Глава 1. Ячневая каша на молоке
Роза Дмитриевна умерла ясным летним утром, примерно в полдесятого, когда за окном вовсю чирикали птички.
Виной всему была проклятая каша, которая пригорела. Нет, дело совсем не в том, что, заглядевшись турецким сериалом, Роза забыла про тихонько булькавшую на кухне кастрюльку. Как раз Бехлюль делал предложение Нихаль – разве можно пропустить такое? Конечно, запах горелого добрался до носа Розы не сразу. Она только-только высморкалась – уж очень сцена оказалась красивой – и почуяла неладное. Побежала на кухню, запуталась в тапочках, чуть не упала, но успела снять кастрюльку с газа и выключить его… Переволновалась.
А потом пришла боль. Жгучая, нехорошая, совсем нехорошая боль под левой грудью. В один момент зажглась, вспыхнула, будто клок волос на огне, и Роза ясно осознала, что этот раз будет последним. Сердце покалывало и раньше, но не так сильно, не так остро, не так больно. Она хотела добраться до телефона, чтобы вызвать «Скорую», но ноги не слушались, руки не поднимались, а в глазах расплывался красный туман, мешавший видеть. В странном спокойствии Роза поймала последнюю мысль: «Всё, теперь точно всё!» и кулём рухнула на пол.
Она пролежала так очень долго. Боли больше не было, но и пошевелиться Роза не могла. Даже глаза закрыть не получалось. Что странно – пересохшие склеры не тревожили зудом. Если бы её просто парализовало… Значит, померла. Вот такой бесславный конец. Разве она его заслужила? В войну выжила, хотя не должна была, всю жизнь проработала медсестрой, сына вырастила, да такого хорошего, доброго и умного! Дочку-красавицу замуж выдала за славного человека, внуков и правнуков дождалась. И умерла от сердечного приступа на собственной кухне… Даже телевизора не слышно отсюда – что там у Бехлюля? Согласилась ли девушка выйти за него замуж? Эх, жалко. Не досмотреть сериал… И внук скоро вернётся из института, младшенький, любимый. Как он расстроится! Плакать будет, наверное… А у неё подол юбки задрался, и не поправить…
Шелест крыльев наполнил кухню. Роза даже не почувствовала движения воздуха, и это было ещё одно доказательство смерти. Ангел в чёрном оказался симпатичным и молодым, с узким, приятным и печальным лицом. Он склонился над Розой и коснулся пальцем её лба. Мгновенно стало легче. Роза смогла шевельнуться и сесть. И даже спросить:
– А в чём, собственно, дело?
– Пора, душа, пойдём со мной.
– Как это? Куда?
– В чистилище, – и ангел укрыл Розу огромным тёмным крылом. Она попыталась возразить:
– Но я не верю в бога!
– Это обидно, но не смертельно, – усмехнулся ангел. – Бог в тебя верит, а это важнее.
– А как же… – Роза оглянулась на своё тело. Старая морщинистая женщина, грузная, с отёкшими ногами лежала на боку с открытыми глазами, подёрнутыми мутной дымкой. Ох и намаются сын с невесткой! Это ж надо поднять, перенести на кровать… А потом гроб тащить кому?
– Не стоит волноваться об оставленной оболочке. Нам пора.
Один миг под покровом из перьев, и ангел выпустил Розу из объятий. Оглядевшись, она подняла брови удивлённо. Белый коридор, множество дверей, и никого. Роза обернулась на спутника, а он только показал рукой направление:
– Иди, Господь с тобой.
– А вы?
– У меня работа.
И он исчез, будто растворился в стене.
Ну что же, делать нечего. Роза вздохнула и пошла по коридору. Хоть бы указатели повесили или поставили кого для справки… Не додумались. А ещё чистилище называется! Правда, чистенько, ничего не скажешь. Ни пыли, ни грязи. Уборщица работает на совесть. Куда же идти-то?
Роза осторожно постучала в ближайшую дверь и, не дождавшись ответа, нажала на ручку. Дверь не поддалась. Пойдём другую попробуем. Но и там оказалось заперто. Роза двинулась дальше по коридору, пытаясь открыть каждую из дверей на пути, однако безуспешно.
– Чистилище, – бормотала она себе под нос. – Это и есть чистилище? Для чего оно служит? Очиститься от грехов? А я разве грешила?
Сколько метров она уже прошла, было непонятно. Сколько дверей запертых, тоже не догадалась посчитать. Обернувшись, Роза увидела всё ту же стену, которая не отодвинулась ни на сантиметр, хотя должна была. По всем законам физики. Да что ж такое?!
Со вздохом Роза побрела дальше. Ангел сказал – надо идти, чего стоять на месте… Когда-то она обязательно куда-то придёт. Эту непреложную истину Роза открыла для себя ещё в детстве. Всё заканчивается однажды. Даже жизнь.
Пройдя ещё кусок коридора, Роза подняла руку, чтобы посмотреть на часы, но привычный жест не оправдал себя. Часов не было. Более того – рук у неё тоже не было. Ни ног. Вообще, тело исчезло, испарилось, а сама себе она виделась сгустком белёсого тумана. Прекрасно. Просто великолепно. Это и есть душа? В медицинском про неё не говорили. Нет такого органа в человеческом теле.
Неожиданно для самой Розы одна из дверей внезапно поддалась. Оказалось, за ней круглая комната без окон, а в середине стол, и всё это ослепительно белое. За столом сидит круглощёкая женщина средних лет, типичная сотрудница ЗАГСа или паспортного стола, и что-то печатает на белом же компьютере. За спиной у неё чуть трепещут маленькие крылышки, которыми принято одаривать полнотелых ангелочков. Роза кашлянула, чтобы привлечь к себе внимание:
– Простите, мне тут сказали…
– Приблизься, – велела женщина тонким мелодичным голоском, не отрываясь от своего занятия.
Роза медленно подошла к столу. Работница чистилища, не глядя, провела ладонью перед лицом и подождала секунду, потом качнула головой:
– В райских списках нет.
– Так а это… Куда мне теперь? – растерялась Роза. Вот так и знала, что сегодняшняя смерть не к добру!
– Попробуй дальше по коридору, огненный кабинет.
– А что там?
– Адов филиал.
Чего это? Её к чертям? Ну уж нет! Она не согласна! Она даже не грешила никогда! Ну, украла хлеба кусок однажды у бесчувственной женщины на улице… Но это от голода, не со злобы! Этот хлеб помог ей выжить! Ей было всего пять лет! А потом… Несколько раз подделывала подпись врача, так ведь помогала людям, не себе, не для наживы! Неужели эти… ангелы не способны понять?
– Иди, иди, не мешай, – махнула рукой крылатая чиновница, и Розе пришлось выйти из комнаты. Огненный кабинет нашёлся через несколько минут. Он был по левой стороне коридора и светился оранжевыми всполохами. Да, там не было двери. Совсем. Розу заметила длинноногая красавица с длинными изогнутыми рожками на лбу, невежливо буркнула:
– Тебе чего, душа?
– Меня к вам отправила женщина из белой комнаты, – ответила Роза дружелюбно, пытаясь улыбнуться, пока не вспомнила, что у тумана не может быть улыбки. Как всё-таки сложно быть мёртвой…
Девица капризно повела плечами, показав встопорщившиеся за спиной кожистые крылья, и произнесла томным голосом уставшей дивы:
– Опять эти ангелы низшего разряда! Вечно у них какие-то проблемы со списками! Ну, поближе! Уж не хочешь ли ты, чтобы я сама ходила?!
Хамоватая особа, конечно, но ей, наверное, по статусу положено. Роза решила, что не стоит ссориться с кем-либо, пока она не выяснит, что это за место и как себя здесь вести. Наглецов и хамок она умеет осаживать, но пока, пожалуй, промолчит. Терпения ей тоже не занимать.
Приблизилась. Дьявольское создание небрежно впечатало кисть с остро отточенными коготками в лоб Розе и отдёрнуло руку, словно обжёгшись:
– Ну и куда прёшь? Тоже мне, грешница нашлась! Возвращайся обратно к ангелам, пусть ищут в своих лагающих списках. Сюда мы тебя не примем.
Роза вздохнула с досадой. Да что ж такое, в самом деле! Прямо как при жизни – гоняют и гоняют по кабинетам, хорошо хоть никаких бумажек не требуют… А может, и правда, белая дама ошиблась? Может, место Розы в раю? С надеждой схватилась за грудь и обнаружила снова, что бестелесна. Эх, лежит её «оболочка» на кухне и поджидает, когда внучок вернётся… Хотя быть просто душой тоже неплохо. Ни тебе одышки, ни боли в коленях, ни ломящей поясницы. Даже кофе уже не хочется, разве что сериал досмотреть.
Сколько времени Роза провела между двух кабинетов, она затруднялась сказать. Часов-то не было! Но погоняли её на славу. Потом обе женщины выскочили в коридор одновременно и принялись ругаться, обзывая друг друга совершенно приличными словами. Ангелочек оскорбилась на «крылатую красотку», а дьяволица – на «красноглазую шестёрку». Что в этом было обидного – непонятно, да и смешно было за ними наблюдать. Роза не выдержала и прыснула, прикрывая рот ладонью. Воображаемый рот воображаемой ладонью.
Обе дамы замолчали, как по команде, причём глаза их полыхнули золотистым и алым сиянием. Роза пробормотала:
– Извините, пожалуйста.
– Прямо по коридору до конца, сядь в зале ожидания! – рявкнула дьяволица.
– Совсем эти души страх потеряли, – поддакнула ангелочек.
Роза пожала плечами и, проскользнув между них, поспешила по коридору к концу, которого не было видно. То ли она слишком медленно движется, то ли коридор бесконечный. Попробовала ускорить шаг – способ передвижения, потому как ног всё-таки не было – и уже через час или три минуты попала в торец коридора. Там было уютное помещение в виде яйца вид изнутри, над полом плавали облачка, словно воздушные подушки, на них валялись странные штучки, похожие на музыкальные инструменты. Вот это флейта, это что-то вроде мини-арфы, а тут асимметричная гитара. Роза хмыкнула, устраиваясь на одном из облачков. Потренькать, что ли, вспомнить молодость? Лихие шестидесятые… Медицинское училище… Студенты, будущие врачи, и они, смешные медсестрички с завитыми кудряшками, с халами и начёсами на головках, в коротеньких юбочках… Эх, какие были времена…
Нет, пожалуй, лучше тут ничего не трогать. Интересно было, до чего договорятся или, точнее, доругаются представительницы рая и ада? И когда?
Роза снова вздохнула. Времени предостаточно было, чтобы сериал досмотреть. А теперь сиди тут и кукуй. Справедливости ради она отметила, что сидится на облачке неплохо. Ни тепло, ни холодно, ни кушать, ни в туалет не хочется… Впереди вечность.
– Эй! Пс-с-ст! Душа!
Обернувшись, Роза заметила странного человечка в сером с узким лицом и тонкими руками. Человек наполовину высунулся из стены и усиленно махал Розе, привлекая внимание, потом спросил:
– Что? Никак не могут разобраться?
– Вроде как да.
– И не разберутся. У них тут иногда такое случается… Вот в последний раз… Когда же это было? Да неважно. Было тут душ пятьсот, томились, маялись, ждали, а эти всё ходили выясняли – почему столько, почему не запланированы, куда пристраивать! Чиновники, тьфу! Бюрократы!
Роза кивнула согласно. Бюрократы как есть. А ей сиди тут, жди. Кашу не поела, а ведь хорошая каша была, ячменная! Ну, пригорела немного, ничего страшного… Сериал не досмотрела…
– В связи с этим у меня к тебе есть предложение, – продолжал человечек. – Вижу, ты женщина умная, интеллигентная, смерть приняла внезапную, хотя и в приличном возрасте… Кто знает, куда они тебя определят, но по мне – что рай, что ад, всё одно! Там страдания, а там скука скучная.
– А предложение? – спросила Роза.
– Есть у меня душа, которая вот-вот вознесётся на небо. А тело живо. Предлагаю занять её место. Торопись, ты ограничена во времени, чтобы принять решение!
– Что за тело? Можно узнать побольше, как-то боязно так, ни с того ни с сего…
– К сожалению, я связан профессиональной тайной, – человечек вздохнул горестно, дав понять, что он бы с радостью, но… Дюра лекс сед лекс! А Роза всё равно сомневалась. Конечно, предложение было заманчивым – хоть не ждать здесь вечность, а как бы родиться заново, возможно, стать ребёнком… Это просто здорово, но где-то в глубине души (ах-ах, какой каламбур, Витя бы оценил!) появился вопросик: а что, если тело больно? Мало ли в какого инвалида её подселят! Потом мучайся ещё одну жизнь…
– Ну, скажите хотя бы состояние здоровья, – подозрительно попросила Роза. – Возраст, пол…
– Тело в хорошем состоянии! – отрезал человечек. – Больше ничего не могу добавить. Решайтесь! Сейчас или никогда!
Всю жизнь Роза была женщиной осторожной. Всю жизнь боялась сказать что-то не так или сделать глупость. Не на работе – там она и сама себя проверяла, и другим давала проверять. В жизни всё оглядывалась на людей, думала – что скажут, как посмотрят? Но теперь она была мертва. От Розы Дмитриевны осталась только душа. И ей ужасно захотелось вдруг вернуться на землю, снова обрести тело. В хорошем состоянии, пусть даже немного б/у, но тело! Ведь это самое главное сейчас, а трудности Розочке всегда были нипочём. С самой войны.
– А давайте! – она задорно махнула рукой и приосанилась. – Я решилась.
– Удивительно мудрая душа! – восхитился человечек, покрутил головой во все стороны и заговорщицки кивнул: – Пойдём со мной, я отведу тебя к телу.
– А как всё произойдёт? – с любопытством спросила Роза, приближаясь к стене и человечку. – Как мы туда попадём?
– Это уже не твоя забота, – пробормотал он, хватая её за руку (?) и втягивая внутрь стены. Роза даже пикнуть не успела, как оказалась в темноте, пустоте, абсолютно безмолвной и нейтральной. И вот тут стало по-настоящему страшно впервые с того момента, как боль в сердце сразила её тело. Наверное, Роза даже потеряла сознание…
Сердце колотилось, будто старенький будильник верещал и подпрыгивал на тумбочке. Сердце? О-го-го! У неё опять есть сердце! И оно стучит! Роза вдохнула, выдохнула, чувствуя, как лёгкие жжёт огнём, потом снова и снова, пока они не заработали сами. В голове постепенно прояснилось. Она живая. Живая! И только сейчас поняла, какое это счастье – ощутить собственную жизнь даже на кончиках пальцев…
Ещё несколько минут Роза просто лежала, с наслаждением вдыхая знакомый запах камфоры, эвкалиптового масла и ладана. Стоп. А ну-ка! Интересно, откуда в больнице ладан? Спиртом должно пахнуть, а не этой церковной смолой! Значит, это не реанимация, не палата… Где же Роза оказалась? Надо бы открыть глаза, но так боязно… Эх, как говорится, двум смертям не бывать, а одной не миновать! Опять каламбур, ну да ладно.
Веки медленно дрогнули, подчиняясь приказу мозга. Роза увидела – сперва нечётко, потом всё яснее – нависшую над ней ткань тёмно-бордового цвета. Зрение восстановилось до такой степени, что на бархате балдахина было видно каждую ворсинку, каждую складку. Никогда такого не ощущала! Ведь с детства была близорукой. А тут… Словно в чужом теле оказалась.
Батюшки, да ведь она и есть в чужом теле! Видать, и правда, в приличном состоянии, даже зрение отменное. А вот с мышцами пока плохо. Не слушаются. Тренировать надо – сначала пальчик, потом второй, потом целую руку. Роза попробовала, но получалось очень плохо. Ну ничего, лиха беда начало. Так она всегда говорила своим пациентам, например, после инсульта. Вот те были прямо как она сейчас.
Скосив глаза, Роза глянула на свою руку. Указательный палец затрепыхался, поднялся на сантиметр, и вдруг… Из-под ногтя – тонкого, узкого, почти синего от белизны – вырвался стремительный вихрик и метнулся по комнате, отгибая полог балдахина, шевеля поникшие головки тюльпанов и роз. Закружился, растрепал и без того лохматые короткие волосы девушки, сидевшей в кресле с пергаментом. Вскинув голову, та проводила изумлённым глазом невидимый порыв ветра и перевела взгляд на Розу. Выражение её лица было напуганным. Девушка, совсем молоденькая, подросток, была одета по старинной моде в длинное платье с закрытым верхом и рукавами-буфами, а на груди блестел медальон в виде круга со спиралью внутри. И всё это очень плохо сочеталось с короткой стрижкой.
В больших серых глазах вспыхнул страх, сменился недоверием, а потом девушка вся буквально затряслась. Отбросив шитьё, она вскочила, не сводя с Розы взгляда, и бросилась вон из комнаты с криками:
– Святой брат! Сестрица очнулась!
Глава 2. Куриный бульон
Сестрица?
Куда она, Роза, попала? Серый человечек ничего толком не сказал, выкручивайся, мол, как знаешь и умеешь… Выкрутимся, конечно, не впервой. Но знать надо. Знание сила. Ещё Витя говорил, поднимая серьёзный взгляд над развёрнутой «Правдой»: «Информация, Розочка, первое и главное оружие. Если, конечно, знать, как ею пользоваться».
Надо быть осторожной и не выдать себя. Молчать, слушать, учиться. Взять хотя бы язык. Очень странно, ведь девушка явно говорила не по-русски, но Роза поняла её слова. Возможно, память тела… В нём больше нет прежней души, но осталось знание. А душа Розы вдохнула в него жизнь. Осталось лишь прислушаться к порывам тела, принять их и применять сознательно.
От беспрерывного шевеления пальцы начали просыпаться, и вскоре Роза смогла приподнять кисть и даже покрутить запястьем. Воодушевлённая успехом, она принялась за пальцы ног. И тут из коридора донесся громкий шорох юбок, стук подошв по камню, взволнованные охи. В комнату вбежал мужчина в платье священника и бросился к кровати:
– Розита! Моя девочка! Ты жива! Манни, какое счастье!
Манни, та самая девочка-подросток с лохматой головой, кивала, хмуря брови, у дверей. Священник оказался не слишком старым, на вид лет сорок-сорок пять. Седые космы его болтались сосульками, а руки были не очень чистыми, с чёрными каёмками под ногтями. Розу от этого прямо передёрнуло – с училища терпеть не могла немытые руки… Но святой брат схватил её пальцы, прижался к ним губами, чуть не плача:
– Розита! Какое счастье! Мы все спасены!
Интересная история! От чего они все спасены? Так, два факта уже известны: её тело зовут Розитой, и она мама вот этой девушки. Святой брат вроде как привязан к Розите. Хорошо. Осталось только узнать, в какое место Роза приземлилась. И чем грозила её смерть этим людям.
– Розита, может быть, тебе хочется пить? Может быть, принести немного еды?
– Да!
Она и сама не поняла, как вырвался этот звук из горла. Но он таки вырвался, и Роза подивилась – каким он был хриплым и сильным, новый голос.
– Розита хочет есть! – восторженно возопил святой брат, воздев руки, отчего рукава его балахона соскользнули к плечам, открыв небритые седые подмышки. Роза вздохнула. С гигиеной тут явно проблемы… А менять всё придётся именно ей, Розе, потому что святой брат ляпнул о её важности.
– У нас нечего есть, – мрачно ответила Манни.
– Розите нужен куриный бульон! – мягко возразил святой брат. – Поди на кухню, вели поварихе приготовить, а пока собери сыру и хлеба.
– В замке осталось всего две курицы, – чуть не плача, возразила девушка, с неприязнью глядя на священника. – Если мы зарежем одну для бульона, не будет яиц!
Роза насторожилась. Что значит – всего две курицы? А сколько было? И почему не осталось?
– Розита важнее кур! – твёрдо заявил святой брат и даже брови сдвинул сердито.
Кашлянув, Роза подняла руку:
– Простите, а что тут происходит? Куда пропали куры?
На неё уставились две пары очумелых глаз: тёмные и живые Манни, блеклые голубые – святого брата. Затем в них появилась тревога. Священник поднялся с пола и осторожно спросил:
– Розита, девочка моя… Скажи мне, ты себя плохо чувствуешь?
Ляпнула… Надо было как-то тоньше, исподволь. Куры эти… Роза смущённо улыбнулась, лихорадочно придумывая легенду:
– Мне лучше, но отчего-то не помню про кур.
– Съели мы их, – Манни из тревожно-мрачной превратилась в совсем угрюмую девочку, отошла от кровати и снова уселась в кресло. Но вышивку не взяла, просто села, глядя в узкое окно.
– А какой сейчас год, Розита? – поинтересовался святой брат вкрадчиво.
От рождества Христова? Розе захотелось пошутить, но она прикусила язык. Больная – это ничего, но всяко лучше, чем сумасшедшая. Нельзя допустить, чтобы её закрыли в палате с мягкими стенами…
– Я не помню, святой брат, – смиренно ответила она. – Моя память играет со мной злые шутки.
– Эло милосердный… – прошептал священник, трогая пальцами, сложенными в щепотку, плечи и щёки. Крестится, что ли, он так? Надо запомнить. И Эло – это их местное божество?
– Вы её не отшепчете, святой брат, – резко вмешалась Манни. – Лучше скажите. Может, вспомнит?
– Год пять тысяч триста сорок второй от сотворения мира в звездном храме, – ответил священник. – Вы находитесь в замке Хогван, вы его владелица, лисса Розалия Хогван. Ведь вы помните меня и вашу сестру лиссу Магнолию?
– Господи, нет, не помню.
Роза покрутила головой, чувствуя, что тревога растёт в груди. Э нет! Серый человечек обещал… Хотя ничего он как раз и не обещал, кроме здорового тела. И тело здорово, по крайней мере, восстановление жизненных функций происходит быстро и безболезненно… Но вот окружение этого тела… Владелица замка! Лисса какая-то там…
Роза мысленно обругала себя. Дурёха! Лучше уж владелица замка, чем последняя служанка. Радоваться надо. Нет, погодим пока радоваться. Узнать надо, что там с курами… Почему Магнолия (господи, что за имя?) так помрачнела при упоминании кур?
– А кур зачем съели? Неужели не догадались цыплят вывести сначала?
Святой брат снова закрестился и испуганно ответил:
– Так ведь цыплят первыми съели… Потом петуха…
– А купить? Денег нет? Мы бедны?
– Вы идиотничаете, сестра! – скривилась от ярости Манни. – Прекрасно знаете, что замок осаждён! Где купить-то?
И она вышла из комнаты стремительной, хотя и несколько угловатой для девушки походкой.
– Осаждён?
Роза поперхнулась этим словом, и разом всплыли воспоминания детства – такие живые и яркие, словно это было вчера. Голод. Холодная комната. На потолке и на окнах иней, он таинственно блестит в свете зарева на улице – это горит соседний дом. Дров давно нет – сожгли всё, что можно. Хлеба осталось совсем чуть-чуть, но есть его сейчас нельзя, надо подождать до вечера, когда вернётся с работы мама. Она стала костлявой и какой-то зеленоватой. Она обязательно принесёт в платочке кусочек чего-нибудь съедобного… А пока её нет, лучше сидеть на кровати, кутаясь в одеяла, и не двигаться, чтобы не устать. Маленькая Роза понимает это очень остро, хотя ей всего пять лет…
Тогда тоже город был осаждён, и еды не было. Даже кур не было. И хлеба. А тут всё не так плохо – есть даже сыр!
Война… Как он мог, этот противный серый человечек, снова забросить Розу в войну?! Ведь он наверняка был осведомлён о её прошлом, о том, как она пережила блокаду, как осталась круглой сиротой, как ей было плохо и страшно… Он знал, точно знал. Нарочно сделал, не иначе!
– С кем война, можно узнать?
– С варварами, – отозвался святой брат. – С кем же ещё? Вот уже год идут и идут на север, ни один из замков не смог им противостоять…
Он горестно вздохнул, снова воздев руки к потолку, и Роза машинально проследила взглядом в том направлении. Между толстыми деревянными балками были трещины. Ох, ёбнется… Что ж Розита, безвременно почившая, не следила за замком?
Варвары. Война. И кур нет. Роза тоже вздохнула и решила попытаться встать. Нечего разлёживаться, надо знакомиться со своей новой жизнью.
– А какие они, варвары? – спросила, аккуратно шевеля ногами. Те слушались ещё плохо, но с каждым движением отзывались всё активнее. Святой брат с сомнением смотрел на эти поползновения, даже не пытаясь ответить. За него это сделала вновь вошедшая Манни, правда, в своей манере – зло и вредно:
– А вы выгляньте в окно, сестрица, вон их полным-полно за стенами замка! Вонючие, полуголые, шумные, как стая шакалов!
– Милое сравнение, – усмехнулась Роза, поворачиваясь на бок.
– Слишком лестное! – отрезала Манни. – Шакалы хотя бы полезны, а это отродье лишь убивает, грабит и сжирает всё на своём пути, как голодная саранча!
Молча Роза оперлась локтем о кровать, схватилась за балдахин второй рукой и рывком села. Святой брат шарахнулся от неё и отвернулся, мелко и быстро крестясь. Манни вскрикнула:
– Сестра! Вы бы хоть прикрылись!
Роза испугалась, что лежала под одеялом голышом, но нет. На ней была длинная ночная рубашка типа «балахон», скрывавшая всё тело. Почти всё. Колени оказались на виду, и с плеча ткань сползла от движения. А коленки-то красивые! Прямо как в молодости! Лет сорок уж не видала в зеркале таких! Ох, будто в послевоенное время вернулась. Щиколотки тоненькие, ровненькие! Правда, волосатенькие… Сейчас бы девки в обморок рухнули, увидав такое, а раньше на это и внимания не обращали. Хотя у Розы и волосы были светлые, и растительности на теле почти не было видно, а она пемзой тёрла лодыжки. Есть ли в этом мире пемза?
Манни накинула ей на плечи тяжёлый, смердящий потом и собаками балахон, и Роза против воли закуталась в него. Да, если бы не ладан, тут бы воняло. Внуки когда-то спорили про Средневековье: мылись там или не мылись. Один кричал, что даже срали в Лувре, а второй доказывал, что были бани и даже много. Похоже, тут как раз срущие в Лувре…
– Вы бы полежали ещё.
– Да, Розита, нельзя так сразу вставать, – согласился с Манни святой брат. – Ведь не шутка падение с лошади…
– Я упала с лошади? – Роза насторожилась. Если окажется, что Розита отлично ездила верхом, ей конец. Ведь она-то не умеет…
– Да, и хорошо, что у самого замка! Иначе варвары бы тебя схватили, и нам пришлось бы сдаться на милость врага!
– Зачем же она… я туда попёрлась? – пробормотала Роза, делая несколько неуверенных шагов в сторону окна. Манни фыркнула и демонстративно села в кресло. Святой брат предложил Розе руку:
– Обопрись на меня, дитя моё. Ты хотела достать полыни, ибо мы все завшивели здесь.
Роза непроизвольно схватилась за голову, с ужасом почесалась. Ей показалось, что волосы кишат вшами, но показалось ли? Господь милосердный, только не это! Есть здесь какая паршивенькая баня? Ох, не до бани… Роза выглянула в окно, почёсывая затылок. Ёксель-моксель! Вот здесь ей придётся жить?
Замок стоял на холме. С высоты второго этажа – высокого, как нынешние торговые центры, куда Розу возили внуки – был виден лес. Только лес. Один сплошной лес… За каменной стеной, окружённой рвом, разместился лагерь. Маленькие издалека полуголые воины боролись между шатров, покрытых шкурами. Ржали лошади – Роза видела их, приземистых, косматых, безучастных. В воздух поднимался дым от костров, донося до замковых окон запах жареной птицы.
Спазм пустого желудка заставил Розу поморщиться. И кашу не успела поесть, и тело оказалось голодным… А в замке две последних куры…
– Лисса Розалия!
Молодой женский голос с пронзительными взволнованными нотками заставил Розу обернуться к двери. Это служанка – она в тёмном, наглухо застёгнутом до горла платье и в белом переднике. Когда-то бывшим белым. На голове – покрывающий светлые, почти золотистые волосы чепчик с загнутыми уголками. В руках поднос.
– Подойди, Арика, – святой брат жестом пригласил девушку в комнату.
– Лисса Розалия, мы так рады, что вам уже лучше, – с неловким книксеном Арика поставила на столик поднос. Роза едва удержалась, чтобы не облизнуться – пышный чёрный хлеб и истекающий слезой желтоватый сыр! О, как же она голодна!
Наверное, надо что-то ответить служанке… Что бы сказала лисса Розита ?
– Благодарю, Арика.
– Покушайте, лисса Розалия, а вот и ваш любимый чай из мелиссы!
Роза присела на кресло напротив того, в котором расположилась Манни, и поискала нож. Его не было. Неужели в этом мире (или в этом времени?) едят руками? Да ладно! Это плохо. В сочетании со «срущим Лувром» это может означать лишь одно: глубокое Средневековье, чума, холера, войны и абсолютная бесценность человеческой жизни.
Роза содрогнулась. Нет, это просто кошмар какой-то! А она ещё боялась, что ей подсунут больное тело! Да тут это тело живёт в среднем тридцать лет! Женщина рожает детей одного за другим! И чаще всего умирает в родах или сразу после них! Ох ты… Нет бы отправить её в цивилизованную страну, в мир, где есть медицина, где нет конфликтов… Ну, серый человечек! Берегись!
Хотя чего ему беречься… Роза его больше никогда и не увидит. Разве что после смерти, но, если трезво смотреть на вещи, тогда ей будет уже всё равно.
Как говорил правнучок?
«Я культурно ошарашен».
– Розита, девочка моя, что с тобой?
Вопрос святого брата вывел Розу из накрывшего её ужаса. Тряхнув головой, она ответила хмуро:
– Ничего особенного. Я забыла, как это едят.
– Манни, – растерялся священник, – я никогда раньше не слышал о таком! Розита, а что ты помнишь?
– Ну… я даже не знаю…
Манни решительно встала, подошла к Розе и, отломив пальцами кусок сыра, положила его в горбушку хлеба. Подала:
– Ешьте, сестра.
– Спасибо, – тихо сказала Роза, а Манни дёрнула плечом:
– Вы меня кормили в детстве, теперь моя очередь.
– Лисса Магнолия провела у твоего изголовья несчётные часы, – наябедничал святой брат. Роза кивнула, с удивлением глянув на девушку. Та не казалась такой уж прилежной сиделкой. Однако не было повода не верить священнику. Хлеб с сыром оказались кисловатыми, но вполне съедобными. А голод не тётка. Впрочем, есть Роза быстро не стала, памятуя о детстве. Когда их вывезли из кольца блокады, кормили понемножечку, очень маленькими порциями. Позже, уже в медицинском техникуме, поняла – чтобы не умереть от переедания. Неизвестно сколько голодало тело Розиты.
Но Манни твёрдо решила не дать Розе насладиться едой. Она прошлась по комнате, шурша юбками, и заявила:
– Уж теперь-то, сестра, я смогу показать вам, на что я способна! Я хочу умереть на стенах замка с луком в руках, а не за вышивкой в своей комнате!
Роза аж поперхнулась куском хлеба. Поскольку никто не помог ей, она сама хлопнула себя пару раз по груди и спросила осторожно:
– А почему, собственно, ты собралась умирать?
– А какой у нас есть выбор? – девушка улыбнулась, прищурив глаза. – Вы что же, решили сдаться, пока лежали в горячечном бреду?
Роза ничего не ответила. Пока жевала, лихорадочно соображала. Сдаться – значит, отдать замок на растерзание и разграбление. Варвары показались ей совершенно дикими существами, воинственными и беспощадными. Но какие у обитателей замка есть силы, чтобы противостоять им?
– Я ничего не решила. Святой брат, сколько у нас солдат?
– С пяток ещё боеспособны, да и я могу меч в руке держать! – священник потряс поднятым в воздух кулаком. Роза хмыкнула:
– Держать-то и я смогу. Пять солдат? Это же очень мало!
– Остальные были убиты в начале осады. Двое валяются от голода…
Роза встала, с изумлением глядя на святого брата, потом подала ему деревянный поднос со своим обедом:
– Так накормите их! Что за глупая жадность?
– А что ты будешь есть, Розита?
– Вам нужно набраться сил, сестра!
– Сил у меня предостаточно, – отрезала Роза, повернувшись к Манни. – Во что мне одеться? Я хочу осмотреть замок.
– И замок забыли, лисса Розалия? – с ехидством спросила девушка, но Роза сразу поняла, что она маскирует тревогу и чуть ли не панику. Бедная, бедная Манни! Даже захотелось обнять и утешить её, но Роза не стала делать этого. Мало ли, вдруг тут не приняты обнимашки. И этому слову научил бабушку правнучок. Вот так прибегал с учёбы, сбрасывал сумку с плеча и к Розе: «Бабуль, обнимашки!»