Имперский крест

В романе использованы стихи и тексты песен групп «Уматурман», «Rammstein», «Ария», а также Насти Полевой. Все события в романе вымышлены, любое сходство с реальностью – случайно и непреднамеренно.

А ночь, словно боль, темна,

Зверь здесь, и он ждет тебя.

Ты чувствуешь вкус охоты?

Зверь этот – я!

Группа Ария «Зверь»

Свободен путь для наших батальонов,

Свободен путь для штурмовых колонн!

Глядят на свастику с надеждой миллионы,

День тьму прорвет, даст хлеб и волю он!

Хорст Вассель «Марш»

Глава 1
Секретный агент

1

Англия, тюрьма Оулд Бейли.

«Камера осужденных шпионов». 1939 год

Пленник, сидевший на стуле, крепкий, мускулистый мужчина с черными, некогда набриолиненными и гладко уложенными, а теперь растрепавшимися волосами, был абсолютно гол. Тело покрыто синяками и ссадинами, губы распухли от побоев, а левый глаз заплыл. Ноги стянуты веревкой, руки закинуты за спину и сцеплены наручниками.

Помимо пленника в «камере шпионов» присутствовали еще два человека. Прямо перед ним стоял рослый, широкоплечий, уже начавший толстеть человек, одетый в серый халат и кожаный фартук. Он был рыжеволос и краснолиц, а рукава его халата были засучены, словно у мясника, приготовившегося к разделке мяса.

За спиной у краснолицего в неудобном дубовом кресле сидел представительный господин, одетый в элегантный серый костюм. В руках он держал черную лакированную трость с серебряным набалдашником в виде собачьей головы. На вид представительному господину было лет сорок пять, и виски его уже тронула седина. Звали этого человека майор Сайлус Фрейзер, и был он сотрудником английской военной разведки, вернее сказать – ее спецотдела, занимающегося контрразведкой.

Рыжеволосый тоже был офицером, но служил он в Особом отделе Скотленд-Ярда, который напрямую подчинялся управлению военной контрразведки.

– Хватит, лейтенант Смит, – сказал майор Фрейзер рыжеволосому верзиле. – Дайте ему передохнуть.

Верзила кивнул и отошел в сторону, предоставляя майору возможность насладиться зрелищем обнаженного, избитого мужчины.

– Итак… вы – член группы «призраков», посланной в Лондон с целью убийства Первого Лорда Адмиралтейства сэра Черчилля. Я прав?

Пленник посмотрел на майора мутными глазами и проговорил негромким, но разборчивым голосом:

– Нет, не правы.

– Мы также знаем ваше настоящее имя, – продолжил майор. – Вы – немецкий шпион, обер-лейтенант Георг Грофт. Подготовку вы проходили в альтонской нацистской шпионской школе близ Гамбурга. Признайте свое поражение, обер-лейтенант. Это сделает вам честь.

Пленник хотел было усмехнуться, но поморщился от боли в распухших губах и сказал все тем же хриплым, но отчетливым, несмотря на разбитый рот, голосом:

– Трудно настаивать на победе, сидя голышом на холодном стуле. И все же я повторяю вам, мистер: все это какая-то чудовищная ошибка. Я коммерсант-ювелир. Приехал сюда по своим личным делам из Марселя. Вы просто меня с кем-то спутали.

Майор Фрейзер прищурил холодные глаза.

– Немецкие школы по подготовке шпионов воспитывают в своих людях храбрость и презрение к боли, не так ли? Я знаю всю вашу историю, Грофт. Чтобы сойти за французского коммерсанта, вы в совершенстве выучили французский язык и даже научились подражать марсельскому диалекту. Фашистские ювелиры посвятили вас в тайны своего ремесла, обучив всему, что относится к драгоценным металлам и камням, включая жаргон и традиции ювелиров. Как только вы усвоили все это, Абвер снабдил вас документами, фальшивыми деловыми письмами, прейскурантами, а также образцами модных драгоценностей, доставленных парижской оптовой фирмой. Но вы прокололись, Грофт. Имейте мужество это признать.

– Не понимаю, о чем вы, – упрямо проговорил пленник. – Я ювелир. Приехал в Лондон из Марселя…

Майор поморщился и дал знак «особисту» Смиту. Тот кивнул и снова встал перед пленником.

– Продолжим, – сказал он. – Назови нам имена своих помощников, Грофт.

Голый мужчина на стуле молчал.

– Рано или поздно ты все расскажешь, – заявил лейтенант. – И лучше сделать это до того, как я переломаю тебе все кости.

Пленник не произнес в ответ ни слова. Он смотрел на Смита угрюмым, тяжелым взглядом, в котором лейтенанту почудилась насмешка.

– Что ж, ты сам напросился.

Смит принялся за работу. Удары сыпались на пленника один за другим, но он молчал. Через минуту лицо его было разбито, нос сломан.

Не лучше выглядел и сам лейтенант Смит. Кожаный фартук его был забрызган кровью, кровь была и на рукавах рубашки, и даже на рыжих бровях верзилы, прямо над холодными, глубоко упрятанными под надбровные дуги глазами.

Утомившись, Смит повернулся к майору Фрейзеру и виновато пробасил:

– Молчит. И это после двух часов допроса «с пристрастием». Не знаю, стоит ли продолжать?

– В каком смысле? – нахмурился, дымя сигаретой, Фрейзер.

– Боюсь, он не выдержит. Сердце остановится.

Майор прищурил ледяные глаза:

– Сердце не выдержит?… Такое ощущение, что вы говорите о престарелом преподавателе этики и морали, а не об убийце, против которого все наши меры воздействия оказались бессильны.

Фрейзер задумался. Рыжеволосый Смит подождал немного, затем кашлянул в кулак:

– Осмелюсь посоветовать, сэр…

Контрразведчик вышел из задумчивости. Глянул на своего подчиненного и рассеянно переспросил:

– Что?

Смит смущенно улыбнулся, как делал всегда, когда брал на себя смелость обращаться с советами к старшим по званию.

– Сэр, что если мы опробуем на нем препарат доктора Олдфорда?

– Препарат Оллдфорда?

Майор усмехнулся, отчего сухое лицо его стало еще холоднее.

– А что… можно попробовать. Правда, доктор говорил, что «микстура» еще не совсем готова, и сетовал на огромное количество побочных эффектов…

Несколько секунд Фрейзер раздумывал, затем протянул руку и снял трубку с черного бакелитового телефона.

– Два-четырнадцать-сорок два, – проговорил он в трубку. Подождал немного, а затем заговорил снова: – Фрейзер. Свяжите меня с доктором Оллдфордом.

И снова пауза на несколько секунд. А вслед за тем:

– Доктор, это майор Фрейзер… Да, и вам того же. Слушайте, я насчет вашего чудодейственного препарата, который «способен развязать язык даже немому»… Да, вы говорили. Но мне кажется, пришло время попробовать препарат в деле… – Несколько секунд майор слушал, потом нахмурился и процедил: – Излишне об этом напоминать, доктор… Да, я все понимаю. Но наша миссия обязывает нас проявлять твердость и решительность во всех без исключения вопросах, касающихся расследования. Или вы не согласны?… Это другое дело. Я жду вас у себя – и как можно скорее.

Майор Фрейзер положил трубку и проговорил усталым голосом, в котором слегка проскальзывало презрение:

– Беда с этими штатскими. Лейтенант, отдохните немного. Доктор явится не раньше чем через пятнадцать минут.

Майор откинулся на спинку стула, положил трость себе на колени и закрыл глаза.

Фрейзер с ностальгией вспоминал свою молодость, когда он был простым оперативным работником. Ему приходилось убивать, и он не жалел об этом. Однажды во время перестрелки в Кельнском парке он убил шестнадцатилетнюю девушку. Было это в последние дни Мировой войны. Двумя годами позже он всадил пулю в живот старику, который оказался на линии огня, и ранил в плечо его внука. Старик умер на месте, а восьмилетний мальчишка скончался через несколько дней от гангрены в больнице Св. Фомы.

Майор Фрейзер совершил в жизни много зла, но зло это было непреднамеренное, и майор ни о чем не жалел. Будучи простым оперативником, он жил полнокровной жизнью, которая будоражила его, держала в тонусе, делала счастливым. А нынешняя работа вызвала у него тоску и отвращение.

Черт бы побрал этих идиотов из МИ-5. Секретная служба загребала угли руками парней из военной контрразведки и «особистов» из Скотленд-Ярда, а все заслуги приписывала себе.

За последние полгода это был одиннадцатый допрос в тюрьме Оулд Бейли, на котором майор присутствовал. Нравы здесь были жесткие. Сотрудник Особого отдела и тюремщики сутки напролет охраняли каждого шпиона, находясь с ним в камере и не оставляя его одного ни на минуту. Заключенного раздевали догола, тщательно обыскивали его одежду, осматривали тело, волосы и зубы. Шпионы отлично умели прятать трудно запоминающиеся инструкции, чертежи и записи. В этом искусстве им не было равных.

Документы прятали в зубных пломбах, в искусственных зубах и глазах, в пустых каблуках, в подкладках одежды.

На прошлой неделе майор допрашивал невесту одного важного чина из правительства, уличенную в сотрудничестве с немцами. Она хранила внутри пустой жемчужины крошечный кусочек бумаги, сложенный до размера булавочной головки. А жемчужину за минуту до ареста умудрилась засунуть туда, куда подобало заглядывать только ее любовникам и ее гинекологу.

Впрочем, лейтенант Смит извлек эту жемчужину без особого труда, даже не будучи гинекологом. И все это, несмотря на отчаянные крики и слезы женщины, просившей не позорить ее перед женихом (жених присутствовал тут же).

Поганая работа… Но кто-то же должен ею заниматься.

Большинство немецких шпионов (а их, усилиями Абвера и лично адмирала Канариса, в последнее время развелось, будто карасей в пруду) начинали говорить на второй или третий день. Причем пытать их не приходилось. Страх делал пойманных шпионов лояльными. Их языки развязывались от одной лишь угрозы пыток.

Но изредка попадались крепкие орешки, вроде того, который сидел сейчас на стуле, истекая кровью. Майор Фрейзер знал об обер-лейтенанте Грофте довольно много. Это был не простой шпион, а штатный киллер из особого подразделения Абвера. На руках у него была кровь двух британских генералов.

Впрочем, майор не был уверен в том, что сидевший перед ним человек – это действительно неуловимый Георг Грофт. Слишком много крови попортил он контрразведчикам, слишком был ловок и слишком неуловимым считался.

2

Осторожный голос Смита вывел его из дремы:

– Сэр! Сэр, проснитесь!

Майор открыл глаза и увидел рядом с «особистом» доктора Оллдфорда:

– А, доктор. Явились, наконец.

– Я вышел сразу же после вашего звонка, сэр.

– Да. Отлично. Приступайте к работе.

Доктор, невысокий, лысоватый, плюгавый человечек в клетчатом твидовом пиджачке и круглых очечках, поставил на стол кожаный саквояж, открыл его и достал металлический бикс. В биксе, в специальных углублениях, лежали шприц и флакон с каким-то желтоватым раствором.

– Сэр, я называю этот препарат «микстурой правды», – доложил доктор Оллдфорд, достав шприц и флакон.

– Из чего он состоит? – поинтересовался майор.

– Из многих компонентов. В основе – скополамин, амитал и морфин.

– Отличный коктейль, – невесело усмехнулся Фрейзер. – Особенно морфин. Может, и мне вколете пару кубиков, доктор?

Оллдфорд улыбнулся и вежливо проговорил:

– Не советую, сэр. Препарат заставит вас выболтать все личные секреты. Не говоря уже про побочные эффекты, от которых, по правде говоря, меня бросает в дрожь. Можно начинать?

Доктор кивнул и повернулся к пленнику.

– Подержите его за плечи, – попросил он лейтенанта Смита.

Рыжий верзила кивнул, обошел стул и стиснул голые плечи Грофта своими огромными красными ручищами.

Доктор склонился над левой рукой пленника и вонзил иглу ему в вену.

Майор Фрезер закурил сигарету, нервно и хмуро поглядывая на доктора. Майору не терпелось поскорее закончить дело и отправиться в свою квартиру. Там он мог растопить камин, налить себе бокал коньяка, усесться с ним в мягкое кресло и с наслаждением вытянуть ноги к камину.

Наконец, Оллдфорд выпрямился и положил шприц в свой докторский чемоданчик. Майор оживился.

– Когда начнется действие препарата? – уточнил он.

– Минут через пять, – ответил доктор, поблескивая стеклами очков.

– И сколько оно продлится?

– Думаю, минут сорок или около того.

Майор прищурился:

– А потом?

– Потом… Потом, вероятней всего, мы его потеряем. Я уже описывал вам…

– Да-да, помню, – отмахнулся Фрейзер. – Судороги, пережатие сосудов, остановка сердца… Все это не будет иметь никакого значения, если он скажет нам то, чего мы от него ожидаем.

– А если нет?

– Плохо, но мы это переживем.

– Рискну предположить, что ваш пленник в любом случае не доживет до утра. – Доктор покосился на рыжего лейтенанта и тихо добавил: – Смит здорово над ним потрудился.

– Лейтенант делал только то, что я ему приказывал, – холодно отчеканил Фрейзер. Он затянулся сигаретой, потом махнул рукой, отгоняя дым от лица, и вытер пальцем слезящийся глаз. – Когда мы можем приступать к допросу?

Оллдфорд глянул на часы и ответил:

– Прямо сейчас.

Доктор достал из саквояжа флакончик с нашатырным спиртом и привел заключенного в чувство. Тот вскинул голову и посмотрел на Оллдфорда мутным взглядом. А потом вдруг напрягся, лицо его побагровело, на лбу и шее вздулись канатики жил. Несколько секунд он сидел неподвижно, а потом голова его снова упала на грудь.

– Ну? Что? – нетерпеливо спросил Фрейзер.

Доктор Оллдфорд пощупал запястье заключенного, затем поправил пальцем золотые очки и, наморщив лоб, ответил:

– Думаю, доза оказалась слишком большой.

– Дьявол! – выругался майор.

Но в этот момент заключенный медленно поднял голову и устремил на майора мутный взгляд.

– Что… – хрипло проговорил он. – Что происходит?

– Кто вы? – резко спросил майор Фрейзер. – Назовите себя?

– Я… – Заключенный сглотнул слюну, а потом вдруг усмехнулся и выдохнул: – Я вервольф.

– Вервольф?

Майор покосился на доктора. Тот растерянно пожал плечами и тихо проговорил:

– Сэр, я предупреждал, у препарата есть побочные действия.

– Ваша «микстура правды» помутила ему разум?

Оллдфорд качнул головой:

– Не уверен. Спросите его еще о чем-нибудь.

Майор снова устремил взгляд на избитого пленника и спросил, повысив голос:

– Почему вы называете себя вервольфом, Грофт?

– В Элькарском лесу на меня напал волк-оборотень, – последовал ответ. – Он укусил меня. С тех пор я тот, кто я есть.

– Гм… – Фрейзер пристально посмотрел на доктора (тот сжался под его взглядом), затем стряхнул с сигареты пепел, перевел взгляд на лейтенанта Смита и подмигнул ему, как бы приглашая вместе посмеяться над розыгрышем. Смит вяло улыбнулся в ответ.

– Значит, дело было в лесу, – с сухой улыбкой произнес майор. – Что это за лес, и как вас туда занесло, Грофт?

– Машина времени, созданная профессором Тереховым, перенесла меня в шестнадцатый век, – ответил, слегка пришептывая распухшими от побоев губами, пленник. – Примерно неделю я прожил в общине пастора Нейреттера, расположенной близ Элькарского леса.

Фрейзер снова насмешливо покосился на доктора. Тот стоял с растерянным лицом.

– Это становится интересным, – проговорил майор. – И какова цель ваших путешествий во времени, обер-лейтенант?

– Я должен собрать предметы, разбросанные по разным эпохам, – спокойно, без тени издевательства или усмешки, ответил Грофт.

– Для чего? – поинтересовался майор.

– В тысяча девятьсот восемьдесят пятом году физик Александр Терехов проводил важный эксперимент, в результате которого исчез вместе с передвижной лабораторией. Лаборатория через две минуты вернулась в нашу реальность, но Александра Терехова там не было. Вместе с ним исчезло несколько предметов. Гравитационная буря разбросала их по разным временам и эпохам. Брат пропавшего физика, профессор Борис Терехов, долгие годы пытался найти способ вернуть Александра. И в конце концов он нашел этот способ.

– С помощью пропавших предметов? – догадался майор.

Заключенный кивнул:

– Да. Прохождение сквозь время наделило эти предметы необычными свойствами. Чтобы вернуть их, профессор Терехов построил Машину времени.

Майор Фрейзер затянулся сигаретой и с силой ввинтил окурок в пепельницу. Затем повернулся к Оллдфорду и сказал:

– Доктор, а ваша «микстура правды» и впрямь работает.

Оллдфорд поправил пальцем очки и рассеянно пробормотал:

– Сэр, я в замешательстве. Судя по тембру голоса, пульсу, потоотделению и мимическим признакам, пациент верит в то, что говорит. Однако я вынужден констатировать, что мой препарат повлиял совсем не на те мозговые центры, на какие я рассчитывал.

– В том смысле, что вместо правды он сыплет отборной, я бы даже сказал – изысканной ложью?

– Сэр, я не…

Майор остановил доктора жестом и повернулся к рыжему «особисту»:

– Смит, у вас есть виски? Только не юлите.

Лейтенант, слегка покраснев, вынул из кармана брюк плоскую алюминиевую фляжку и протянул ее майору Фрейзеру. Тот взял фляжку, свинтил крышку и, запрокинув голову, отхлебнул. Поморщился, закрыл фляжку, после чего вернул ее рыжему «особисту»-палачу.

– Благодарю вас, Смит. – Майор промокнул губы шелковым платком. – Раз уж мы устроили из допроса балаган, то давайте и сами будем вести себя соответственно.

– Сэр, – снова пролепетал доктор, – я не…

Майор холодно посмотрел ему в глаза, и доктор замолчал.

– Грофт… или как вас там… На каком принципе основана работа Машины времени?

– Принцип прост, – ответил пленник. – Тело человека помещают в ванну, наполненную маслянистой жидкостью, а к голове крепят датчики. Как только Машина начинает работать, сознание человека, лежащего в ванне, перемещается в прошлое.

– Значит, по времени путешествует не сам человек, а его сознание?

– Да.

– Хороший способ, – иронично одобрил майор. – Но в чьем теле закрепляется это сознание?

– В теле «носителя».

– «Носителем» может быть любой человек?

Грофт покачал головой:

– Нет. Только предок или потомок путешественника. Сознание путешественника скользит по «шкале генетической памяти».

– Генетическая память… Так-так… – Фрейзер побарабанил пальцами по столу. – Что ж, в вашем рассказе есть определенная логика. А теперь расскажите нам, за какими предметами вы охотитесь, путешествуя по эпохам, и какими необыкновенными свойствами они обладают?

Заключенный сплюнул на пол сгусток крови, поднял на майора затуманенный взгляд и сказал:

– Я могу рассказать лишь о тех предметах, которые удалось найти и вернуть.

– Пожалуйста, я слушаю вас.

– Первый предмет – очки. После того как профессор Терехов вернул их, они стали «мета-окулярами». Сквозь них виден истинный облик людей.

– И каков этот облик?

– Разный. Мы все принадлежим к разным биологическим видам. У всех нас разные предки, но в ходе эволюции мы научились мимикрировать – изображать своей внешностью некий «общечеловеческий облик». Но наша человеческая внешность – не более чем рисунок на крыльях бабочки.

Майор прищурил холодные глаза и проговорил:

– Вот оно как. Что ж, я давно это подозревал. Стало быть, сквозь стекла «метаокуляров» можно увидеть, как на самом деле выглядит тот или иной человек?

Заключенный кивнул:

– Да.

– Жуткая штука, – резюмировал Фрейзер. – Продолжайте, обер-лейтенант.

– Второй предмет – курительная трубка, – зашепелявил пленник. – Обычная трубка с костяной чашей в виде головы дьявола. За ней мне и пришлось отправиться в Средневековье. С помощью этой трубки профессор научился переправлять в прошлое и будущее материальные вещи.

– Отличное свойство, – снова одобрил майор. – Какие еще предметы вы вернули?

– Часы «Командирские», изготовленные на Чистопольском заводе. Я доставил их из две тысячи семьдесят второго года.

– И на что способны эти часы?

– Они… стирают фрагменты реальности. С их помощью можно корректировать историю.

– Умопомрачительно, – констатировал майор. – Это уже три предмета. Есть и еще?

– Вероятно, да. Но мне о них ничего не известно.

– Гм… Давайте-ка подытожим. Значит, вы – путешественник во времени. К нам вы прибыли из… Простите, из какого года вы к нам прибыли?

– Из две тысячи одиннадцатого, – тихо ответил заключенный Грофт.

– Отлично, – кивнул Фрейзер. – Ваш наставник, некий русский физик Борис Терехов, потерял брата при весьма странных обстоятельствах. Брат этот просто исчез, так?

– Так.

– А вместе с ним исчезли и его вещи. В результате неудачного эксперимента «вихрь времени» разбросал эти предметы по разным эпохам. И теперь Борис Терехов пытается собрать их, чтобы вернуть брата. А вы… вы что-то вроде наемного служащего, так?

– Так, – снова ответил пленник.

– Выходит, сотрудник Абвера Георг Грофт, в теле которого вы сейчас пребываете, – это всего лишь ваша «оболочка»?

– Он – мой носитель, – прошепелявил изувеченными губами заключенный.

– Так-так… Герберту Уэллсу и не снился подобный поворот событий. Итак, вы прибыли к нам за каким-то предметом. Что это за предмет?

Пленник наморщил лоб, несколько секунд молчал, потом ответил:

– Я не помню.

– Очень жаль, – насмешливо проговорил майор Фрейзер. – Я бы с радостью помог вам его отыскать. Впрочем, возможно, память к вам еще вернется, и тогда мы вместе отправимся на поиски таинственного предмета.

Рыжеволосый Смит, стоя в сторонке и слушая диалог майора и пленного шпиона, едва удерживался от смеха. Что касается доктора Оллдфорда, то он стоял ни жив ни мертв от стыда и растерянности. Но майор продолжал шуточный допрос Грофта, решив, по всей вероятности, вволю поиздеваться над доктором.

– В данной ситуации мне не совсем понятна история с оборотнем-вервольфом, – произнес он абсолютно серьезным голосом, глядя на заключенного своими холодными, спокойными глазами. – В чем проявляется эта ваша… особенность?

– Это особая форма болезни… Что-то «ретроградное»… – Заключенный наморщил лоб, пытаясь подыскать подходящие слова для объяснения, но вместо этого лишь пояснил: – Встречается крайне редко.

– Значит, это просто заразная болезнь?

– У большинства людей к ней иммунитет, – ответил заключенный. И добавил с горькой усмешкой: – Мне не повезло.

– Бедняга, – с утрированным участием произнес майор. – Хорошо, что оборотнем оказалась не свинья. Как там поется в песенке?…

Майор напряг память и фальшиво пропел:

 
Ваш Боссено – свинья большая.
Колбасы выйдут из него.
Да и ветчинка неплохая
Для бедняков на Рождество!
 

Смит прыснул от смеха, и даже доктор Оллдфорт не удержался от улыбки, но майор сверкнул на них глазами, и они снова придали своим лицам сосредоточенно-суровое выражение.

– Что прикажете делать дальше, сэр? – робко спросил доктор.

Фрейзер вздохнул.

– Кажется, у нашего бедного Грофта мозги съехали набекрень, – сказал он. – Смит, попробуйте поставить их на место.

– Слушаюсь, сэр.

Рыжеволосый «особист» шагнул к заключенному, размахнулся и ударил его кулаком по лицу. А потом еще раз. И еще. Голова пленника моталась из стороны в сторону, брызги крови окатили пол.

– Я приведу тебя в чувство! – рявкнул «особист».

Грофт молчал, угрюмо глядя на своего палача. Тогда майор поднялся со стула, подошел, прихрамывая к пленнику, поднял свою трость и, прищурившись, холодно проговорил:

– Хватит корчить идиота, Грофт. Препарат доктора на вас не подействовал, и нам придется вернуться к старым, проверенным методам. Назовите нам имя своего связного, обер-лейтенант.

Заключенный усмехнулся, нагнул голову и сплюнул кровь Фрейзеру на ботинки. Затем посмотрел майору в глаза и что-то сказал по-русски.

– Кажется, действие препарата закончилось, – неуверенно пробормотал доктор, поблескивая очками.

Майор, не произнося ни слова, размахнулся и ударил Грофта тростью по шее. Потом снова размахнулся и хлестнул пленника тростью по лицу. Грофт застонал, на щеке его появилась новая кровавая борозда.

Фрейзер опустил наконец свою жуткую трость. Перевел дух и устало пробурчал, обращаясь к Оллдфорду:

– Отличную штуку вы изобрели, доктор. Она принесла нам неоценимую пользу.

– Признаться, я не ожидал, что первый опыт будет настолько провальным, – пробормотал Оллдфорд, не глядя майору в глаза. – Впрочем, препарат еще не доработан, и я вам об этом…

– Я постараюсь сделать так, чтобы он никогда не был доработан, – холодно отчеканил Фрейзер. – Что касается прочего, то еще одна подобная оплошность, доктор, и вы отправитесь лечить пациентов в сельскую больницу на севере Ирландии.

Оллдфорд слегка побледнел и тихо пролепетал:

– Виноват, сэр… Больше не повторится.

И тут вдруг с заключенным стали происходить странные вещи. Он задергался на своем стуле, захрипел, пот градом полился по его обнаженному, мускулистому телу, хотя сама кожа покрылась мурашками.

– Что с ним? – быстро спросил Фрейзер.

– Вероятно, побочные эффекты, о которых я вам говорил, – отозвался доктор.

И тут все тело Грофта заходило ходуном, да так сильно, что под ним заскрипел стул. Глаза пленника выкатились из орбит, серые радужки пожелтели, а мускулы вздулись так сильно, что ремни врезались в его руки и ноги.

– Да что же, дьявол подери, с ним происходит?! – рявкнул майор, невольно отступая.

– Судороги, – хрипло пробормотал доктор.

Оллдфорд шагнул было к заключенному, намереваясь пощупать его пульс, но тут кости немецкого агента затрещали, а под кожей волнами заходили мускулы, похожие на канатные узлы.

– Ужасное зрелище, – проговорил Фрейзер, пятясь к столу. – Смит, избавьте его от мучений.

«Особист» повернулся и взял с железного столика шестизарядный «смит-и-вессон». Шагнул к пленнику и приставил дуло револьвера к его голове.

С черепом Грофта произошла странная метаморфоза, он завибрировал, затрещал, а затем лицевая часть его слегка выдвинулась вперед, превратив красивое лицо агента в брутальное подобие звериной морды.

– Сэр! – испуганно проговорил рыжий «особист». – Кажется, он…

Договорить палач не успел. Ремни, стягивавшие руки и ноги пленника, лопнули, в один миг обер-лейтенант Грофт оказался на ногах, выхватил из пальцев Смита револьвер и, размахнувшись, ударил «особиста» рукоятью по лицу. Стокилограммовая туша Смита перелетела через столик и рухнула на пол.

В руке майора появился маленький пистолет «вальтер». Грофт молниеносно подпрыгнул к майору и резко ударил его кулаком в кадык. Фрейзер выронил пистолет. Изо рта у майора хлынула кровь, он захрипел и повалился на пол.

Между тем рыжий громила Смит уже поднялся на ноги и стремительно наступал на агента, расставив руки. Грофт подхватил с пола трость майора, переломил ее пополам, развернулся и с размаху всадил обе острые половины Смиту в грудь.

Смит остановился и взревел, как раненый медведь.

Дверь распахнулась, и в камеру вбежали три охранника с пистолетами в руках. Грофт прыгнул им навстречу. Первого он ударил ребром ладони по шее. Второго пнул ногой в пах и довершил атаку ударом кулака в челюсть.

Внезапно дверь снова распахнулась. Грофт увидел черный зрачок ствола, направленный в его сторону. Он отшатнулся вбок и пнул ногой по стальной двери. Агент услышал резкий удар металла о металл – пистолет, выбитый дверью, выпал из руки четвертого охранника. Грофт выскользнул из-за двери и нанес охраннику сокрушительный удар в переносицу. Затем поймал его на лету, развернул и швырнул в камеру.

Расправившись с охранниками, агент быстро оглядел камеру. Шесть тел лежали на полу в разных позах. Помимо Грофта, на ногах остался лишь доктор Оллдфорд. Он забился в угол, с ужасом глядя на Грофта и выставив перед собой свой кожаный чемоданчик, словно тот и впрямь мог защитить его от пули, ножа или удара кулаком в горло.

– Раздевайтесь, доктор! – грубо приказал ему агент.

– Вы не сможете выбраться из тюрьмы, Грофт, – пробормотал тот дрожащим голосом.

Немецкий агент-убийца поднял с пола пару пистолетов и положил их на стол. Потом посмотрел на Оллдфорда странными желтоватыми глазами, усмехнулся и произнес:

– И все же я попробую.