Сороки-убийцы

Первая ассоциация, вернее, неопреодолимое желание начать смотреть «Чисто английские убийства», оказалась самой верной. Горовиц реально писал для сериала сценарии. И сериал упоминается в книге (уже во второй части) дикое количество раз. Что ж, понеслись, чем же хороши «Убийства с Мидсаммере», чем они становятся плохи, а также, что хорошего и плохого конкретно в этой книге.*я читала на русском. У ЛЛ снова заглюк: когда пишешь рецензию, они сами выставляют тебе издание книги – «Нам лучше знать, на что ты пишешь свою рецензию»*Сразу плюс: очень плотное повествование. Хотя всё происходящее кажется экспозицией, на самом деле даётся очень много информации и через сто страниц кажется, что прочёл две книги. А страниц – 800. Думаю, писалось изначально с мыслью, что из этого сделают сериал. Серий на двенадцать.Сразу минус: в виузал Горовиц никак. Описаний очень много, не запоминается из них ни одно. Когда редактор откладывает роман умершего писателя и начинает собственное расследование, обращая внимание на то, как реальные места или люди оказали влияние на того самого загадочно почившего писателя, я только благосклонно кивала – Горовиц реально считает, что кто-то запомнил локации. Я – стопудово нет. Локации он учился писать не у Диккенса (который тут тоже упоминается), а, как минимум, у Анны Рэдклифф – то есть просто накиданные дома, леса, озёра, малозапоминающихся расцветок.К нейтральной информации: это постмодернистский роман, призванный порассуждать про жанр детектива как таковой и дать сравнение разных стилей. Вытекающий из этого минус: занимательность романа… ну, такое. Слишком много ума и слишком мало безумия. Да, влияние Кристи очевидно, но жить в сочинённых Горовицем мирах не тянет.Интересной особенностью книги является то, что вынесено мной в название рецы. Это именно «хонкаку» – в какой-то момент повествование обрывается, чтобы дать читателю самому поискать улики. Когда повествование переходят к редактору умершего писателя Алана Конвэя, то нам даже указывают, где редакторка нашла информацию, где не обратила внимание и пр. То есть нас призывают прочитать какие-то отрывки второй раз.Ну… С одной стороны, да, это интересно, с другой – в этой игре я не участвовала. Меня эти преступления – не захватили. Нет, Горовиц не прав, мы читаем детективы не только потому, что мы можем стоять плечом к плечу с детективом, нас они привлекают тем же, чем и любые иные романы – мы можем стать участниками событий. И если нам не хочется погружаться в мир залитых солнцем полей, пыльных библиотек или офисных разборок – убийство, улики и разгадка могут быть самыми заковыристыми, но это будет чтением для профессионалов, но не для публики.Что насчёт убийцы, который убил писателя? Ну, такое. Даже не насчёт мотива, фиг бы с ним. Насчёт доказательств. Никаких. Окей, улик хватило редакторке, но полиция покрутит пальцем вокруг виска, а адвокат, если понадобится, просто посмеётся в лицо.спойлер1. Да, я думала о том, что именно редактору легче всего было бы изъять страницы из рукописи. Но, ёлы-палы, я действительно надеялась, что в тех главах содержится нечто, что изобличает старые преступления, является издёвкой и пр. И да, я заметила, что редактор в курсе дорожных работ. Алё! Там у Конвэя побывало в тот день пол-Англии, у издателя могли быть такие же причины скрывать свою поездку, как и у остальных.2. Найденные главы ничего не доказывают. Издателю достаточно сказать, что сам их напечатал. Частично взял слова у самого Конвэя, из его предсмертной записки. Нет доказательств, что Конвэй реально их напечатал. Я бы на месте издателя сняла бы копию с документов, выдала бы редакторке копию (чтобы убедиться, что на страницах-оригиналах не осталось отпечатков и ДНК Конвэя), перекрестила бы и отправила в полицию: пусть бы над ней посмеялись и посчитали бы идиоткой.Секретарша подтверждает, что рукопись пришла раньше? Так она не читала. Конвэй ошибся, прислал не ту рукопись, нормальную вручил во время обеда. Фига базар. Думал о суициде, натворил массу фигни. Что-то доказать – невозможно. 3. Я в душе не гребу, как эти чёртовы главы были написаны. С одной стороны, от руки, если издатель использовал кусок оттуда, выдавая за предсмертное письмо. С другой – нигде не говорилось, что редакторка читала рукописный текст. Напротив, постоянно подчёркивалось, что книга Конвэя была где-то в компьютере. Главная улика, дамы и господа. ГЛАВНАЯ! Вокруг этих пропавших глав вертится вся книга. Я так поняла, что сперва Чарльз убил Конвэя, потом нашёл у Конвэя дома рукописный вариант и соорудил из него предсмертную записку. То, что на странице не окажется лишнего, не будет фраза оборвана на середине – догадался, благодаря киллерской телепатии. свернутьСамое плохое в книге внезапная смена «уровня реальности». Я имею в виду развязку. Насколько я поняла замысел, он состоял в столкновении разных детективных стилей. Сперва это «книга в книге» – типичный английский детектив с явным закосом под Кристи (и, ясен пень, под «Мидсоммерские убийства»), затем расследование в т.н. «реальном мире», то есть расследование, которое ведёт редакторка, которая хочет найти последние главы романа. Стиль отличается сильно: во «вставном» детективе ОЧЕНЬ много экспозиции, в детективе-рамке – больше действия. Но «уровень реальности» «рамки» был запланирован высоким. Так (а других объяснений на фига тут этот персонаж нет) вводит инспектор полиции, который громко ругается, что в книгах описывают вовсе не реальные убийства.А потом развязка – кровь, кишки, пожар, минимум улик… Полное несовпадение уровней.Всё повествование строится на том, что писатель Алан Конвэй ненавидел созданного им персонажа Аттикуса Пюнда. Приводятся в пример Агата Кристи, Артур Конан Дойл… Простите, но ни фига. Дойл был средним писателем, когда он начинал писать про Холмса (скраденного у Эдгара По в ноль), то всерьёз полагал, что «пишет литературу». Потом пришло признание и бедняга Дойл вообразил себя писателем. Успех реально пришёл, но вовсе не тот, что к Холмсу. Дойл психанул, «убил» Холмса (очень загадочным и мелодраматичным способом, так что нинадатут, очень может быть, он предполагал, что персонажа придётся воскрешать). Когда Дойл понял, что получил от жизни, что хотел, а больше не будет, наконец Холмса воскресил, но если исследовать характер персонажа, то Холмс осле перерыва похож на раннего Холмса примерно так же, как я на Кэтрин Зету Джонс. Мы обе женщины, на этом сходство заканчивается. Дойл вычленил то, что посчитал «характерными чертами» и стал прорабатывать истории. Публика подмены не замечала. Насчёт ненависти Кристи к Пуаро – я хз. Мне кажется, это нечто сильно преувеличенное. Но Кристи было спокойно сосуществовать с персонажем, он уже сам по себе гротескно-смешной. Миры, в которых он действует, скорее, уютные, чем философские. Потому «Восточный экспресс» оказывает такое воздействие – тот редкий случай, когда Кристи использует Пуаро в «заковыристом детективе». Окей, туда же добавлю и «Роджера Экройда», но не будем забывать, что это ранний роман, где писательница просто «пробовала перо». Такие концептуальные детективы, где Кристи пыталась попробовать новое, вроде «Виллы Белый конь» или «Скрюченного домишки», обходятся без Пуаро.Это я к тому, что если писатель ненавидит главного персонажа, аудитория прочувствует. Нет, не поймёт, но прочувствует. И если бы Горовиц понимал это правило, если бы он реально создал именно стилистическую игру с ненавистью автора к персонажу… Ведь редакторка, от лица которой идёт впоследствии речь, могла бы даже подчеркнуть эти моменты…Алан Конвэй, как упомянет его бойфренд, держал при себе блокнот, куда записывал все улики и сюжетные повороты, которые надо было впихнуть в текст и говорил, какая головная боль это делать. И у меня полное ощущение, что это Горовиц написал по собственному опыту. Он не погружается в текст, он постоянно напряжённо думает, как спрятать в тексте улику. И от этого текст становится непереносимо безэмоциональным. При этом в книге есть отрывок из социальной книги Конвэя про английскую аристократию, где яд просто сочится со страниц. Так… на фига? Зачем вводить этот мотив ненависти к персонажу, прорабатывать, но не развивать его?Я вам кое-что проспойлерю. Чтобы вы знали заранее о том, что это за роман. Редакторке все говорят, что нет, Конвэй ничего не говорил про свой последний детектив. Почему? Потому что читателям требуются ложные следы, в сюжете это никак не объяснено.Убийца во «вставном детективе» – также несколько с потолка. То есть сама история и мотив – красивы, но улик для этого – ноль. Я дам спойлерную подсказку, что вы. У убитой в доме есть комната, в которую она никогда не заходит. Почему? Моя подсказка-спойлер: она там испытала потрясение. Вы могли бы догадаться? кто-нибудь вообще способен был бы догадаться? А что за потрясение – уж ищите сами.В статье "Почему стоит читать «Сорок-убийц» сказано, что и самой рассказчице не стоит доверять. Окей, я честно ей не доверяла. И что? Я так полагаю, что в тексте может быть запрятано ещё одно убийство. Через какие-то анаграммы и прочую фигню. И раскрыть его можно только в случаях чтения интервью с Горовицем, ге он пальцем указывает на то, кто убийца и кого вообще убили.спойлерУ редакторки остался ключ от машины Джеймса Тэйлора. С момента их пьянки он более не упоминается. Это странно, так как говорится, что сериал про Аттикуса таки сняли. Редакторка хочет заглянуть к нему после пьянки, но внезапно поворачивает. Видимо, в этот момент и убила. За метаксу и двор. В общем, мне пох на мотив. И если я раскрыла это спрятанное убийство – меня это не радует. И если там не было спрятанного убийства, просто Горовиц в какой-то момент перестал упоминать имя персонажа – тоже. свернутьЧто мне сильно не понравилось? Улики. Они взяты с потолка в обоих случаях. Зачем было ехать на велосипеде викария, который издаёт звуки на всю деревню? – задаётся вопрос где-то на двухсотой странице. Патамушта, – отвечают на странице где-то семисотой. Что должна была вычитать редакторка из составленных ею заметок? Отвечай сам, дорогой читатель.Это неплохой детектив, но и причин 11 тысяч рецензий на гудридсе я понять не могу. Так понимаю, что это нечто постмодернистское, где читатель также вовлечён в расследование преступлений. Если да, то даже почитаю вторую часть. Если нет… ну, а нет и суда нет, как сказали бы адвокаты, посмотрев на слабейшие улики, собранные редакторкой.

Больше всего, что я не люблю во всех этих современных детективах-триллерах, – это медленные завязки, которые, по идее, должны раскрыть читателю персонажей и конфликт сюжета. Не то, чтобы это наполняло меня хоть каким-либо любопытством касательно читаемого, но в этом случае авторы хотя бы старались!Обладатель сверхразума под именем Энтони Горовиц, очевидно, решил пойти дальше и написал завязку совершенно никак с остальной частью романа не связанную, гордо назвав это мракобесие концептуализмом, постмодернистским стилем повествования, «книгой в книге» или подставьте сюда любые экстатические эпитеты, которые вы встретите в море неприхотливой похвальбы, в том числе и здесь на сайте.Кстати, это меня действительно удивляет. Кроме той фишки, что в Сороках-убийцах содержится по сути два недописанных произведения вместо одного (верно сказывается профессиональная деформация автора, который занимается выдумыванием сценариев к сериалам), по большей части это конкретное такое посредственное чтиво, которое мы можем наблюдать на полках книжных магазинов буквально тоннами. Весь ажиотаж, сопровождавший выход книги пару лет назад, и восторженные визги доморощенных блогеров-рецензентов, оказались немножко необъективны. Я бы отнесла книгу к тому же разряду, где числятся всякие прочие Омеры и Маррсы . И не более того. С одним лишь исключением: вышеупомянутые авторы прекрасно умеют в динамику.Некая Сьюзан, сильная и независимая сорокалетняя редакторша, не обременённая семьёй и состоящая в свободных отношениях с греком-любовником, садится вечерком под винишко за чтение новой рукописи популярного писателя, имитирующего классические английские детективы. Про Сьюзан мы забываем на добрые полкниги, вчитываясь в ещё одну завязку: гениальный детектив Аттикус Пюнд расследует странные случаи со смертельным исходом в глухой английской деревушке. На дворе середина 50-х годов (что не ощущается по содержанию совершенно), Пюнд только что узнал, что умирает от рака, а сам «роман в романе» изобилует отсылками к иным детективам, настоящей действительности и предыдущим (упомянутым, но не существующим) книгам в серии.Эта часть у Горовица вышла более-менее увлекательной, да только обрывается на полуслове, и мы вновь вынуждены погрузиться в мысленный поток героини, из-за огромного количества прочитанных поверхностных детективов возомнившей себя сыщиком не хуже Холмса и Пуаро, и от того решившейся заняться собственным расследованием: Алан Конвей, писатель детективов о Пюнде, скоропостижно сиганул с балкона.Такое ощущение, будто Горовиц и вправду старался написать нечто в стиле Агаты Кристи, но просто-напросто не осилил. Поэтому он слепил из того, что было, псевдоинтеллектуальную прозу, удобную в употреблении массовым читателем. Поставил этого гомункула на костыли из реальной действительности, докучной Сьзан, особенностей редакторского и писательского ремесла, склеил ещё одной детективной линией с убийством, добавил пригоршню повесточки и шуток про Трампа, и – вуаля! Перед нами ультрапопулярное хрючево: кушайте, не обляпайтесь.Алан Конвей – не просто альтер-эго Энтони Горовица, а скорее его влажные фантазии о себе самом. Идея с анаграммами и шифрами того же самого писателя была очень даже любопытна, но не привела ни к чему вообще (только к глупой шутке про бывшую жену). Похождения Сьюзан даже на грошовые триллеры не тянут по своей тупизне: «Я сказала ему, что сообщу о его преступлении в полицию, развернулась, а он ушатал меня молотком по голове. Боже, какая неожиданность!». Если желаете историй про депрессивность маленьких английских поселений – прочтите Случайную вакансию Джоан, господи-прости, Роулинг. А Горовиц, на мой личный, естественно, и скромный взгляд, вовсе не стоит потраченного на него времени.

Эта книга, пожалуй, отправится в мой список лучших из прочитанного за год. Невероятно интересный, увлекательный детектив, написанный в необычном стиле, от которого было просто не оторваться и который запомнится надолго.Чем же он так цепляет? Если вкратце и без спойлеров – это наличие двух сюжетов, один внутри другого. Начинается всё с описания маленького английского городка Саксби-на-Эйвоне, который сотрясают новости о двух смертях, одна за другой. Сначала умирает экономка в местном богатом особняке Пай-Холл. Вроде всё понятно – споткнулась о шнур от пылесоса и упала с лестницы. Зато когда через некоторое время умирает сэр Магнус Пай, владелец Пай-Холла, сомнений нет – произошло убийство.Расследовать дело приезжает знаменитый частный сыщик Аттикус Пюнд, выходец из Германии, прошедший через концлагер. Пюнд опрашивает жителей городка: родню и тех, кто близко общался с умершими. Но вот как только Пюнд заявляет, что знает, кто убийца, повествование отрывается.Оказывается, всё, что мы читали до этого – это часть романа популярного писателя Алана Конвея, финальная часть его цикла о сыщике Пюнде. Проблема в том, что автор покончил с собой, и хотя перед смертью сдал своему издателю законченную рукопись книги, редактор, Сьюзен Райленд позже обнаруживает, что последних глав в ней нет.Сьюзен подозревает, что что-то во всём происходящем не так, а дальнейшее выяснение обстоятельств смерти Конвея наводит её на мысль об убийстве. Так и получается, что перед нами, читателями, представляется второй сюжет – вместе со Сьюзен выяснить, как же умер автор, и найти пропавшие главы, чтобы узнать, наконец, чем же кончилось расследование Пюнда.Хочу отметить, что для меня этот детектив стал одним из редких случаев, когда я сразу угадала, кто убийца, причём в обоих случаях. Вот почему-то сразу подумала, наверное, это этот персонаж и этот, даже ещё не зная всех подробностей. И оказалась права. Но удовольствия от прочтения это никак не испортило. Детектив получился интересный, динамичный, не было ни одного скучного момента.Была удивлена, что, оказывается, у книги есть продолжение. Безумно интересно, о чём же будет сюжет там. Поэтому прочитаю обязательно.