Пролог
Говорят, великие открытия приходят в мир случайно. Это не совсем так. Разумеется, было бы несправедливо принижать роль Его Величества Случая, но не все так просто. Открытия не приходят сами, они для этого слишком горды. Нужен человек, который сможет распахнуть перед открытием дверь.
Самое забавное, что иногда этому человеку вовсе не обязательно знать, что именно он готов впустить в наш мир.
***
Оксана не заметила, когда погасла еще одна лампа. Но сейчас из шести горели только четыре, и лаборатория была освещена не то, чтобы плохо – неровно. Образовались вполне различимые затемненные области, стойко защищающие свои границы от света еще работающих люминесцентных ламп. Одна из них тихонько гудела. Обычно на это не обращаешь внимания, но уж если этот нудный монотонный гул зацепился за твой слух, отвлечься трудно.
Оксана картинно возвела красивые карие глаза к потолку, хотя никто на нее в этот момент не смотрел. И это НИИ государственного значения! Три месяца назад, устраиваясь сюда лаборанткой, она подписывала соглашение о всяческом неразглашении. Ей это тогда очень понравилось, почему-то именно эта суровая бумага дала волю фантазии, в воображении рисовались картины, напоминающие антураж фантастических фильмов. Сверкающая чистота, металл и пластик, хромированные панели и бесшумно уезжающие вбок двери…
Надо будет завтра устроить-таки небольшой скандал и за шкирку притащить в лабораторию электрика. А кто, если не она? И Миша, и, тем более, Александр Евгеньевич для этого слишком интеллигентны, к общению с пролетариатом абсолютно не приспособлены. Две недели назад, когда перегорела первая лампа, завлаб проблему решить пытался. Оксана при разговоре не присутствовала, но очень хорошо его себе представляла. Заискивающая улыбка, извинения… и поспешное отступление после первой же реакции на свои слова. Ой, да Миша и на это бы не сподобился.
Оксана перевел взгляд на Мишу. И что я только в нем нашла, – вздохнула она. Как всегда, с очевидным самодовольством улыбнувшись этой мысли. Теплая волна почти материнской нежности пробежала по телу, оставив легкий румянец на щеках. Подруги, нацелившиеся если не на олигархов, то хотя бы на тех, кому такое будущее прочили в мечтах, на Оксану смотрели в лучшем случае снисходительно. Ах, кандидат наук!.. Станет доктором, может, на вторую пару джинсов накопит.
Оксана оставляла такие язвительные комментарии без внимания. Она Мишу знала лучше. И, между прочим, кандидат наук в двадцать семь лет – это вам не владелец трех ларьков, строящий из себя финансового воротилу. Имя Миши будет известно всему миру.
Сделав абсолютно точное пророчество, Оксана и не подозревала, насколько скоро оно сбудется.
Конечно, в ее мечтах присутствовали и огромная квартира в центре Москвы, и особняк на каком-нибудь немыслимо дорогом курорте, и роскошные туалеты, и обложки журналов… Она искренне любила Мишу, просто в женский рецепт искренней любви расчет входит обязательным ингредиентом, варьируется лишь дозировка.
И все-таки будем к Оксане справедливы: центральное место в ее представлении о счастье занимал сам Миша. Рядом с ней. Навсегда. Безошибочным женским чутьем она чувствовала, что он уже готов сделать ей предложение, но пока не набрался смелости. Ничего, она сумеет его подтолкнуть. Самую малость, так, что он этого даже не заметит. Оксана уже начинала планировать свадьбу.
Но этим планам сбыться было не суждено.
Хотя Миша – а это бывает нечасто, поверьте! – тоже всерьез мечтал о свадьбе. И Оксана занимала в его мыслях больше места, чем любимая работа. Тем более с работой в последнее время не ладилось. Услышь такое, Александр Евгеньевич немало бы удивился. По его мнению, все шло нормально, может быть, даже хорошо.
Лаборатория занималась поиском способа наладить связь с внеземными цивилизациями. Не при помощи радиоволн – те, хоть и перемещались в пространстве со скоростью света, были слишком медлительными. Это может представляться нелепым, но, когда собеседников разделяют сотни световых лет… Миша под руководством Александра Евгеньевича искал обходные пути.
Даже верхушка НИИ не особо верила в успех этого начинания. Заведующий лабораторией был готов к тому, что если этот успех и придет, то не при его жизни. Он скрупулезно и самоотверженно добывал крупицы нового, необычного знания, искал для каждой крупицы ее место в цельной картине и радовался каждому сделанному крохотному шажку, не терзаясь оттого, что до цели остаются многие версты.
Миша, в силу молодости и темперамента, так работать просто не мог. Наделенный талантом богаче своего седого наставника, он способен был делать шаги значительно шире – но цель ему нужно было видеть. Он бы пробежал, промчался, пролетел… А делать шаги наощупь, оступаться, падать, возвращаться назад, зачеркивая результаты работы целых недель – для этого одного таланта мало.
Год назад свежеиспеченный кандидат наук Михаил Томашов восхитился поставленной перед ним задачей и, опираясь на могучую веру в себя, рьяно взялся за работу. Сейчас он был близок к тому, чтобы совсем опустить руки. И именно поэтому задерживался на работе допоздна, под одобрительные взгляды уходящего домой завлаба, не видящего в этом рвении отчаяния.
Миша сидел перед мерцающим монитором компьютера, с кучей разноцветных проводов, тянущихся к надетому на голову проволочному обручу. Народной мудрости, утверждающей, что быстрее всего на свете мысль, в лаборатории пытались придать вполне материальное обоснование.
Оксана в очередной раз подумала, что в таком виде Миша похож на сумасшедшего ученого из какого-нибудь глупого мультика.
Однако работал Миша совсем не как ученый и, что самое обидное, сам это прекрасно понимал. Он утратил контроль над рабочим процессом, беспорядочно менял настройки, будучи не в состоянии точно предсказать последствия изменений того или иного параметра.
Притаившийся за кулисами Случай с улыбкой одернул фрак, поправил бабочку и приготовился к поднятию занавеса.
Глаза Миши были закрыты, и Оксана решила, что успеет выпить кофе, прежде чем они, наконец, соберутся по домам. Мешать Мише сейчас нельзя, это ею было давно усвоено. Не вставая с кресла, она дотянулась до старенького китайского чайника и щелкнула кнопкой. Через пару минут под нарастающий шум закипающей воды пододвинула к себе чашку, разрисованную разнокалиберными сердечками, отмерила полторы чайные ложки «Card Noire». С неприязнью посмотрела на цветастую бело-желтую сахарницу, Оксана только училась любить кофе без сахара. Как Миша ни смеялся над ее калориефобией, утверждая, что килограммчик-другой обязательно осядет на нужных местах, в джинсы влезать сложнее стало… Хорошо Мишке, по три ложки в каждую чашку сыпет и хоть бы что.
Погрузившись таким образом в одну из вечных женских тем, Оксана не заметила, как Миша встал со своего места. Вздрогнула, когда его руки легли ей на плечи.
– Напугал, дурак! – Оксана раздраженно тряхнула плечами. Но остыла быстро. – Будешь кофе? Или сразу пойдем?
Отвечать Миша не спешил. Он был занят – изо всех сил старался выглядеть солидно и хладнокровно, в то время как хотелось с безумными воплями исполнить какой-нибудь дикарский танец. Оксана обернулась и выразительно уставилась на него, надеясь взглядом добиться больше, чем словами. Не вышло.
– Томашов, ты оглох?! Кофе тебе наливать? Только вскипел.
Миша – все так же молча – поднял девушку за плечи и притянул к себе. При этом на цыпочки вставать пришлось именно ему. Начав встречаться с Мишей, Оксана отказалась было от высоких каблуков, но по его настоянию вернулась к прежней обуви. Комплексами по поводу роста Михаил не страдал, а каблуки делают красивую женщину еще более эффектной. Ловить обращенные на Оксану восхищенные взгляды мужчин Мише нравилось.
Поцелуй вышел долгим, Мишины руки скользнули со спины ниже. Выждав точно рассчитанное время, Оксана отклонилась назад и шутливо шлепнула Мишу по рукам.
– Эй, маньяк, до дома потерпишь!
– Оксана! – голос все-таки предательски сорвался.
– Мамочки! Он разговаривает!
– Оксана! У меня получилось!
– Ну… – Оксана дурашливо сморщила лоб. – Будем считать, что получилось, хотя потренироваться еще стоит.
– Да нет! Я… – Миша окончательно оставил потуги выглядеть серьезным и все повидавшим ученым. – Я нашел! Я услышал!
Оксана была неглупой девушкой и соображала быстро.
– Я знала, что ты сможешь. Ты у меня гений! – И она запечатлела на губах Миши еще один поцелуй, на этот раз короткий, поздравительный. – Рассказывай!
Честно говоря, ее не слишком интересовали подробности. Но она понимала, насколько Михаилу хочется этими подробностями поделиться. Поэтому, когда тот начал сбивчивый рассказ, самый придирчивый наблюдатель не смог бы обвинить ее в невнимательности.
– Я сразу понял, что-то пошло… Обычно – темнота и пустота. Ничего. А в этот раз – сначала, вроде, тоже ничего, но пустота не такая какая-то. Не такая, понимаешь! А потом – как тоннель. Смотрю – точно тоннель, и даже стены можно потрогать. Я по тоннелю вперед, сначала спокойно, а потом гляжу, стены сужаться стали. Не в том смысле, что все уже и уже, а прямо сжиматься. Прямо на меня, понимаешь? Пришлось бежать. Бегу, протискиваюсь, раздвигаю стены как бы, и вдруг – все! Нет тоннеля. Пустота, но передо мной огромный белый шар. Я руки на него положил… и услышал! Ты представляешь, я услышал его! Их…
– Что услышал-то?
– Да… – Миша смущенно улыбнулся, сразу став похожим на ребенка. – Фигню какую-то. Набор звуков. Это неважно, разберемся, расшифруем. Главное – есть! Ты… хочешь сама послушать?
Эта идея пришла в его голову только что, и сразу заняла все его сознание. Он – первый человек, услышавший голос с иных миров, а второй будет его девушка. Его будущая жена!
Оксана отказываться и не подумала. Не только для того, чтобы сделать приятное Мише, ей и самой этого хотелось. Нельзя сказать, что она полностью была лишена романтизма. Плюс нормальное, здоровое любопытство. Оксана села в кресло, и Миша начал прилаживать на ее голове обруч, не переставая говорить:
– Все уже настроено, я все параметры сохранил и зафиксировал. Ты глаза закрой и расслабься. Увидишь тоннель – иди прямо в него, не бойся. Беги быстрее, пока не уткнешься в белый шар. Руки на него… Хотя, не знаю, может, руки и не обязательно. Ну, если не получится так, то положи.
Теперь Оксана его уже не слышала, погруженная в подобие гипнотического транса. Ее лицо, сначала расслабленное, становилось все более и более напряженным. Губы беззвучно шевелились. Пальцы вцепились в подлокотники кресла так, словно это кресло стояло в кабинете стоматолога. Миша смотрел на любимую женщину с недоумением. Что-то не так! – мелькнула мысль. Увы, запоздалая. Повинуясь внезапно возникшему, не осознанному ощущению ужаса, Миша сорвал обруч, но уже после того, как все мышцы на лице Оксаны разом расслабились, а руки безвольно свалились с подлокотников.
То, что она мертва, Миша почему-то понял сразу.
Глава первая
Нервным движением я выключил телевизор. Оно мне надо было вообще его включать? Подумал, не стоит ли кинуть пульт об стену, но решил, что они того не заслуживают. Нет, ну могли бы честно перед матчем сказать: «Граждане, мы сегодня в футбол играть не будем, так, пешком походим. Не тратьте, пожалуйста, своих нервов».
Верный привычке во всем искать положительные стороны, я порадовался, что не смог достать билет на стадион. Смотреть такое по телевизору – удовольствие ниже среднего, но воочию… Однако вчера, когда я кинулся к кассам, билет мне не продали. Мне его не продали и за две цены, значит, билетов не было совсем. Ходят же на них люди…
Отвратительной мелодией закурлыкал телефон. На экране застыло морщинистое лицо Якова Вениаминовича с его почти постоянной грустной полуулыбкой. Не брать? Нет, брать надо. Яков Вениаминович – это работа, а значит – деньги. Деньги не мешают никогда, но сейчас они не будут мешать мне особенно сильно. Ремонт в квартире надо заканчивать, раз уж черт дернул меня его начать.
Настроение, конечно, паршивое. Но моей работе это не помеха.
Нажав кнопку приема, я попытался придать лицу выражение легкой беззаботности. Как видно, получилось не очень.
– Ой, Вадик, я по вашему лицу вижу, вы тоже это смотрели!
Уменьшительную форму собственного имени я не люблю. И близкие друзья, и очень близко знакомые девушки всегда называют меня Вадимом. Но Якову Вениаминовичу непостижимым образом получалось произносить «Вадик» без оттенка слащавости и детской игривости.
Неизбежно поговорили о футболе. Впрочем, говорил в основном Яков Вениаминович, как дважды два доказавший мне, что настоящий футбол в Одессе закончился в восьмидесятых годах прошлого века. Я особо не спорил. Эти тезисы я слышал неоднократно – почти после каждого поражения «Черноморца».
Наконец была произнесена практически кодовая фраза:
– Что-то вы, Вадик, давно ко мне не заглядывали.
– Дела, Яков Вениаминович, дела. Замотался совсем, – ответ тоже почти ритуальный.
После этого было обсуждено еще несколько важных вопросов как то: отсутствие дождей уже четвертую неделю, подозрительно быстро подошедший к концу август и грабительские цены на мясо, которые положительно вознамерились сделать из Якова Вениаминовича вегетарианца.
Я в меру горячо согласился по всем пунктам, хотя никакого повышения цен в последнее время не заметил, а что касается самого старика, то если он и не мог купить себе весь Привоз, то за половину я буду ручаться.
Впрочем, считать чужие деньги – дурной тон. Разве что малую их часть, ту, которая через пару часов станет моей…
– Обязательно заскочу, Яков Вениаминович, – сумел, наконец, вставить я.
Однако закончить разговор удалось только минут через пять, выслушав оду изумительному кофе, которым Яков Вениаминович намеревался меня угостить. Я давно подметил любопытную деталь: приступы словоохотливости поражали старика только при телефонных разговорах, при личных же встречах он был достаточно скуп на слова.
Я сильно подозреваю, что делал это Яков Вениаминович умышленно. Многие в его возрасте страдают в той или иной степени манией преследования, вот и он пребывал в твердой уверенности, что его телефон непременно прослушивается. Справедливости ради стоит сказать, что, в отличие от подавляющего большинства сверстников, Яков Вениаминович все основания для такой уверенности имел. Вот и представлялся для незримых, но бдительных слушателей этаким чудаковатым болтливым стариканом, закапывая то, что действительно хотел сказать, грудой пустых слов. Наивно, конечно. Но я привык.
Пару минут я еще раздумывал, ехать ли прямо сейчас или отложить визит на завтра. Но потом пришел к резонному выводу, что, если бы Яков Вениаминович хотел увидеть меня завтра, то он и позвонил бы завтра. А так как никаких особых планов на этот вечер я не имел, то какого, собственно говоря, черта.
Я бросил взгляд на часы – пять минут девятого. Не буду брать машину, пешком прогуляюсь. С этим ремонтом я в последние дни из дома выбирался только эпизодически. Так что стоит размять ноги и заодно подышать тем, что еще осталось в городе от свежего воздуха.
К выходу из комнаты пришлось пробираться сквозь мебельные баррикады, перешагивая через кресло и протискиваясь мимо платяного шкафа. Ничего, бригадир обещал, что завтра ремонт в спальне будет закончен, и тогда… А что тогда? Тогда весь этот бардак со мной вместе просто переселится в другую комнату. Я вздохнул с философским смирением. Главная прелесть ремонта заключается в прекрасной мечте о его завершении, живущей в душе человека.
А на воздух я грешил зря. Он был восхитительно чист и пьяняще вкусен. Такой воздух бывает только вечером, когда в его составе нет утренней суетности и дневного шума, а приходящая вместе с ночью прохлада присутствует только в виде легкой освежающей примеси.
Еще раз посмотрев на часы и убедившись, что успеваю спокойно, я неспешно двинулся по освещенной фонарями улице.
Магический салон «Моргана» располагался всего в одном квартале. Но с ними я не сотрудничал – именно по причине близости от дома. Рано или поздно мои регулярные визиты были бы замечены кем-нибудь из соседей, а помощь магии не может требоваться обычному человеку так часто. Зародились бы по меньшей мере подозрения. Это не нужно никому из людей моей профессии.
Вывеска у салона представляла собой медленно крутящийся над дверью шар полуметрового диаметра. Естественно, без всякой опоры. С одной стороны – дешевое позерство, с другой – ненавязчивый рекламный ход. Потенциальный клиент сразу видит: здесь работает настоящий маг, а не какой-нибудь шарлатан. Людям все еще трудно поверить, что шарлатанов не осталось вообще. Сколько бы ты ни напускал тумана, сколько бы ни играл словами, как выдержать конкуренцию с человеком, легко творящим действующие заклинания на глазах у клиента?
На моей памяти дважды этот шар исчезал. Чтобы на следующий день появиться на месте. Воровали, видимо. В качестве сувенира или еще зачем. Более нелепое и бесперспективное занятие, чем воровать у мага, сложно себе представить, но разумным животным человек бывает далеко не всегда. Вывеска-то висит сама по себе, не закреплена и даже не охраняется…
Проходя мимо, я с улыбкой ткнул в шар пальцем. Покачавшись словно на невидимой пружине, он вернулся в прежнее положение.
Еще пятнадцать минут – и я на месте. Здесь вывеска наоборот нарочито простая, даже старомодная. Строгий прямоугольный щит с ровной надписью «Магия инк». Это название, пожалуй, и определило мой выбор три года назад. Пусть Хайнлайн и не мой любимый писатель, но эта его вещь мне умеренно нравится. И люди с чувством юмора нравятся. Сейчас, правда, тезок этого салона по всему миру достаточно. Но этот был первым. По крайней мере, мне приятно так считать.
Знакомое с детства крыльцо – раньше здесь была парикмахерская, а я жил в соседнем доме. Это еще одна причина, по которой Яков Вениаминович стал тем магом, с которым я работаю чаще всего. А если уж сводить все к магическому числу три, то третья причина – то, что старик мне симпатичен. С ним приятно общаться, а это большая редкость среди магов. Что-то все-таки меняется в психике человека, вдруг получившего возможность творить чудеса. Не ловкие фокусы, а самые настоящие чудеса, объяснить которые наука не в состоянии. Трудно избавиться от ощущения собственной исключительности и даже избранности, особенно если учесть, что таких как ты – один на десятки тысяч. Тем более если нет никакого желания от такого ощущения избавляться…
Является ли Яков Вениаминович в этом плане исключением из правил, или он просто лучше других умеет маскировать свои мысли – не знаю. И не очень хочу знать, если честно. Общение общением, а дружба между магом и курьером – вещь неправильная. И дело тут не только в том, что бизнес плохо сочетается с дружбой.
Захожу в уютный «предбанник». Если не считать дорогого и ставшего почти классическим ремонта в серо-белых тонах, здесь мало что изменилось со времен парикмахерской. Даже три кресла для посетителей стоят на тех же местах. Совсем другие кресла, правда. Небольшие – узковат коридорчик – но тоже дорогие и очень комфортные. Вместо простенькой деревянной ширмы, за которой принимала деньги кассирша, – ультрасовременное чудо из белого пластика и витражного стекла и узенькая полоска монитора. А у кассирши – при тех же самых, в сущности, функциях – наверняка очень солидное и очень иностранное название. Надо будет потом у Якова Вениаминовича поинтересоваться.
Старик постоянно уверяет, что «он без Верочки как без рук», я при этих словах всегда почему-то глуповато улыбаюсь. Нет, не то, чтобы я заподозрил классическую «седину в бороду», но хвост-то наш маг распускает, это точно. А вот чтоб Верочка хоть раз занималась чем-то действительно полезным, ни разу не видел. «Проходите» да «подождите минуточку». Хотя обстановку украшает, что да, то да. Личико – хоть картины пиши, а когда она царственной походкой выплывает из-за стойки в своей коротенькой юбочке, требуется прикладывать немалые усилия для предотвращения процесса слюноотделения.
Я для нее – родственник Якова Вениаминовича. Дальний, но любимый. Такой способ нашел старик для оправдания моих регулярных визитов. И более тесное знакомство с Верочкой мне не светит – это она дала понять давно, максимально вежливо и максимально доходчиво. Интересно, ее отношение могло бы измениться, узнай она о моей профессии?
Боюсь, что, если бы так и случилось, уже она стала бы мне неинтересна. И все же…
Улыбнулась девушка мне вполне доброжелательно, как старому знакомому.
– Привет, Вадим. Яков Вениаминович занят и… – она показала глазами на сидящего в кресле представительного мужчину дет сорока – сорока пяти. – Подождешь?
– Конечно! – Улыбку я вернул, вложив в нее что-то вроде «зря ты не обращаешь внимания на такого классного парня как я», и сел в ближнее ко мне кресло.
Посетитель заметно нервничал. То есть, не то, чтобы очень заметно – на лице застыла маска скучающего спокойствия – а вот руки выдавали. Не могли они места себе найти, то на коленке сцепятся, то в карман без всякого повода залезут, то будто пот со лба вытрут. Хотя кондиционированная прохлада помещения повода к этому не давала.
Я понял, что сейчас он со мной заговорит, за секунду до первой реплики:
– Вы… тоже к магу?
Ответ «нет, стричься» я проглотил. Тяга людей к глупым вопросам неистребима. Не стоит реагировать на них столь же глупыми шутками.
– Да. Я за вами буду.
Неугомонная левая рука снова дернулась – на сей раз поднося к глазам часы на запястье. Хорошие часы, между прочим, если не подделка. Скорее всего, не подделка, исходя из общего впечатления. Солидный дядька, который нервничать не привык. Что его сюда привело, интересно? Впрочем, если нам придется посидеть рядом еще хотя бы минут десять, я ответ на этот вопрос, наверное, узнаю.
Переоценил я способность моего соседа хранить молчание. И пяти минут не прошло, пожалуй, как он, деликатно откашлявшись, чтобы привлечь мое внимание, задал вопрос. Не совсем, впрочем, тот, который я ждал:
– Скажите, вы верите в магию?
Причем, это не было способом завязать разговор, ему почему-то был важен мой ответ. Ответ впервые встреченного человека лет на десять как минимум младше себя. Странно. Хотя… Пусть такое поведение не вязалось с общим впечатлением уверенного в себе человека, зато вполне отвечало его текущему нервному состоянию. Наверняка что-то серьезное у человека случилось.
Вопросик, кстати, он задал тот еще. Подходящим ответом на него могли бы быть большие удивленные глаза с сопутствующим выражением лица. Дескать, нашел что спросить. И, главное, где…
Но я почему-то – сам не знаю почему – ответил предельно серьезно и абсолютно честно:
– Я в нее не верю. Но она все равно есть.
Сосед меня не понял. Счел, наверное, мои слова довольно вычурной шуткой. Зря. Верить или не верить в магию можно было еще четыре года назад – до открытия Белого шара. Я представил себе схожую ситуацию в приемной какого-нибудь колдуна тех недалеких времен. Вместо мягкого освещения светодиодов – зловещий полумрак. Вместо светло-серого пластика – черная и красная драпировка с таинственными символами. И два клиента, жаждущие увидеть судьбу в недрах хрустального шара, избавиться от порчи, сглаза, венца безбрачия – и от всего, на что еще хватит фантазии облаченного в длинный балахон потомственного адепта магии белой, серой, черной и всех прочих цветов…
Клиент мог верить, а мог сомневаться. Едва ли среди готовых платить немалые деньги были те, кто в магию не верил совсем. Само собой, брать эти деньги неверие не мешало.
Молчание становилось неуютным, и я решил немного пояснить собственные слова.
– Неужели вы в своей работе не используете магию?
Отрицательное движение головой меня удивило. Я успел утвердиться во мнении, что мой собеседник – бизнесмен средней руки. Или больше, чем средней. Представить себе бизнес, где магия совсем не могла бы быть полезной, мне было сложно. Хотя… почему обязательно бизнесмен? Мало ли откуда еще бывают у человека немалые деньги. Чиновник, политик…
– А в вашем доме? – спросил я.
Снова уверенное молчаливое отрицание. Да… Бывает, наверное. Возможно, сейчас зарождается новый тип людей. Что-то вроде староверов, принципиально отвергающих блага цивилизации. Разумеется, магию в быту могли позволить себе далеко не все. Так же, вероятно, было с первыми телевизорами, компьютерами, сотовыми телефонами. Но я готов съесть свою шляпу… черт, шляпы-то у меня нет… ладно, я готов купить и съесть шляпу, если сотня-другая баксов представляет собой проблему для моего собеседника.
– Ну… вы же ходите по улицам? Заходите в магазины? В рестораны? – последняя попытка.
Мужчина хмыкнул.
– Вы имеете в виду все эти висящие в воздухе вывески, магические светильники, разгрузочны пакеты и все прочее?
– Конечно, – я пожал плечами. Список легко можно было продолжить, но разве указанного мало?
Молчание длилось совсем недолго. У меня не создалось впечатление, что мой оппонент выискивал аргументы в споре. Весь этот спор он, судя по всему, вел с самим собой уже давно. И не смог ни победить, ни признать поражение.
– Знаете, – сказал он, – когда я был ребенком, в Одессу приезжал цирк Кио.
– Кио? Фокусник? – скорее догадался, чем вспомнил я.
Теперь настала очередь моего собеседника смотреть на меня с удивленным любопытством. Наконец его лицо довольно беззлобно сказало: «молодежь, молодежь…», и он кивнул.
– Да, фокусник. Великий фокусник… Так вот, на моих глазах происходили невероятные вещи. Люди исчезали в никуда и появлялись ниоткуда. Я начал смотреть программу настроенным довольно скептически. А ушел в полной уверенности, что стал свидетелем чуда.
– Но это были всего лишь фокусы, – подсказал я с улыбкой.
– Да. Гениально задуманные и мастерски исполненные, но – фокусы. Теперь я повзрослел…
– И полагаете, что теперь весь мир впал в детство, и тысячи невесть откуда взявшихся гениальных фокусников демонстрируют ему невиданные доселе трюки?
Сосед слегка смутился. Все-таки я расставил над его же i слишком жирные точки.
– Да, – тем не менее сказал он. – В общем и целом – да. У вас есть доказательства, что я неправ?
– Доказательства? – деланно удивился я. – А разве я сказал, что вы не правы? Только… Вам нужны шашечки или вам нужно ехать? Называйте это фокусами, если хотите, но все дело в том, что эти фокусы работают. По-настоящему работают.
На этот раз молчание повисло надолго. Мне даже стало немного жаль такого интересного разговора. Все-таки с подобным взглядом я сталкиваюсь впервые. Изредка мне доводилось встречать людей, чье жизненное кредо никак с действующей в мире магией не совмещалось. Но так как не верить собственным глазам не в их стиле, все заклинания они считали проявлениями сделавшей вдруг гигантский шаг вперед науки. От науки эти люди как правило далеки, иначе знали бы, как неистово рвут на себе волосы ученые во всем мире, тщащиеся нащупать твердую связь между произнесенными магом словами и их воздействием на физические объекты. Я не утверждаю, что это невозможно. Но на все сто уверен, что пока до понимания еще очень далеко.
Из кабинета Якова Вениаминовича вышла восточного типа дама, уже сделавшая не один шаг из бальзаковского возраста в пенсионный. Впечатляющее количество разнообразных украшений на ней по всей видимости должно было компенсировать оставленную в прошлом красоту. Прочесть что-либо по выражению лица не представлялось возможным. Хотя я и не старался.
Женщина скользнула по нам невнятным взглядом и покинула контору. Верочка с блеском продемонстрировала свою несомненную полезность: одарив моего соседа обворожительной улыбкой и коронным «одну минутку, пожалуйста», вышла из-за стойки и продефилировала в кабинет босса. К сожалению, сегодня на ней были строгие брюки, но зрелище все равно было в высшей степени волнующее.
И действительно не прошло и минуты, как Верочка вернулась и выполнила вторую часть обязательной программы: «проходите». Мужчина встал и уже у самой двери повернулся-таки ко мне.
– Скажите, ведь вы тоже ходите по улицам… магазинам, ресторанам. Что вы там видите?
Вопрос был неожиданный. Несколько секунд я честно пытался думать над ответом. Но ничего оригинального не придумывалось.
– Да… ничего особенного. – Я пожал плечами. – Все как обычно.
– Вот именно, – мужчина улыбнулся. – Вы подумайте, на мир снизошла магия! Таинственные курьеры ходят к таинственному Белому шару и добывают таинственные заклинания. Маги, – он кивнул на дверь в кабинет Якова Вениаминовича, – при помощи этих заклинаний творят чудеса… А все как обычно. Ничего не изменилось.
– Я не это имел в виду! – протестующее мотнул я головой. – Все как обычно – то есть, все как вчера или позавчера. Но после открытия Белого шара мир изменился.
– Вы правда так считаете? – как-то очень вкрадчиво спросил этот странный человек.
И снова риторический, в общем-то, вопрос не выглядел таковым. Верочка уже неодобрительно смотрела на клиента, который задерживает уважаемого мага, но он продолжал стоять, взявшись рукой за ручку двери, и внимательно смотреть на меня.
Я непроизвольно пожал плечами. Изменился ли мир? Для меня – безусловно, но об этом я случайному собеседнику сказать не могу. Только это не в счет, таких как я очень мало. Смешно спрашивать, изменился ли мир для Якова Вениаминовича, но магов еще меньше. А вот что с точки зрения обычного человека? Пусть его дом охраняется магической сигнализацией. Пусть его жена одевается исключительно в магических магазинах, а сам он привык обращаться к магу по самым пустяковым вопросам, вроде поиска потерянного мобильника. Пусть даже он настолько богат, что вместо телефона пользуется магофоном.
По большому счету… Я снова пожал плечами, теперь уже с некоторой растерянностью. Возможно, этот мой жест был сочтен достаточным ответом, или просто дальнейшая задержка казалась невежливой уже не только Верочке.
– Мир должен был просто сойти с ума. Обязан был. Но не сошел.
Он скрылся за дверью кабинета, а я какое-то время пытался осмыслить его слова. В самом деле, как получилось, что мир остался прежним?
Или он все-таки сошел с ума, просто и мы вместе с ним? Потому и не замечаем…