Русский вид. Медведь

Часть I. Медведь

Пролог

 
– Три души во мне, три зверя:
Рысь, медведь да серый волк.
Разбрелись по темным дебрям,
Отыскать во мраке толк,
Только толку что – то мало,
Вот и мечутся они,
Вечно попадая в западни…
 

(Трофим – "Боги, мои Боги…")

Август 1941 г.

Оккупированная немецкими войсками территория СССР

Ржевский лагерь советских военнопленных

Обергруппенфюрер секретного подразделения СС Густав Шульце с явным удовлетворением рассматривал стоящих перед ним пятерых русских солдат. Они были полностью раздеты, у двоих руки связаны за спиной. Особого внимания Шульце заслужил крайний справа – высокий молодой мужчина крепкого телосложения.

Во взгляде его темно-карих глаз, обращенных к немцу, сквозила непримиримая ярость. Офицер приподнял уголки тонких губ в усмешке, повернулся к стоящему чуть поодаль гауптштурмфюреру фон Драйзу.

– Ну что, Франц, до сих пор считаешь русских свиньями? Этот справа, пожалуй, больше похож на медведя. На сей раз Крафт точно будет доволен. Две недели голода и побоев, а они еще держатся на ногах. Пора доставить их в Вайсбах, возможно, кому-то из партии повезет выжить после экспериментов.

Холеное лицо фон Драйза презрительно искривилось:

– Не смеши меня… ты действительно веришь в то, что можно сделать их полезнее путем манипуляций со звериной кровью? Они и так низшая раса.

– Дело не только в крови, мой друг. Аненербе не стало бы тратить время на ерунду. Исследования курирует сам Гиммлер, выделены немалые средства. И с нами же Крафт – гений современной генетики. Конечно, мы с тобой имеем лишь малую часть информации, кругом завеса тайны. Все же я свято верю в проект. Правда, требуется хороший материал, но в нем, как видишь, нет недостатка. Ах, Франц! Мы стоим на пороге искусственного создания живой единицы нового вида, Крафт обозначил его как «Русский вид». Мы войдем в историю!

Шульце холодно рассмеялся, глядя на цепь недавно построенных бараков для прибывающих пленных солдат.

– Подопытных крыс так много… Совсем скоро лаборатории Крафта разместятся в Москве. Мы будем там, самое большее, через полтора месяца. Русские слабы духом, Франц, они умеют только сдаваться. Качественно использовать славянскую расу можно, лишь скрестив с животными, над чем сейчас и работает великий доктор.

– Ты же знаешь, Крафт очень придирчив, ему нужны особенные люди, а не всякий мусор.

– Эти подойдут! Я ставлю на «медведя» – прекрасный экземпляр. Эволюция веками шлифовала его гены до получения превосходной мужской особи. В физическом смысле я имею в виду. Вряд ли столь мощное тело обладает достойным интеллектом.

– Тогда зачем его модифицировать? Он уже сейчас выглядит как дикое животное. Только посмотри, как скалится, будто готов зарычать.

– Надеюсь, все его зубы и кости целы. Крафт настаивает на сохранности плоти будущих подопечных.

– Чтобы калечить эту плоть самому!

– Всего лишь улучшать для эффективного использования в дальнейшем.

Офицеры сдержанно рассмеялись. День явно задался.

– Грязный рус даже не представляет, какая миссия уготована ему великим Рейхом.

– Тупая скотина, – Франц сплюнул себе под ноги, проследив, чтобы жест не повредил чистоте идеально черных сапог.

– Его мозги требуются лишь для трансформации, а после для четкого выполнения инструкций. Довольно разговоров, пошлите их Крафту, сюда скоро прибудет новое "мясо".

* * *

Наши дни

США. Вашингтон. Овальный кабинет Белого дома

Президент США

Глава Пентагона

– Господин Президент, русские снова настойчиво требуют, чтобы мы предоставили им копии материалов засекреченного проекта «Русский вид», а также передали выжившие экспериментальные образцы, имеющие славянское происхождение.

– Такое невозможно даже представить! Меня поставили в известность только пару дней назад, я думал это чей-то глупый розыгрыш!

– Увы нет, сэр. Официально проект закрыт, но в Исследовательском Центре Невады сейчас находятся пять живых объектов.

– Как об этом пронюхали русские?

– Они владеют информацией еще со времен конца Второй Мировой. Возможно, что-то попало им в руки после взятия Вайсбаха, хотя Крафт заверял, что уничтожил основную документацию и почти всех испытуемых.

– Так почему же и мы не можем замести следы, раз проект признан несостоятельным? Какого черта мы должны что-то отдавать русским? Какого черта "кролики" понадобились им спустя столько лет?

– Возможно, здесь дело принципа. Русские требуют вернуть своих граждан или точнее то, что от них осталось на историческую Родину.

– О ком вообще идет речь? Жертвы германских опытов сохранили человеческий облик? Они разумны?

– Более чем… Внешне выглядят как люди – пятеро мужчин в отличной физической форме, европеоидные черты лица, характерная славянская внешность. Но вот их генотип… Хм… Нацисты хотели вывести новую расу, скрестив человека и животного. Использовать представителей арийской расы им не позволяла гордость, возможно ли смешать кровь богоподобного арийца со звериной?!

Евреев же считали слишком ничтожными для подобных задач. По мнению главного идеолога проекта, доктора Вильгельма Крафта, именно русские подходили идеально. Еще Вирт писал, что истинные славяне – это раса отличных воинов: сильных, бесстрашных, преданных своему вождю. Но по сути своей русские лишь высокоразвитые животные, которых необходимо держать на цепи как свору обученных собак.

Вдохновившись идеями Крафта, безумный фюрер мечтал вывести новый «Русский вид» – расу идеальных слуг, суперрабов, неприхотливых и выносливых солдат со звериной силой и чутьем. Для своих экспериментов нацисты применяли биоматериалы медведя, волка, снежного барса, тигра и рыси. Животные также были доставлены с территории Советского Союза.

Опыты начались еще в 30-е годы прошлого века, но после успешного наступления Германии в 1941 году, доктор Крафт получил в свое распоряжение множество человеческих образцов, колоссальный генофонд русских. В основном то были военнопленные солдаты. Никто и никогда в мировой истории до Крафта не имел возможности использовать столько здоровых людей в качестве подопытных обезьянок.

– Вы говорите ужасные вещи, Мэттис! Итак, у нас есть несколько русских полузверей, которые сейчас нужны России. Эти особи имеют какую-то научную ценность для наших ученых? Мы можем использовать их в медицинских или генетических исследованиях, они могут принести реальный доход США?

– Я понял ваш вопрос, господин Президент. В некотором смысле мы имеем поистине уникальных существ. Только представьте, они попали в плен в 1941 году, а значит, были рождены не позже 20-х годов прошлого столетия, однако сейчас их биологический возраст не превышает и сорока лет.

Мужчины абсолютно здоровы, хотя двоих из них приходится держать на успокоительных препаратах в связи с высокой степенью агрессивности. Они имеют атлетическое телосложение и обладают массой полезных навыков: выживание в дикой природе, различные тактики ведения рукопашного боя, совершенное владение холодным и огнестрельным оружием.

Это профессиональные солдаты, охранники, следопыты и… убийцы. Они лучшие, поскольку смогли выжить в мясорубке Крафта. Главная задача проекта «Русский вид» была блестяще выполнена. Рейх получил бы как минимум несколько суперрабов.

– Оу! – светлые брови президента приподнялись. – Продолжай!

– Гм… с идеологической подоплекой случился промах. Похоже, Крафт не рассчитал особенности пресловутого русского характера – особи нового вида оказались крайне свободолюбивы и агрессивны по отношению к своим хозяевам. Их было абсолютно невозможно приручить или запрограммировать на подчинение и беспрекословное выполнение команд.

Усиление методов кодирования с помощью гипноза приводило к массовой гибели опытных экземпляров, зачастую через самоубийство. И те, что выжили, безусловно, представляют ценнейший материал.

Вы же знаете, как дотошны эти немцы! Из ряда уцелевших документов мы могли представить полную картину того, как упорно эти существа цеплялись за жизнь, легко обучались военному искусству, проходили невероятные по своей жестокости тестирования лишь с одной целью – стать сильнее, выносливей, боеспособней, чтобы в итоге – уничтожить своих мучителей и совершить побег.

– На зубах вязнет миф о загадочной русской душе! Что за бред… Но вы сказали невероятное об их сегодняшнем возрасте, каково же научное объяснение?

– Криоконсервация. Секретная разработка Крафта и Зенгеле. Величайшее открытие гениев зла могло бы совершить переворот в современной медицине. Эволюции потребовались века для получения новых видов животного мира, однако Крафт нашел способ поторопить природу.

– Каким же образом?

– Путем множественных проб и модификаций ученый сумел ввести ДНК животного в хромосомы человека, который находился в состоянии анабиоза в кабине со льдом. Спящая иммунная система не смогла блокировать чужеродный агент или разрушиться от такого контакта. Во время человеческого гиперсна активированная ДНК зверя, подобно вирусу, проникла в его геном и растворилась в нем.

Судя по отчетам Крафта, большая часть опытных особей погибла в результате стрессового пробуждения, но выжившие единицы уже не были просто людьми. Их личные истории были тщательно стерты в памяти путем воздействия на отдельные участки мозга слабыми электрическими разрядами. Обладая базовыми знаниями взрослого человека, они не помнят своего детства и даже имени данного при рождении.

Пятеро последних представителей «Русского вида» были погружены в анабиоз вторично для улучшения их транспортировки перед бегством ученого в США. Пробуждение состоялось три года назад уже под нашим контролем. Последние уцелевшие в чудовищном эксперименте чувствуют себя физически хорошо, но их психика нестабильна.

– Конечно, конечно, пройти такой сложный путь… – нахмурился президент, сложив губы трубочкой.

Мэттис продолжил доклад:

– Год сложной реанимации, затем адаптация к новой среде и попытки изучения. Они сопротивлялись нашим специалистам и не шли на контакт, считая себя узниками. Требовали полной информации о ходе войны… той самой, что закончилась для них много лет назад. Не сразу поверили о временном провале. Между тем была выявлена их поразительная устойчивость к критическим температурам, высокие показатели иммунного ответа к различным патогенными бактериям и вирусам. Также поражает усиленная регенерация. До сюжетов современной фантастики далеко, но весьма впечатляет. Прибавьте к этому обостренное зрение и обоняние.

– Как все это сложно, Мэттис! Я сам бы посмотрел документы, но не силен в научных терминах.

– К сожалению, масштабные данные о методе были уничтожены еще в Вайсбахе перед наступлением советских войск. Есть также версия, что Аненербе использовало не совсем научный подход, якобы были применены оккультные артефакты и ритуалы, но это уже из разряда мистики. Проверить или повторить подобные опыты не представляется возможным.

– Вы уверены? – президент нетерпеливо вертел в руках блестящую ручку с эмблемой военного ведомства.

– Когда Крафт в 1945 г. попросил убежища на территории США, мы даже не представляли насколько полезны будут его исследования. Для нас он был лишь крупным ученым в области генетики и физиологии человека, практикующим врачом. Его услугами пользовались некоторые видные политические деятели. Однако остановить или замедлить старение он не мог, иначе медицина бы сейчас предлагала пилюли вечной молодости вместо пластических операций. Видимо, Крафт и сам не подозревал, что его подопечные продержатся так долго.

– Но что говорят современные исследователи, – те, кто наблюдал этих русских зверей за последние годы? Есть какие-то практические наработки? На основе их данных выпущены новые лекарства или иммуностимуляторы, например? Есть какая-то конкретная польза от этих ублюдков, раз уж мы до сих пор их содержим?

– Увы, нет, сэр! – виновато вздохнул Мэттис. – Эти существа крайне озлоблены и отказываются сотрудничать конструктивно. Для того, чтобы произвести простейший забор крови и тканей тела их приходится усыплять. Взятые образцы тщательно изучены лучшими биохимиками и генетиками, но никаких открытий в этих сферах не последовало.

– Значит, данные особи нам не нужны? Они вообще являются гражданами нашей страны? Каков их социальный статус? – напирал президент.

– Их существование не подтверждено никакими документами, в базе ЦРУ они значатся под кодовыми номерами, хотя у них есть что-то вроде кличек, на которые они отзываются.

Простите, господин президент, но я вынужден поставить вас в известность: завтра меня ожидает еще один сложный телефонный разговор с министром обороны РФ. Русские грозят не только обнародовать сам факт существования проекта. Они ставят под угрозу сотрудничество в космической сфере. Есть риск сорвать поставки двигателей для наших ракет…

– Как это не вовремя, Мэттис! Успехи русских в Сирии, осложнения с Северной Кореей, беспорядки с нигерами у меня под носом… В Сенате назревает бунт…

Президент нервно теребил пятерней рыжую шевелюру.

– О, кей! Если мы отказываемся сотрудничать по «Русскому виду»…

– Русские придают мировую огласку проекту Крафта.

– И кто-то поверит в бред о «зверолюдях»?

– Мы не знаем, какие доказательства у них имеются, какие козыри сейчас на руках. Если что-то просочится в прессу, поднимется невероятная шумиха. Нас обвинят в пособничестве нацистам, в укрывательстве идеологов расового превосходства. Их президент добьется разбирательства вопроса в ООН.

Вы же сами понимаете, вопрос весьма щекотливый: опыты над людьми в сфере генной инженерии и тому подобное… Реакция Европы будет очевидной, шрамы Второй Мировой еще болезненны. Пострадает наша репутация. Если станет известно, что мы тайно вывезли часть уцелевшей лаборатории Крафта и продолжили его эксперименты – разразится мировой скандал. Россия сейчас достаточно сильна, чтобы ставить свои условия.

– Я понял вашу обеспокоенность, Мэттис. Сложный вопрос действительно пора закрывать. Ну, что ж… Мы подарим русским старых зверолюдей, и пусть они делают с ними все, что угодно. Пусть принесут кофе покрепче, я что-то устал от всех этих разговоров о мистике.

* * *

Наши дни

Москва. Кремль

Президент РФ

Директор ФСБ

Губернатор Тюменской области

Президент РФ: докладывайте, Александр Васильевич. Как продвигается дело с возвращением пятерых наших соотечественников на территорию России? Американские… гм… коллеги не чинили никаких препятствий в ходе заключительных переговоров? Я вас внимательно слушаю.

Директор ФСБ: готов сообщить, что процедура по передаче четырех будущих россиян прошла более чем успешно. Конечно, люди сейчас находятся в стрессовом состоянии, похоже, их здорово накачали снотворным. Вообще, должен отметить, что прежние условия их проживания и обслуживания вызывают массу вопросов.

Наши специалисты пытаются взаимодействовать с ребятами, однако, требуется значительное время для их адаптации. Они буквально никого не подпускают к себе.

В течение года рекомендовано просто оставить мужчин в покое, они и так многое перенесли. Никаких тестов, никакого явно выраженного медицинского обследования. Мы пришли к выводу, что спокойная, размеренная жизнь в условиях, приближенных к естественным – единственный способ наладить полноценный контакт и продуктивное дальнейшее сотрудничество.

Президент РФ: вы сказали «четверых», но мне докладывали о пяти… Где еще-то одного потеряли?

Директор ФСБ: все верно, их должно было быть пятеро, но передача последнего мужчины состоится позднее. Нас поставили в известность, что он настолько плохо чувствует себя, что может не выдержать перелета.

Президент РФ: что ж, Александр Васильевич! Держите это вопрос на особом контроле. Нельзя оставлять им ни одного парня. Господин Губернатор, надеюсь, вы имели достаточное время, чтобы ознакомиться с предоставленными материалами? Вас проинформировали о наличии грифа секретности и государственной тайне? Это очень важный вопрос, вы должны понимать всю сложность и ответственность нашей с вами задачи.

Губернатор прочистил горло сдавленным кашлем. Покрасневшие глаза свидетельствовали о бессонной ночи.

– Конечно, я в курсе дела! И мы нашли идеальное место, примерно в четырехстах километрах от областного центра. Заказник «Северный». Прекрасная природоохранная зона. Сейчас там экстренно строят небольшой коттеджный поселок, проводят необходимые коммуникации…

Директор ФСБ: Не перестарайтесь! Вы вчера консультировались с Коротковым? Инфраструктура не должна бросаться в глаза. Никаких асфальтированных дорог, никакой специализированной охраны, минимальное ограждение, ребята не должны чувствовать себя как в концлагере. И к ним никто не должен подобраться. Я предполагаю нам отдали их не просто так. Возможно, кое-кого за границей очень устроит случайная гибель ребят на русской территории. Необходимо принять все меры предосторожности.

Губернатор: это понятно… конечно. Но что, если они сами захотят покинуть заказник?

Директор ФСБ: мы проведем подробный инструктаж, надеемся, они поймут, что никто не собирается угрожать им, что они, наконец, свободны у себя дома, в своей стране. Однако, безопасность базы и прилегающей территории должна быть на самом высшем уровне.

Губернатор: Приняты все необходимые меры. Это и правда очень глухое место, отдаленное от ближайших населенных пунктов – маленьких деревенек, как минимум на семьдесят километров. Настоящий медвежий угол. Восточная часть Сорокинского района.

Настоящий рай для любителей охоты, которая, конечно же, строго запрещена. Там в изобилии водятся зайцы, косули, волки и лисы… медведи и кабаны. Прекрасное озеро. Множество птиц. Смешанный лес… сосна и береза, еловые колки. Луговое разнотравье.

Президент снисходительно улыбнулся.

– Вижу, вы отлично подготовились к нашей встрече. Так вкусно рассказываете. Пожалуй, я и сам не против посетить эти замечательные места. Надеюсь, так и будет, когда ребята немного привыкнут. Им должно все понравиться здесь после застенков наших… кхе… иностранных партнеров. А что вы решили с персоналом?

Директор ФСБ: а вот здесь пришлось столкнуться с небольшими проблемами. Наши подопечные держатся весьма настороженно, практически не вступают в диалог с сотрудниками и категорически отказываются общаться между собой.

Специалисты советуют обеспечить каждому из них уединенное проживание непосредственно в лесу, на некотором расстоянии от базы и друг от друга. У каждого из ребят должен быть свой участок, своеобразное личное пространство радиусом до полукилометра. Это условие вполне соответствует особенностям их настоящей природы. Также рекомендован контакт с людьми без спецподготовки, не знающими тонкостей проекта.

Преимущественно с ними должны взаимодействовать сотрудники женского пола. Это поможет снизить риск внезапной агрессии. Вы же понимаете, на протяжении многих лет с ребятами контактировали исключительно мужчины: военные и врачи. И теперь появление в зоне их обитания представительниц женского пола должно способствовать восстановлению в раненом подсознании образов матери, сестры или подруги, а не возможных соперников или врагов.

Президент РФ: (тихо смеется) все ясно. Мир должна спасти русская женщина. Мудрая. Добрая. Любящая. Как же без этого? Надеюсь, вам все понятно, господин губернатор? Будут сложности, Коротков поможет. Он хороший хозяйственник и опытный психолог. У вас сейчас будет много работы. Александр Васильевич, постоянно информируйте меня о состоянии ребят. Когда планируете заселять их в «Северный»?

Директор ФСБ: через пару недель, когда они немного восстановятся после «заокеанского курорта». Торопиться мы не хотим. Да, и еще – один из наших подопечных не совсем здоров, думаю, он немного задержится в военном госпитале Подмосковья. Но меня уверили, что ничего серьезного…

Президент РФ: Держите нас в курсе того, как проходит адаптация. Мы обязаны создать им наилучшие условия. Это долг всей России перед памятью жертв трагедии Великой Отечественной войны. История дает нам уникальный шанс помочь чудом выжившим свидетелям гитлеровских преступлений.

Уверен, что ребята окажут бесценное влияние на развитие российской науки. Но хочу заметить, добровольно… добровольно окажут, а для этого требуется время и кропотливая работа, в успехе которой я лично не сомневаюсь. Все свободны.

Глава 1. Горькая весна

Наши дни

г. Тюмень

Уже которую ночь Машу Русанову мучили кошмары. Ей снился один и тот же сон, будто она заблудилась в огромном пустом здании, похожем на заброшенный завод – гулкие, пыльные коридоры, разноцветные клубки оборванных проводов вдоль серых стен, мешки с цементом и строительный мусор. Кричать бесполезно – в ответ слышится лишь противный топоток крысиных лапок по растрескавшейся плитке столовой да монотонный стук капель из ржавого крана.

Из ночи в ночь Маша бродит одна по пустым грязным цехам и не может отыскать выход, а потом неподалеку раздается грозное рычание голодного хищника. И Маше приходится бежать через бесконечную галерею одинаковых помещений, испытывая смертельный ужас от приближающейся погони. Спрятаться негде… надеяться не на что – пощады не будет.

Скоро неведомый зверь настигал ее, вот уже волосы разметались от его тяжелого дыхания, огромные когти позади царапали забетонированный пол. В сумраке Маша натыкалась на стену, падала и, обернувшись, успевала заметить над собой горящие злобой глаза и оскаленную пасть с желтыми клочьями пены.

Однажды утром, подскочив на кровати после очередного кошмара, Маша долго успокаивала разбушевавшееся сердце. Во рту пересохло, мучительно болела голова, но от таблетки пришлось отказаться, вдруг повредит ребенку.

«Господи, да сколько ж это будет продолжаться! Мне сейчас нельзя нервничать. Малыш должен чувствовать спокойную, счастливую маму, а не психованную истеричку. Наверно, все дело в гормонах. Если бы Вадим был рядом, мне было бы гораздо легче. Нет, не хочу, чтобы он видел меня такой – в обнимку с унитазом».

Маша с трудом поднялась с кровати, чувствуя, как накатывает уже привычная тошнота. Шла седьмая неделя беременности.

«В ванную. Быстренько умыться и что-то поесть. Потом станет лучше».

Признаки раннего токсикоза начали мучить ее с того дня, когда она проводила Вадима в аэропорт. Сейчас, сидя на маленькой кухне с кружкой зеленого чая, Маша с тоской вспоминала последний вечер, проведенный с женихом. Вадим был привычно сосредоточен на предстоящем отъезде и рассеянно успокаивал возлюбленную:

– Солнышко, не грусти. Через пару месяцев я вернусь, и мы подадим заявление в ЗАГС.

– Скажи, куда тебя сейчас отправляют? Это очень опасно? – вздыхала Маша.

Блестяще окончив высшую школу МВД, Вадим, к великому неудовольствию своей строгой матери, не стал строить карьеру в родном городе, а выбрал армейскую службу по контракту. Он был зачислен в подразделение военной полиции. Выбор свой он так объяснял невесте:

– Терпеть не могу бумажную волокиту и все эти чистенькие унылые кабинеты! Я по натуре охотник, Маш, мне нравится как скачет адреналин в крови, когда мы участвуем в операции. Это похоже на оргазм… когда ты чувствуешь, как твоя жизнь, может быть, пляшет сейчас в чьем-то прицеле, и ты должен выстрелить первым. Я никогда не смогу отказаться от подобного кайфа.

– Ты ненормальный, Вадим? – искренне пугалась Маша. – Это же страшно – убивать! Еще ужаснее, что ты сам можешь быть ранен или…

– Я – мужчина! – с улыбкой превосходства отвечал он. – Кто еще должен защищать таких маленьких трусливых девочек, как ты, моя зайка. Надо же кому-то избавлять землю от всякой мрази. Притом, за это сейчас хорошо платят.

– Есть другие способы…

– Мне нравится моя работа, – отрезал Вадим. – И я в своем деле хорош. Меня ценят.

За два года, что они были вместе, Вадим участвовал в нескольких серьезных мероприятиях по обнаружению и ликвидации бандформирований на Северном Кавказе, был легко ранен и награжден. Однако точный маршрут каждой поездки его родные узнавали только после удачного возвращения.

– Я привезу деньги, и мы сыграем свадьбу, малыш. Пока подыскивай белое платье пошире, у тебя, наверно, скоро появится животик. Вот же прикольно! Никогда не думал, что стану папой так скоро.

– Тебе за тридцать, а мне двадцать семь, пора бы уже определяться…

– Я всегда думал, что женюсь годам к сорока, когда вдоволь набегаюсь. И потомством обзаведусь тоже попозже. А ты быстренько взяла меня в оборот, солнце. Ради тебя я даже «окольцеваться» готов…

Маша вспомнила, как от его слов и самого небрежного тона у нее похолодело где-то в области сердца.

– Ты собираешься жениться на мне только ради ребенка?

– Ну, раз уж ты залетела, я просто обязан взять тебя в жены. Я же честный гусар. Эх, да кому ты теперь нужна, моя деревенская простушка? Пропадешь ведь без меня теперь. Ну, не хмурься, солнышко, я все обдумал – ты подходишь мне по всем параметрам. Красавица, хорошая хозяйка, никогда не орешь и не просишь денег. Дома сидишь, читаешь книжки, а не бегаешь по барам как городские шалавы. Ты будешь идеальная женушка для такого старого солдата, как я. Крепкий тыл мне пожизненно обеспечен с тобой, птичка!

Иногда его насмешливо-грубоватая манера речи тревожила и обижала деликатную Машу. Она вспомнила, как долго не принимала настойчивых ухаживаний Вадима, порой даже пугалась его собственнических порывов, слишком бурных проявлений чувств, доходящих порой до откровенного хамства.

И все же этот бравый солдат покорил ее, сумел пробудить желания, о которых она и не догадывалась до встречи с ним. Правда, со временем Маша стала все отчетливее понимать, что это были лишь естественные порывы молодого тела, а не души.

Порой ей казалось, если бы Вадим не уезжал в длительные командировки, она бы не смогла встречаться с ним почти два года. Однажды после короткой размолвки даже предложила расстаться, но Вадим не собирался выпускать из рук покладистую симпатичную девушку, у которой оказался первым мужчиной.

Возвращаясь в личную квартиру, куда он перевез Машу из съемного жилья, Вадим наслаждался покоем семейного «гнездышка», осыпал подарками и цветами, был щедр на комплименты и ласки. Но вскоре тихие прелести домашнего уюта надоедали ему, и он снова рвался «в бой».

– Теперь-то я могу спокойно оставить тебя, детка. Точно будешь сидеть дома и вязать голубые пинеточки.

– Я не нравлюсь твоей маме, вдруг она не примет нашего малыша?

– Ну-у-у, не исключаю такой поворот. Муттер считает тебя бесприданницей, захомутавшей такого видного жениха, как я. К тому же мечтает меня женить на дочке своего декана. Видал я эту очкастую толстуху. Куда ей до тебя, солнце!

Мама Вадима заведовала кафедрой в Институте финансов и права. Знакомиться с подругой сына она явно не собиралась, считая, что увлечение «девочкой из деревни» скоро пройдет и можно будет подыскать ему достойную состоятельную невесту, которая, наконец, удержит Вадимчика возле своей юбки, заставит отказаться от рискованных поездок в «горячие точки».

Невеселые раздумья Маши прервала настойчивая трель сотового телефона. От Вадима уже третью неделю не было вестей, хотя он и раньше редко звонил, покинув город.

– Машунь, ты как? – раздался в трубке напряженный голос подруги Татьяны – она училась в аспирантуре как раз у Анны Аркадьевны, мамы Вадима.

По странному совпадению, именно через подругу Маша и познакомилась со своим будущим женихом. Сейчас Таня подозрительно шмыгала носом и сопела в трубку:

– Маш, ты ничего не знаешь, тебе никто не звонил? Ты вообще сейчас где находишься?

– Да дома я, Тань, еще рано в школу, я во вторую смену сегодня. А что случилось?

Странное молчание обычно разговорчивой подруги несколько насторожило, и Маша задумчиво потерла лоб, приготовившись слушать печальные новости о разбитом сердце или злобном доценте.

Но разговор принимал странный оборот.

– Маш… ф-фух… это, наверно, лучше не по телефону. Ты только не нервничай, тебе же сейчас нельзя.

– Да что ты мямлишь? Говори прямо, что стряслось? Нужна помощь?

– Какая тут помощь! – всхлипнула Таня. – Нам час назад сообщили, что у Рязановой горе. Ей телеграмма пришла из ведомства, а потом звонок – известие о смерти сына. Ты знала, что Вадим уехал в Сирию?

У Маши вдруг резко ослабли руки, она положила телефон на стол и уставилось на стакан недопитого чая. "Ошибка, ошибка или дурацкий розыгрыш… какой сегодня день, ведь не апрель же…"

И Таня бормотала в телефоне уже совсем неразборчиво:

– Маш… ты чего молчишь? Отвечай мне хоть что-то… Я приеду сейчас. Может, ошибка все это, но Рязанова опрометью выскочила из корпуса, говорят, села в машину и куда-то поехала.

– Погоди, Таня. О ком ты говоришь? Кто поехал в Сирию?

– М-м… мне Мякишев по секрету сказал… в телеграмме написано, что Вадим Рязанов погиб при охране какого-то объекта в Сирийской провинции Хомс.

Маша отключила телефон, вылила содержимое кружки в раковину и принялась тщательно мыть саму кружку, очищая от желтоватого налета. Низ живота непривычно ныл, ноги дрожали. Потом она вернулась в комнату и уселась прямо на палас, опираясь спиной о мягкий край дивана.

Стояла странная, чуть вибрирующая тишина. Маша старалась глубоко и медленно дышать, разглядывая замысловатые шероховатости дорогих обоев на стене напротив. Золотисто-бежевые обои понравились Вадиму, он выбрал их в «Перестройке» и сам оклеил ими небольшой зал двухкомнатной квартиры.

Это было в прошлом году, когда Маша наконец-то согласилось переехать к нему в холостяцкое гнездышко. Как будто вчера… А сейчас за окном раздавались надрывные гудки «скорой» и беспечно щебетали воробьи, приветствуя наступающую весну.

Маша отчаянно обхватила себя дрожащими руками. Надо было немедленно куда-то бежать, отыскать телефон и адрес Анны Аркадьевны – мамы Вадима.

Надо было узнать все до конца и убедиться в ошибке. Вадим не мог погибнуть. Кто-то другой, но только не он… Начавшись чудовищным сном, этот день для Маши стал первым из череды последующих кошмарных будней.

* * *

Анна Аркадьевна не брала трубку целую вечность, не отвечала на «смс», не подходила к домофону. Вздрагивая от порывов влажного мартовского ветра, продрогшая Маша сидела на скамейке возле элитной новостройки, твердо решив караулить Рязанову у подъезда хоть до утра, но вдруг тягостные гудки в трубке сменились глухим женским голосом:

– Что вам нужно, девушка? Чего вы от меня хотите? Да, Вадима больше нет. Мне придется жить с этим горем. Вас я не знаю. У сына было много подруг. Он никого со мной не знакомил.

– Я жду от него ребенка…

– А вот этот номер у вас не пройдет, дорогуша! Похоже, ради городской прописки вы готовы на все! – в трубке раздался хриплый каркающий смех. – Какой же у вас сейчас срок? Ах, восемь недель! И когда же вы успели? Вадим всегда был осторожен с этим делом… А вы уверены, что ждете его ребенка? Может, следует поискать другого претендента в отцы.