Исповедь

"Каждая его книга – рецепт: как вылечить русских людей от русских болячек."К.И. ЧуковскийПеред нами очередной рецепт от Горького, история болезни и способ лечения народа, который в тот момент казался ему оптимальным. На примере главного героя писатель показывает, как сложно было бедному человеку сохранить нравственную чистоту, не оступиться, не совершить аморальных поступков, желая удержать свое счастье, и как трудно не разувериться в справедливом, добром Боге, если постоянно сталкиваешься с несчастьями как своими, так и других бедняков, а также обманом и злобой тех, кто, по идее, должен был нести утешение, служить примером праведной жизни. Автор описывает, как быстро может скатиться в глубокую яму человек без опоры, без веры и как непросто было его герою найти правильный путь и наставников, чтобы вновь обрести смысл существования. Горький, с одной стороны, показывает жизнь разных групп населения, хотя и весьма поверхностно: тут встречаются крестьяне, монахи, странники-паломники и рабочие заводов, с другой стороны, дает яркие портреты отдельных персонажей, так что вырисовывается весьма объёмная панорама жизни простого люда. В книге множество картин несчастий, пороков, бесплодных исканий, но автор предлагает выход из этой ситуации, так что повествование заканчивается на весьма оптимистичной ноте.История вышла достаточно спорная, читаешь и гадаешь, что из описанного автором правда, а что художественное сгущение красок или преувеличение, отражение его надежд, вера в путь, ведущий к счастью людей. И вновь хочется согласиться с рассуждениями Чуковского и отметить, что тут тоже весьма «лубочные мысли», но все же Горький ставит перед читателями важные, сложные вопросы, поэтому следить за его рассуждениями интересно, даже если и не можешь принять их полностью.Вот, например, моменты, которые вызвали у меня некий диссонанс:спойлер отчего весьма верующий молодой человек, самолично, ради своей выгоды, отступивший от праведной жизни, стал винить в этом Бога? Откуда такая резкая перемена – то он почти праведник, а то его стало штормить, будто бы и не было никакой веры прежде? Почему поиски ответов среди монахов, церковных служащих не принесли никаких результатов? Как-то плохо верится, что не было ни одного достойного представителя православия, который мог бы стать наставником для того, кто изначально воспитывался верующим человеком. Почему герой не примкнул ни к одному сектантскому сообществу, ведь в то время было множество разных течений, может, среди них Матвей и нашел бы свой «угол». Ну и к образам рабочих, конечно же, возникает некое недоверие, уж слишком благостными их описал автор, как будто не замечая, что и в этой среде есть такие же «мерзости русской жизни», идеализирование этого класса несколько нарушает реализм происходящего.Да и финал, с чудом, который сотворил народ, конечно, слишком упрощен, хоть и дает надежду, что многое в силах людей, но все же показывает толпу как неразумное «стадо», сила которого может стать как благом, так и причиной огромных разрушений.свернутьПодводя итог, советую эту повесть всем, кто интересуется творчеством Горького и любителям изучать жизнь народа в дореволюционную эпоху.Цитаты— Не дьявольское, но – скотское! Добро и зло – в человеке суть: хочете добра – и есть добро, зла хочете – и будет зло от вас и вам! Бог не понуждает вас на добро и на зло, самовластны вы созданы волею его и свободно творите как злое, так и доброе. Диавол же ваш – нужда и темнота! Доброе суть воистину человеческое, ибо оно – божие, злое же ваше – не дьявольское, но скотское!Так низвёл я господа с высоты неизречённых красот его на должность защитника малых делишек моих, а бога унизив, и сам опустился до ничтожества— Лжёшь, собака заблудшая!И начал он мне угрожать гневом божиим и местью его, – начал говорить тихим голосом; говорит и весь вздрагивает, ряса словно ручьями течёт с него и дымом зелёным вьется. Встаёт господь предо мною грозен и суров, ликом тёмен, сердцем – гневен, милосердием скуп и жестокостью подобен иегове, богу древлему.Я и говорю протопопу:– Сами вы в ересь впадаете, – разве это христианский бог? Куда же вы Христа прячете? На что вместо друга и помощника людям только судию над ними ставите?..Тут он меня за волосья ухватил, дёргает и шепчет, всхлипывая:– Проклятый, ты кто такой, кто? Тебя надо в полицию представить, в острог, в монастырь, в Сибирь…Тогда я опомнился. Ясно, что коли человек полицию зовёт бога своего поддержать, стало быть, ни сам он, ни бог его никакой силы не имеют, а тем паче – красоты.– Славе божией, – говорю ему, – служат ангелы, а не полиция, но ежели вы иначе веруете – поступайте по вере вашей.Вижу также, что обитель хозяйственно поставлена: лесом торгует, земли в аренду мужикам сдаёт, рыбную ловлю на озере; мельницу имеет, огороды, большой плодовый сад; яблоки, ягоды, капусту продаёт. На конюшнях восемнадцать лошадей, братии более полуста, и все – народ крепкий, рабочий, стариков немного, – для парада, для богомольцев едва хватает. Монахи и вино пьют и с женщинами усердно путаются; кои помоложе, те на выселки ночами бегают, к старшим женщины ходят в кельи, якобы полы мыть; ну, конечно, богомолками тоже пользуются. Всё это дело не моё, и осуждать я не могу, греха в этом не вижу, но ложь противна.Множество я видел таких людей. Ночами они ползают перед богом своим, а днём безжалостно ходят по грудям людей. Низвели бога на должность укрывателя мерзостей своих, подкупают его и торгуются с ним:– Не забудь, господи, сколько дал я тебе!– Прошлой весной муж на Днепр ушёл, дрова сплавлять, и – пропал! Может – утонул, может – другую жену нашёл, кто знает? Свёкор и свекровь – люди бедные, злые. Двое деток у меня – мальчик да девочка,– чем мне их кормить? Я же работала, переломиться готова была, а нет работы, да и что баба может выработать? Свёкор ругает: «Ты нам с детьми твоими камень на шею, объела ты нас, опила!» А свекровь уговаривает: «Ты же молодая, иди по монастырям, монахи до баб жадные, много денег наберёшь». Не могу я терпеть голода деток, – вот, хожу! Утопить их, что ли? Вот и хожу!– Бога не вижу и людей не люблю! – говорит. – Какие это люди, если друг другу помочь не могут? Люди! Против сильного – овцы, против слабого волки! Но и волки стаями живут, а люди – все врозь и друг другу враги! Ой, много я видела и вижу, погибнуть бы всем! Родят деток, а растить не могут хорошо это? Я вот – била своих, когда они хлеба просили, била!Забыли мы, что женщина Христа родила и на Голгофу покорно проводила его; забыли, что она мать всех святых и прекрасных людей прошлого, и в подлой жадности нашей потеряли цену женщине, обращаем её в утеху для себя да в домашнее животное для работы; оттого она и не родит больше спасителей жизни, а только уродцев сеет в ней, плодя слабость нашу.Ты, миленький, сам сволочь и мерзавец, коли не дурак, – выбирай, что слаще! Ты, мол, пойми: не то важно, как люди на тебя смотрят, а то, как ты сам видишь их. Оттого мы, друг, и кривы и слепы, что всё на людей смотрим, тёмного в них ищем, да в чужой тьме и гасим свой свет. А ты своим светом освети чужую тьму – и всё тебе будет приятно. Не видит человек добра ни в ком, кроме себя, и потому весь мир – горестная пустыня для негоВзглянул на меня этот Марк и, усмехаясь, отвечает:– Не даст! Он смирный, добрый он..– Так зачем же ты его обижаешь?– Да так, – говорит.И, посвистев, прибавил:– Смирный он!– Ну, так что? – спрашиваю.– А для чего же смирные-то живут?Сказал он это удивительно спокойно – видимо, человек уже в двенадцать лет уверен был, что смирные люди даны для обид.Народ на заводе – по недугу мне: всё этакие резкие люди, смелые, и хотя матерщинники, похабники и часто пьяницы, но свободный, бесстрашный народ. Не похож он на странников и холопов земли, которые обижали меня своей робостью, растерянной душой, безнадёжной печалью, мелкой жуликоватостью в делах с богом и промеж себя.Нравятся тебе божий угодники?– Не знаю… Пантелеймон – нравится, Егорий тоже. Со змием дрался. Не знаю я – какая людям радость, коли десятеро из них святы стали?Растёт Костя на моих глазах.– Ежели, – говорит, – царская или богатого дочь во Христа поверит, да замучают её – ведь ни царь, ни богач добрее к людям от этого не бывали. В житиях не сказано, что исправлялись цари-то, мучители!свернуть

В рецензии имеются спойлеры, котрые ну ничуть не испортят книгу, так как сюжет у Горького – вещь последняя, погоды не делающая.–Новой гордости научило меня мое Я, которой учу я людей: не прятать больше головы в песок небесных вещей, а гордо держать ее, земную голову, которая создает смысл земли!*Я бы выучила это наизусть, да где взять столько памяти. Книга – просто сумасшедше красивая. Она такая: звенящая, поющая, плачущая, скрежещущая зубами от злобы и бессилия, сострадательная, вольная, гордая. (да знаю, что книга выглядит в моем описании монстром слезливым-зубастым, но Горький- гений, умеет каким-то образом делать книгу живой, говорящей, не монстрообразной, а невероятно красивой)Каждая страничка – откровения, оголенные провода электричества, боль человека отчаявшегося, его стремление найти смысл, найти что-то, ради чего вообще стоит жить. Еще – обида на бога. Сомнения: что ж ты, бог, не видишь разве, как люди твои живут? Э-эх.Дальше…Он разговаривает с богом, да. Он его чувствует, он рядом с ним с рождения. С того момента, как подкинули младенца к часовенке. Кто он, откуда, какого роду-племени – кто знает? А воспитывал его дьячок Ларион – чудной человек, который, хоть и в церкви православной служил, но был сам как языческий божок, с птицами пел, со всякими букашками хороводился. Да и Матвейку – подкидыша всякими сказками забавлял. Про Бога много рассказывал. Бог у него был добрый, мудрый, не церковный, нет. Выше.Не стало Лариона, пришлось Матвею самому свой хлеб добывать. Хотел по-честному, да не получилось. «Хочешь жениться на моей Ольге? – спрашивает хозяин, он же отец девушки – зарабатывай. За нищего не отдам.» – примерно так. И научил, как можно зарабатывать. Тяжело Матвею далась эта сделка. Обращается он к богу: ну ты видишь, для благого дела же надо. Женюсь, потом отработаю, отмолю грехи… Но умерла и жена, и ребенок маленький. И не в себе усомнился Матвей, не себя винит в случившемся. Надо на кого-то ему вину переложить, а на кого еще, кроме Бога, других-то нет. А от чувства собственной вины так невыносимо, что решил повеситься. Не получилось. Пошел исповедоваться, что в боге усомнился, что верить в него не может, как раньше. Не принимают его исповедь. Гонят взашей, ибо как это язык-то повернулся сказать такое! И пошел тогда Матвей бога искать. Или себя.И куда только его, нашего героя, не бросало. Везде люди живут. И добрые, и не очень, и в плохом хорошее, и в хорошем – плохое. И у каждого бог – свой. И храм – свой. Для попа, кое-как исполнявшего службу, храм – его дом, семья. А церковь? Что церковь, работа, не более. Для протопопа бог – власть. Он именем Бога наказывает, его Бога защищает полиция, государство. Бог протопопов темен, страшен, гневлив, немилосерден, мстителен. Куда же вы Христа прячете? На что вместо друга и помощника людям только судию над ними ставите?.. Привели нашего героя пути неисповедимые в поисках бога в монастырь. Но и там нет бога. Есть театр для прихожан – зрителей, лицемерие, пьянство, грехи мирские, да только от глаз людских спрятаны они подальше.Случилось Матвею говорить со старцем-отшельником. В яме тот сидел, во гробу при жизни. От людей подальше, чтоб к богу – поближе. К богу обращался мысленно, а перед собой везде черта видел. Бог далеко, очень далеко от старца, а черт – рядышком. То на печке сидит, то паучком по стенке бегает… Другой монах учит, что бог – выдумка одна. – Я тебе вот что скажу: существует только человек, всё же прочее есть мнение. Бог же твой – сон твоей души. Знать ты можешь только себя, да и то – не наверное.И что не найти бога в монастыре. Что есть монах? Человек, который хочет спрятать от людей мерзость свою, боясь силы её. Или же человек, удручённый слабостью своей и в страхе бегущий мира, дабы мир не пожрал его. Это суть лучшие монахи, интереснейшие, все же другие – просто бесприютные люди, прах земли, мертворождённые дети её.Чувствуешь бога – вот и славно. Другим и этого не дано.Побрел наш странник дальше. Кто я, что я, есть ли он вообще, бог, кто я без бога? – кто научит, кто подскажет?Разные люди встречаются на пути. Искренние, хитрые, злые. А загляни чуть глубже, чем видно на первый взгляд: Этот ноги прохожим моет, страдания человеческие облегчает. А на самом деле – с богом торгуется, подсчитывает добрые дела свои. Вот злая женщина, ядовитая и колючая. Словом, взглядом ударит каждого. А на самом деле… Нет, не добрейшей души человек. Страшной судьбы. Беспросветной. Мало того, что без будущего… Нечем прокормить ей себя. Нечего ей дать детям. Мучить их такой жизнью или (читайте сами). Страшные судьбы. Стон людской по всем дорогам. Где бог? «Бог умер» – говорит в это время Ницше. "Бога не было" – говорят дарвинисты."Надо создать нового бога" – витает идея в атмосфере."– Свято место не должно быть пусто. Там, где бог живет, – место наболевшее. Ежели выпадает он из души, – рана будет в ней – вот! Надо веру новую придумать… надо сотворить бога – друга людям!" – пишет Горький. Пишет очень красиво. Пишет страшно. И страстно. Горький в «Исповеди» – бунтарь, не созерцатель. Его исповедь выстрадана, строчки – то, что выхожено по многим дорогам, слова – слышанные от многих людей, рожденные от виденного своими глазами. Слова человека, не мирящегося с действительностью, с униженным состоянием всего вокруг, а знающим свое человеческое достоинство. Гордый тем, что он – человек свободный, который сам не хочет быть рабом и к другим обращается: поднимите голову, вспомните о своей гордости.Как обидно, что в свое время (в советское) Горького сделали знаменем революции, убили его чудесные книги школьной программой, бунтарские идеи, которыми зачитываются у Ницше, экспроприировали, национализировали и притянули за уши к Октябрьской социалистической революции. Выбросьте все, что вам говорили о Горьком в школе, открывайте заново писателя. Вы не поверите, насколько он отличается от того, плакатного «буревестника революции». "Исповедь" очень советую читать одновременно с книгой Камю «Человек бунтующий» – в таком сочетании раскрывается во всей красоте и Горький, и Камю. И еще – Ницше. Горький с ним просто поет в один голос. Какими красками заиграли его (Горького) притчи на фоне «Так говорил Заратустра». Почитайте. Приятных открытий. P.S. – Вы почему не веруете в бога?– Веры нет, Лев Николаевич.– Это – неправда. Вы по натуре верующий, и без бога вам нельзя. Это вы скоро почувствуете. А не веруете вы из упрямства, от обиды: не так создан мир, как вам надо.(Из диалога Горького и Льва Толстого)