никогда! – мне и одного раза хватило!

Что же касается ее, то…

«Охота», – внезапно произнесла Лойрин, и я согласилась, что это очень даже неплохой вариант.

Но я пока не чувствовала в себе сил. Да и кокосы, говорят, довольно питательны.

По крайней мере, для человека.

«Я принесу тебе еду. Скоро вернусь», – добавила Лойрин.

Мне пришлось ее отпустить, хотя и не хотелось. Но я понимала, что одними кокосами, несмотря на мои заверения, сыта я не буду, а Лойрин тем более, а силы нам понадобятся.

Идти в джунгли в поисках пропитания, имея с собой только острую палку, разрушительную магию и новообретенного дракона, мне тоже не хотелось. Подозревала, что вместо охоты у меня получится какая-то ерунда.

Но если Лойрин принесет часть своей добычи, то я разведу огонь с помощью магии или же используя палочки для трения – читала о таких в книгах, – после чего мы переночуем на этом острове, а завтра утром я попробую уговорить ее взлететь.

Вместе со мной.

Лойрин, уже собиравшаяся отправляться на охоту, внезапно повернула голову и уставилась мне в глаза. Оказывается, у нас с ней был постоянный ментальный канал.

«Взлететь с тобой? Но как?! У тебя ведь нет крыльев!»

«Крыльев у меня нет, – согласилась с ней, решив пока не обсуждать вопрос с гаррешшем. – Зато они есть у тебя. Я могу сесть тебе на спину, и ты попытаешься подняться со мной в воздух. Мне нужно убраться с этого острова, здесь никого нет».

«Но я видела людей, когда подлетала. И их огонь», – сообщила она.

Попробовала показать мне то, что предстало перед ее глазами, выловив из головы воспоминания, но все было слишком смазанным, и я ничего не разглядела.

Хотя меня эта попытка несказанно порадовала.

Как и то, что на острове жили люди. Быть может, мне удастся их разыскать и выяснить, где именно я нахожусь? А потом раздобыть транспорт и вернуться в цивилизацию?