Правила этикета во время деловых переговоров
– Мальчики, я только что с совещания. Шеф завтра уезжает, поэтому переговоры по контракту с японской делегацией поручены нашему отделу, – обратилась Мария Петровна Солнцева к своим сотрудникам. Двое ее подчиненных – Юрий Иванович Васильев, или просто Иваныч, и Саша Глебов, оторвавшись от экранов компьютеров, уставились на начальницу, которая, сев за свой стол, продолжила: – Переговоры назначены на 10 часов утра, так что убедительная просьба… Юрий Иваныч!
– Да, Мария Петровна? – Васильев изобразил на своем лице предельное внимание.
– Будьте любезны, не опаздывайте и не проспите, хорошо?
– Постараюсь, Мария Петровна, – ответил мужчина и снова уткнулся в экран компьютера.
– Саша, а к вам у меня одна маленькая просьба: не забудьте завтра тоже надеть костюм. Вот сегодня – посмотрите, какой вы нарядный, сразу видно, что на свидание идете.
– На встречу с бывшими сокурсниками, – пробубнил Глебов.
– Неважно, но по вам сразу видно, что у вас на вечер планы, а так бы опять пришли в джинсах и свитере, похожим Бог знает на кого. Не обижайтесь, мне-то все равно, как вы одеваетесь, но шеф мне уже несколько раз делал замечание по поводу вашего внешнего вида.
Глебов переглянулся с Васильевым и скривился.
– В общем, дорогие мои, до завтра, не опаздывайте, – Мария Петровна надела пальто и вышла из комнаты. Приятели вздохнули и, взяв сигареты, пошли в курилку.
* * *
«Так, надо собраться… с силами… и все-таки сделать это. Еще раз. Надо все-таки попробовать. А то опоздаю. Так, на раз-два – открываем глаза. Опаньки!!! А…где…это я?! Лучше закрыть глаза и попробовать вновь – это какой-то уж очень страшный сон. Н-да…картина по-прежнему не прояснилась. Но я не дома – это уже хорошо. От дома полтора часа до офиса, я не успел бы доехать или…доползти. Так, и где же я?!Надо оглядеться. Ой, мать моя…какая боль! Головой вертеть нельзя – она болит. Оба-на! А стены-то кафельные! Я в больнице…наверное, что-то сломал или…где-то упал…и что-то сломал! Вот я попал… Даже пошевелиться страшно, но надо…Ура! Пальцы шевелятся, ноги тоже! Но голова раскалывается…все, я понял…у меня сотрясение мозга. То-то я думаю, что это меня как-то мутит? Это все сотрясение…этого, как его…мозга. Но почему же я в одежде лежу? И ноги в ботинках… Ведь в больнице меня, по идее, должны были раздеть? Не могли же меня в грязной обуви на кровать положить. А! Все понял, я же пил вчера. Все ясно…я в вытрезвителе! Точно. Помню, мне рассказывали…хм…если я что-то помню – значит, не все потеряно. Так, на чем я остановился…а…да…мне рассказывали, что вытрезвитель похож на приемный покой в больнице, тоже кафельные полы и стены, койки и дверь. Но здесь не пахнет! А там ведь должен стоять стойкий запах немытых тел. А это значит…что я понятия не имею, где нахожусь в данный момент. Привстать и оглядеться по сторонам не имею возможности по причине страшной головной боли. И спросить-то не у кого. Так, а это что???»
За стеной чьи-то шаги быстро простучали по коридору, рядом раздался звук открываемой двери, потом ее хлопок: «Да-а-а-а-а-а-а-а-а! Успел!» – прокричал чей-то знакомый голос. «Что-то я совсем ничего не понимаю», – пронеслись мысли. «Уф-ф, хорошо!» – снова послышалось из-за двери, где-то зажурчала вода, послышались приближающиеся шаги. Дверь распахнулась, и на пороге…
– Ой!!! – завопил Васильев и шарахнулся обратно в коридор. – Глебов, твою мать…ты меня напугал!
– Юрий Иванович… я так рад… вас видеть!
– А я-то как рад…не пересказать. Ты чего так рано здесь?
– Где, Юрий Иваныч? Где? – чуть не разрыдался Глебов.
– Ну ты даешь, брат! На кухне в офисе, где же еще? – Васильев присел рядом с больным. – Что, надрался вчера?
– Наверное, – Саша поморщился и обиженно пожаловался: – голова болит, мочи нет!
– Да, личико у тебя не по-детски распухшее, и перегаром за версту несет.
Глебов стыдливо прикрыл рот рукой и сквозь пальцы простонал:
– Мне бы встать и себя в порядок привести…
– Да, не помешало бы, – Васильев поднялся и протянул бедолаге руку помощи. – Давай помогу.
– Спасибо, – прохрипел Саша и, сжав зубы, ухватившись за ладонь Иваныча, сел на маленьком кухонном диванчике – Который сейчас час?
– Половина девятого, – Васильев налил воды в чайник и поставил его кипятиться.
– А сам что приперся в такую рань?
– Ты про переговоры помнишь?
– Пока еще да, – поморщился Глебов и пошарил по карманам в поисках сигарет, – они мне все ночь снились…вернее, то, что я должен на них успеть.
– Вот видишь, ты не опоздал, – усмехнулся Васильев и поднес зажигалку Глебову.
– Спасибо, – Саша затянулся, – я так мало помню и так плохо соображаю…
– И так плохо выглядишь, – добавил Иваныч.
– Кстати, хотел спросить, почему переговоры доверили провести именно нашему отделу?
– Ну, это и ежу понятно…
– Ему-то, может, и понятно, а мне нет, – зевнул Глебов.
– Кто лучше всех в фирме разбирается в документации, кроме Петровны и тебя?
– Никто, наверное…
– А кто лучше всех раскручивает клиента на контракт? – подбоченился Васильев.
– Ты, – согласился Саша.
– Вот и ответ, – ухмыльнулся Иваныч, – тебе чай или кофе?
– Чего себе, того и мне.
– Да ты знаешь, я покамест воздержусь, а тебе крепкого чайку забодяжу, не возражаешь?
– Поддерживаю, – Глебов облокотился на стол, – что-то мне нехорошо, я бы покемарил еще часок.
– Какой, на фиг, сон??!! Делегация припрется в 10, а тебе до этого еще в себя прийти надо, а то Марья Петровна тебе таких люлей выпишет! А если еще наш «Серый кардинал» Геннадий Борисович тебя увидит в таком состоянии, то, как только шеф с Багамов прилетит, так тебя сразу к нему на ковер, а там и на выход…
– Уволят?
– А то! Сомневаешься?
– Нет, – Глебов уткнулся лбом в стол, – и что я так надрался? Иваныч, ты куда???
Васильев вдруг сорвался с места и пулей вылетел из кухни, раздался звук сшибаемых им дверей и нечеловеческий победный вопль. Саша подтянул к себе чашку с чаем, отхлебнул и, поморщившись, уставился на дверь, в проеме которой через некоторое-то время появился Юрий Иванович, судорожно застегивающий брюки.
– У тебя проблема? – прищурился Глебов.
– Большая проблема, – Васильев, держась за живот, присел за стол.
– Диарея застала вас врасплох? – ухмыльнулся Саша.
– Не то слово, – вздохнул Иваныч, – еле до офиса от метро добежал, ключ в замке чуть не сломал.
– Где ж ты так?
– Да не знаю… Может, грибочки тещины оказались испорченными или еще что-нибудь, всю ночь живот крутило. Хотел было позвонить, что не приду, но потом решил, что надо ехать. И вижу – правильно поступил, – ухмыльнулся Иваныч, разглядывая Глебова.
– Нда, приедет Петровна и увидит двух чудил с перекошенными лицами, вот у нее радость-то будет!
– Это точно, – улыбнулся Васильев.
В этот момент раздался сигнал домофона, и через пару секунд послышались чьи-то голоса.
– Пойду посмотрю, кто пришел, – Иваныч тяжело поднялся и скрылся за дверью.
* * *
«Что, совсем плохой? Ну, он дает! На кухне?» – послышались голоса. Дверь отворилась, и в кухню вошел Васильев с двумя закадычными подружками: секретарем Светланой и Ольгой, помощником бухгалтера. Глебов тихо посапывал на столе.
– Сашуля, пора вставать, – Ольга присела рядом и, взлохматив волосы Глебову, обняла его за шею, – наш мальчик напился?
Собеседник продрал глаза и, увидев Ольгу, склонил голову ей на плечо:
– Ага.
– У-у-у-у, какой кошмар! – Ольга отстранилась. – А зубы со вчерашнего утра не чистил?
– Ты бы его еще про душ спросила, – съязвил Иваныч, копающийся в аптечке, принесенной Светой.
– Ну, кто его знает, может, душ он где и принимал. А ты, Сашка, откуда такой красивый?
– Из кабака, – икнул Глебов, – со встречи сокурсников.
– Вот видишь, Юр, а ты говоришь, у него провалы в памяти. С добрым утром, Ваше величество! – улыбнулась Светлана.
– Бонжорно, сударыня, – ответил Саша, подняв на секретаря узкие щели вместо глаз.
– Так, имодиума нет! Только фестал и активированный уголь, – Васильев безнадежно рылся в аптечке.
– Вам, мальчики, надо что-то делать: одному таблетки найти, а второму или «орбитом» закидаться, или, что еще лучше, зубы почистить, – Светлана, приготовив себе и Ольге кофе, присела за стол рядом с Глебовым.
– Не вопрос, – ответило его полумертвое тело, сладко посапывая на столешнице, – только кто в аптеку пойдет? Я не в состоянии…
– Я тоже, – испуганно добавил Васильев.
Девушки переглянулись и расхохотались.
В этот момент дверь приоткрылась, и в кухню просунулась вихрастая голова Алексея Тробченко, местного компьютерного гения и по совместительству менеджера по продаже земельных участков.
– Что за совет в Филях? – улыбнулась голова.
– Посторони-и-и-ись!!! – вдруг проревел Юрий Иваныч и со скоростью выпущенного ядра протаранил дверь, а вместе с ней Лешу. Раскинув руки, менеджер отлетел на несколько метров в коридор и рухнул навзничь. Света и Оля застыли с поднятыми чашками и открытыми ртами, в остолбенении уставившись на распростертое на полу тело. Даже Глебов встрепенулся и с неподдельным интересом выглядывал из-за спин барышень, наблюдая за процессом возвращения менеджера из горизонтального положения в вертикальное. Тробченко, еще не до конца пришедший в себя от неожиданного полета, сел на полу и, потирая ушибленную при приземлении спину, с ужасом и удивлением таращился вокруг. «Леха, прости!!! Леха, ты жив?! Не молчи!!!» – надрывался из туалета Васильев. Менеджер с округлившимися глазами повернул голову и уставился на дверь, из-за которой по-прежнему доносился ужасающий вой: «Леша, я не специально!!! Подай голос!!! Прости меня!!!»
– Может, мне кто-нибудь объяснит, что происходит? – наконец-то выдавил из себя Тробченко. «Он жив!!!» – тотчас раздался из-за двери победоносный вопль. Алексей вытаращил глаза:
– Что за сумасшедший дом?!
Тут наконец-то Светлана с Ольгой опомнились и кинулись к нему с причитаниями: «Как ты, солнце? Не ушибся? Голова цела?» После чего совместными усилиями двух чаровниц менеджер был поставлен на ноги и препровожден на кухню, где его ожидало еще одно незабываемое зрелище в виде неформатного бесцветного пятна с мутными разводами вместо глаз.
– Хеллоу! – произнесло существо с всклокоченными волосами. Тробченко застыл с открытым ртом.
– Лешенька, проходи, садись. Сейчас я тебе чайку приготовлю, – засуетилась Светлана. В этот момент, застегивая на ходу молнию на брюках и благоухая освежителем воздуха, на авансцену ворвался Иваныч. Леша в ужасе попятился от него вглубь кухни.
– Прости, я не хотел, так вышло…Как ты? – Васильев протянул руку для приветствия.
– Можно, я все-таки узнаю, что здесь творится? – обменявшись рукопожатием, обратился к собравшимся Леша.
– Давайте сядем за стол и спокойно все обсудим, – предложила Ольга.
Возражений не последовало.
После чего в несколько пространных выражениях Алексею рассказали и об утреннем похмельном синдроме Глебова, и о тяжелой болезни, настигшей Васильева, который продолжал висеть у него на плече, вымаливая прощение.
– В общем, кроме тебя, другой альтернативы сбегать в аптеку за таблетками, зубной щеткой и пастой у нас нет, – подытожила Ольга. – Мне надо еще успеть отчет напечатать, а Светке на секретарское место пора.
– Хорошо, только чай допью и сбегаю, – сдался Тробченко.
Офис постепенно наполнялся шумом: хлопали двери, приходили новые сотрудники, постоянно звонил телефон. На кухню поминутно кто-то заглядывал. Дверь в очередной раз отворилась, и на пороге появилась Зоя Семеновна Моржова, главный бухгалтер:
– Уважаемые, остальные тоже хотят попить кофе, вы не могли бы освободить кухню? – произнесла она и, окинув присутствующих недобрым взглядом, собралась было выйти, но вдруг обратилась к Глебову: – Александр, вам нехорошо?
– Что вы, у меня все чудесно, – скривился в улыбке Глебов. Моржова недоуменно уставилась на него, но Васильев со словами: «Все, все, мы уже уходим!» выдворил ее в коридор. После чего компания сочла за благо разойтись по рабочим местам.
* * *
– Иваныч, напиши по-быстренькому: что мне в аптеке купить, кроме зубной пасты и щетки? – Тробченко, застегивая куртку, вошел в комнату.
– Денег дать? – Васильев полез за бумажником.
– Потом сочтемся. Саш, ты как?
– Хреново, мутит малость, – Глебов оперся головой об экран компьютера, прикрыв глаза.
– Может, опохмелишься? – Тробченко воровато оглянулся на дверь. – У меня есть. – С этими словами он извлек из внутреннего кармана фляжку: – Коньяк. Настоящий, французский, десять лет выдержки. Хряпнешь?
– Не надо-о! Если я с утра на старые дрожжи стакан приму, – прохрипел Глебов и замахал руками, – то у меня останется только два пути…
– Какие? – насторожился Тробченко.
– Первый – я опьянею.
– А второй?
– Я буду одновременно с Юрой ломиться в то злачное место, которое он на сегодня облюбовал.
– Алексей, а вам в аптеку не пора? – огрызнулся Васильев.
– Уже бегу, а ты, Сашка, как знаешь. Подлечился бы… – вздохнул Леша и, с вожделением посмотрев на фляжку, огорченно убрал ее в карман. – Ну все, я ушел, – с этими словами Тробченко, забрав листок с названием лекарств, покинул офис.
В комнате воцарилась тишина. Глебов усиленно массировал виски, а Васильев мысленно размышлял, кто из них двоих находится в более плачевном состоянии: он или Саша?!
– С кем вчера так отдохнул? – в конце концов поинтересовался он.
– Все те же и там же, – промямлил Глебов, – Макс, Ксения, Марфа, Марат…
– А, герои нашего времени! – усмехнулся Васильев. – Ну, если там был Макс, значит, вас опять потянуло на подвиги, а если и Марфа с Ксенией, то без ночного клуба не обошлось?
– Ну да… – вяло согласился Глебов, – только, кроме них, еще человек тридцать с нашего курса было…
– Ого! Кабак не разнесли?
– Нет, – слабо улыбнулся Александр, – мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути!
– А как же ты в офисе-то оказался?
– Я слабо помню, но вроде мы с Максом каких-то барышень с нашего курса провожать поехали…
– А как же Марфа и Ксения – ваши лучшие друзья-подруги?
– Их развозил по домам наш лучший друг Марат. И вот помню, вроде мы с ней долго в подъезде…прощались…
– С кем?! – не понял Васильев и вопросительно уставился на Глебова.
– С кем?! – задумался и Саша, почесав голову. – Ну, с той, кого я провожал…
– А! – усмехнулся Иваныч. – И хорошо попрощались?
– Где? – не понял Глебов.
– В подъезде.
– С кем?
– Ты совсем мозгами уехал? – завелся Васильев. – С девушкой, которую ты домой провожал…
– А!!! Не помню, – задумался Саша.
– Как зовут-то ее, хоть помнишь? – ухмыльнулся Иваныч. – Или тоже проблемы?
– Наташа, – неуверенно произнес Глебов и уставился в потолок, – вроде…
– Ай, молодец!!! – хохотнул Васильев. – Настоящий джентльмен!
– Да ладно тебе, она с параллельного курса, я их не всех знаю, – обиделся собеседник, – наши общественные деятели тоже мне, учудили. Взяли, устроили встречу сокурсников посреди недели, когда всем с утра на работу… я из-за этой работы даже в гостях не остался…хотя мог…мне предлагали остаться, вроде…а я в офис поехал спать, благо до него от дома девушки по прямой на метро. На первой электричке, наверное, ехал, а вот как до офиса дошел и на кухне оказался, ты меня, Юр, не спрашивай, – помнить не помню, а врать не буду…
– Атас, Барбарисыч идет!!! – в комнату влетел запыхавшийся Тробченко.
– Как идет? – подпрыгнул Глебов. – Он же раньше обеда не приходит!!!
– Знаешь, я что-то у него не спросил, – Леша выкладывал покупки, – во двор захожу, смотрю, он машину паркует, ну я рысью в контору, пока он меня не заметил, и сразу к вам.
– Япона мать, он же меня по глазам сразу просечет, что я сбодуна, – Глебов чуть ли не рвал на себе волосы.
– А ты очки надень, – предложил Леша, – у тебя же зрение плохое.
– Ага. У него же очки простые, не затемненные, – отверг идею Васильев, – Барбарисыч сразу у Сашки в глазах всю боль африканского народа прочтет. Тут что-то другое надо…
– Знаю! – вскрикнул Тробченко и кинулся к двери. – У меня для компьютера специальные очки с антибликовым покрытием есть, я пулей!
Леха, хлопнув дверью, пропал. Офис заметно притих. Послышался бодрый, хорошо поставленный командирский голос. Напарники поняли, что заместитель генерального директора Геннадий Борисович Рыжов, за глаза именуемый своими сотрудниками «Барбарисыч» или «Серый кардинал», прибыл и с минуты на минуту начнет традиционный обход своих владений. Каждый раз, приезжая на работу, он обходил все отделы, наблюдая за работой и давая ценные советы подчиненным. Правда, если быть честными, то особой ценности они не представляли, но сотрудники предпочитали об этом помалкивать, так как Геннадий Борисович являлся в фирме правой рукой шефа, и практически все кадрово-финансовые вопросы решались при его непосредственном участии.
Голос постепенно приближался к двери. Васильев наблюдал за Глебовым, который постепенно съеживался за экраном компьютера. Дверь распахнулась, и голова Саши нырнула под стол.
– Добрый день, уважаемые! – Геннадий Борисович прошествовал в комнату.
– Здравствуйте! – побелевший Васильев поднялся навстречу и протянул руку. Рыжов обменялся с ним рукопожатием и обернулся: – Здравствуйте, Александр!
– Добрый день! – донеслось из-под стола. «Серый кардинал» удивленно посмотрел на Васильева.
– Шнурок, – пролепетал Иваныч.
– Что? – не понял Рыжов.
– Ну, шнурок…у него там… – Иваныч ткнул пальцем под стол, – у него там шнурок…развязался.
– У меня тут еще провод от компьютера отошел, никак вставить не могу, – подал голос из своего убежища Глебов.
– Вот и провод у него там… – замялся Юрий Иванович, – такая незадача…
– Интересно, – Рыжов, сложив руки на груди, двинулся к столу.
Тут дверь распахнулась, и в комнату влетел Тробченко.
– Ну, теперь почти вся честная компания в сборе, – ухмыльнулся Рыжов.
– Добрый день, Геннадий Борисович! – пролепетал Леша.
– Алексей, вы как нельзя кстати, – обрел уверенность Васильев, – у Александра там… – Иваныч кивнул на стол, – что-то с компьютером, вы не могли бы ему помочь?
Всю свою речь Юрий Иванович сопровождал активной мимикой, давая понять, что Леха немедленно должен лезть под стол на помощь Глебову.
– А что, Александр не в состоянии один справиться с проводом? – удивился Рыжов.
– Ну, знаете, помощь профессионала лишней не будет, – убежденно парировал Васильев.
Леша быстро сообразил, что к чему, и нырнул к Саше. «Ну, что тут у нас?!» – снова послышалось из-под стола и еле-еле слышно: «Держи». «Так, это сюда, это вот сюда, придержи здесь, так, хорошо, теперь вот тут, вот так вот, ну все, порядок», – неслось из-под стола. Все это время Рыжов недоуменно поглядывал то на стол и торчащие из-под него ноги, то на Васильева. Но вот, наконец, серьезная поломка была устранена, и пред очами Геннадия Борисовича предстали Тробченко с Глебовым, половину лица которого закрывали очки с антибликовым покрытием.
– Добрый день! – прошептал, не разжимая зубов, Саша.
– Здравствуйте! – Рыжов, прищурив глаза, подозрительно его разглядывал.
– Что-то Мария Петровна не едет, – вклинился Васильев.
– А, да! – опомнился Барбарисыч. – Она мне звонила минут двадцать назад, стоит в пробке. Задерживается. Опоздает на переговоры на полчаса, просила вам передать, чтоб вы начинали без нее. Сказала, что вы справитесь. Ведь справитесь? А, Глебов? – Тот согласно кивнул головой. – Если что, я у себя, – и Рыжов, не прощаясь, вышел.
Приятели, посмотрев друг на друга, рухнули за свои столы, схватившись за головы.
– Елы-палы, что делать будем? – Саша, сняв очки, уставился на напарника.
– Может, японцы опоздают? – почесал голову Иваныч.
– Это же восточный менталитет, они должны быть как часы, минута в минуту, – вступил в дискуссию Тробченко. В следующую секунду он съежился под взглядами коллег и поспешил ретироваться: – Ну я тогда пойду…работать, если что, я рядом…Саш, зубы почистить не забудь, – произнес менеджер напоследок.
– Ладно, пока суд да дело, пойду приведу себя в порядок, – Глебов двинулся к выходу.
– На Барбарисыча и Моржову постарайся не нарваться, – предупредил Васильев. Саша согласно кивнул и осторожно выглянул из комнаты. Секретарь Светлана вопросительно посмотрела на него, но, быстро сообразив, в чем дело, огляделась и разрешающе махнула рукой, мол, проходи – путь свободен. Глебов на цыпочках вышел и скрылся в туалете. Умывшись, он достал пасту и принялся начищать зубы. Тут дверь в туалет отворилась, и на пороге возникла Зоя Семеновна Моржова, застывшая на месте с вытаращенными глазами. Глебов с перепачканными пастой губами, с торчащей изо рта щеткой и рукой, вцепившейся в нее, был похож на больного, сбежавшего из психиатрической клиники.
– Ой, – вскрикнула Моржова, – извините!!!
Хлопнув дверью, она исчезла. Саша подскочил к двери, заперся, раз пять подергал ее, проверив на предмет закрытия, и, успокоившись, продолжил чистить зубы. Закончив и умывшись, он вдруг услышал до боли знакомый звук домофона и голос Светланы: «Слушаю вас… Здравствуйте! Проходите…поднимайтесь на второй этаж…» Сердце бешено заколотилось, Глебов посмотрел на часы: десять часов ноль минут. «Уроды! – пронеслось в его голове. – Могли бы для приличия и опоздать». Но делать было нечего, и Саша, нацепив очки и спрятав в карман щетку с пастой, направился к Васильеву, у которого уже вовсю разгорался диалог со Светланой.
– Слушай, предложи им чаю там, кофе, так мы хоть немного времени убьем, – Иваныч вопросительно посмотрел на секретаря.
– Да я им уже все предложила, но они, то есть переводчик, от имени этих двух японцев сказал что-то типа «спасибо, конечно, но время – деньги». Кстати, я бы вам советовала уже пойти к ним, а то сейчас Барбарисыч по телефону закончит разговаривать и к вам первым делом прибежит…
– Тогда пощады не жди, – констатировал Глебов.
– Вот именно, короче, я схожу скажу им, что вы сейчас подойдете, – и Светлана направилась к двери.
– Свет! – вдруг позвал ее Васильев.
– Да?
– Ай, …ладно, иди, говори… – он безнадежно махнул рукой.
– Иваныч, иди один, ты все-таки замначальника отдела, а мне лучше не показываться в таком непрезентабельном виде, – заканючил Глебов.
– Нормально выглядишь, только очки Лехины надень, глаза прикрыть – и почти не видно твоей опухшей рожи…
– Может, не будем рисковать, я все-таки немного неадекватен. А Петровна придет, я ей скажу, что плохо себя чувствовал, иди один, а?
– Нет, мил человек, идти, так вместе. Вдруг мне опять…
– Что?
– Ну, опять… – Васильев неопределенно махнул рукой, – надо будет…
– К белому другу, что ль? – прищурился Глебов.
– Ну да! – гаркнул Иваныч.
– Действительно будет неудобно, если ты вдруг вскочишь и убежишь, не прощаясь, – ухмыльнулся Саша.
– Слышь, умник, надевай очки – и пошли, перед смертью не надышишься, – Васильев встал и направился к двери, – идем!
– Кстати, а как твой желудок?
– Тьфу-тьфу, вроде отпустило, – Иваныч погладил себя по животу, – ну все, вздрогнули!
– В смысле? – опешил Глебов.
– В смысле пошли, – Васильев, одернув костюм, направился в коридор.
Глебов спрятался за его спину и потрусил за ним к переговорной. Перекрестившись, Юрий Иванович открыл дверь. За длинным столом переговорной комнаты сидели трое: двое невысоких японцев и молодой человек славянской внешности. Они одновременно встали и поклонились:
– Коничева!
– Добрый день! – перевел молодой человек. – Разрешите представиться… Владимир Сергеевич Палкин – заместитель генерального директора по связям с общественностью и по совместительству переводчик. Сидящий посередине господин Хироку-сан – глава русского отделения нашей корпорации, рядом с ним Кавасаги-сан, его заместитель.
– Хеллоу! – вдруг вырвалось у Юрия Ивановича.
– O! Do you speak English? – обрадовался Хироку-сан.
– Чего? – не понял Васильев.
– Вы говорите по-английски? – прошептал сзади Глебов.
– Йес, но…как же это…а! Вери, Вери литл! – коверкая слова, выдавил Иваныч.
– Понятно, – переводчик не смог скрыть ухмылки, – ну тогда давайте я буду переводить, а вы говорить?!
– На том и сойдемся, – обезоруживающе улыбнулся Юрий Иванович, и они с Глебовым сели напротив собеседников.
– Если вы позволите… – начал переводчик, – я бы для начала хотел рассказать о нашей корпорации. Это одна из крупнейших японских фирм, которая занимается производством оргтехники, бытовой техники, а также разработкой новых моделей DVD-плееров, телевизоров и прочего. Как вы знаете, у нас находится в разработке земельный участок водном из округов Москвы. Но в связи со спецификой российской действительности процесс оформления сильно затянулся. Поэтому мы навели справки в различных кругах о фирмах, работающих на рынке недвижимости, включая земельный комитет, в конечном итоге нам посоветовали именно вас, ссылаясь на ваш опыт и незапятнанную репутацию. Так как предварительные переговоры между нашими руководителями уже состоялись, сегодня мы бы хотели обсудить детали контракта, а также оговорить, что конкретно по этапам и в какие сроки все будет выполнено.
– Мы очень рады, что вы обратились именно к нам, – Васильев поклонился, – позвольте и мне представиться, меня зовут Юрий Иванович Васильев, я заместитель начальника отдела оформления земельно-правовых отношений. Мария Петровна Солнцева, приношу свои извинения, к сожалению, немного задерживается, но скоро подъедет. А это наш сотрудник – большой специалист по земельным правоотношениям и вообще по недвижимости – Александр Глебов, – с этими словами он протянул собеседникам свою визитку, следом за ним за визиткой полез Глебов. В ответ переводчик, а затем и оба японца, протянули свои карточки, на которых рядомс английскими словами были нарисованы какие-то иероглифы. Саша с интересом покрутил карточку в руках, но, ничего не разобрав на ней, сунул в карман.
– Как я уже сказал, – снова начал Васильев, – мы будем рады сотрудничать с вами. У нашей фирмы уже десятилетний опыт работы на рынке земли, и мы готовы оказать вам любую помощь, на которую способны.
Переводчик повернулся к японцам и начал что-то говорить. Во время всей его речи японцы согласно кивали и восклицали на своем непонятном наречии. Постепенно разговор перешел к конкретике, а именно к правовой стороне вопроса. Александру были представлены на изучение некоторые документы, связанные с оформлением земли.
– И все-таки господин Хироку-сан хотел бы знать: сколько по времени займет первоначальный этап оформления документов, включая согласования всех необходимых ведомств? Мы бы хотели, чтобы вы сделали все за месяц…
– Это нереально! – вскрикнул Глебов. Палкин перевел.
– Назеда? – вздернул брови Кавасаги-сан.
– Почему? – продублировал переводчик.
– Ну, – Глебов озадаченно посмотрел на Васильева, – праздники…
– Не понял? – удивился Владимир Сергеевич Палкин.
– Ну, праздники… – Васильев, поймавший мысль приятеля, продолжил, – понимаете, в нашей стране, как вы знаете, сейчас декабрь…
– Да, – согласно кивнул переводчик.
– А так как граждане Российской Федерации начинают праздновать практически с 12 декабря – Дня Конституции – и вплоть до 8 марта, включая католическое Рождество, Новый год, православное Рождество, Старый Новый год, Новый год по китайскому лунному календарю, День студента, день святого Валентина, 23 февраля и, наконец, сам Международный день солидарности женщин…то, как правило, сотрудники государственных учреждений очень тяжело работают в этот период.
Переводчик, усмехнувшись, перевел. Японцы засмеялись. И сквозь смех они все время повторяли какие-то непонятные фразы, что-то типа «вхао нима», «виши вота хайдзи», «кусо», что заставляло переводчика Палкина периодически краснеть.
– А о чем речь? – с неподдельным интересом спросил Васильев.
– Ну, – замялся переводчик, – скажем так – это непереводимая игра слов…
– Японский фольклор? – усмехнулся Васильев.
– Именно! – улыбнулся Палкин.
Японцы опять что-то произнесли, и переводчик задал следующий вопрос:
– И все-таки вы не могли бы закончить первый этап до наступления великого праздника – Дня святого Валентина?
– Все будет зависеть от милых барышень, очаровательных сотрудниц данных структур, или от цены вопроса, – улыбнулся Глебов.
Палкин перевел, потом ответил на какой-то вопрос и вдруг нудно, долго, периодически взвизгивая, начал что-то объяснять своим спутникам.
– Я что, так много сказал? – Саша повернулся к Васильеву.
– Нет, конечно, но мистер Хироку-сан захотел кое-что выяснить, и мне необходимо ответить на его вопросы, – отрубил переводчик.
Васильев повернулся к напарнику, и тот прочел в его взгляде все о себе, своей сексуальной ориентации, своих ближайших родственниках, своем языке и еще много разной полезной информации. Все-таки богат и могуч русский язык даже в молчаливом взгляде собеседника. После чего Саша счел за благо прикинуться немым. Через некоторое время, слушая эти бесконечные: «тцай дзянь, цхао нима, тциньхан дзиба», он постепенно задремал и уже практически засопел, подперев голову рукой, как вдруг под его ребра вошел острый локоть Васильева. Саша вздрогнул и автоматически сжал рукой тюбик пасты, лежащий у него в правом кармане пиджака; пробка отскочила, и Глебов почувствовал, как паста выдавливается. Он осторожно скосил глаза – и обнаружил свою правую ладонь полностью перепачканной зубной пастой, поэтому машинально спрятал ее обратно в карман.
– Ну что ж, если вы не возражаете, – произнес Юрий Иванович, – то я бы хотел перейти к финансовой стороне вопроса.
Палкин перевел.
– Тео ториате конома май ко, – поклонился главный японец.
– Мистер Хироку-сан говорит, что его корпорация готова подписать долгосрочный контракт на представление вами наших интересов в России в сфере недвижимости, и готов выслушать ваши финансовые требования. Но для начала вы не могли бы назвать тот минимум необходимых документов, которые нам необходимо собрать для первоначального оформления прав на земельный участок? – на одном дыхании произнес переводчик.
– Конечно, – не возражал Васильев, – сейчас Александр вам быстренько набросает небольшой список.
Глебов в ужасе зажмурился.
– Александр… вы напишете? – окликнул его Васильев.
– Да, да, конечно, – закивал Саша, – только я ручку в комнате забыл, сейчас сбегаю…
– Прошу вас, – переводчик галантно протянул ему свой «Паркер» и пододвинул пустой лист бумаги.
Глебов замешкался, но под уничтожающим взглядом Васильева взял ручку левой рукой и в раздумье уставился на лист. Когда-то очень давно, когда он сломал правую руку, ему иногда приходилось что-то карябать левой. Но сейчас, в самый разгар переговоров, он слабо представлял, как ему выкрутиться из создавшейся ситуации. Васильев, продолжая обсуждать детали контракта, наклонился над Сашиным ухом и, не спуская улыбки с лица, еле слышно прошипел: «Пиши давай уже!» Ничего не оставалось делать, как действительно попытаться что-то написать левой рукой, и молиться, чтобы уже поскорей приехала Мария Петровна и можно было на пару минут выскочить в туалет помыть руки. Но тут обнаружилась новая напасть: Глебову с большим трудом удавались даже печатные буквы. А это уже вызывало легкое удивление переводчика, японцев и Юрия Ивановича, который, судя по его взгляду, тоже не мог толком понять, почему Саша пишет левой рукой. Тут еще выяснилось, что сквозь очки с антибликовым покрытием Глебов вообще не может разобрать, что он пытается писать. Не выдержав, Саша снял очки, но, увидев растущее удивление во взглядах японцев, разглядывающих его лицо и особенно круги под глазами, Саша так же молча водворил очки обратно и продолжил свой труд.