000
ОтложитьЧитал
– Копи на Питер, папуля – и спокойная, с прямой спиной, ушла обратно в свою комнату.
Но папе оказались не нужны обещанные мной два года. Уже летом он перестал задерживаться на работе, стал проводить выходные дома, безразлично пялясь в монитор компьютера.
Отпускается без рецепта
– Вы знаете, что всего лишь одна пара из ста, которым ставят диагноз бесплодие, в действительности не может иметь детей? А все потому, что бесплодие это не окончательный вердикт – это констатация состояния на настоящий момент. И в этом контексте, конечно, обязательно не терять веры, надеяться, и наряду с этим необходимо следовать рекомендациям врача. Но, сожалению, зачастую их рекомендации сводятся к принятию огромного количества лекарств, и назначают их обычно, прежде, чем установят точный диагноз, а не размытое – бесплодие. То есть вы пьете горстями таблетки, делаете дорогостоящие инъекции, одновременно сдаете множество анализов на всевозможные инфекции, состояние гормонов и.т.д. Хотя истинная причина может заключаться в банальной нехватке какого-либо витамина, ну например фолиевой кислоты. Именно поэтому мы рекомендуем начать планирование семьи с принятия наших витаминных комплексов…
– И сколько это будет стоить? – перебила меня женщина напротив.
Я немного сбилась с заученной речи, но быстро нашлась:
– Только сегодня вы можете приобрести у нас полный комплект витаминных коктейлей за полцены.
И я протянула ей тоненький журнал с изображением ярких баночек с коктейлем, зачеркнутой старой ценой и актуальной – сниженной и заманчивой. Ведь клиент должен своими глазами видеть цену, выгоду.
Женщина смотрит на цены, сомневается.
– Обратите внимание – я деликатно перевернула страничку журнала лежавшего перед ней на столе – если вы сегодня приобретете комплекс на месяц, точно такой же комплекс для второго месяца вы сможете приобрести с пятидесятипроцентной скидкой. А на третий месяц – я сделала паузу и женщина подняла на меня глаза – думаю вам коктейль не понадобиться, так как результат не заставит себя ждать.
И я улыбнулась. А она нет, она еще раз серьезно взглянула в журнал и тихо ответила:
– Возьму на месяц.
Я улыбнулась еще лучезарнее.
– Абсолютно правильное решение. Я выпишу вам квиточек, можете оплатить в нашей кассе, по коридору вторая дверь налево. Скажите, пожалуйста, откуда вы узнали о нас?
– Интернет.
– Отлично – я протянула ей квиток. Женщина взяла и заторопилась уйти. Уже у двери я остановила ее словами:
– Придете к нам за витаминным комплексом для беременных!
– Спасибо – еле слышно сказала она и вышла. Очень смутилась.
Оплатит или нет? Бывает и такое – возьмут квиток и сразу на выход.
На сегодня все, моя смена закончена. Я взяла из полки сумку, немного еще посидела, чтобы не столкнуться с клиентом в коридоре и вышла, закрыла кабинет. Ключ хранится у Ани на кассе. Аня тоже уже собиралась домой, я отдала ей ключ. Она спрятала его в верхнюю полочку стола. Полочку закрыла на ключик, а последний положила в свою сумку.
– Подождешь меня? – спросила она.
– Ага.
Я ждала ее в коридоре. Наша компания занимала несколько комнат на пятом этаже нового бизнес-центра. У Ани был нормированный рабочий день и два выходных в неделю. А я, и еще две девушки, работали посменно. По три часа каждая, друг за другом в одном кабинете. Я работала по вечерам. Было еще несколько сотрудников, которых я видела редко, потому что они не сидели в офисе, а ходили по больницам и прочим медицинским учреждениям и дарили приятные подарки врачам, рекомендующим наши чудесные препараты. А наш директор – Афродита Валерьевна, в офисе почти не бывала. Я ее видела всего пару раз на тренингах, на которых она преподавала нам чудеса психологии. Основную же речь мне помогли освоить мои сменщицы.
Мы спустились с Аней на лифте. Аня отдала охраннику ключ от своего кабинета.
– Дождь! – воскликнула я. Он успел начаться, пока мы собирались.
– Подвести? – спросила Аня, она была на машине.
– Не-а.
Аня попрощалась, и держа сумочку над головой начала аккуратно спускаться на высоких каблуках по мокрым ступенькам.
– Женщина оплатила? – крикнула я ей вслед. Аня обернулась. Я повторила вопрос и добавила – сейчас, перед самым выходом, в коричневом платье.
– Да, – поспешно закивала она и продолжила свой непростой путь.
Прекрасно, обрадовать я. В этом месяце должно неплохо получиться. Я, как и остальные девушки, кроме Ани, получала проценты от проданного. Достала из сумочки зонтик и пошла к остановке.
Но дождь разыгрался, и зонтик уже не спасал. Сухой оставалась только голова и плечи. Ноги были насквозь мокрыми. Трамвай стоял на остановке, как будто ждал меня, я заторопилась сесть. Забежала, повозилась с зонтом, он был старый, и одна спица отказывалась подчиняться. С облегчением бухнулась на ближайшее сиденье.
Я с досадой оглядела свои промокшие ботиночки. Они были дешевые, швы проклеенные, поэтому вполне могли разлезться. Туфли, сидевшей рядом женщины, стоили не дороже моих, отметила я, но ей повезло больше, они были сухими, как и ее коричневое платье. Меня на секунду бросило в жар, но я быстро взяла себя в руки, отвернулась к окну. Невозмутимо наблюдала ручейки, стекавшие по стеклу.
В конце концов, я не ворую, в карман к ним не лезу. Они приходят сами. Они слышат то, что хотят слышать. На вид женщине было около сорока, обручального кольца нет, обратила внимания еще в кабинете, одета просто, наши цены для нее пугающе велики. Но она заплатила. А значит ближайший месяц, а может два, она будет жить надеждой. Я подарила ей надежду. Ну ладно, продала ей надежду. И получу с этой надежды свой процент.
Пришла домой, а тут как всегда – орет новорожденная Полина, ее мамашка носится с ней по квартире, ее старшая сестра десятилетняя Анжела сидит и плачет в голос на диване, отца семейства нет, он отдыхает от них на работе.
Марина вышла в коридор и, не переставая трясти орущего ребенка, постаралась его перекричать:
– Ты во время! Помоги смесь развести!
Я медленно снимала мокрые насквозь ботинки, куртку.
– У нее сотрясение мозга так будет – кивнула я на Полину.
Думаю, Марина с удовольствием бы кинула мне «Не твое дело!», но у нее не было сил на споры и ей очень нужна была моя помощь.
– Смесь и бутылочка на столе. Чайник я закипятила.
– Мне нужно переодеться.
– Соня!
Я демонстративно медленно прошла в зал, взяла из шкафа свой халат и ушла в ванную комнату. Сняла мокрое платье, колготки. И в халате, замершими ногами пошла на кухню. Марина все это время стояла в коридоре. Взгляд, которым она сопровождала меня, был переполнен отчаяния.
Через полчаса сытая малышка спала в своем манеже, Анжела обиженно пялилась в телевизор, я сидела в наушниках в углу дивана. Марина гремела посудой на кухне, я ждала, когда она приготовит ужин. В нетерпении зашла на кухню, а Марина моет посуду.
– Я думала, ты кушать готовишь.
– Яиц пожарь – кинула она мне через плечо, у раковины.
– Мужа тоже будешь яйцами кормить? – спросила я и открыла холодильник – не густо – заключила я.
Думаю, Марина в очередной раз с удовольствием заткнула бы меня резким словечком, но на мое удивление она снова и снова прощала мне мое отвратительное поведение.
Заметив на плите кастрюлю с кипящей водой, я со спокойной душой ушла на диван. Ужину быть, значит.
Как чудесно, что можно вот так жить в своем телефоне. Для уединения не нужна ни собственная жилплощадь, ни отдельная комната, и даже ни целый диван, а всего лишь его уголочек. Чтобы скрючиться там над своим телефоном.
Пришел Вася. Зашел на кухню поцеловать жену, проходя мимо спросил у Анжелы как дела и, не дождавшись ответа, скрылся в спальне. На меня даже не посмотрел. Не любит меня. Да и не за что, конечно.
Я вот тоже в одночасье поняла, что любить мне больше некого. Лет пять назад я узнала, что моя мама мне вовсе не мама, а мамой оказалась сестра Марина, которая родила меня в пятнадцать и за ненадобностью отдала своей. Сейчас и вспомнить смешно, как тяжело мне далось это знание на тот момент. Хотя, что такого-то? Какая разница, от чьих плотских утех я получилась? Мама-то трудилась, и по сей день трудится для меня. А Марина?
Выплакав и в меру выстрадав новое знание, я все-таки нашла в себе немного злости, чтобы испортить Марине жизнь. Я покинула родную деревню и переехала к Марине в город. Мне постелили на диване в надежде, что я ненадолго. Но я нашла работу, на деньги, что мама дала с собой, купила себе телефон, такой в котором можно жить. Васе мое присутствие было неприятно, Анжела, глядя на родителей, тоже старалась меня не любить, но ее ко мне тянуло.
Однажды Марина радостно сообщила мне, что ждет ребенка. Радостно, потому что считала это достаточно весомым доводом, чтобы указать мне на дверь. Я поздравила, сказала, что могу забрать Анжелку из родительской спальни к себе на диван, когда родится малыш. Марина изменилась в лице, но ничего не сказала.
С кухни доносились невыносимые запахи жаренного. В животе заурчало. Я не выдержала и пошла на запах. На плите стояла сковородка полная макарон с мясом. Я положила в тарелку побольше и направилась обратно в свой уголок.
– Ешь здесь – сказала Марина.
Кушать очень хотелось, и спорить не стала, села за стол. Марина резала хлеб.
– Сходишь завтра к Анжеле в школу?
– У меня работа.
– Можно вечером.
– Пусть Вася идет – парировала я с набитым ртом.
– Соня, пожалуйста…
Заплакала Полина. Выбегая из кухни, Марина попросила еще раз «пожалуйста». Я не ответила, но уже решила, что схожу.
В семь следующего дня было уже темно, но Анжелина учительница ждала меня. Когда я вошла в класс она проверяла тетради за учительским столом. Поздоровались. Она предложила присесть напротив. Протискиваясь между партой и скамьей, я заметила еще одну учительницу, седевшую за самой дальней партой. Я даже вздрогнула – снова это коричневое платье. Глупо, но неловко изогнувшись, я посмотрела на ее туфли, чтобы в конец убедиться, что такие совпадения бывают. И туфли те же. А она даже не подняла головы от своих занятий.
– Вы сестра? – спросила, та, что передо мной.
Я не задумываясь, кивнула.
– Анжела хорошо преуспевает в математике.
Я снова кивнула, как будто знала об этом.
– Я думаю если с ней позаниматься индивидуально, можно подготовить ее к школьной олимпиаде. А там уже возможно и к городской.
И снова кивнула.
– Индивидуальные дополнительные занятия у нас в школе не предусмотрены, но если вы хотите я могла бы с ней позаниматься на добровольной основе. За небольшую плату.
И на это я тоже кивнула.
Она мне озвучила стоимость. И спросила у коллеги:
– Мария Александровна, в пятницу у ваших шесть уроков?
Та взглянула на меня, потом на нее.
– Да.
– Тогда среда и пятница, по часу после уроков.
На том и разошлись.
Значит это коричневое платье – классная у Анжелы, думала я, покидая школу.
У нижней ступеньки школьного крыльца почти носом к носу я столкнулась с Васей. Вася казался ошарашенным. Значит, Марина мне не доверяет, и Васю отправила следом, решила я.
– С училкой я уже поговорила, – сказала я, проходя мимо него – вы родители, сами и разбирайтесь в следующий раз.
И пошла прочь. Но на мое удивление Вася меня догнал и остановил, больно схватив за локоть. Мы стояли под тусклым уличным фонарем.
– Ты это… – взволновано заговорил он мне в самое лицо, – Марине не говори, что видела меня.
Я ничего не поняла. Но мой сдавленный локоть, его взволнованный вид убеждали меня, что знать лишнего я не хочу.
– Руку отпусти.
Он отпустил. Я поправила куртку, одернула оба рукава. На пустом дворе школы послышались шаги. Вася на них оглянулся. Я посмотрела на идущего поверх его плеча. В тусклом свете фонаря я с трудом различила коричневое платье под расстегнутым унылым пальто. Приблизившись к нам, женщина как будто бы замедлила шаг, но передумав, быстро прошла мимо. Точно не хочу знать. Марине я ничего не сказала.
Вопреки заученной инструкции, которой я сопровождаю продажу волшебных коктейлей, та женщина в коричневом платье пришла, не завершив месячного курса. Через неделю после моего визита в школу. А была она, кстати говоря, в брюках и бирюзовой кофточке. Мне даже показалось, что она принарядилась. Может и воображаю.
Стараясь ничем не выдать своего удивления, я приподнялась со стула, поздоровалась, и жестом пригласила ее пройти к столу. Она села напротив. Обе молчали.
– Вы не закончили месячный курс? Возникли проблемы? – нарушила я тишину.
– Никаких проблем – она не выглядела смущенной, ее руки спокойно лежали на коленях, спина была прямой. В прошлый свой визит она казалась менее спокойной, даже менее привлекательной.
– Вы знаете, что я его законная жена?
– Нет.
Я не знала. Но я не была удивлена. После того как я узнала, что тебя может родить твоя собственная сестра я разучилась удивляться. Знала только то, что Вася с Мариной не были расписаны. Вот и призраки из прошлого. И сказала ей честно:
– Мне все равно.
И говорить было вроде бы больше не о чем. Но она продолжила:
– И если ребенку все-таки быть, то он будет рожден в законном браке.
Я пожала плечами.
– Я же говорю, мне все равно. Я квартирантка.
Женщина кивнула. Собралась уходить.
– Больше покупать не стану – сказала она, стоя застегивая угрюмое пальто.
Я кивнула. Она ушла.
Пришла ко мне защитить свое незачатое дитя, а мне все равно.
На следующий день, в субботу приехала мама. Маринке бы радоваться, что она забирает девочек и уходит с ними гулять, дает ей отдохнуть. А она ведет себя отвратительно. Она как будто бы винит маму во всем: в том, что Полина плохо спит и много плачет, что Анжела бунтует и обижается, что я здесь, что Васи все время нет дома… А мама терпит, весела и бодра, безумно любит и балует внучек, тащит сумки с продуктами каждую субботу. Хотя, что говорить, и я туда же. С того времени как я узнала правду я не могу быть с мамой прежней. Я как будто бы замаралась об эту правду и теперь боюсь, что мама заругает меня за испорченное платьице. Я даже в глаза ей не смотрю. А она и меня прощает, думает что понимает.
Я пошла на прогулку с мамой и девочками. Полина спала в коляске, Анжела лазила на горке. Мы присели на лавку. Мама спросила:
– Домой не собираешься?
– Нет – честно ответила я – у меня работа.
– Она стоит того, чтобы оставаться здесь?
Я неопределенно пожала плечами.
Она даже не стоит того чтобы вставать рано утром и ехать в офис через весь город на троллейбусе.
Мама смотрела на меня, я на жухлую листву под ногами. Мама была спокойна и нежна.
– А что на счет учебы? Не думала?
–Нет – и снова честно.
Я надела капюшон, чтобы еще меньше лица было предоставлено ее внимательному взгляду.
– А чего ты вообще хочешь, Соня?
Меня искренне удивил мамин вопрос. И чтобы не оставить его без ответа, ответила для мамы:
– Не знаю.
Мама была с нами до вечера, потом уехала в деревню. Но после моего «не знаю» остаток дня я ее уже не замечала. Я была в телефоне, я была в себе, я была в печали. Два вопроса на целый день и ночь. Чего хочу? И почему я этого не знаю?
Утром следующего дня, еще сонная, покачиваясь, шла в ванную комнату. В коридоре у входной двери стоял Вася, готовый в нее выйти и Марина с Полиной на руках. Увидев меня, замолчали, а до этого что-то бурно обсуждали. Мое появление было Васе на руку.
– Я ненадолго.
И Вася торопливо удалился. Марина, раздраженная, повернулась ко мне, с отчаянием в голосе спросила:
– Ты хоть сегодня дома? Я хотела уборку устроить.
– Устрой – ответила я, больше по привычке – я в деревню сегодня – придумала на ходу.
И уже умываясь, подумала, что это не плохая идея. Проведу день в своем телефоне, но уже на мамином диване. Ни плачущих детей, ни запалошенной Марины – красота!
Пока разувалась у порога отчего дома слушала голоса. Мама с кем-то весело болтала. Шутили, смеялись, наверное, пили чай. Зашла, поздоровалась. Мама обрадовалась, засуетилась, принялась и меня чаем угощать.
Единственной гостьей кроме меня была Таня. Симпатичная, открытая молодая женщина. Она весело меня поприветствовала и продолжила рассказывать историю, которая до моего прихода так веселила женщин.
Я задумчиво мешала свой чай, совсем не слушала гостью. Таня – жена моего деревенского папашки. Того, которого горячо любила Марина в пятнадцать лет. У них с Таней уже трое детей: мальчики близнецы, годовалая дочка. Получается, что у меня пятеро сводных братьев и сестер. У Марины двое, у папашки трое… Вот это семейка!
Я смотрела на Танино искрящиеся смехом лицо, на мамино, и не понимала – отчего вам так легко живется? Почему вы смеетесь, любите, еще чего-то хотите? И сама же, неожиданно, ответила на свой вопрос. Да потому, что отдав меня двадцать лет назад моей маме, вы продолжили жить: завели семьи, нарожали детей, построили дома. И лишь я ничего не хочу и некуда не стремлюсь. Лишь я помню и держусь за это воспоминание, как за что-то ценное, нужное. Они отпустили, а я нет.
Даже не с начала Танина история оказалась увлекательной, сделав усилие, я уловила смысл, уточнила пару моментов и попробовала засмеяться вместе с ними. Дико, странно, приятно. И я смеялась до слез. Пора отпускать, думала я, содрогаясь от смеха, пора отпускать.
