000
ОтложитьЧитал
День за днем: ранний подъем, одинаковая еда на завтрак и оранжевый экран любимой книги. Конца этому быть или не может быть. Может завтра наступит окончание рассказа или продолжение его.
Глава качнется маятником в правильную сторону, а мужчина перемахнет через железный поезд, расставив препинания без запятых.
Без знаков соленых слез клубничная мелодия расхваливает мой же художественный очерк. Искусство погребено под болью, радостью и отчаянием.
Вот бы схватить последний кусочек огромного перечного недоразумения и спустить бы его в мару сумеречных грез!
– Ночь не причем здесь. Клубничный шоколад будет завтра, ну и что? Желтая пастила на негнущихся ногах перекочевала из доброго ситца в подслащенное вино. Оно красное, смекаешь? То есть символ лица без отметин: только гладкое яйцо и все. – Сумерки стали подступать к горлу, забивая собой свободные пути для будущего смеха.
– Отойди чертова трещотка! Ты мне делаешь одолжение, вечер никогда не станет подобен утренним туманам! – Я хватаюсь за горло, прочищая его резиновым ершиком и сразу становится хорошо.
Путь снова свободен. Снова надеваю шлем из серебристых блесток, снова сажусь за столик, на котором неясным силуэтом обозначается лишь толстокожая книга.
«Еще книги мне тут не хватало, тоже будет шелестеть о различных советах». Настенные часы показывают извечное «пять минут одиннадцатого», я же перевожу взгляд в светлый провал окна. Ветер носится подобно русской шапке-ушанке на голове у пятилетнего ребенка. Такой маленький, а уже красуются щечки на синих глазах.