Дачники (спектакль)

Странно мы живем! Говорим, говорим – и только!Мы накопили множество мнений… мы с такой… нехорошей быстротой принимаем их и отвергаем… А вот желаний, ясных, сильных желаний нет у нас… нет! Многословная, волнующая пьеса Горького, в которой очень много различных тем, но все же, как мне кажется, именно главную тяжело понять современным читателям, текст прошлого века весьма злободневный, рассчитанный на публику, которая все понимает с полуслова. Видимо, многие вещи не называются вслух по причине цензуры, поэтому без знания исторического контекста не совсем понятно, что мешает героям быть счастливыми, к чему они стремятся и в чем разочарованы.цитатыЗамыслов. Мы все, Варвара Михайловна, люди сложные.Замыслов. Именно эта сложность нашей психики и делает нас лучшими людьми страны – сиречь интеллигенцией, а вы…Варвара Михайловна (нервно). Интеллигенция – это не мы! Мы что-то другое… Мы – дачники в нашей стране… какие-то приезжие люди. Мы суетимся, ищем в жизни удобных мест… мы ничего не делаем и отвратительно много говорим.Басов (насмешливо). Особенно блестяще ты сама доказываешь правду твоих слов.Варвара Михайловна (нервнее). И страшно много лжи в наших разговорах! Чтобы скрыть друг от друга духовную нищету, мы одеваемся в красивые фразы, в дешевые лохмотья книжной мудрости… Говорим о трагизме жизни, не зная ее, любим ныть, жаловаться, стонать…Рюмин (нервозно). Надо быть справедливой! Жалоба человека красива. Жестоко это, Варвара Михайловна, сомневаться в искренности стонов человека.свернутьХотя есть и актуальные до сих пор темы, например, несчастные браки, ведь каждая супружеская пара в пьесе по-своему мучается. В одной семье слишком много детей и мать потеряла себя в них, у нее не остаётся ни на что времени, она устает от забот и волнений о детях, теряет связь с мужем, которому не хочется проводить время дома, он старается поменьше общается с вечно жалующейся и истеричной супругой. Это семья врача Дудакова, где мало денег, где отец семейства не знает отдыха от забот ни дома, ни на работе.цитатыОльга Алексеевна (немного обиженная). Вам, конечно, смешно слушать все это… вам скучно… я понимаю! Но что же! У кого что болит, тот о том и говорит… Дети… когда я думаю о них, у меня в груди точно колокол звучит… дети, дети! Трудно с ними, Варя, так трудно, если бы ты знала!Знаешь, я сама иногда чувствую себя противной… и жалкой… мне кажется, что душа моя вся сморщилась и стала похожа на старую маленькую собачку… бывают такие комнатные собачки… они злые, никого не любят и всегда хотят незаметно укусить…Дудаков. Д-да… И вообще… некогда всем… Хлопот у всех много, а дела – нет… почему? Я вот… устаю очень. Шлялся сейчас по лесу – и это успокаивает… несколько… а то – нервы у меня взвинчены…Дудаков. Возможно. И сегодня неприятность… Этот осел, голова, упрекает: неэкономно! Больные много едят, и огромное количество хины… Болван! Во-первых, это не его дело… А потом, осуши улицы нижней части города, и я не трону твоей хины… Ведь не пожираю я эту хину сам? Терпеть не могу хины… и нахалов…Ольга Алексеевна. Стоит ли, Кирилл, раздражаться из-за таких мелочей? Право, пора привыкнуть.Дудаков. А если вся жизнь слагается из мелочей? И что значит привыкнуть?.. К чему? К тому, что каждый идиот суется в твое дело и мешает тебе жить?.. Ты видишь: вот… я и привыкаю. Голова говорит – нужно экономить… ну, я и буду экономить! То есть это не нужно и это вредно для дела, но я буду… У меня нет частной практики, и я не могу бросить это дурацкое место…Ольга Алексеевна (укоризненно). Потому что большая семья? Да, Кирилл? Я это не однажды слышала от тебя… и здесь ты мог бы не говорить об этом… Бестактный, грубый человек!Ольга Алексеевна. Могу ли я быть спокойной, Варя? Он приехал из города, заглянул на минутку домой и исчез… Меня это не может радовать, согласись…Варвара Михайловна. Он у нас сидит.(Они медленно идут к группе елей.)Ольга Алексеевна (раздраженно). Он бегает от меня и детей… Я понимаю, он заработался, ему надо отдохнуть… Но ведь и я тоже устала… О, как я устала! Я ничего не могу делать, у меня все не ладится… это злит меня. Он должен помнить, что молодость мою, все мои силы я отдала ему.Варвара Михайловна (мягко). Милая Оля… Мне кажется, что тебе нравится жаловаться… нет? я ошибаюсь?(Из комнаты доносится глухой шум спора, он все возрастает.)Ольга Алексеевна. Не знаю… может быть! Я хочу сказать ему – пусть лучше я уеду… и дети…Варвара Михайловна. Вот это так! Просто вам нужно отдохнуть друг от друга… Поезжай, я достану тебе денег.Ольга Алексеевна. Я ненавижу себя за то, что не могу жить без твоей помощи… ненавижу! Ты думаешь, мне легко брать у тебя деньги… деньги твоего мужа?.. Нельзя уважать себя, если не умеешь жить… если всю жизнь нужно, чтобы кто-то помогал тебе, кто-то поддерживал тебя… Ты знаешь? Иногда я не люблю и тебя… ненавижу! За то, что вот ты такая спокойная и все только рассуждаешь, а не живешь, не чувствуешь…Варвара Михайловна. Голубчик мой, я только умею молчать… Я не могу себе позволить жалоб – вот и все!..Ольга Алексеевна. Те, которые помогают, должны в душе презирать людей… Я сама хочу помогать.Варвара Михайловна. Чтобы презирать людей?Ольга Алексеевна. Да! да! Я – не люблю их!…Варвара Михайловна (строго и холодно). Ольга! Ты не должна давать воли этому чувству… оно тебя заведет в такой темный угол…Ольга Алексеевна (негромко, но сильно и со злостью). Мне все равно!.. Все равно, куда я приду, лишь бы выйти из этой скучной муки! Я жить хочу! Я не хуже других! Я все вижу, я не глупая… Я вижу, что ты тоже… о, я понимаю!.. Тебе хорошо жить. Да, твой муж богат… он не очень щепетилен в делах, твой муж…свернутьА есть семья инженера Суслова, в которой нет детей, нет любви и уважения между супругами, зато есть взаимная ненависть. Юлия Филипповна – обольстительная женщина, которая мстит мужу за погубленную юность, демонстративно флиртует с другими и изменяет ему, при этом оставаясь несчастной, хотя внешне она легко и беззаботно порхает по жизни.цитатыХотите, я скажу вам что-нибудь такое же о вашем муже?Юлия Филипповна (усмехаясь). Скажите! Вероятно, я не обижусь. Я сама часто говорю ему кое-что, от чего он бесится… Он мне платит тем же… Еще недавно он сказал в лицо мне, что я – развратна…Варвара Михайловна. И вы… Что же вы?Юлия Филипповна. Я не возражала. Не знаю: не знаю я, что такое разврат, но я очень любопытна. Скверное такое, острое любопытство к мужчине есть у меня. (Варвара Михайловна встает, отходит шага на три в сторону.) Я красива – вот мое несчастие.свернутьГлавная же героиня – Варвара Михайловна мучается от бесполезности своей жизни, от того, что мечты были о чем-то прогрессивном, меняющим жизнь людей к лучшему, а она прозябает в праздности.цитатыВарвара Михайловна. Письмоводитель… Это – ниже тебя, Влас!Влас (дурачливо). Нужно стараться достигать высот и так далее… я знаю. Но, Варя! – примеры любя, беру трубочиста на крыше: конечно, залез он всех выше… а разве он выше себя?Варвара Михайловна. Не дури! Почему ты не хочешь поискать другого труда… более полезного, более значительного?..Влас (комически возмущаясь). Сударыня! Я принимаю хотя и косвенное, но напряженное участие в защите и охране священного института собственности а вы называете это бесполезным трудом! Какой разврат мысли!Варвара Михайловна. Мне почему-то грустно, Власик! Знаешь… иногда, вдруг как-то… ни о чем не думая, всем существом почувствуешь себя точно в плену… Все кажется чужим… скрытно враждебным тебе… все такое не нужное никому… И все как-то несерьезно живут… Вот и ты… балагуришь… шутишь…Варвара Михайловна. А мне вот хочется уйти куда-то, где живут простые, здоровые люди, где говорят другим языком и делают какое-то серьезное, большое, всем нужное дело… Ты понимаешь меня?..свернутьНе находит героиня понимания у своего мужа, к которому не испытывает уважение, так как он нечестный на руку адвокат, про которого ходят нехорошие слухи. Как мессию ждёт Варвара приезда известного писателя, которым в юности восхищалась, надеется, что он вернет смысл в ее жизнь, направит в нужную сторону. Но писатель сам потерянный человек, отчасти уставший, отчасти не знающий, для кого пишет, кто его читатель и что он может ему поведать.цитатыВарвара Михайловна. Я видела его однажды на вечере… я была гимназисткой тогда… Помню, он вышел на эстраду, такой крепкий, твердый… непокорные, густые волосы, лицо – открытое, смелое… лицо человека, который знает, что он любит и что ненавидит… знает свою силу… Я смотрела на него и дрожала от радости, что есть такие люди… Хорошо было! да!Варвара Михайловна. Ты пойми… я жду его… как весну! Мне нехорошо жить…Шалимов (Суслову). Вы поставьте себя на мое место: человек что-то там пишет, волнуется… наконец, устает, скажу вам просто. Приезжает к приятелю отдохнуть, пожить нараспашку, собраться с мыслями… и вдруг – является дама и начинает исповедовать: как веруете, на что надеетесь, почему не пишете о том-то и зачем молчите об этом? Потом она говорит, что это у вас неясно, это неверно, это некрасиво… Ах, да напишите вы, матушка, сами так, чтобы оно было и ясно, и верно, и красиво! Напишите гениально, только дайте мне отдохнуть!.. ф-фу!Басов. Это надо терпеть, мой друг. Проезжая по Волге, обязательно едят стерляжью уху, а при виде писателя – всякий хочет показать себя умницей; это надо терпетьА давно ты ничего не печатал, Яков. Пишешь что-нибудь большое?Шалимов (ворчливо). Ничего я не пишу… скажу прямо… Да! И какого тут черта напишешь, когда совершенно ничего понять нельзя? Люди какие-то запутанные, скользкие, неуловимые…Басов. А ты так и пиши – ничего, мол, не понимаю! Главное, брат, в писателе искренность.Шалимов. Спасибо за совет!.. Искренность… не в этом дело, друг мой! Искренно-то я, может быть, одно мог бы сделать: бросить перо и, как Диоклетиан, капусту садить… Но – надо кушать, значит, надо писать. А для кого? Не понимаю… Нужно ясно представить себе читателя, какой он? Кто он? Лет пять назад я был уверен, что знаю читателя… и знаю, чего он хочет от меня… И вдруг, незаметно для себя, потерял я его… Потерял, да. В этом драма, пойми! Теперь вот, говорят, родился новый читатель… Кто он?Басов. Я тебя не понимаю… Что это значит – потерять читателя? А я… а все мы – интеллигенция страны – разве мы не читатели? Не понимаю… Как же нас можно потерять? а?Шалимов (задумчиво). Конечно… интеллигенция – я не говорю о ней… да… А вот есть еще… этот… новый читатель.Басов (трясет головой). Ну? Не понимаю.Шалимов. И я не понимаю… но чувствую. Иду по улице и вижу каких-то людей… У них совершенно особенные физиономии… и глаза… Смотрю я на них и чувствую: не будут они меня читать… не интересно им это…Басов. Нельзя же так, уважаемая! По-вашему выходит, что если писатель, так уж это непременно какой-то эдакий… герой, что ли? Ведь это, знаете, не всякому писателю удобно.Марья Львовна. Мы должны всегда повышать наши требования к жизни и людям.Басов. Это так… Повышать – да! Но в пределах возможного… Все совершается постепенно… Эволюция! Эволюция! Вот чего не надо забывать!Марья Львовна. Я не требую… невозможного… Но мы живем в стране, где только писатель может быть глашатаем правды, беспристрастным судьею пороков своего народа и борцом за его интересы… Только он может быть таким, и таким должен быть русский писатель…Басов. Ну, да, конечно… однако…Марья Львовна (сходит с террасы). Я этого не вижу в вашем друге, не вижу, нет! Чего он хочет? Чего ищет? Где его ненависть? Его любовь? Его правда? Кто он: друг мой? враг? Я этого не понимаю… (Быстро уходит за угол дачи.)свернутьНо не только вопросы брака и пустоты жизни поднимает Горький, будут тут и насмешки над философами-романтиками, над поэтессами, что любят облекать пустые мысли в возвышенные слова, над горе-влюбленными, которые, не найдя, чем заполнить свою жизнь, придумывают себе страсть к женщине, а потом теряются, лишившись и этого смысла существования.цитатыРюмин (горячо и нервно). Позвольте! Я этого не говорил! Я только против этих… обнажений… этих неумных, ненужных попыток сорвать с жизни красивые одежды поэзии, которая скрывает ее грубые, часто уродливые формы… Нужно украшать жизнь! Нужно приготовить для нее новые одежды, прежде чем сбросить старые…Марья Львовна. О чем вы говорите? – не понимаю!..Рюмин. О праве человека желать обмана!.. Вы часто говорите – жизнь! Что такое – жизнь? Когда вы говорите о ней, она встает предо мной, как огромное, бесформенное чудовище, которое вечно требует жертв ему, жертв людьми! Она изо дня в день пожирает мозг и мускулы человека, жадно пьет его кровь. (Все время Варвара Михайловна внимательно слушает Рюмина, и постепенно на лице ее появляется выражение недоумевающее. Она делает движение, как бы желая остановить Рюмина.) Зачем это? Я не вижу в этом смысла, но я знаю, что чем более живет человек, тем более он видит вокруг себя грязи, пошлости, грубого и гадкого… и все более жаждет красивого, яркого, чистого!.. Он не может уничтожить противоречий жизни, у него нет сил изгнать из нее зло и грязь, – так не отнимайте же у него права не видеть того, что убивает душу! Признайте за ним право отвернуться в сторону от явлений, оскорбляющих его! Человек хочет забвения, отдыха… мира хочет человек!Марья Львовна (спокойно). Он обанкротился, ваш человек? Очень жаль… Только этим и объясняете вы его право отдыхать в мире? Нелестно.Рюмин (Варваре Михайловне). Простите, что я… так раскричался! Вам, я вижу, неприятно…Варвара Михайловна. Не потому, что вы так нервны…Рюмин. А почему же? Почему?Варвара Михайловна (медленно, очень спокойно). Я помню, года два тому назад, вы говорили совсем другое… и так же искренно… так же горячо…Рюмин (взволнованно). Растет человек, и растет мысль его!Марья Львовна. Она мечется, как испуганная летучая мышь, эта маленькая, темная мысль!..Рюмин (все так же волнуясь).Она поднимается спиралью, но она поднимается все выше!Марья Львовна, подозреваете меня в неискренности, да?..Марья Львовна. Я? нет! Я вижу: вы искренно… кричите… и, хотя для меня истерика нe аргумент, я все же понимаю – вас что-то сильно испугало… вы хотели бы спрятаться от жизни… И я знаю: не один вы хотите этого, людей испуганных не мало…Рюмин. Да, их много, потому что люди все тоньше и острее чувствуют, как ужасна жизнь! В ней все строго предопределено… и только бытие человека случайно, бессмысленно… бесцельно!..Марья Львовна (спокойно). А вы постарайтесь возвести случайный факт вашего бытия на степень общественной необходимости, – вот ваша жизнь и получит смысл…Рюмин. Меня положительно возмущает ее деспотизм. Люди этого типа преступно нетерпимы… Почему они полагают, что все должны принимать их верования?Варвара Михайловна (пристально смотрит на всех). Укажите им что-нибудь более великое и красивое, чем эти верования!Калерия. Ты называешь великим и красивым эти холодные, лишенные поэзии мечты о всеобщей сытости?Варвара Михайловна (волнуясь). А я не знаю… Я не вижу ничего более яркого… (Шалимов внимательно прислушивается к словам Варвары. Михайловны.) Я не умею говорить… Но, господа, я сердцем чувствую: надо, необходимо пробудить в людях сознание своего достоинства, во всех людях… во всех! Тогда никто из нас не будет оскорблять другого… Ведь мы не умеем уважать человека, и это так больно… обидно…Калерия. Ах, боже мой! Да не Марья же Львовна может научить этому!Варвара Михайловна. Вы все относитесь к ней так враждебно… Зачем?Рюмин. Она сама – прежде всех!.. Она раздражает… Когда я слышу, как люди определяют смысл жизни, мне кажется, что кто-то грубый, сильный обнимает меня жесткими объятиями и давит, хочет изуродовать…Калерия. Как тяжело, тесно жить среди таких людей!Варвара Михайловна. А среди людей, которые всё только жалуются на жизнь, – весело, легко, Калерия? Будем справедливы… разве легко и свободно жить среди людей, которые всё только стонут, всё кричат о себе, насыщают жизнь жалобами и ничего, ничего больше не вносят в нее?.. Что вносим в жизнь все мы… вы, я, тыРюмин. Да… да… конечно… я понимаю! Знаете, на вас, на ваше отношение ко мне я возложил все мои надежды… а вот теперь нет их – и нет жизни для меня…Варвара Михайловна. Не надо говорить так! Не надо делать мне больно… Разве я виновата?Рюмин. А мне как больно! Надо мной тяготеет и давит меня неисполненное обещание… В юности моей я дал клятву себе и другим… я поклялся, что всю жизнь мою посвящу борьбе за все, что тогда казалось мне хорошим, честным. И вот я прожил лучшие годы мои – и ничего не сделал, ничего! Сначала я все собирался, выжидал, примеривался – и, незаметно для себя, привык жить покойно, стал ценить этот покой, бояться за него… Вы видите, как искренно я говорю? Не лишайте меня радости быть искренним! Мне стыдно говорить… но в этом стыде есть острая сладость… исповеди…Рюмин. Не любви прошу – жалости! Жизнь пугает меня настойчивостью своих требований, а я осторожно обхожу их и прячусь за ширмы разных теорий, – вы понимаете это, я знаю… Я встретил вас, – и вдруг сердце мое вспыхнуло прекрасной, яркой надеждой, что… вы поможете мне исполнить мои обещания, вы дадите мне силу и желание работать… для блага жизни!Варвара Михайловна (горячо, с тоской и досадой). Я не могу! Поймите вы – я не могу! Я сама – нищая… Я сама в недоумении перед жизнью… Я ищу смысла в ней – и не нахожу! Разве это жизнь? Разве можно так жить, как мы живем? Яркой, красивой жизни хочет душа, а вокруг нас – проклятая суета безделья… Противно, тошно, стыдно жить так! Все боятся чего-то и хватаются друг за друга, и просят помощи, стонут, кричат…Рюмин. И я прошу помощи! Теперь я слабый, нерешительный человек. Но если бы вы захотели!..Варвара Михайловна (сильно). Неправда! Не верю я вам! Все это только жалобные слова! Ведь не могу же я переложить свое сердце в вашу грудь… если я сильный человек! Я не верю, что где-то вне человека существует сила, которая может перерождать его. Или она в нем, или ее нет! Я не буду больше говорить… в душе моей растет вражда…Калерия. Твердо стоять на ногах – это значит стоять по колени в грязи.Влас. А вы бы желали утвердиться на воздухе? Вам бы все только чистоту шлейфа и души сохранить? Но кому, зачем нужны вы, чистенькие, холодненькие?Калерия. Я себе нужна!..Влас. Заблуждение! И себе вы не нужны…Калерия. Я не хочу говорить с вами – вы грубы. (Быстро уходит в комнаты.)Шалимов (скучно, лениво). Ждут обновления жизни от демократии, но, спрошу вас, кто знает, что это за зверь – демократ?Калерия (взволнованно). Да, да! Вы тысячу раз правы… Это еще зверь, варвар! Его сознательное желание одно – быть сытым.Шалимов. И носить сапоги со скрипом.Калерия. Во что он верует? В чем его культ?Влас (раздраженно). А вы? Вы во что веруете? В чем ваш культ?Калерия (не отвечая Власу). Жизнь обновляется людьми верующими… аристократией духа…Влас. Кто эта аристократия? Где она?Калерия (негромко). Человек, который думает, что истина открыта, – для меня умер! (Пауза. Шалимов курит.) Скажите, вам грустно жить?Шалимов. Порою – очень.Калерия. Часто?Шалимов. Весело – никогда не живется. Я уже слишком много видел для того, чтобы веселиться. Да и время невеселое, скажу прямо.Калерия (тихо). Жизнь каждого думающего человека – тяжелая драма.Шалимов. Да… Скажите…Калерия. Что?Шалимов (встает). Скажите откровенно: вам нравятся мои рассказы?Калерия (живо). Очень! Особенно последние… Они менее реальны, в них меньше грубой плоти! Они полны той мягкой, теплой грустью, которая окутывает душу, как облако окутывает солнце в час заката. Немногие умеют ценить их, но эти немногие горячо любят вас.свернутьЛюбопытно описывает автор и вспыхнувшую любовь между молодым юношей и «старухой» 37 лет, то, как боится прогрессивная женщина-врач этого чувства, ведь люди осудят, у нее же дочь на выданье, а юноша ей в сыновья годится. Страшится боли, которая, по ее мнению, неминуема, ведь молодой человек со временем охладеет к ней, оставив с разбитым сердцем.цитатыМарья Львовна. Я его люблю!.. Вам это смешно? Ну, да… я люблю… Волосы седые… а жить хочется! Ведь я – голодная! Я не жила еще… Мое замужество было трехлетней пыткой… Я не любила никогда! И вот теперь… мне стыдно сознаться… я так хочу ласки! нежной, сильной ласки, – я знаю поздно! Поздно! Я прошу вас, родная моя, помогите мне! Убедите его, что он ошибается, не любит!.. Я уже была несчастна… я много страдала… довольно!Варвара Михайловна. Славная вы моя! Я не понимаю вашего страха! Если вы любите его и он любит вас – что же? Вы боитесь будущего страдания, но ведь, может быть, это страдание далеко впереди!Марья Львовна. Вы думаете, это возможно? А моя дочь? Соня моя? А годы? Проклятые годы мои? И эти седые волосы? Ведь он страшно молод! Пройдет год – и он бросит меня… о, нет, я не хочу унижений…Марья Львовна. Уезжайте… уезжайте скорее, голубчик! Я обещаю писать вам… Работайте, ищите себе места в жизни… будьте смелым, не уступайте никогда силе житейских мелочей. Вы – славный, и я – люблю вас. Да, да, я люблю вас. (Басов таращит глаза. Суслов с улыбкой смотрит на него.) Но это не нужно вам и страшно мне… я не стыжусь сознаться – это страшно! Вы быстро переживете ваше увлечение, а я… чем дальше, все больше, все крепче стала бы любить вас… И это кончилось бы очень смешно, даже пошло, – во всяком случае грустно для меня…Влас. Нет, клянусь вам…Марья Львовна. Да и не нужно клятв…Влас. Пройдет любовь – останется уважение…Марья Львовна. Этого мало для женщины, которая любит… И вот еще что, голубчик: мне стыдно жить личной жизнью… может быть, это смешно, уродливо, но в наши дни стыдно жить личной жизнью.свернутьВ общем, можно долго перечислять, о чем эта пьеса, так как писатель тут много всего намешал: семейные проблемы и социальные, настроения интеллигенции, которая не всегда себя такой считает, прозябание и пустоту жизни, многочисленные беседы ни о чем, страдания одних и беспричинное довольство собой других, то, как дети трудового народа – поваров, прачек – усилиями своих родителей получили образование и «вышли в люди», а куда дальше идти – не знают.цитатыЮлия Филипповна. Милые мои женщины, плохо мы живем!Варвара Михайловна (задумчиво). Да, плохо… И не знаем, как надо жить лучше. Моя мать всю жизнь работала… Какая она добрая была… какая веселая! Ее все любили. Она сделала меня образованной… Как она радовалась, когда я кончила гимназию! В то время она уже не могла ходить у нее был ревматизм… Умирала она спокойно… и говорила мне: «Не плачь, Варя, ничего! Мне – пора… пожила, поработала, будет!» В ее жизни было больше смысла, чем в моей. А вот мне – неловко жить… Мне кажется, что я зашла в чужую сторону, к чужим людям и не понимаю их жизни!.. Не понимаю я этой нашей жизни, жизни культурных людей. Она кажется мне непрочной, неустойчивой, поспешно сделанной на время, как делаются на ярмарках балаганы… Эта жизнь – точно лед над живыми волнами реки: он крепок, он блестит, но в нем много грязи… много постыдного… нехорошего… Когда я читаю честные, смелые книги, мне кажется – восходит горячее солнце правды… лед тает, обнажая грязь внутри себя, и волны реки скоро сломают его, раздробят, унесут куда-то…Мы все должны быть иными, господа! Дети прачек, кухарок, дети здоровых рабочих людей – мы должны быть иными! Ведь еще никогда в нашей стране не было образованных людей, связанных с массою народа родством крови… Это кровное родство должно бы питать нас горячим желанием расширить, перестроить, осветить жизнь родных нам людей, которые все дни свои только работают, задыхаясь во тьме и грязи… Мы не из жалости, не из милости должны бы работать для расширения жизни… мы должны делать это для себя… для того, чтобы не чувствовать проклятого одиночества… не видеть пропасти между нами – на высоте – и родными нашими – там, внизу, откуда они смотрят на нас как на врагов, живущих их трудом! Они послали нас вперед себя, чтобы мы нашли для них дорогу к лучшей жизни… а мы ушли от них и потерялись, и сами мы создали себе одиночество, полное тревожной суеты и внутреннего раздвоения… Вот наша драма! Но мы сами создали ее, мы достойны всего, что нас мучит! Да, Варя! Мы не имеем права насыщать жизнь нашими стонами.Суслов. Я просил бы не мешать мне… Когда я кончу, я отвечу, как вам будет угодно, за все, что скажу… Вы, Марья Львовна, так называемый идейный человек… Вы где-то там делаете что-то таинственное… может быть, великое, историческое, это уж не мое дело!.. Очевидно, вы думаете, что эта ваша деятельность дает вам право относиться к людям сверху вниз.Марья Львовна (спокойно). Это неправда.Суслов. Вы стремитесь на всех влиять, всех поучать… Вы настроили на обличительный лад этого юношу..Влас. Что вы там мелете?Суслов (зло). Терпение, юноша! Я до сего дня молча терпел ваши выходки!.. Я хочу сказать вам, что, если мы живем не так, как вы хотите, почтенная Марья Львовна, у нас на то есть свои причины! Мы наволновались и наголодались в юности; естественно, что в зрелом возрасте нам хочется много и вкусно есть, пить, хочется отдохнуть… вообще наградить себя с избытком за беспокойную, голодную жизнь юных дней…Шалимов (сухо). Кто это мы, можно узнать?Суслов (все горячее). Мы? Это я, вы, он, он, все мы. Да, да… мы все здесь – дети мещан, дети бедных людей… Мы, говорю я, много голодали и волновались в юности… Мы хотим поесть и отдохнуть в зрелом возрасте – вот наша психология. Она не нравится вам, Марья Львовна, но она вполне естественна и другой быть не может! Прежде всего человек, почтенная Марья Львовна, а потом все прочие глупости… И потому оставьте нас в покое! Из-за того, что вы будете ругаться и других подстрекать на эту ругань, из-за того, что вы назовете нас трусами или лентяями, никто из нас не устремится в общественную деятельность… Нет! Никто!Варвара Михайловна. Да, я уйду! Дальше отсюда, где вокруг тебя все гниет и разлагается… Дальше от бездельников. Я хочу жить! Я буду жить… и что-то делать… против вас! Против вас! (Смотрит на всех и кричит с отчаянием.) О, будьте вы прокляты!Влас. Иди, сестра. Не надо, будет! (Ведет ее под руку прочь.)Басов (Шалимову). Да помоги же мне прекратить все это!Шалимов (спокойно, с усмешкой). Дай ей холодной воды… Чего же больше?свернутьМы живем на земле чужие всему… мы не умеем быть нужными для жизни людьми. И мне кажется, что скоро, завтра, придут какие-то другие, сильные, смелые люди и сметут нас с земли, как сор…

Название пьесы навевает мечты о лете, приятных вечерних посиделках, белых ночах, долгих прогулках, но совсем не о том, о чем пьеса)Стараюсь в последнее время не читать аннотаций к книгам, чтобы ненароком не нарваться на спойлер, поэтому периодически совершаю такие своеобразные книжные открытия…А если серьезно…то в этом весь Горький, с его размышлениями о судьбе народа, подвиге во имя людей, социальной несправедливости, смысле жизни…И в этом, как ни странно (а впрочем, вполне закономерно) вся суть русского народа. Любим мы пофилософствовать на глубокие темы, поговорить о чем-нибудь эдаком возвышенном (или наоборот, низменном, чтобы возвыситься в свою очередь самим), о судьбе России особенно, о культуре и искусстве, любви, семье и браке (как жаль, что эти вещи не всегда пересекаются....), роли женщины в современном обществе (вот больше 100 лет прошло со времени написания пьесы, а в этом вопросе до сих пор большие споры), задачах интеллигенции (тоже удивительно актуальная в наши дни тема, никогда, похоже, не потеряющая свей актуальности).Вся пьеса – один большой спор интеллигентных, умных, образованных людей, каждый из них замечателен по-своему, у каждого много прекрасных идей и мыслей. но беда их в том, прежде всего, что они совершенно не слышат друг друга. Из-за этого, кстати, мне так тяжело сначала далась та пьеса: полная разноголосица мнений, люди говорят одновременно, не дослушав другого и без связи с мыслью предыдущего высказавшегося. Каждый хочет сказать, но никто не желает слушать (здорово было бы увидеть это произведение на сцене: толпа людей начинает говорить одновременно, не слушая и перебивая друг друга). Они глухи к чувствам других, даже не просто тех, кто ниже их по социальному статусу, но и к «равным» себе людям они относятся также, в большинстве своем – с равнодушием, часто с пренебрежением или к презрением. Что уж говорить о простом народе, до которого им как до Луны. И при этом все герои пьесы сходятся в одном: оказывается, они все мечтали о другой жизни. А досталась вот эта. А достойны-то они, по собственному мнению, гораздо большего. Но при этом никто ничего не делает, чтобы изменить эту самую идеальную жизнь к лучшему…Разговоры, всегда одни разговоры....Вот, вот настоящая беда России – интеллигенция, высокомерно считающая себя выше, чище, образованнее простых людей. И это беда не только самой России – это беда самой интеллигенции. Пьеса написана в 1904-м, Горький словно бы предвидел, что ждет этих людей (если они не изменят своего «вектора») дальше, в страшные 20-е, 30-е годы…Но ведь никто не прислушался. Разговоры всегда вести легче, чем совершать реальные дела…5/5, может, прозвучало слишком высокопарно, но уж такие чувства рождает у меня пьеса, совершенно вневременное произведение с каким-то дурацким названием (ну не подходит оно сюда вообще никак, имхо)

Мы – дачники в нашей стране… какие-то приезжие люди. Мы суетимся, ищем в жизни удобных мест… мы ничего не делаем и отвратительно много говорим.(Варвара Михайловна)Если бы я не знала кто автор этой пьесы и у меня о нём спросили, с уверенностью ответила: Антон Павлович Чехов! Очень «чеховская» манера построения диалогов с вопросами о смысле жизни, отношениях, великих мечтаниях… Декорации тоже подходящие – дача, пикник на природе. Приезжают на лето врачи, инженеры, адвокаты отдохнуть, свежим воздухом подышать, рыбу поудить, но собравшись вместе, начинают вести разговоры. Разговоры, разговоры, разговоры… Разговоры на веранде, за чаем, на опушке возле леса. Ольга Алексеевна постоянно жалуется на многочисленных детей и мужа, сбегающего от семьи… Марью Львовну многие осуждают за смелость взглядов, прямоту и откровенность… Юлия Филипповна флиртует и поёт… Варвара Михайловна чужая всем…Во всех бесконечных разговорах-жалобах присутствует юмор, часто приправленный цинизмом, или сдержанный сарказм, а в конце третьего действия появляются и пьяные шуточки. Персонажи могут чуть раздражать нытьём о человеческом несовершенстве, но чаще вызывают улыбку. Отдельное спасибо хочется сказать за персонаж Семёна Семёновича (у него даже фамилия смешная: Двоеточие), а словечки, типа «спиноза тонконогая», «брандахлыст», радуют оригинальностью.Но к четвёртому действию обстановка на даче Басова накаляется, герои не могут скрывать раздражения, срываются на оскорбления. Именно в этой части оглашается вслух основная идея произведения. Высказывает её Влас, который понял, что не может больше принадлежать к «дачному кругу», он хочет покинуть общество бесполезных людей, очерствевших душой, у которых нет никаких идей… Они называют себя «интеллигенцией», но выглядят праздными дачниками. Маленькие, нудные людишкиХодят по земле моей отчизны,Ходят и – уныло ищут места,Где бы можно спрятаться от жизни.Пьеса становится драмой. Захотелось сложить мини-зарисовку из отдельных реплик действующих лиц.Варвара Михайловна. Странно мы живем! Говорим, говорим – и только! Юлия Филипповна. Милые мои женщины, плохо мы живем!Дудаков. Д-да… И вообще… некогда всем… Хлопот у всех много, а дела – нет… почему? Суслов (усмехаясь). А вот я застрелюсь… и будет действие.Влас. Велик для маленького дела,Для дела крупного я – мал!Басов. Главное в жизни спокойное, внимательное отношение ко всему… вот как я думаю.Калерия. Люди блуждают, как льдины в холодном море севера… сталкиваются друг с другом…Марья Львовна. … Может быть, это смешно, уродливо, но в наши дни стыдно жить личной жизнью. Замыслов. Верю только в мое право жить так, как я хочу!Двоеточие. Чудны дела ваши, господа хорошие!Шалимов. Все это, мой друг, так незначительно… и люди и события… Пустобайка. Дачники – все одинаковые. За пять годов я их видал – без счету. Они для меня – вроде как в ненастье пузыри на луже… вскочит и лопнет… вскочит и лопнет… Так-то…