Октябрь 1941. Варшавское шоссе

Советский Т-34-76, скорее всего из 17-й ТБр, раздавил немецкую полевую гаубицу leFH.18. Продолжить движение дальше он не смог и был захвачен немцами. Район Юхнова, октябрь 1941-го. Еще одна книга от супружеской пары, ведущего методиста Центрального музея Великой Отечественной войны Галины Ярославовны Грин и ее мужа, Владимира Александровича Чернова, совсем недавно я рассказывал об их труде по Обороне Рязани. Эта же книга вышла в московском издательстве, но по прочтению так и не понял до конца, о чем же хотели сказать авторы.Хронологически книга охватывает период со 2-го по 8-е октября 1941-го, то есть с момента начала «Тайфуна» и до начала выстраивания новой линии обороны советских войск под Москвой. Предыдущий комментатор назвал книгу дополнением к труду Вяземская катастрофа Льва Лопуховского, имея в виду, что южная клешня немецкого окружения у него была рассмотрена меньше, чем первая, но авторы скорее написали историю шоссе в первую неделю октября, нежели боевые действия в целом, даже не направление с вектором от Рославля на Юхнов и Малоярославец, а строгую линию дороги. Четкой привязки к частям в начале операции тут нет, 43-я армия была раздавлена, немецкие части XXXX и XXXXVI моторизованных корпусов, сначала наступали вдоль дороги, потом начали заворачивать к северу на Вязьму, формируя южный и восточный фас окружения, действуя дальше по шоссе разведывательными и саперными отрядами. С советской стороны документов по стоявшей на дороге 43-й армии просто нет, а главными действующими лицами стала застигнутая группа десантников капитана И. Г. Старчака, действующих по своей инициативе и передовые сводные роты Подольских курсантов в которым позже присоединилась 17-я танковая бригада. Соответственно, какой-либо официальной документации о событиях со стороны первых двух импровизированных формирований просто нет, авторы опираются на воспоминания выживших десантников и курсантов, в которых есть как сдвиги по датам, так и фактам, зато документация 17-й ТБр сохранилась хорошо. Это еще не бои на Ильинском рубеже, которые обессмертили курсантов, а чуть раньше.Повествование в итоге идет в первой части линейно – немцы наступают, командование Западного и Резервного фронтов щелкают клювом и не понимает размеры проблем, соответственно дезинформируя Ставку на протяжении пяти дней. С Западным фронтом Конева отчасти понятно, командование Западного фронта по-барски расположилась в усадьбе, опутав округу линиями связи, совершенно четко читаемые авиаразведкой немцев. Те специально не трогали штаб фронта до начала наступления, а потом одним ударом пресекли коммуникации с частями. Резервный фронт Будённого тоже не смог понять обстановку на фронте, в итоге, окольными путями Ставка с помощью авиаразведки (см. многократно растиражированные мемуары Константина Телегина) только спустя пять дней начала понимать размеры произошедшего краха, выдернула Жукова из Ленинграда и начала заново собирать оборону из находившихся под рукой частей. Вторая часть – как раз реконструкция действий отряда Старчака и курсантов задерживавших продвижение немцев путем тотального разрушения всех мостов и дорог, а также диверсиями, например трое десантников подловили на расстояние броска гранатной связки вышедших из автомобиля размяться командира и штабных офицеров немецкого полка. Немцы, по мысли автора потеряли 6-8 октября на продвижение к Москве, поскольку организованной обороны еще не было, но сразу вывести с фронта окружения подвижные части не удалось, а кроме того немцы просто не ожидали с ней встретиться, те же боестолкновения с курсантами они расценивали как слабую оборону.Ну и под конец, с прибытием на фронт 8 октября Жукова исследование пошло уже по накатанной другими исследователями дороге сопоставления его мемуаров и мемуаров сопровождавших (например водителя Александра Бучина) с другими источниками. Кстати, авторы дают любопытное объяснение сцены из «Битвы за Москву», киноэпопеи Юрия Озерова, в которой Жуков встречается с курсантами. В реальности этой встречи не было, никто из курсантских мемуарах о них не упоминает, но авторы предположили, что ее прообразом стал другой Жуков – контр-адмирал Евгений Николаевич, приезжавший к курсантам Севастопольского артучилища на передовой рубеж под Качей с той же самой целью выиграть время на оборону Севастополя, из которых выжил будущий академик Н.А. Корнеев, возможно и рассказавший эту историю, перенесенную кинематографистам в поля под Москвой. А так в целом – три отдельных сюжета под одной обложкой, связанных только общим географическим объектом.