В день моего переезда на улице повалил снег. Даже в декабре у нас в Берлине такие сильные снегопады случаются крайне редко. Я еле добралась до места с опозданием в два часа. Было дикое желание вернуться обратно домой и насладиться свободой, отмазавшись тем, что общественный транспорт в такую погоду не ходит. Правда, учитывая характер мистера Невыносимость, у меня потом могут возникнуть большие проблемы. Он терпеть не может, когда что-то выбивается из его намеченного плана. А значит, я должна в лепёшку разбиться, чтобы всё было так, как он того хочет. На работе наверняка все его считают тираном. Не думаю, что он только ко мне придирчив и требователен.
Господин Гроссмайер вёл деловую беседу по телефону, когда я, стряхивая с себя снег, зашла в квартиру. Он тут же прервал звонок.
– Тебя где носило? – пробубнил он недовольно.
– Выгляни в окно, снега намело по колено, транспорт ходит с опозданиями, везде пробки, да ещё и праздник, чего ты ожидал? – просто ответила я, кидая дорожную сумку с вещами у входа, снимая куртку и ботинки и проходя в открытую кухню, чтобы заварить чай.
– Карина с Петером добрались до места? – спросил он, нахмурившись.
– Ага, она звонила, сказала, что всё хорошо.
Я забросила конфетку в рот и, налив кипятка в заварочный чайник, рухнула в кресло напротив дивана, вытаскивая какую-то рукопись у себя из-под попы, подбирая под себя ноги и устраиваясь поудобней. Ради любопытства я пролистала несколько страниц. Это оказались наброски какой-то статейки.
– Что это за бред? – спросила я, пережёвывая ириску. Господин Гроссмайер недовольно выхватил бумаги у меня из рук.
– Не лезь в мою работу, лучше иди займись своими делами.
– Какими? У меня каникулы, ты забыл? Неплохо было бы организовать что-нибудь интересное, иначе я со скуки помру.
Ах да, совсем не упомянула о том, что через некоторое время мы перешли на «ты». То есть я его стала называть на «ты». Он-то никогда не удостаивал меня чести вежливого обращения к моей персоне.
Наверное, если бы мне раньше сказали, что я буду так запросто с ним общаться, да ещё поселюсь на неделю у него в доме, я рассмеялась бы тому человеку в лицо. А теперь это происходило, как будто так и должно быть. Наверное, я просто смирилась с существованием в этом мире мистера Невыносимость. Таким образом, господин Гроссмайер превратился в Лоурена.
– У меня нет времени развлекать тебя, – фыркнул он раздражённо.
– Да брось ты! Рождество же! Расслабься хоть на день! Я же не прошу тебя всё время проводить со мной!
Он бросил на меня какой-то странный взгляд, который я не смогла истолковать.
– И какие у тебя есть идеи, несносная девчонка?
– Мы можем, к примеру, сходить в кино. Сейчас как раз идёт куча интересных фильмов, – предложила я, игнорируя его язвительный тон.
Он многозначительно поднял бровь.
– Ты хочешь пойти со мной в кино? – уточнил он с усмешкой, подчёркивая каждое слово.
Он был прав. Я ляпнула странность. Нужно ретироваться.
– Не то чтобы я хочу, просто ты тут сгинешь, если я тебя не вытащу на воздух. Рассматривай это как одолжение.
– Вот спасибо. Обойдусь.
Он выглядел как будто разочарованным моим ответом. А может, мне просто показалось.
– Ты уже ужинал? Если нет, может, мне заказать еду из ресторана? Если я сейчас начну готовить, придётся долго ждать, – я увела тему в сторону. Мне не хотелось ему признаваться, что я на самом деле не прочь выйти с ним куда-нибудь, даже если мы друг друга терпеть не можем. Но выслушивать его ехидства по этому поводу мне больше не хотелось.
– Позже, сейчас нет времени, – ответил он коротко, снова схватив трубку звонящего телефона и удаляясь для работы в свой кабинет.
Конец счастливым рождественским каникулам. «Да здравствует скука!» – заключила я со вздохом.
Поднявшись с кресла, я понуро побрела на кухню готовить ужин и, пока готовила, болтала с Аннетой по телефону. С трудом верилось, что Лоурен выползет в ближайшие часы из своего кабинета, а значит, тратить деньги на заказную еду не имеет смысла. Его кабинет как бермудский треугольник. Если он туда попадает, то может торчать там несколько дней подряд безвылазно. Бывает, он даже не разрешает туда заходить, и мне приходится оставлять еду под дверью.
И в этот раз я не ошиблась в своих предположениях. Пробило девять вечера, еда была готова, ей пропахла вся квартира, но он так и не вышел.
Постучав в дверь кабинета, я напомнила, что ужин готов, но он никак не отреагировал, и я поела одна. Странное это чувство – есть в одиночестве. Я к этому не привыкла. Мы с сестрой дома всегда кушаем вместе – завтракаем и ужинаем. Даже в школе я ем не одна, а в столовой с Аннетой.
За окном стемнело, и снег повалил ещё сильнее. Было жутко тихо. Этот элитный дом напоминал гробницу. Никаких звуков даже с улицы. Окна были герметичные, и открывать их не было надобности, так как помещение было климатизировано. Меня обуяло страшное желание слинять отсюда. Эти стены на меня давили.
Я схватила куртку, наскоро нацепила её на себя, не застёгивая, и помчалась на улицу. Надо глотнуть свежего воздуха. А ведь я ещё свою комнату не обжила, но мне пока не хотелось туда заходить. Всё в этом доме одинаково холодное. В этой баснословно дорогущей квартире отсутствует жизнь. Зачем Лоурену нужно так много места одному и как он может выносить столько свободного пространства?! Раньше я никогда не задумывалась об этом. Мне было всё равно. Дома меня ждал уютный, тёплый очаг и любимая сестра. А вот теперь, далеко от родного гнёздышка, всё обстоит иначе, и я тоскую по привычным вещам, хотя и дня ещё не прошло.
Я вышла в огромный двор, засыпанный снегом. Он падал крупными хлопьями на землю, и голые ветки деревьев покорно прогибались под его весом. Нетронутый снег скрипел под ногами и блестел в бледно-жёлтом свете фонарей. Небо было тёмным и тяжёлым, словно налитое свинцом.
Я обернулась вокруг себя. И тут жуткая тишина. В нашем дворе детишки уже наверняка налепили снеговиков и искатали весь снег на санках. Но тут сто процентов нет детей. Это была бы катастрофа для такого места. Богатеи ценят своё личное пространство и покой. Уже при взгляде на Лоурена очевидность этого факта налицо. Он терпеть не может шум и суматоху вокруг, именно поэтому он не может терпеть меня.
Я тяжело вздохнула. В этот мир я никак не вписываюсь. За много лет ничего не изменилось.
Когда мама с папой были живы, мы тоже жили в большом достатке. Конечно, мы не были так богаты, как Лоурен, но я всё равно не любила даже тот узкий мирок, что отделял нас от остальных людей просто потому, что у нас было много денег. И, как назло, я оказалась в месте, роскошь которого я презираю, пусть всего на одну неделю.
– Что ты тут делаешь? – послышался строгий голос за моей спиной. – Марш домой, ты заболеешь!
Я обернулась. В нескольких шагах от меня стоял Лоурен с кирпичной миной, дорогое пальто нараспашку. Снежинки таяли на его идеально гладких блестящих волосах и на смуглой коже.
Почему-то меня взбесил его безупречный, изысканный вид гордого, неприступного джентльмена в этой простой зимней идиллии. Его облик резал глаза. Нужно выпустить пар!
Я слепила из снега комок и швырнула в него, не задумываясь. Снежок попал ему прямо в грудь, а он и бровью не повёл, но я могла видеть, как из-за его гранитного фасада начинает выглядывать дьявол. Он не на шутку разозлился из-за моей выходки. Другой бы и не догадался, но я это с точностью могу сказать. Я знаю все нюансы его гнева.
Это меня ещё больше подогрело. Я точно сумасшедшая, хотя жить мне ещё не надоело!
Я слепила ещё один снежок и снова запустила в него. На этот раз попала в плечо. Мускул в углу его правого глаза нервно задёргался. И тут я не сдержалась, заливаясь громким смехом, и больше не могла остановиться. Ну почему он такой смешной с этим неподвижным лицом, на котором сейчас написано, что он готов убить меня?
Войдя в раж, я слепила ещё один комок и запустила в него, продолжая дико хохотать. На этот раз он увернулся, и как только я уловила, что он сорвался с места, дала от него дёру. Тут я почувствовала удар и холод на спине. Неужели?! Это невозможно! Лоурен запустил в меня снежком! Когда я обернулась в его сторону, он уже лепил другой. Что за чёрт?! Мистер Невыносимость может дурачиться?! Лишь на секунду я позволила себе удивиться.
Поскольку намечалась битва, я начала быстро сгребать снег вокруг себя, чтобы не проиграть. Целая батарея снежков полетела в меня без перерыва. Избежать попадания было невозможно. Я превратилась в снеговика меньше чем за полминуты.
Нельзя было не отметить, что Лоурен оказался метким стрелком. Я швыряла свои снежки почти вслепую, не различая, попадают они в цель или нет, визжа от восторга. Мне правда в тот момент было дико весело, как когда-то в детстве с сестрой. Она всегда играла со мной в снежки, когда выпадало много снега.
Мне было жарко. Я вся вспотела. Намокшие распущенные пряди прилипали к лицу. Захлёбываясь от смеха, уже почти без сил, я запустила последний снежок, и в этот момент крепкие мужские руки перехватили меня и прижали к себе.
– Хватит! Тихо уже, все соседи сбегутся! Какая же ты шумная, ужас просто!
Лоурен тоже быстро дышал. Его грудь под одеждой казалась такой горячей, пусть даже его рука, что покоилась у меня на голове, по-прежнему оставалась ледяной.
Я никак не могла усмирить своё возбуждённое игрой скачущее сердце. Нужно было высвободиться из его объятий, но не было сил.
В полумраке я не видела его лица, но почему-то мне казалось, что он улыбается, хотя настоящая, открытая улыбка была редкой гостьей у него на лице.
– Я устала, – выдохнула я.
– Хоть бы куртку застегнула, несносная девица! Сколько же проблем с тобой!
Тут он подхватил меня под мышку, словно нашкодившего ребёнка, и потащил к входной двери. Я завизжала, чтобы он меня отпустил, но он даже не подумал.
– Угомонись! – рявкнул он и, лишь когда мы зашли в лифт, поставил меня на ноги.
– Весело же было, – буркнула я себе под нос, косясь на него исподлобья, пытаясь оценить, как сильно он зол по шкале от одного до десяти, чтобы прикинуть, насколько жестокая меня ждёт кара за такую выходку. Но как я ни старалась, не уловила в нём враждебности.
Когда двери лифта открылись и мы вышли в коридор, он вдруг сказал:
– Если хочешь, сходим завтра в кино. Там фильм идёт, который должен тебе понравиться. Какая-то фантастика. В самый раз для твоего недалёкого ума.
Это было более чем ошеломляющее заявление. Только без последней фразы можно было бы и обойтись, но без этого Лоурен Гроссмайер был бы уже не Лоурен Гроссмайер – мистер Невыносимость. Я подняла на него изумлённый взгляд:
– Ты серьёзно?
– Ещё раз спросишь, я передумаю.
Так вот следующим вечером мы и пошли в кино.
4
Хотела бы я сказать, что не испытывала неловкости. Сама же вроде сначала напросилась. Дома сидеть было скучно, но теперь, плетясь рядом с ним, я уже пожалела, что предложила эту нелепую затею.
Мы шли молча. Я не знала, с чего начать беседу. Да и о чём вообще может поговорить восемнадцатилетняя девушка со своим репетитором и злейшим врагом, который на пятнадцать лет её старше? Может, стоило использовать возможность и узнать о нём побольше, но это же не свидание, в конце концов, чтобы разговаривать о личных вещах… ведь не свидание… не свидание…
От этих мыслей я пришла в смятение. Если отмести все условности в сторону, то, пожалуй, эта вылазка очень даже смахивает на свиданку.
– Пойдём, – неожиданно Лоурен схватил меня за локоть и затащил в какой-то дико дорогущий магазин.
– Чего? – удивилась я.
– Тебя нужно нормально одеть и обуть. Не могу смотреть на это!.. – он брезгливо окинул меня взглядом с ног до головы.
– Но я не хочу! – возмутилась я.
Мне на фиг не сдались новые вещи! Я обожаю свои джинсы, майки и просторные свитера, а особенно свою коротенькую курточку, которая мне уже четыре года подряд служит верой и правдой в любую погоду, и другая мне не нужна. Ну, может, она, конечно, не особо модная, поношенная и застиранная, зато удобная.
– Не интересует, – отрезал он и мотнул меня в сторону продавщицы так, что я чуть на неё не упала.
– Пожалуйста, оденьте её по-человечески. Я всё оплачу.
Открыв рот, я попыталась было дальше протестовать – но, когда он кинул на меня ещё один из своих фирменных испепеляющих взглядов, я чётко поняла, что если не сдамся, то со мной случится что-то ужасное, и замолчала. Пережить снова повторение того позора, что он нанёс мне в первый день появления у него дома, мне, мягко говоря, не хотелось. Я боялась его в гневе. Возможно, он больше не стал бы надо мной издеваться таким мерзким способом, но пока существовала даже маленькая вероятность этого, я была готова избегать её любой ценой.
Пришлось признать, что этот человек сумел прогнуть меня под себя. Какая же я жалкая! Мои плечи опустились.
Продавщица тут же засуетилась вокруг меня, прикладывая ко мне и то и это. Мне было наплевать, что на меня нацепят, впрочем, как и Лоурену – главное, чтобы я не выглядела рядом с ним как бомж и не посрамила его хвалёный имидж показушника.
Конечно, он в своём супермегадорогом фирменном пальто, брендовых джинсах и обтягивающей чёрной водолазке выглядел просто улётно. Неформальный вид ему шёл ещё больше, чем деловой. Не то чтобы я считала его привлекательным, просто сделала такое умозаключение по реакции посторонних людей. На него постоянно оглядывались, где бы мы ни находились. Но я же не лезу со своим уставом к нему в монастырь и молчу про то, что меня бесит его роскошный вид, в то время как он навязывает мне свои взгляды и вкусы.
В итоге я вышла из магазина с ног до головы в фирменных шмотках. И этот безжалостный подлюга даже не позволил мне забрать мою старую курточку с собой. Моё настроение упало ниже фарватера. Хотелось плакать, так я любила свои привычные вещи.
«Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним», – подумала я, косясь на его довольную мину.
В новой одежде я стала походить на самодельную фарфоровую куклу из антикварного магазина. И всё благодаря моему сногсшибательному росту в метр шестьдесят. На мне было белое тёплое кашемировое пальто с воротником из натурального меха, чёрные полуботиночки, тёплые белые рукавицы, а ещё шапка, потому что мистер Невыносимость настоял и на этом. Я никогда не носила шапок до этого момента. А всё это приключилось потому, что моя сестра проболталась ему, что у меня слабое здоровье. Да чёрта с два! Ну и, конечно, под верхней одеждой скрывались миленькая голубая шёлковая кофточка и чёрные брючки. Чудом я отвертелась от того, чтобы на меня напялили платье или юбку.
Теперь я смотрелась рядом с Лоуреном не так дико. Тем не менее, когда мы пришли в кинотеатр, на нас все пялились. Почему мне раньше в голову не пришла мысль, насколько странно мы смотримся вместе? Что про нас вообще думают? Вряд ли кто-то мог предположить, что мы парочка, и не только из-за разницы в возрасте. Я невзрачная замухрышка, а он высокий, атлетично сложенный мужчина, и видно, что при деньгах. Все девицы окидывали его вожделеющим взглядом, чуть ли не пуская при этом слюни, таинственно перешёптываясь, пока мы покупали билеты и попкорн на кассе.
Ну в самом деле, может, он и хорош, но не настолько же! Чего я не замечаю, что видят другие девушки? Но узнать об этом было не у кого.
– Что не так? – спросил Лоурен, заметив мой хмурый вид.
– На нас все таращатся!
– Игнорируй, – просто сказал он и потащил меня не слишком нежно в кинозал.
К счастью, фильм был настолько увлекательным, что я позабыла обо всех неприятностях, полностью погрузившись в сюжет. В конце, когда мы вышли, мне уже было плевать на всех. Я тараторила без умолку, комментируя самые впечатляющие отрывки из фильма, даже не замечая, что Лоурен всё это время просто молча шёл рядом со мной.
Когда мы проходили мимо церкви, то услышали хор и звуки органа, которые заманили нас внутрь. Я впитывала в себя предновогоднюю атмосферу полной грудью, улыбаясь, как дурочка. С чего-то у меня вдруг стало так хорошо на душе, и присутствие Лоурена перестало тяготить. А потом мы поели в ресторане, и вредный Лоурен пытался отнять у меня моё мороженое, потому что якобы зимой мороженое никто не ест. Так сказал он. Но тут я смогла постоять за себя и специально умяла не одну порцию, а целых две как доказательство абсурдности его убеждений.
Домой мы пришли, когда уже было далеко за полночь. Я чувствовала слабость, но и моральное удовлетворение от проведённого дня.
В прихожей, снимая верхние вещи, я сказала ему «спасибо» и что было очень весело. Не удержавшись, я добавила, что ещё припомню ему то, что он избавился от моей любимой куртки. Подняв указательный палец вверх, я развернулась и хотела уже идти к себе в комнату, но тут Лоурен вдруг схватил мою руку и развернул к себе. Моё сердце подпрыгнуло в груди, как кенгуру, когда я встретилась с его непроницаемым зелёным взглядом. Я никогда не могла в нём ничего прочесть. Он выражал ноль эмоций. Холодок пробежал у меня по спине от того, как пристально Лоурен на меня смотрел.
– Что-то не так? – робко спросила я, на самом деле боясь его ответа. Он заставлял меня нервничать, когда был такой.
Чем дольше я смотрела ему в глаза, тем больше мне становилось не по себе. Я растерялась. Но он, заметив моё смятение, тут же отпустил мою руку.
– Ничего. Иди спать.
Вот и всё. Лоурен поднялся по лестнице и исчез за дверью своей комнаты. А я почему-то вздохнула с облегчением.
5
Из тяжёлого, беспокойного сна меня вырвала чья-то рука, которая трясла меня за плечо. Я с трудом продрала глаза. Голова была чугунная, а тело как вата. Холодные зелёные глаза смотрели на меня серьёзно.
– Какого?!… – я еле сдержалась, чтобы не чертыхнуться. – Что ты делаешь в моей комнате? – поправилась я и попыталась подняться, но мои виски тут же пронзила жуткая боль, и я со стоном рухнула назад в кровать.
– Уже полдень, а ты всё в постели.
– Я сейчас встану, – новая попытка подняться провалилась. Да что такое со мной происходит?!
Обеспокоенное лицо Лоурена привело меня в ещё большее замешательство. Его холодная рука легла на мой лоб – в этот раз она показалась обжигающе ледяной.
– Да ты горячая, как утюг! У тебя жар! – установил он с неподдельным ужасом в голосе. Я впервые видела растерянность в его лице. Он не знал, что делать. Не думала, что такая банальность, как моя болезнь, может застать столь непоколебимую личность врасплох.
– Ничего страшного, – пробубнила я, отодвигая его тяжёлую руку, хотя её прохлада сейчас была очень приятной, – я ещё чуть-чуть полежу, и всё пройдёт.
– Я позвоню Карине, – он соскочил с края моей кровати и рванул к двери.
– Не смей! – заявила я угрожающе. – Я не позволю тебе из-за такой мелочи испортить ей романтическое путешествие!
– Вздумала приказы отдавать?! – он грозно сдвинул брови, но я не поддалась на его запугивания.
– Именно. Если ты ей позвонишь, я скажу, что это ты виноват, что я заболела!
Он стиснул зубы, и его лицо побагровело. Это было жестоко, но только так я могла его остановить.
– Всё это результат твоего хождения по морозу полураздетой, дурацкой игры в снежки и поедания ведра мороженого, дурная девчонка!
– Ага, именно так, – согласилась я с ним. А что? Он был прав.
С тяжёлым вздохом Лоурен потёр лоб.
– От тебя одни неприятности! Я вызову врача.
Вечно он ворчит и жалуется на меня, как сварливый старикашка, хотя я, с какой-то стороны, могла его понять. При его занятости обрести дополнительную проблему в виде оккупировавшей его квартиру надоедливой абитуриентки, что вечно нарушает покой – он ещё, можно сказать, снисходителен к ситуации.
Лоурен покинул мою комнату, а я отрубилась. Дальше воспоминания были отрывистыми. Чьи-то голоса, потом стало очень холодно, затем снова тепло, и это тепло было похоже на воздушное облако, такое нежное, ласковое и успокаивающее, что хотелось наслаждаться им вечно! Потом чей-то далёкий голос настойчиво убеждал меня в чём-то. Я почувствовала холодную жидкость во рту и снова впала в глубокий сон.
Проснулась я, когда за окном уже было темно. На улице снова шёл снег. Я оглянулась. В коридоре горел свет и сквозь тонкую щель просачивался в мою комнату. В принесённом кресле у моей кровати дремал Лоурен, положив подбородок в ладонь. Волосы падали ему на лицо, губы были слегка приоткрыты. На лбу у него виднелись еле заметные мимические морщинки между бровями, оттого что он часто хмурился. Верхние пуговицы на смятой рубашке были расстёгнуты, обнажая его длинную шею и часть груди. Длинные ноги в помятых плотных светло-серых брюках были скрещены. Он, скорее всего, давно не переодевался, раз выглядел растрёпанным. Но ему это шло. А ещё сейчас он был расслаблен и выглядел совсем иначе. Когда он спал, то казался намного моложе и не таким суровым.
В этот момент мне неожиданно пришло в голову, что он красивый, даже очень! От одной этой мысли я покраснела. Что это со мной?! Неужели помутнение рассудка из-за болезни?!
Я заерзала, и он тут же открыл свои кристально-изумрудного цвета глаза. Этот цвет был нечеловеческим. Точно дьявол!
– Проснулась? Как себя чувствуешь? – спросил он.
В теле ещё была непонятная слабость, но в целом всё неплохо. Жар, судя по всему, спал.
– Нормально, – ответила я, отводя от него взгляд. Мне казалось, что если он сейчас посмотрит мне в глаза, то сможет прочитать мои недавние мысли.
Я откинула одеяло и ужаснулась. На мне была другая пижама, не та, в которой я ложилась спать вчера.
– Ты что, меня переодевал? – взвизгнула я.
– Ну а что мне ещё оставалось? Ты вся вспотела, даже постель была мокрой. Нужно было поменять. Не волнуйся, у тебя смотреть особо не на что, кожа и кости.
– А кто виноват?! – рявкнула я, раздражаясь. И чего это я?! Вместо того чтобы дальше переживать, что он видел меня голой, я вдруг взбесилась из-за его небрежного замечания по поводу моей внешности. – Ты меня загонял в последние два месяца, одна учёба да уборка в твоей дурацкой необъятной квартире! Я похудела почти на пять килограмм!
– Да ты и до этого была доска, – его губы скривились в самодовольной усмешке.
Я думала, у меня пар из ушей повалит от возмущения. Я бы его послала, но настолько вскипела, что даже слова застряли в горле. Вместо этого я вскочила с кровати, намереваясь пойти в ванную. Моим планом было громко хлопнуть дверью, чтобы показать своё негодование и прогнать его с моей территории. Сейчас меня мало заботило, что он, судя по всему, все эти часы, пока меня лихорадило, провёл рядом и ухаживал за мной. Но, когда я слишком резко поднялась на ноги, моя голова закружилась, и я рухнула прямо на Лоурена, сидевшего в кресле. Он еле успел меня подхватить. Его руки аккуратно обвили мою талию, чтобы я не скатилась на пол. Почему-то от их прикосновения меня вдруг бросило в жар.
– Ну точно бестолковая, – пробормотал он в своей привычной манере, но в этот раз его голос был другим, мягким и заботливым.
Нет, это не тот Лоурен Гроссмайер, к которому я привыкла и которого знаю!
Моё лицо, кажется, зарделось, как коммунистический флаг на демонстрации, и я судорожно начала вскарабкиваться на ноги, хватаясь за его плечи, чтобы обрести равновесие. Они были такие широкие и крепкие! Да в конце концов! Что за мысли лезут в мою больную башку!
– Аккуратней, – заметил он, отпуская меня. Теперь, наконец, я могла осуществить свой план – от стыда больше не глядя на него, я промаршировала мимо и громко хлопнула дверью в ванную, но за ней послышался сдавленный смешок вместо звука удаляющихся шагов.
Я снова и снова плескала себе в раскрасневшееся лицо холодной водой, приводя себя в чувства. И чего моё сердце так бешено колотится и я так засмущалась?! Отвратительно! В этот момент мне хотелось побить саму себя. Ощущение его рук настойчиво лезло в мой мозг, возвращая меня в момент, который я хотела забыть.
Нет, я не желала, чтобы он меня трогал, никогда! Мне это не нравилось! Мне было противно! Тогда он меня заставил и унизил, мне не было хорошо и приятно! То, как моё тело реагировало на его касания, было всего лишь инстинктом, ничего больше! И сейчас всё не так! Не так! Эти холодные, как у мертвеца, руки – я их терпеть не могу!
Вернув себе боевой настрой, я снова вышла к Лоурену, вооружившись своим привычным колючим хладнокровием.
– Ты ещё тут? Спасибо, конечно, но дальше я сама справлюсь, – сказала я, задрав гордо подбородок.
– Хорошо, – он встал. – Еда в холодильнике. На столике вода и жаропонижающие. Доктор сказал, что это вирус. Пей побольше, отдыхай, и тебе быстро станет легче.
Лоурен вышел, закрыв за собой дверь. Но прогнозы доктора не сбылись. Через пару часов у меня снова поднялась температура, а на следующий день начался дикий кашель. Назойливый Лоурен снова вызвал врача, мне выписали сильные антибиотики, и на этот раз он позвонил Карине, но уверил её, что позаботится обо мне лучшим образом.
Угроза того, что романтическое путешествие моей сестры будет испорчено по моей вине, отпала. Наверное, я бы радовалась, если бы это не была заслуга Лоурена.
Честно признаться, я его не понимала. Почему он так поступил? Это ведь такая отличная возможность вернуть Карину в город и насолить Петеру. Я на сто процентов была уверена, что Карина нравится Лоурену, а может, и того хуже…
Когда я слушала их с Кариной разговор по телефону, аж тошно стало от его приторных, слащавых речей, как будто он само совершенство. Теперь сестра наверняка почувствует себя у него в долгу, а значит, он сможет попросить у неё что-нибудь вроде совместного ужина. Такая дурочка, как она, согласится. Потом Лоурен станет её обольщать, и она поведётся на его обаяние волка в овечьей шкуре.
Я помотала головой, освобождаясь от кошмарных фантазий. Не дай бог, если такое однажды превратится в реальность!
Нахмурившись, я поджала ноги под себя, прячась вглубь дивана.
– Марш в постель! – скомандовал Лоурен, закончив разговор с моей сестрой и кладя трубку. Его лицо сияло, как рождественская ёлка на утреннике в детском саду, и всё это благодаря голосу Карины.
Я не отреагировала на команду. Его повелительный тон раздражал, особенно сейчас.
– Ты её правда любишь?
Он удивлённо поднял бровь, но ответил не колеблясь:
– Да. Очень.
– Почему тогда ты до сих пор не признался ей, ведь Петера она встретила всего год назад, а тебя знает больше десяти лет?
– А с чего ты взяла, что я ей не признавался?
Этот ответ сразил меня. Даже не знаю почему, но меня это сильно задело.
– Она тебе отказала? – сорвалось у меня неожиданно с губ.
Он молча посмотрел в пол.
– А ты как думаешь?
Зачем я вообще об этом спросила? Конечно же, она ему отказала, иначе они уже были бы вместе. Но почему она так сделала? Как ни крути, а партия он завидная… неужели из-за меня?! На секунду мне стало неловко.
Хоть я до сих пор с трудом могла представить себе, что Лоурен способен на искренние чувства, но я верила в его любовь к Карине. То, что она для него особенная, я всегда замечала, просто не думала, что когда-нибудь услышу эти слова из его собственных уст.
Отчего-то мне стало больно. Неприятное, колющее ощущение в области сердца. Никогда ещё слова не ранили меня так глубоко.
– Мне жаль, – выдавила я с усилием.
– Правда? – спросил он ехидно.
Раньше мне, конечно же, не было жаль, а сейчас?.. И сейчас тоже. Я по-прежнему не хочу видеть их вместе. Но в то же время что-то изменилось. Но вот что?
– Я хочу спать, – поднявшись с дивана, я хотела пройти мимо, но он неожиданно схватил меня одной рукой за запястье, а ладонь другой приложил к моему лбу.
Я шарахнулась назад.
– Ты что творишь?
– Температуры нет, – пояснил он, – но ты себя странно ведёшь.
– Кто бы говорил, – заявила я, освобождая руку.
Он подошёл ближе и встал совсем рядом, схватив меня за подбородок. Его холодные пальцы обожгли кожу. Я замерла, как кролик перед удавом.
– Что с тобой, крошка? – спросил он, глядя мне прямо в глаза.
Мой ступор мутировал в лёгкую панику. Последний раз, когда я слышала это прозвище, всё было… ужасно.
– Не называй меня так!
– Почему?
Да что за издёвка в голосе?! В этот раз я ничем такого обращения не заслужила!
– П-п… просто не надо… – промямлила я, запинаясь.
– Ясно, – он отпустил мой подбородок, уголок его губ дрогнул с едва заметной усмешкой, а я помчалась сломя голову в свою комнату.
– Я тебе почитаю! – крикнул он мне вслед.
– Чего? – я недоуменно обернулась, несмотря на то, что моё лицо всё ещё пылало от смущения.
– Я скоро приду и почитаю тебе на ночь что-нибудь. Карина сказала, ты любишь аудиокниги. Я хорошо читаю вслух.
– Не надо! – выпалила я, но через двадцать минут он уже сидел у меня в комнате с увесистым томиком сказок.
– Ты шутишь! Я тебе что, маленький ребёнок?!
– Конечно. К тому же сейчас твоя несмышлёная головушка вряд ли сможет переварить сложную литературу, – ответил он, ни секунды не колеблясь.
Мистер Невыносимость! Как мне хотелось огреть его этой самой книгой сказок по голове! Очень хотелось, пусть совсем недавно я стояла перед ним абсолютно беспомощная и растерянная.
– Делай что хочешь, – прошипела я, натягивая одеяло до шеи, и он начал читать «Девочку со спичками» Ханса Кристиана Андерсена. Сейчас как раз был канун Нового года, и эта трагичная история особенно хватала за душу.
Голос Лоурена сразу увлёк меня за собой в другой мир, грустный и холодный, и я стала той самой девочкой, продавщицей спичек.
Сидя на лютом морозе, чтобы хоть как-то согреться, девочка жгла спички. Каждый раз, как вспыхивало новое маленькое пламя, она мечтала о прекрасных вещах. Бедная девочка была никому не нужна. Дома её ждал лишь жестокий отец. Когда смерть пришла за ней, это было освобождением. Наверное, на небе её ждала лучшая жизнь, чем та, на которую её обрекло бездушное окружение. Видя ребёнка на морозе, все безразлично проходили мимо. Люди всегда закрывают глаза на чужие проблемы. Человечество во все времена было отвратительно в своём эгоизме. Пожалуй, умереть для несчастной девочки действительно было лучшей участью, чем остаться жить. По крайней мере, с приходом смерти страданиям и лишениям настал конец.
Я вдруг разозлилась на судьбу. И зачем только Лоурен из всех сказок выбрал именно эту?!
Засыпая, я увидела перед собой маленького Лоурена. Он стоял напротив меня. Его детское красивое лицо было неподвижным, а изумрудные глаза светились пустотой и холодом. Меня морозило от его взгляда. Он был таким далёким и чужим, что моё сердце больно сжалось.
Сквозь сон я почувствовала его холодные длинные пальцы, которые скользнули по моей щеке. Я инстинктивно схватилась за них. Бессознательно мне хотелось его удержать, хотелось, чтобы он почувствовал моё тепло, хотелось согреть его холодную душу, доказать, что в этом мире есть место прекрасным вещам. Почему на меня нахлынули эти чувства?! В полудрёме я не могла подавить свой мимолётный порыв быть ближе к нему.