Данное произведение – это попытка автора написать роман- биографию обыкновенной женщины, которая по воле судьбы, совершенно случайно, стала президентом Аргентины.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
2019 год. Солнечное июньское утро. Небольшой посёлок Вильяфранка дель Кастильо, что находится в 32 километрах от Мадрида. С колокольни церкви Санта Мария Соледад Торрес Акоста послышались размеренные сильные удары:
– Бум! Бам! Бум! Бам! Бум! Бам! Бам!
Из дверей красивого большого дома под красной черепичной крышей вышла невысокая, элегантно одетая старушка в чёрных очках, модной сиреневой шляпке и направилась к церкви.
– Исабелита! Исабелита! – раздался вдруг женский голос.
Старушка от неожиданности вздрогнула и остановилась.
«Кто это зовёт меня?» – с удивлением подумала она и обернулась.
Маленькая девочка, лет пяти, гладила котёнка, сидящего на тротуаре. На ней была надета широкополая соломенная шляпка.
– Исабелита, оставь животное! Отойди, Исабелита! – упрашивала её широкоскулая коренастая женщина в белом переднике, очевидно нянька.
– Он такой славный! Он такой хороший! Я отнесу этого котёнка домой…
«И меня когда-то звали Исабелитой! – подумала старушка, – только это было так давно».
– Бум, бам! Бум, бам! Бум-бум-бум! – празднично заливались церковные колокола.
Старушка присела на деревянную резную лавочку-скамейку. Прошло столько лет, а её память хранит воспоминания о прокалённой насквозь солнцем провинции Ла Риоха в Аргентинне, где она родилась в 1931 году. Во дворе их дома только под тенью кипарисов можно было переждать полуденный зной…
А потом многочисленная семья, в которой она была самым младшим, шестым ребенком, переехала в Буэнос-Айрес. Все звали тогда её Эстелита, ну а полное своё имя девочка узнала позже: Мария Эстела Мартинес Картас.
Детство у неё закончилось очень рано и совсем неожиданно. Скоропостижно скончался отец, занимавший высокую должность в Ипотечном Банке Аргентины.
Семья стала жить скромнее, но для Эстелиты ничего не жалели. А ей, с самого детства, хотелось стать великой актрисой или музыкантом. Вернувшись из школы, она спешила в консерваторию, где старательно училась играть на рояле.
Увы, но особых успехов Эстела нигде не достигла. Ни в школе, ни в музыке…
«До сих пор не пойму почему это произошло?» – с грустью подумала старушка и достала из сумочки голубой платочек. Сняв свои тёмные очки, она протёрла им уголки глаз.
Но к двадцати годам у неё, проснулась страсть к балету.
– Для балерины ты уже безнадёжно стара! – сказала ей мама, – тебе пора уже срочно думать о замужестве, заводить детей.
Но вместо того, чтобы следовать этим мудрым советам, Эстелита с упорством занималась в Национальной школе танцев при Театре имени Сервантеса. Испанский фламенко и аргентинские народные танцы стали её любимыми. Она даже стала победительницей одного из конкурсов.
Дома каждый день начинался с материнских упрёков:
– Ещё год, ну максимум два, и ты навсегда останешься старой девой! Эстелита, ты меня слышишь? У моей одной знакомой есть сын, вполне достойный человек, он чиновник на железной дороге! Бросай эти свои танцульки! Подумай о своём будущем!
– Я не хочу, не хочу замуж! – рыдала она и закрывалась у себя в комнате.
Несколько раз, когда упрёки матери становили невыносимыми, она уходила в дом своих дальних родственников супругов Кресто. Здесь она жила несколько дней, а затем возвращалась.
Супруги Кресто были настолько религиозными, что Эстела могла говорить с ними только об Исусе Христе, о жизни и деяниях католических святых. В их доме укрепилась её вера в Бога. Эстела никогда не пропускала воскресные службы в церкви. Самое главное, что в этой семье её понимали и никогда не говорили о замужестве.
Однажды, после большого скандала со своей матерью и старшими братьями, Эстела ушла из материнского дома и стала жить в семье Кресто.
Супруги Кресто не имели своих детей и поэтому этому очень обрадовались, стали называть её «доченькой». Хосе даже имя Эстеле дал другое: Исабелита. В честь своей горячо любимой жены Исабель. Эстела стала считала их своими крёстными родителями.
Иногда Хосе и Исабель устраивали спиритические сеансы, во время которых вызывали души умерших людей и беседовали с ними.
– Крёстный, это же большой грех! Спиритизм нарушает гармонию и основы христианства. Это колдовство, шаманство… Так во время проповедей в нашей церкви не раз говорил святой отец Адриан, – не раз заводила на эту тему разговор Эстела.
– Может быть святой отец Адриан и прав! Но он не знает, что спиритические сеансы расширяют познания христианской религии. Мы же советуемся с душами умерших! А это значит… – начинал объяснять ей Хосе Кресто.
Но у неё не было терпения выслушивать его до конца.
«Хосе и Исабель очень хорошие люди! И в конце концов это их личное дело». – Пришла девушка к такому выводу.
Сама же Эстела всего один раз присутствовала на спиритическом сеансе, который проводили её крёстные родители. Ей стало нехорошо. Заболела голова, глаза начали слезиться. После этого она отказывалась принимать участие в спиритических сеансах. Хотя рассказы о духах слушала с неподдельным интересом.
В 1954 году Эстеле повезло! Знаменитый танцор Фаустино Гарсия взял её в свою известную танцевальную группу. Теперь девушка выступала в театре «Авенида» в Буэнос-Айресе. Она была уверена, что это её первый шаг в успешной карьере актрисы.
Затем Эстелу пригласили в испанскую балетную группу под руководством Густаво де Кордоба.
– Ты мне подходишь! У тебя симпатичное личико, великолепная фигурка. Ты неплохо танцуешь… Вот только твоё имя мне не нравится! Мария Эстела!? Ну что это такое? Ты же не продавщица пуговиц в галантерейном магазине в Буэнос – Айресе! Тебе бы подошло… – Густаво де Кордоба на мгновение задумался, – Исабелита! Точно – Исабелита! Отныне это твой артистический псевдоним! На всех афишах ты будешь фигурировать как Исабелита Мартинес!
«Замечательно! Нет, это просто невероятно! Меня в этом коллективе тоже будут звать Исабелита! Это, наверное, моё настоящее имя? Имя, которое хотел дать мне наш Господин?» – удивилась Эстела.
Вскоре группа отправилась на зарубежные гастроли. Чили, Перу, Эквадор,… Здесь у Исабелиты появились первые непостоянные поклонники и первые мимолетные увлечения. Все шло очень хорошо! Ночи на сценах известных кабаре и ресторанов! Музыка, цветы, пена шампанского, щегольски одетые мужчины, женщины с оголёнными плечами… Ежедневный праздник!
Закончилось всё очень неожиданно. В Медельине, в Колумбии, их коллектив остался без контрактов. Работы не было. Часть труппы вернулась в Аргентину, другая осталась, надеясь на лучшее будущее. Среди них была и Исабелита.
В это время и появился то ли аргентинец, то ли кубинец по имени Джой Харольд. Он пообещал девушкам выступления в республиках Центральной Америки, хорошие заработки и повёз их в Панаму.
В 1955 году город Панама являлся одним из международных центров всех человеческих пороков. Улицы состояли из домов, где успешно функционировали многочисленные бордели и казино. По тротуарам невозможно было ходить ни днём, ни ночью из-за обилия проституток и трансформистов. Толпы пьяных северо-американских военных моряков, орали песни на тротуарах и дрались с местными сутенёрами.
Исабелита вместе с девочками из балетной группы начала выступать в кабаре Хэппи Лэнд, что располагалось на Центральной Авениде.
Накануне Рождества Джой Харольд сообщил им:
– Красотки, завтра на обед нас всех пригласил сам генерал Перон. Я лично его заверил, что мы прибудем в полном составе.
«Генерал Перон, бывший президент Аргентины! Точно, он сейчас находится здесь, в Панаме!»– сразу вспомнила Эстела, хотя никогда не интересовалась политикой!
Она знала только, что президент Аргентины Хуан Доминго Перон был свергнут военными в результате переворота в 1955 году и покинул страну. Сначала он жил в Парагвае, а затем перебрался в Панаму.
Мама Эстелы не только разделяла политические взгляды Перона, но и одобряла его экономические и социальные изменения, которые он проводил в Аргентине.
– Какой мужчина! Красавец! Умница! Решителен и смел! – неоднократно повторяла мать, читая газеты.
Девушки выстроились на огромной террасе номера отеля, в котором жил Перон.
Открылась боковая дверь и показался он, одетый в белоснежный костюм с красным галстуком – бабочкой и платком того же цвета, краешек которого торчал из нагрудного кармана пиджака.
«Боже мой, какой он старый! На фотографиях в газетах и журналах Перон выглядит гораздо моложе! – ужаснулась про себя Эстела, – крупные черты лица, морщинистый лоб, большие мешки под глазами, одутлые щёки… Какой кошмар!»
– Здравствуйте, мои дорогие соотечественницы! – глухим и хриплым голосом поприветствовал он.
– Здравствуйте! – хором ответили девушки.
И наступила длительная, очень утомительная пауза. Перон внимательно рассматривал их. Каждую. Пристально…
Эстела не выдержала. Она быстро приблизилась к нему и чмокнула генерала в щёку. Перон резко отпрянул. Из дверей тут же появился мужчина среднего роста и быстро направился в их сторону. Перон жестом руки остановил его.
– Спасибо вам, сеньор президент за то, что вы сделали для нас, аргентинцев! – не пугаясь своего поступка, уверенным тоном произнесла Эстела, – а ещё, я хотела бы передать вам персональную благодарность от моей мамы, которая является перонистской до… до…
Здесь девушка неожиданно запнулась… Все захлопали в ладоши, за исключением генерала и мужчины среднего роста.
Перон отошёл от девушки и внимательно, с подозрением изучал Эстелу. Мужчина расстегнул свой серый пиджак и приблизился к ней почти вплотную. Все молчали…
– «Странно как-то… – мелькнуло в голове у девушки, – похоже, что он меня испугался! Почему?»
Только спустя несколько месяцев Эстела узнала причину странной реакции Перона на её появление. Дело оказалось в том, что Ландахо, тот самый мужчина в сером пиджаке, являвшийся одним из добровольных помощников бывшего аргентинского президента, узнал о том, что на бывшего президента готовилось покушение.
– Мой генерал, мною получена достоверная информация о том, что СИДЭ (Сервисио де Интелихенсия дель Эстадо – аргентинская государственная служба разведки) подготовила план вашего убийства. Исполнителем будет являться молодая девушка.
– Может быть… Может быть. – Задумчиво ответил Перон и потер ладонью свой морщинистый лоб.
Эстела Мартинес продолжала каждую ночь танцевать на подмостках кабаре «Хэппи Лэнд». Но в один из дней руководитель их труппы Джой Харольд, не оповестив своих танцовщиц, «продал» всех девочек вместе с шоу хозяину этого заведения и исчез.
Сначала всё оставалось, как прежде: девочки выступали за пять долларов за ночь, но через неделю всё изменилось. Теперь танцовщицы должны были сидеть за столами вместе с клиентами и развлекать их.
– Если надо будет переспать с кем-то, то вы сделаете это! – тоном приказа сообщил Донадио, по прозвищу «Лучо», хозяин «Хэппи Лэнд».
– Я – актриса, но не проститутка! – почти крича, ответила Эстела и попыталась выйти из комнаты, где их собрали.
– Нет, красотка! Ты будешь делать всё, что я тебе приказываю! – подскочил к ней «Лючо» и больно схватил за руку.
– Нет! Нет! Никогда! – Эстела толкнула хозяина кабаре в грудь и выбежала на улицу.
– Господин наш, помоги мне! Что же мне делать? Он же меня убьёт или искалечит! Что мне делать, Пресвятая Дева Мария? Посоветуй мне! Прошу тебя! – шептала она и бежала до тех пор, пока не споткнулась и не упала.
«К Перону! Только к нему! Он мне должен помочь… Он поможет! Ведь он же аргентинец, как и я!» – пришла к ней неожиданная идея.
Эстела поднялась и, перекрестившись, бросилась в «Отель Линкольн», где жил бывший президент Аргентины в изгнании.
Плача и дрожа от нервного потрясения, Эстела рассказала о случившемся Перону.
– Прошу вас, сеньор Президент, помогите мне! Я боюсь возвращаться в кабаре! Этот бандит меня убьёт! – взмолилась девушка.
– Если тебе нужны деньги, то их у меня в настоящий момент нет. Чем же я могу тогда тебе помочь? – мрачно поинтересовался Перон.
– Приютите меня у себя в отеле. Я сообщу матери, чтобы она мне прислала денег на билет домой. Я уеду! Уеду! Я боюсь возвращаться в кабаре! «Лючо» меня убьёт! – Эстела, почти кричала от отчаяния.
Перон молчал и со страданием смотрел на девушку.
– Сеньор Президент, я могла бы быть вашим секретарём. – Предложила Эстела.
– А ты умеешь печатать на машинке? – спросил он.
– Нет, но я неплохо знаю французский язык. Может это вам понадобится?
– А готовить умеешь?
– Кое-какие блюда… – всхлипывая, ответила Эстела.
– Ну это уже кое-что! Оставайся! – ответил Перон.
Для Эстелы началась очень странная жизнь: повсюду за ней неотступно следовали добровольные сотрудники экс-президента: Хилаберт и Ландахо. Они выполняли его приказ: изобличить девушку, как агента аргентинских спецслужб. Назойливость этих доверенных людей Перона очень раздражала Эстелу, но она терпела…
Через несколько дней Перон получил письмо от Донадио. Хозяин «Хэппи Лэнд» требовал вернуть ему танцовщицу кабаре, которую тот удерживал, или возместить материальный ущерб в размере 300 долларов США. Перон послал «Лючо» требуемую сумму. Таким образом конфликт Марии Эстелы Мартинес Картас со своим работодателем был разрешён.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Бой церковных колоколов затих. И сразу же наступила тишина. Исчезли куда-то девочка с котёнком и её няня.
Мария Эстела встала со скамейки и сделала один шаг в направлении церкви, затем остановилась…
Она вспомнила то, что всегда гнала из памяти: свою первую интимную близость с Пероном. Это было ужасно! Она, юная девушка, легла в постель с мужчиной, который был старше её на тридцать шесть лет! Целых тридцать шесть лет!
Мария Эстела вздрогнула, передёрнула плечами и вновь села на скамейку.
– Господин наш, прости меня великую грешницу! Прости! – она принялась неистово креститься.
Мария Эстела помнила, как она, сжавшись в комок, почти теряла сознание от кошмара, происходившего с ней:
– Господин наш, прошу тебя пусть это закончится как можно быстрее! Прошу тебя! – шептали её холодные от страха губы.
А рядом лежал старик и своими похотливыми руками гладил её застывшее от ужаса тело.
В августе 1956 года Перон вместе с Исааком Хилабертом, который числился его персональным водителем, Рамоном Ландахо, представлявшимся всем журналистом, и Марией Эстелой Мартинес Картас, являвшейся уже почти «официальной» невестой бывшего президента получили разрешение на жительство в Венесуэле.
Зачем нужен был этот переезд Исабелита так и не поняла. Перон объяснял ей долго с такими деталями, которые она моментально забыла. Единственно, что осталось в её памяти так это заключительная фраза его длительного монолога:
– Чабэла, хочешь ты или не хочешь, но по политическим мотивам, чтобы не осложнять дипломатические отношения между Панамой и Аргентиной, мы должны ехать жить в Венесуэлу.
Её передёрнуло от этого дурацкого прозвища, которым Исабелиту называл её сожитель: «Чабэла»!
Эстела уже неоднократно просила его вообще не произносить этого мерзкого слова, которое употребляли только в аргентинской глубинке старые и богатые землевладельцы, называя так своих молоденьких любовниц. Чабэла – близкая подруга. Также чабэлой называли крепкий алкогольный напиток из винограда.
В ответ на эту просьбу Перон только лишь громко рассмеялся:
– Ты у меня самая красивая на свете, Чабэла! – ха-ха-ха.
– Ты типичный военный со своими солдафонскими шутками! – разозлилась Исабелита и хотела толкнуть его в грудь.
– Я буду всегда называть тебя Чабэла! Так мне больше нравится! Ха-ха-ха.
Но всем своим знакомым Перон представлял её так:
– А это моя Исабелита!
Исабелитой Эстелу называли и все помощники генерала.
Венесуэла в пятидесятые годы переживала свою «золотую эпоху». На доходы, полученные от продажи нефти, правительство этой страны перестраивала её столицу город Каракас. Сносились ветхие домишки, сооружённые ещё в колониальную эпоху, и сооружались красивые высотные дома, широкие проспекты, театры, скоростные автострады, современные мосты.
Под понятным всем населением лозунгом «Новая национальная идея» народу предлагалось экономическое и культурное процветание.
На самый знаменитый карнавал в мире, который ежегодно проводился в Каракасе, съезжались туристы из многих стран мира. Совершить турне по Венесуэле было престижно для известных духовых оркестров из Европы и джаз-банд из США.
Исабелите безумно нравился Каракас. Каждое утро она выходила на балкон дома, где они жили, и наблюдала, как туман, окутывающий горные вершины, медленно расползается по ущельям и исчезает в лучах горячего солнца.
Ритм жизни венесуэльской столицы и радушие её жителей ей напоминал родной Буэнос-Айрес…
Одно только иногда портило настроение Исабэлиты: неусыпное шпионство за ней Хилабертом и Ландахо.
– Мой генерал, она положила в суп какие-то неизвестные и очень подозрительные листья! – шептал на ухо Перону журналист.
– Мой генерал, эта девица поставила под бензобак вашего «Оппеля» статую какого-то святого с зажжённой свечой! Мне вовремя удалось предотвратить возгорание автомобиля! – во весь голос кричал водитель.
– Мой генерал, сегодня Исабелита изменила свой маршрут и, вместо того, чтобы отправиться в парикмахерскую, как она вам сказала утром, Чабэла была на столичном базаре и купила там фасоль! Зачем нам фасоль? – дружно орали они вдвоём в один голос.
Перон молча слушал своих помощников и ничего им не отвечал. В его отношениях с Чабэлой ничего не менялось.
И вдруг генерал стал пропадать ночами с Хилабертом и Ландахо. Возвращались они только утром. У Перона было серое лицо от усталости.
– В баре сидели! – объяснял он своё отсутствие Эстеле, перед тем, как улечься спать.
Исабэлита хотела этому верить… Но…
«Почему Хуан не смотрит мне в лицо? Почему он прячет свои глаза? Неужели у него появилась любовница? Нет! Не может быть! Кому нужен этот старик?» – эти мысли не давали Эстеле покоя.
И вдруг, одним утром, она почувствовала, как от него пахнет другой женщиной. Этот запах был настолько сильным, что она, не скрываясь, начала нюхать его шею, уши, рубашку.
– Ты завёл себе новую любовницу? – спросила она без предисловий.
– Я устал от тебя, Чабэла! Ты мне так надоела, что я оплачу тебе авиабилет до Аргентины или до Испании. Уезжай, куда захочешь! – ответил Перон с явным раздражением.
– Я…я…я… – Исабелита была настолько шокирована его простым и в то же время наглым ответом, что начала заикаться.
– Хо-хорошо! Я уеду! Но, но ска-скажи мне кто она? – взыграло в ней любопытство.
– Её зовут Элеонор. Она из США. Была до тебя моей любовницей. Молодая, красивая, образованная. Выпускница одного из престижных университетов Северной Америки… Что тебе ещё рассказать? – Перон смотрел в открытое окно.
– Она, она…блондинка, как я? – уже почти рыдая, поинтересовалась Исабэлита.
– Нет. Элеонор жгучая брюнетка, – удивлённый странным вопросом, ответил он.
Исабелита рыдала, рыдала и рыдала… Носовой платок стал уже настолько мокрым от слёз, что она швырнула его на пол…
– Хватит, Чабэла! Хватит лить слёзы! Собирай свои вещи! – приказал Перон.
– Я…я… я… никуда не поеду! – у неё дрожали плечи.
– Почему? – закричал Перон.
– Я…я…я…, – Исабелита прекратила плакать, – я беременна! – заявила она уверенным тоном.
– Беременна? – у него вытянулось лицо, – но этого не может быть! Конечно, там, где едят остаются крошки… Но я давно уже знаю, что не могу иметь детей! Как тогда это могло произойти?
На следующий день Хилаберт отвёз Исабелиту к знакомому гинекологу.
– Мой генерал, эта девка врёт! Врёт! Она не беременная! – возбуждённо доложил после поездки шофёр своему патрону.
Эстела закрылась у себя в комнате и не выходила оттуда несколько дней.
«Что будет дальше? Какие испытания уготовил мне Всевышний?» – с отрешённостью думала она и молилась, молилась…
Эстела смотрела на большой деревянный крест с распятым на нём Христом, висевший на стене у изголовья её кровати:
– Господин наш, прошу только об одном вернуть всё, как было в моей жизни несколько дней назад до появления этой умной и образованной брюнетки из США…
Тем временем Перон, чтобы развеяться, поехал со своими помощниками в один самых известных баров Каракаса. Вернулся под утро. Пьяный, он долго уговаривал Исабелиту выйти из своей комнаты.
Она наконец сдалась и оставила своё добровольное заточение. Перон прижал её к себе и стал гладить спину, целовать шею и грудь Эстелы:
– Чабэла, Чабэла… – шептал он, почти всхлипывая от охвативших его эмоций.
Наутро, когда Исабелита вышла на улицу, генерал объяснил недоумевающим Ландахо и Хилаберту:
– Ребята не смотрите на меня так! Вы должны понять, что мне уже больше шестидесяти лет, я вдовец, скучающий по женскому вниманию. Иногда я нуждаюсь, чтобы какой-нибудь горячий кирпичик отогрел мои холодные ноги…
Всё вернулось в прежнее русло. Утром 25 мая в День Майской революции, который является для аргентинцев самым большим праздником, Перон послал шофёра в мясную лавку:
– Сегодня будем делать асадо (жаренное на решётке мясо) для нас и наших гостей! Я принимаю в этом личное участие. Хилаберт, поезжай и купи самого лучшего мяса, а потом вернёшься домой и заберёшь меня.
Хилаберт отправился выполнять приказание генерала. Мясо пришлось выбирать долго. Наконец шофёр достал деньги и начал расплачиваться.
– Бум-ум-ум-ум! – вдруг раздалось с улицы, и дрогнула земля.
В мясной лавке со звоном посыпались оконные стёкла. Мясник со своим помощником от страха упали на пол. Хилаберт, бросив бумажник, выскочил из дверей. На месте, где он оставил «Оппель Капитан» дымились куски искорёженного металла.
Новость о покушении на Перона в тот же день появилась на первых страницах всех мировых газет.
«Бомба с часовым механизмом, которая предположительно была заложена ночью в автомобиль бывшего президента Аргентины Хуана Доминго Перона, взорвалась утром 25 мая в самом центре Каракаса. Сила взрыва была такова, что во всех ближайших зданиях вылетели стёкла. Автомобиль превратился в груду металла. По счастливой случайности Хуан Доминго Перон не пострадал».
Через несколько дней после неудавшегося покушения на его жизнь Перон почувствовал сильное недомогание. Он не вставал с постели. Его мучила одышка, и душил сильный кашель. Болела печень…Его рвало…
Прибыл персональный врач президента Венесуэлы доктор Бенсон.
– Господин Перон, у вас абсцесс печени, – сообщил он больному после его тщательного осмотра. Вам нужен тщательный и скрупулёзный уход. Есть человек, который будет смотреть за вами и днём, и ночью?
– Доктор, есть такой человек! Это я! – громко, тоном не терпящим возражения, заявила Исабелита.
Верные сотрудники эх-президента замешкались. Перон же утвердительно кивнул головой.
Бенсон дал Исабелите подробные инструкции, как надо ухаживать за больным и уехал.
«Вот и настал мой час! – торжествующе подумала она, – теперь я должна сделать всё, чтобы навсегда завоевать своё место рядом с Пероном! Сделать так, чтобы никогда ни один из друзей и помощников генерала не позволил себе сомневаться в моей верности ему».
«Господин наш, помоги мне в этом! Прошу тебя!»– перекрестилась Эстела.
Исабелита не спала трое суток. Ночами Перона била сильная лихорадка. Он обильно потел. Исабелита меняла ему пижаму и постельное бельё несколько раз в сутки. Лично готовила еду и давала таблетки, строго следуя инструкциям доктора Бенсона.
Генерал пошёл на поправку. В начале июня он уже вновь начал принимать местных чиновников, и людей, приехавших в Венесуэлу, чтобы встретиться с ним.
Перон с первых же дней своего изгнания начал организовывать подпольную борьбу против правительства Аргентины. Основной своей задачей он считал создание условий для социального и экономического хаоса у себя на родине.
– Сделать так, чтобы подонки, свергшие меня, законно избранного президента, исчезли с политической арены! Чтобы, пришедшие им на смену не смогли стабилизировать обстановку в стране и обратились ко мне, признанному лидеру нации, за помощью! – объяснил Перон Исабелите, которую раздражало большое количество людей, ежедневно приходивших в их дом.
– Запомни, Чабэла, что революции делаются со временем или с кровью! – не уставал повторять он.
Эстела закрывалась у себя в комнате. Ей жутко не хотелось слушать разговоры своего сожителя с каким-нибудь профсоюзным «ходоком», прибывшим к нему из Аргентины.
– Пустая трата времени, – хмыкала Исабелита, читая женские журналы, – хотя бы к вечеру все убрались из дома! Надоело!
– Чабэла, хватит прятаться в своей норе! Я хочу, чтобы ты находилась рядом со мной. Слушала и училась искусству политики! Если тебе будет что-то непонятно, я потом это тебе объясню! – тоном приказа попросил её Перон.
Ой как не хотелось Исабелите делать этого! Но портить хорошие и стабильные отношения, которые установились у неё со своим престарелым любовником, после его благополучного выздоровления, было никак нельзя.
Сегодня был прекрасный солнечный день. Самое время провести его на пляже. Но увы, вместо горячего белого песка и голубых волн, Исабелита вновь сидит в глубоком кресле, стоящим в дальнем, самом незаметном углу, комнаты. Сегодняшний посетитель какой-то молодой, нагловатый тип, с лицом типичного уголовника. Он представился ей и даже подарил дешёвый брелок, очевидно, как знак внимания. Но как его зовут, Исабелита моментально забыла. Одно помнила, что этот хлыщ, какой-то активист из аргентинского профсоюза металлургов. А может и не металлургов? Может он сказал профсоюз строительных рабочих? Да это и не важно! Самое главное, что Перон проявлял к своему собеседнику огромный интерес. А она? Как она страдала! Если этот деятель задержится или Хуан, как вчера, увлечётся разговором, то прощай последний сеанс новой американской комедии. Как же это всё скучно! Господин наш, дай мне терпения вытерпеть эту скуку!
Исабелита, старалась думать о своих делах, но слова жаркого спора Перона с гостем не давали ей сосредоточиться.
– Сынок, – по-отечески обращался генерал к своему собеседнику, – вам надо создавать не только законспирированные группы для борьбы с режимом, но обучать их! Вооружать их!
– Да, сеньор Перон, вы правы! Но денег на оружие нет! Есть каналы по которым его можно приобрести. Современные образцы автоматическое оружия, но…
– Сынок, но деньги – это самое незначительное в кропотливой работе по созданию подпольного движения и боевых групп. Также не надо забывать о моей «Общей Директиве для всех членов перонистской партии»! Ты о ней помнишь?
– А как же? – обиженным тоном произнёс собеседник. – Я вам даже могу перечислить основные её положения. Вот например: бороться с диктатурой, находящейся у власти в Аргентине, не только посредством пассивного сопротивления, проводя акции саботажа, организовывая забастовки и беспорядки, но применяя вооружённые акты насилия в тех случаях, когда…
«Господи, да когда же это закончится! – с отчаянием подумала Исабелита, – на прошлой неделе хоть на ипподром смогли выбраться. Мне, конечно, не нравится это место! Но наблюдать за скачками, лошадьми, жокеями гораздо увлекательнее, чем слушать этот, лишённый для меня всякого смысла, разговор».
Она вспомнила азарт своего сожителя, когда он сделал несколько ставок и потом наблюдал за результатом. Лицо Перона стало серым и морщинистым, он бил кулаком себя по колену, что-то тихо бормотал.