The Man Who Was Afraid

Мало знать чистописания ремесла,Расписать закатИли цветение редьки. Вот когда к ребру душа примерзла,Ты ее попробуй отогреть-ка!Маяковский о ГорькомПримерзла, что и говорить… Настолько примерзла, что и разобраться сложно – что же так гложет и не отпускает?Может, Фому жаль? Жаль. А почему жаль? Достались ему миллионы от отца – живи не хочу. Не хочет… Не хочешь, не живи. Но у него нет выбора, его не спрашивают, как ему хочется жить, судьба определила его в среду, где нужно обладать практичным умом, хваткой, любовью к накопительству. Грех ли не обладать этими качествами? Наверное, нет. Если есть другие дороги, где пригодятся другие качества. Были ли у Фомы другие качества? Мне кажется – да. Выходит, не было других дорог. Не предусмотрено для купеческого сына. Да и не только для купеческого. И не только для горьковского времени. Что-то с местом. Оно магическое. Кто из нас сам выбирал профессию и род деятельности, при заботливых и любящих-то родителях? Есть такие, уверена. А если родители достигли определенных высот в своем ремесле? Что предначертано судьбой для отпрыска? И совершенно не важно, есть ли у него предрасположенность для продолжения семейной профессии, или нет… Может, и в этом случае – есть те, кто выбрал сам. Везет! Но больше посредственных врачей, ученых, строителей, продолжающих династию без таланта «к делу». Еще больше Фом, не справившихся, бунтующих. И проигравших бунт, прожигающих от безысходности собственную жизнь больше, чем выигравших. Автор, конечно, не об этом писал. Видя в купечестве мировое зло, божественную ошибку в устройстве общества, творил он свои шедевры, болея душой за свободу и равенство всех трудящихся людей и кидал написанное, как огнеметные гранаты, в это самое зло. Интересно, читали бы мы их сейчас, были бы они написаны, если бы один из этих злодеев- Гордеевых-Артамоновых-Маякиных, а конкретнее Савва Морозов, не назначил ему содержание сразу по выпуску из «университетов»? Вряд ли. Был ли шанс у героя Фомы стать уважаемым и успешным человеком, и что немаловажно – долгожителем, с унаследованной занятостью и капиталами, если его творец Максим Горький? Полагаю, нет. Так же как и у наследников созданного им Артамонова. Шанс и у Саввы Морозова, благодетеля, не состоялся. Благодаря облагодетельствованному им Максиму Горькому и иже с ним – большевикам. Которые и стали наследниками имущества всех вымышленных и настоящих злодеев. «Злодеи» не из наших мест основывали экономику стран, в которых жили, и собственные династии. Но ни у кого из зарубежных писателей, пишущих «на тему» не встретим мы наследника Фому, со святыми речами сырой английской/голландской/ французской/ американской совести. Нет что ли совести у них на национальном уровне? Нет, у них Горького нет. Знающего и требующего от героев и читателя знания смысла жизни, болезненного зарождения и вынашивания идей по усовершенствованию мира. Нет в душе идей со святым духом недовольства? – значит, темный мир у такой души. Есть идеи со святым духом недовольства – светлый мир. Нет идей у зарубежных собратьев – «злодеев» и пишущих о них? Есть. Усовершенствование собственной жизни и потомков, созидание, обустройство производств, жизнь в движении и приумножении, с издержками, конечно… Но разве то идея? Идея должна охватывать мирское благополучие. Горько пал Фомка жертвой идеи мирского благополучия по Горькому. Вот и жалко. Вот и не отогревается.

Хороший, крепкий роман-рассказ как некий объективно-описательный взгляд на российское (нижегородское) купечество второй половины XIX века получился у писателя. Что самое интересное, читая (сначала), как бы исподволь (чуть ли не закономерно-критически) напрашивается идея якобы о необходимости решения назревших (к тому времени) социально-экономических проблем.. и мы знаем, что за («справедливо-прогрессивные») «телодвижения» были предприняты (как ответ на решение этих «проблем») и как решения эти, как раз и привели (страну) к октябрю 1917 года.. а потом (ещё в процессе чтения зная, чем и как всё это обернулось благодаря вот таким вот «певцам революции»), начинаешь понимать, что как раз идеи Маякина-то более живучими и реалистичными оказались, а не здешние фабульно-пафосные «бунты» Фрола-Горького.. вот в ведь чем (здесь) забавность..Не сказать, что книга сильно глубокая, но реалистичные бытоописания, как и сильные места и достойные размышления (героев) здесь присутствуют, что есть, то есть.Одно из таких сильных мест, сцена когда Фрол (уже в конце книги) лежит, связанный на палубе и размышляет – вспоминает вслух:"– Я пропал… знаю! Только – не от вашей силы… а от своей слабости… да! Вы тоже черви перед богом… И – погодите! Задохнетесь… Я пропал – от слепоты… Я увидал много и ослеп… Как сова… Мальчишкой, помню… гонял я сову в овраге… она полетит и треснется обо что-нибудь… Солнце ослепило ее… Избилась вся и пропала. А отец тогда сказал мне: «Вот так и человек: иной мечется, мечется, изобьется, измучается и бросится куда попало… лишь бы отдохнуть!..» Эй! развяжите мне руки…"Есть здесь ещё один небольшой (интересный) момент – восторженный Горький посвятил сей роман свой Чехову, а тот, очевидно, не особенно сильно углубляясь в чтение худо-бедно пробежался (по тексту) и выдал в письме Бунину свой критический вердикт: «Он весь по прямой линии, на одном герое построен, как шашлык на вертеле. И все персонажи говорят одинаково, на „о“» -что является чистейшей неправдой, там, на самом деле есть и другие «философствующие» персонажи, это, во-первых, нет там никакого «окания», это, во-вторых, а Чехов, таким образом, не очень-то красиво выглядит (в этой ситуации), хотя я и не являюсь (ярым) поклонником Горького.

Фома Гордеев –это Российская Федерация. Бестолковый, непрактичный, с извечными проблемами. Самый правильный (как он считает), постоянно ноющий о духовном, презирающий людей за пороки. Новый Христос. Никто бы Фому Гордеева и не заметил, если бы не Горький. На практике подобного человека взяли бы под опеку жестким волевым напором, но Игнат Гордеев, способный на это, умирает волею Горького и Фома в ранней юности остается один. Ни Брежневу, ни Медведеву в подобной ситуации пропасть не дали. Фоме же достался неудачный опекун. Яков Маякин, предприниматель от мозга до костей, крестный Фомы, своей деловитостью его только раздражает, до Фомы не доходит то, что тот говорит. Характерный пример того, что они говорят на разных языках– Не понимаете вы…– тихо сказал Фома. – Чего я не понимаю? Я всё понимаю! – Сердца, сердце есть у человека!.. – тихо сказал юноша. Маякин прищурил глаза и ответил: – Ума, значит, нет…Взгляды Якова не для ФомыКак могут быть все счастливы и равны, если каждый хочет выше другого быть? Даже нищий свою гордость имеет и пред другими чем-нибудь всегда хвастается… Мал ребенок – и тот хочет первым в товарищах быть… И никогда человек человеку не уступит – дураки только это думают… У каждого – душа своя. только тех, кто души своей не любит, можно обтесать под одну мерку..Или всех грызи, иль лежи в грязиО Фоме он делает однозначные выводы и решает в результате спровоцировать его, упрятать в сумасшедший домСвинья ищет, где лужа, а Фома – где хужеВсякий скот пил из крынки, остались одни подонки, а дурак из грязного горшка сделал божкаНа уровне логики Маякина доказать можно все, что угодноТак вот, говоришь ты, что дома эти для бедных, нищих, стало быть, – во исполнение Христовой заповеди… Ладно! А кто есть нищий? Нищий есть человек, вынужденный судьбой напоминать нам о Христе, он брат Христов, он колокол господень и звонит в жизни для того, чтоб будить совесть нашу, тревожить сытость плоти человеческой… Он стоит под окном и поет: «Христа ра-ади!» и тем пением напоминает нам о Христе, о святом его завете помогать ближнему… Но люди так жизнь свою устроили, что по Христову учению совсем им невозможно поступать, и стал для нас Иисус Христос совсем лишний. Не единожды, а может, сто тысяч раз отдавали мы его на пропятие, но всё не можем изгнать его из жизни, зане братия его нищая поет на улицах имя его и напоминает нам о нем… И вот ныне придумали мы: запереть нищих в дома такие особые и чтоб не ходили они по улицам, не будили бы нашей совести.«Я не умею возразить вам, но я чувствую – это не так» – говорит ему дочь Люба. Люба – олицетворение бунтующих против домашней каторги женщин. Сидит дома, читает книги, мужика нет. Совсем как многие на этом ресурсе.Купеческое скопище пороков бьет Фому по голове, его бросает из крайности в крайность. Сначала Фома чурается этого общества, затем ударяется во все тяжкие. Это общество явно не для него, но другого нет. Более понятные и приятные ему люди – простые работники, но и им он не близок, так как родился миллионером. Единственная возможность для Фомы –это сбежать, оставить капитал крестному. Он даже просит его об этом. Близкие Фоме женщины делают в общем правильные о нем выводы. Ну, вот скажу я тебе – других ты лучше… Что же из этого будет? – А почему лучше? – задумчиво спросил Фома. – Да – так! Песню хорошую поют – плачешь ты… подлость человек делает бьешь его… С женщинами – прост, не охальничаешь над ними… Ну, и удалым можешь быть…– Слушай! – серьезно сказала Саша. – По-моему, надо тебе жениться – вот и всё! – Зачем? – передернув плечами, спросил Фома. – Хомут тебе надо…Отношение Горького к женщине – отдельная тема. На протяжении повествования всплывающие замечания придают произведению вид юмористического романа.«Люби жену – как душу, тряси ее – как грушу»«не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасешься»"Баба – как оспа, без нее не проживешь…""Девки – сливки, бабы – молоко. Бабы близко, девки далеко."«Какое всё разное… и люди и женщины…Проявившийся сын Маякина, Тарас помог поставить точку в этой истории, повлияв на своего папашу. Взгляды на редкость здравые и безжалостные.Либеральный купец – это помесь волка и свиньиМы все, русские. отчаянные распустехи… К счастью, жизнь слагается так, что волей-неволей мы понемножку подтягиваемся… Мечты – юношам и девам, а серьезным людям— серьезное дело…В результате изгой, который получился из Фомы, вылеченный в сумасшедшем доме, помогает понять одно – нечего было делать России на мировом рынке. Можно поменяться, но единственный способ для смены реальности – это спиртное и наркотики. Впрочем, в настоящее время это и имеет место.