Проект Зен

© Горъ В., 2017

© Оформление. ООО «Издательство „Э“», 2017

Глава 1
Роберт Рид

…Лидер, тяжелый бот огневой поддержки «Сколопендра» последней модификации, вывалился из облаков ровно в четыре пятнадцать дня. Такой ерундой, как соблюдение правил полетов по каким-то там посадочным коридорам, пилот заморачиваться не стал – неторопливо развернулся над блоком «С», прошел над участком упокоения D-4 и, почти притеревшись к крыше центра психологической помощи, завис над посадочным квадратом родового склепа Жиффаров-Пресли. После чего, даже не успев встать на посадочные опоры, врубил «Пелену». Причем не абы как, а в самом параноидальном режиме. Результаты не заставили себя ждать. Сначала с грохотом упала на брюхо ярко-красная спортивная «Brezza», до того кокетливо покачивавшаяся на стояночном антиграве, а затем окаменели бодигарды ВИП-персон, собравшихся перед склепом. Еще бы – пусть и очень навороченные, но все-таки гражданские «Панцири», в которые облачались эти парни, не были рассчитаны на противодействие армейским системам подавления, поэтому сразу же лишились «мозгов» и превратили своих хозяев в статуи. Следом за телохранителями зацепило и не самых опытных спутниц сильных мира сего. Привыкшие жить в социальных сетях, в виртуальных примерочных модных фэшен-корпораций и в своих онлайновых «гостиных», эти дамы растерянно пытались «поднять» упавшие странички, ибо не представляли жизни вне Сети. Само собой, пытались безуспешно. А вот многочисленные журналисты, получившие аккредитацию на важнейшее мероприятие месяца, среагировали на внезапную пропажу связи довольно спокойно, если не сказать равнодушно. Съевшие не одну собаку на общении с представителями как государственных, так и частных служб безопасности, они давно привыкли к ограничениям, навязываемым их рабочим искинам «Пеленой» и ее более дешевыми аналогами.

Впрочем, бардак закончился довольно быстро. Эдак через минуту после того, как включившийся в работу «Поводырь» «Сколопендры» предложил каждому искину, находящемуся в радиусе двухсот метров от бота, возможность работы в режиме ведомого. И, получив согласие, взял под полный контроль все имеющиеся в наличии аналитические блоки, системы вооружения, обнаружения, связи и т. д.

Ну а меня сие непотребство вообще не зацепило. Ведь я «скорбел» над могилой «родственников» более чем в полутора километрах от склепа. Ну, и, до кучи, пользовался возможностями имплантата класса «XJ-000», которому пусть и специальные, но все-таки гражданские подавители были до одного места…

…Обезопасив хозяина от возможной агрессии со стороны родственников, друзей, знакомых и не знакомых, поэтому потенциально опасных гостей, телохранители сенатора Аллена Максимилиана Жиффара-Пресли продолжили защитные мероприятия. Сначала «Поводырь», используя коды доступа Сената, переподчинил себе ближайшие спутники МВБ^[1]. А затем рядовые бойцы выпустили наружу целую тучу микроботов и с их помощью провели еще и визуальную идентификацию гостей. После пробивки последних по базам данных парни проверили склеп и прилегающую к нему территорию на предмет наличия активных или пассивных электронных цепей, взрывчатки, токсичных или радиоактивных веществ, просканировали несущие конструкции, имеющиеся в наличии сети коммуникаций и т. д. А когда убедились, что никаких сюрпризов не предвидится, доложили об отсутствии опасности своему начальству. После чего быстренько рассыпались по точкам, рекомендованным тактическим комплексом «Сколопендры», и тоже превратились в статуи. Только, в отличие от «гражданских» способные передвигаться, эти были вооружены до зубов и могли встретить любого злоумышленника крайне недружественным огнем.

В четыре сорок девять – довольно оперативно, на мой взгляд, – из облаков вывалился весьма плотный «кактус»^[2] из семи флаеров. И, держась в самом центре посадочного коридора, начал плавно замедляться. Летел солидно, если, конечно, можно назвать солидным полет по верхней грани скоростного режима, рекомендованного наставлением по перевозке ВИП-персон. Но без рысканий по курсу, крену и тангажу.

Момент, когда лимузин «TVR – Prestige», охраняемый аж шестью тяжелыми ботами огневой поддержки, завис над точкой финиша, ознаменовался забавным происшествием: совсем молоденькая рыжеволосая девица, вероятнее всего, никогда не бывавшая на мероприятиях такого уровня, захотела сделать «селфи» на фоне эксклюзивного, а потому узнаваемого всеми и вся флаера Аллена Жиффара-Пресли. «Поводырь» лидера, продолжавший пребывать в параноидальном режиме, естественно, зафиксировал взлет только что включившегося, а потому не успевшего прописаться в его сети устройства. И начал действовать согласно требованиям соответствующего протокола. В результате мини-бот для аудио- и видеосъемки модели «Ангелок», вспорхнувший над плечом девушки, мгновенно превратился в кучу высокотехнологичной пыли. Ну а его хозяйка, ослепленная направленной световой вспышкой и сбитая с ног сразу двумя громилами в «Панцирях» продвинутых модификаций, на некоторое время ощутила себя опасным преступником. Со всеми вытекающими вроде предельно жестко заломленных конечностей и возможностью почувствовать все «радости» профессионального обыска.

Дожидаться, пока бодигарды завершат процедуру личного досмотра «террористки», сенатор не стал. Скорее всего, потому, что оказывался в подобной ситуации не первый раз и понимал, что несостоявшееся «покушение» – следствие самого обычного идиотизма. Поэтому практически сразу же выбрался на роскошный натуральный ковер, постеленный на пластобетон, и обвел орлиным взглядом собравшуюся публику.

Появление его перед народом получилось эффектнее некуда: модный траурный костюм розового цвета с черной вышивкой по обшлагам рукавов и краям лацканов вызвал ажиотаж у женщин и представителей альтернативной сексуальной ориентации. Ну а тех, кто привык исповедовать традиционные ценности, шокировал. Правда, не настолько сильно, чтобы они решились высказать Жиффару-Пресли свое «фи».

Дав электорату полюбоваться на себя любимого и расчетливо позволив прочувствовать всю глубину испытываемых им чувств, сенатор промокнул уголки глаз платком в тон костюма и, как бы невзначай потерев левую часть груди, походкой обреченного на смерть двинулся к родовому склепу.

Вламываться к могиле матери вместе с телохранителями и многочисленной свитой он, как было и в прошлые годы, счел неразумным. Поэтому, добравшись до ажурных кованых ворот ручной работы, распахнутых настежь одним из крайне суетливых сопровождающих, повелительно шевельнул правой рукой и в гордом одиночестве зашагал по дорожке, вымощенной полированными плитками из розового мрамора. На ходу, само собой, продолжал работать на публику – каждый следующий шаг, приближающий к склепу, «давался» ему все тяжелее и тяжелее. А самый последний, через порог, сенатор-страдалец сделал с таким видом, как будто нес на своих плечах полуторатонный груз.

По большому счету особой необходимости контролировать поведение Аллена Максимилиана Жиффара-Пресли внутри родовой усыпальницы у меня не было. Но девяносто девять и девять десятых обывателей, оказавшихся на моем месте, обязательно полезли бы в Сеть, дабы увидеть финальный акт церемонии. Поэтому я быстренько подключился к первому попавшемуся новостному сайту и вывесил перед собой изображение с одной из фронтальных камер…

Сенатор скорбел. Нет, не так – сенатор изнемогал от горя. Его фирменная улыбка, знакомая всем и каждому по набившим оскомину рекламным голограммам и постерам, канула в Лету. Благожелательный, понимающий и обещающий светлое будущее всем и каждому взгляд – тоже. А на смену им пришли Незатихающая Боль Утраты, Запредельное Отчаяние и Ужасающее Одиночество! Видимо, поэтому последние шесть шагов до статуи матери дались Жиффару-Пресли в разы сложнее, чем Иисусу из Назарета весь путь на Голгофу. И ничего удивительного в этом лично я не видел – у Сына Божьего не было целого сонма высокооплачиваемых психологов, сценаристов и стилистов, всем скопом работающих над созданием и поддержанием правильного имиджа. А у Аллена Максимилиана они были! И отрабатывали свои тридцать сребреников… в смысле, ели свой хлеб не зря – каждый жест, каждая тень эмоций, демонстрируемые «пастве» их клиентом, внушали доверие. Настолько, насколько его в принципе можно было внушить людям, до смерти уставшим от вечного притворства политиков.

Проникся даже я. Ну так, слегка. Поэтому среагировал на вспышку ярко-белого света так же, как все остальные зрители. То есть рефлекторно зажмурился, затем отшатнулся и, с трудом удержав равновесие, грязно выругался. А вытаращил глаза уже потом, когда вывалился из Сети, услышал чуть запоздавший звук взрыва, увидел стремительно расширяющееся темное облако, возникшее на месте склепа, и понял, что летящее в мою сторону перламутровое пятно – беспорядочно кувыркающийся в воздухе спортивный «Спидстер»!

Испугался, как же без этого? Поэтому вскочил на ноги чуть ли не раньше, чем упал, сбитый с ног ударной волной. И вместе с сотнями мне подобных в панике рванул сначала куда подальше, а потом и к стоянке флаеров. Даже не подумав о том, что где-то там, сзади, заходятся в криках раненые. И одно нажатие на тревожный сенсор комма может удержать кого-то из них на грани небытия…

…Полтора месяца подготовки и старания группы поддержки даром не прошли – через четыре стандартных кольца введенного властями режима «Перехват» я просочился, как вода сквозь сито. А спустя уже восемь часов двадцать две минуты после позорного бегства с кладбища оказался на противоположном конце континента. На стоянке айрбайков небольшого городка под названием Аплтон.

Старенький невзрачный «Торнадо», принадлежавший владельцу моего следующего образа, оказался на месте. Да и чего бы ему теряться, если выглядел он кое-как собранной грудой металлолома?

Похлопав трудягу по обшарпанному обтекателю, я хмуро посмотрел на штырь парковочного терминала, поскреб небритую щеку и, смачно сплюнув на пластобетон, все-таки перечислил натикавшие сто четырнадцать кредитов грабителям из «Интеко».

– Правильно, сынок! – хохотнул терминал голосом злодея из какого-нибудь бюджетного головидео. – Кредиты приходят и уходят, а за решеткой… грустно!

– Я бы так не сказал… – продолжая работать на образ, угрюмо ответил я и коснулся пальцем сенсора активации байка. – В тюрьмах есть то, чего не хватает этому долбаному миру!

– И что же? – удивленно поинтересовался голос.

– Стабильность! – нехотя буркнул я. Потом подумал и добавил для особо непонятливых: – Там кормят. Каждый день. Завтраком, обедом и ужином. А еще там всегда есть где переночевать…

Оспаривать эти утверждения было глупо, поэтому мой невидимый собеседник промолчал. Вернее, как-то уж очень угрюмо пожелал мне доброго пути и отключился. А я, натянув шлем и дав на движки самую малую тягу, поднял айрбайк на положенные десять метров, кое-как дотелепал до начала разгонного коридора и пристроился к корме тяжелой грузовой «Формики» с огроменным голографическим логотипом корпорации «Genetica» во весь корпус.

Мазнув взглядом по ненавистному слогану «Меняй мир вместе с нами», я чуть придавил ручку, и мой одр, дергаясь и фоня на всю округу, пошел на обгон. Нет, не пошел, а пополз. Ибо с той смехотворной мощностью, которую выдавали движки древнего байка, обогнать трейлер удалось аж за пятьдесят семь секунд!

Естественно, сие невероятное достижение не могло остаться незамеченным, и пилот «Формики» издевательски мигнул мне вслед курсовыми огнями. Продолжая отыгрывать роль, я поднял вверх правый кулак и отогнул средний палец. А через полторы минуты, когда на панели управления «Торнадо» погасла пиктограмма удаленного контроля, был вынужден вильнуть в сторону, чтобы не отправиться к праотцам от удара в задний обтекатель.

Обложив многоэтажным матом стремительно удаляющийся грузовик, я выполз на магистраль М-17, перестроился эшелоном выше и включил автопилот. После чего откинул спинку кресла в горизонтальное положение и затемнил линзу шлема.

Перелет Аплтон – Колдспринг прошел штатно, без каких-либо приключений. Байк героически боролся с подступающей старостью, его автопилот старательно соблюдал скоростной режим, а я висел в Сети. Нет, не на новостных сайтах, посетители которых наверняка проверялись искинами полиции и МВБ, а в номере виртуального борделя «Золотой лотос», где лениво флиртовал с красоткой по имени Эмми Вонг. Точнее, выпрашивал у нее свежий ролик из серии «Home-video».

Увы, выпрашивал безрезультатно: девушка, успевшая оценить мою крайне невысокую кредитоспособность, пребывала не в самом радужном настроении и усиленно отбрыкивалась. А когда я попытался воззвать к ее совести, вдруг придралась к какой-то не особенно удачной формулировке и вообще разорвала связь. Очень вовремя. Ибо буквально через полминуты мой «Торнадо» вошел в зону ответственности искина Колдспрингской базы морской пехоты и, попав в цепкие лапы ее СУВД^[3], приземлился. Причем без моего участия. И не куда-нибудь, а на стоянку у бара «Мэри-Лу»!

Оспаривать решения и действия начальства я себе никогда не позволял, поэтому покорно приткнул байк к штырю парковочного терминала, вырубил движки, снял шлем, в сердцах обложил Эмми по матери и поплелся к боковой двери одной из самых тошнотных забегаловок на планете.

Лифт, ведущий в подземную бильярдную, как всегда, благоухал. И далеко не духами – кто-то из благодарных клиентов пожалел кредита на посещение туалета и справил нужду в кабинке. Причем не абы как, а «освежив» потрепанную основу рекламной голограммы какого-то салона экстремальных удовольствий, почему-то наклеенную на уровне колена.

Мысленно обозвав парней из отдела обеспечения специальных операций долбаными реалистами, я привычно ткнул пальцем сразу в три оплавленных сенсора с номерами этажей, выждал семь секунд, затем убрал руку и наступил правым ботинком на ярко-желтое пятно из синтетической жвачки, изящно декорирующее правый дальний угол. Четыре секунды ожидания – и лифт, к этому времени успевший спуститься метра на четыре, ощутимо ускорился. А еще через некоторое время резко затормозил. И выпустил меня в небольшой тамбур перед мощной бронированной дверью.

– Сержант-майор Роберт Рид! – отчеканил я, уставившись в сенсоры универсального идентификатора, появившегося из-за скользнувшей в сторону фальшпанели. – Личный номер каппа ипсилон триста шестьдесят девять семьсот тринадцать двести тридцать один!

Коротенькая вспышка сине-зеленого цвета, неприятно ударившая по глазам, – и искин базы, удовлетворенный результатами сканирования, сдвинул в сторону бронеплиту, способную выдержать прямое попадание бетонобойной бомбы. Затем высветил на полу алый пунктир и приятным женским голосом попросил:

– Будьте любезны двигаться по красной световой дорожке, сэр!

Размазываться по полу или потолку от локального изменения силы или вектора гравитации мне совершенно не улыбалось, поэтому я послушно двинулся туда, куда посылали. Дошел до первого перекрестка, повернул направо и мысленно присвистнул – вместо того чтобы отправить меня в подземный лабиринт, обычно используемый инструкторами в качестве дополнительного полигона для отработки всего, что можно и нельзя, пунктир уперся в дверь, ведущую к транспортному терминалу! Искренне порадовавшись приятному сюрпризу, я подошел к очередному сенсору, дождался окончания чуть более сложной идентификации личности, нырнул в нутро десятиместного модуля, упал в ближайшее кресло и торопливо пристегнулся. По полной программе. Дабы не провоцировать Садюгу на какую-нибудь «милую» шутку.

Как это ни странно, искин отдельного разведывательного батальона шестой дивизии морской пехоты ФНС^[4] не «перепутал» направление движения, не закрутил модуль винтом и не рванул с места с запредельным ускорением, дабы протестировать мою дисциплинированность, реакцию или текущее состояние вестибулярного аппарата. Наоборот, аккуратно закрыв и загерметизировав дверь, он плавно подал «сосиску» вперед и даже включил головидео выступления Кортни Хейз! Да-да, то самое, на котором певица вышла на публику в практически прозрачном платье от Алессандро Монтанари!

Здесь, на территории базы и под присмотром Садюги, поддерживать какие-либо образы не было необходимости, поэтому я равнодушно скользнул взглядом по модифицированным прелестям топ-звезды, дотронулся до сенсора выключения голопроектора и устало прикрыл глаза.

Вопреки моим ожиданиям шестиминутная активная медитация особого отдохновения не принесла, поэтому, когда модуль остановился и без каких-либо издевательств высадил меня перед лифтом, ведущим в штаб базы, я чувствовал все те же усталость и опустошение, что и перед посадкой. Тем не менее в очередной лифт вошел бодренько. И так же бодренько вышел из него там, где меня высадили. То есть перед кабинетом первого лейтенанта Джозефа Симмонса.

Зная, что Кайман не любит изображать большое начальство и никогда никого не держит в коридоре без настоятельной необходимости, я покосился на зеленую полоску, горящую на информационном табло, и дотронулся ладонью до сканера.

– Входи, Робби! – донеслось из динамиков акустической системы, и я, сделав четыре шага, вытянулся по стойке «смирно».

– Господин первый лейтенант, сержант-майор Роберт Рид…

– Располагайся! – прервав мой доклад, коротко бросил представитель ССО^[5] и мотнул головой в сторону мягкого кожаного дивана совершенно не армейской расцветки.

Я сел, положил левую руку на мягкий подлокотник и вопросительно уставился на Каймана.

– Гибель Жиффара-Пресли подтверждена четырьмя независимыми источниками. КР^[6] акции достиг девятнадцати единиц и продолжает расти… – довольно потерев руки, сообщил он. – Еще бы: на месте взрыва найдены обломки «варварского» механического взрывателя и микрочастицы сверхсекретного ВВ производства Российской Империи; в одиннадцатом округе сотрудники Бюро^[7] обнаружили обезображенный труп предполагаемого убийцы, а расчетные характеристики траектории старта уиндера группы подстраховки, «обрубившей хвосты», однозначно свидетельствуют о том, что она прыгнула в Серые Сектора!

Я пожал плечами – мол, сделал лишь то, что от меня требовалось, и ничего более.

Увидев такое скупое проявление эмоций, Симмонс оскалился. Мгновенно став похожим на ту самую рептилию, в честь которой его и прозвали.

– Ты уже анализировал последствия трагической гибели господина Аллена?

– Никак нет, сэр, от меня требовались только планирование акции и ее качественное исполнение.

Взгляд первого лейтенанта подернулся ледком.

– Робби, не строй из себя клинического идиота и скажи, как, по-твоему, сенаторы отреагируют на смерть Жиффара-Пресли?!

Идиотом я, конечно же, не был. Поэтому прекрасно понимал, что смерть члена комитета по вооружению, последние полгода усиленно лоббировавшего проект постройки двенадцати тяжелых линкоров класса «Гурон», всего лишь камешек, расчетливо брошенный на снежный склон в нужное время и в нужном месте. А той самой лавиной, которая заставит Сенат поддержать мнение погибшего «патриота» и открыть финансирование постройки дорогущих космических кораблей, станет тщательно спланированная пиар-акция, становым хребтом которой будет созданный мною ложный след. Однако признаваться в том, что я догадываюсь, будто настоящим заказчиком акции является не правительство, а корпорация «BAE-EADS-Systems», было равнозначно требованию отправить себя любимого на электрический стул.

– Простите, сэр, но я не аналитик, а самый обычный исполнитель!

– Обычный?! С боевой эффективностью в девяносто семь и шестьдесят три сотых процента?! – взбеленился Кайман, но почувствовал, что я твердо намерен стоять на своем, и мгновенно остыл: – Ладно, «исполнитель», свободен. Да, чуть не забыл: принято решение выплатить тебе премию в размере трехсот процентов должностного оклада…

Глава 2
Лэрри Акина Болдуин

…Система генерации 3D-иллюзии древнего как мир тренажера «Марафонец» дышала на ладан. Нет, жестко прописанные в программе объекты первого плана, такие как квотербек номер один НФЛ Лесли Мак-Алистер, «догоняющий» Лэрри на седьмой минуте пробежки и далее задающий темп, или бывшая одноклассница Мегги Торнтон, «невесть с чего» попадающаяся на пути на четырнадцатой и дуреющая от зависти, отображались более-менее корректно. А все остальное… все остальное можно было называть иллюзией лишь с очень большой натяжкой. Ибо в среднем раз в сорок-пятьдесят секунд изображение начинало сбоить. В результате вместо посыпанной гравием беговой дорожки, вьющейся вдоль пляжа Сансет-Бич, под ногами протаивала полосатая металлопластовая лента. Сквозь изумрудную гладь океана, белый песок, разноцветные лежаки, зонты и фигуры отдыхающих то и дело проглядывали обшарпанные стенные панели подсобки. А под голубым небом, белоснежными чайками и ярко-оранжевым утренним солнышком угадывались потеки на низком потолке. Тем не менее даже такой ущербный фон радовал девушку намного больше, чем до смерти надоевшие «укромные» уголки ресторана, регулярно сменяющие друг друга на видавшем виды мониторе системы наблюдения. Поэтому она наматывала километр за километром, вглядывалась в иллюзорные фасады домов, обводы пролетающих мимо флаеров и лица прохожих и стоически не замечала ни изъянов видеоряда, ни некоторого однообразия в репликах и поведенческих реакциях «знакомых». А моментами настолько погружалась в выдуманный мир, что умудрялась забыть о том, что мелькающая впереди спина Лесли Урагана – лишь стимул, позволяющий ей перешагивать через свое «не могу» и заставляющий хоть на какое-то время забывать о серости реальной жизни.

Увы, в этот день эта самая серость напомнила о себе раньше, чем обычно: когда из-за раскидистой пальмы, растущей напротив центрального входа в отель «Эксельсиор», показалась сгорбленная фигурка миссис Лемье, иллюзия вдруг погасла, а на центральном мониторе возникло вполне реальное лицо Стефани Финч:

– Ки-ин?

Использованное ею сокращение второго имени Лэрри было лучшим индикатором настроения тетушки, поэтому девушка шлепнула ладонью по сенсору выключения программы и угрюмо поинтересовалась:

– Что случилось на этот раз?

Стефани опустила взгляд:

– Накрылся сепаратор ЦСД…^[8]

– А если подумать?

Стефани поджала нижнюю губу, а через несколько секунд все-таки ответила:

– Ну… только что позвонил Билли. Сказал, что прилетит часам к одиннадцати…

– И, небось, не один?

Тетушка раздраженно кивнула:

– Угу. С друзьями.

Новость была не из приятных, поэтому ответ получился суховатый:

– Поняла.

– Я… я не знаю, почему он к нам зачастил! Честное слово! – виновато затараторила Финч. – Поверь, если бы я могла…

«А чего бы ему не зачастить? – спрыгивая с почти остановившейся дорожки, мрачно подумала девушка. – Тут кормят, поят, ублажают. И молчат, что ни вытворяй. Рай, да и только!»

Само собой, озвучила она совсем другое:

– Я понимаю… Правда… Не грузись…

Потом подхватила с гимнастической скамьи полотенце, наскоро вытерла вспотевшее лицо и, не оглядываясь, вышла в коридор…

…Проблема с сепаратором централизованной системы доставки возникала, можно сказать, регулярно. До предела изношенный узел давно выработал предел прочности и отказывал чуть ли не каждый раз, когда в «Звездный приют» приходил крупногабаритный заказ. В принципе, решать ее надо было радикально, заменив сепаратор на новый. Тем более что согласно сопроводительной документации он был неремонтопригодным. Однако финансовые возможности хозяйки «Усталого путника» не позволяли единовременно потратить двадцать шесть с лишним тысяч кредитов пусть даже и на очень нужную, но слишком дорогую железяку, поэтому сепаратор приходилось реанимировать.

Надо ли говорить, что технологию починки Лэрри отработала до автоматизма и при большом желании, наверное, смогла бы разобрать и собрать узел с закрытыми глазами? Слава богу, таких подвигов от нее не требовали, поэтому обычно она не торопилась. И убивала на все про все порядка трех часов. Почему так много? Да потому, что перед тем, как начать ремонт сепаратора, требовалось связаться с сервером доставки и программно заблокировать возможность получения следующего контейнера. Затем демонтировать обе направляющие, защитную крышку шахты и блок с микродвигателями, подогнать робот-погрузчик, с помощью его манипулятора высвободить и вытащить наружу крупногабаритный и не особо легкий груз. Потом переместить последний в локальную сеть доставки ресторана и внести соответствующие поправки в программную оболочку рабочего искина. А после замены сломавшейся детали вернуть все, кроме контейнера, в начальное состояние, и т. д. и т. п.

В этот раз причиной поломки стал двухсотлитровый металлический баллон с пивом не самой известной, зато очень дешевой марки «Four». Сдвинув защитную крышку шахты и увидев размеры емкости, увенчанные хорошо знакомым логотипом, Лэрри грязно выругалась и мысленно застонала – не далее как на предыдущей неделе она лично вбивала в бланк заказа четыре баллона по пятьдесят литров каждый! Четыре по пятьдесят, а не один по двести!!!

«В следующий раз надо заказывать доставку пива с разбивкой по дням… – мелькнуло на краю сознания. – И жестко оговорить штрафные санкции…»

Мысль была дельной, но особой радости не доставила, и девушка, вздохнув, принялась за дело.

«В следующий раз и закажу, и оговорю, а пока…»

Руки выполняли привычные операции почти без участия головы, и часа через два с половиной, заменив поврежденные детали и начав собирать сепаратор, Лэрри невольно вспомнила самый первый ремонт. Тот, во время которого она перелопатила чуть ли не всю техническую документацию на продукцию компании «NasCo», переломала все ногти на обеих руках, наревелась на полгода вперед, потратила четыреста шестьдесят кредитов из тысячи, выделенной Стефани на ремонт, на совершенно ненужные детали, после чего убедилась, что невозможное все-таки возможно. Если, конечно, очень захотеть.

Воспоминания о тех безумных сутках вызвали улыбку, и девушка, слегка расслабившись, вывела на настенные панели изображение с трех обзорных камер большого зала ресторана.

Несмотря на будний день, клиентов было предостаточно. Шесть из пятнадцати столиков занимали операторы погрузочных роботов, недавно отработавшие смену. Вымотавшиеся до безобразия за двенадцать часов каторжного труда, эти парни тупо пялились на голоэкран, транслирующий соревнования по суперболу, и, толком не разговаривая, накачивались пивом. Еще три столика оккупировали таможенники. Эти веселились на славу – напрягающиеся только во время досмотра межсистемных кораблей, они выглядели бодрыми и довольными жизнью, поэтому ели от пуза, пили неплохое вино и с интересом поглядывали на единственную женщину в помещении – Стефани.

Парни из охраны космодрома, сгрудившиеся вокруг двух сдвинутых столиков в дальнем конце зала, не пили вообще. Ибо старательно делали вид, что внимательно слушают что-то вещающее им мелкое начальство, а сами, вероятнее всего, мечтали, чтобы оно побыстрее заткнулось и свалило. Их сосед, до безумия неуверенный в себе парень лет двадцати двух, по слухам, работающий системным администратором в компании, занимающейся продажей мелкой бытовой техники, тоже не пил. И не ел: штатный воздыхатель любимой тетушки, прибегающий в ресторан каждый божий день, он не сводил с нее влюбленного взгляда и, судя по крайне дурному выражению лица, мечтал о чем-нибудь вроде ночи любви.

Мазнув взглядом по его «одухотворенному» лицу, девушка, наконец, посмотрела на Стефани и сочувственно вздохнула: судя по тому, что тетушка то и дело дотрагивалась до крестика в правом ухе и нервно облизывала губы, до появления Билли оставались считаные минуты.

«Бедная…» – невольно подумала Лэрри. А потом вывела на один из экранов сигнал с оптического датчика, расположенного на крыше ресторана. «Полюбовалась» на припаркованные как попало потрепанные флаеры работяг, оценила хищные обводы «Раптора», вероятнее всего, принадлежащего тому, кто строил таможенников, а затем на некоторое время выпала из реальности, уставившись на место, на котором еще недавно парковали флаер покойного дяди Энди.

Перед глазами мелькали обрывки воспоминаний: призрачное марево воздуха над раскаленными движками только что приземлившегося «Эль Дьябло», Эн-Эф^[9], уткнувшийся носом в волосы Стефани, и его широченная ладонь, нежно поглаживающая узенькую спину жены. Все тот же дядя Энди, но только забросивший дрыгающую ногами супругу на плечо и с хохотом несущийся к флаеру. И, конечно же, тяжелый штурмовой бот с крейсера «Аризона», грозно нависший над стоянкой; каменное лицо офицера ВКС, затянутого в идеально выглаженную Blue-White^[10], и срывающиеся с его губ слова «…героически погиб, защищая идеалы демократии».

– С-суки… – в сердцах бросила Лэрри, поудобнее перехватила пневмопистолет и вернулась к работе. А минут через двадцать, прикрутив на место защитную крышку и снова посмотрев на экран, выругалась куда изощреннее: на месте проданного за долги флаера дяди Энди уже висел полицейский «Хамви»!

Заниматься чем бы то ни было сразу же расхотелось. Напрочь. Но Лэрри все-таки заставила себя прогнать проверочные тесты, связаться с сервером доставки и т. д. и лишь только после этого разрешила себе подключиться к сигналу камеры, расположенной в ВИП-зале.

Гостей, вернее, хозяев жизни, заявившихся поужинать, а заодно и повеселиться, оказалось четверо. Сержант Билл Морриган, бритый наголо двухметровый громила с холодными глазами патологического убийцы, мощной шеей, широченными плечами и руками, поросшими густым рыжим волосом. Его бессменный напарник Стив Хейс, невысокий, но жилистый и быстрый, как молния, мужчина лет тридцати – тридцати двух, настороженно поглядывающий по сторонам. И два незнакомых офицера, во взглядах и жестах которых тоже чувствовалась привычка повелевать.

Полицейские пребывали в великолепнейшем настроении. Хейс, усевшийся на стул задом наперед и, по своему обыкновению, усиленно размахивавший руками, скорее всего, рассказывал что-то крайне веселое, так как черноволосый здоровяк, внешне чем-то похожий на главного героя нашумевшего сериала «Конкистадор» Энрике Эскудо, периодически задирал голову к потолку и жизнерадостно ржал. Его сосед, коренастый брюнет с крайне неприятным лицом и бегающим взглядом, тоже скалился. Иногда. Правда, при этом смотрел на окружающих с таким видом, как будто раздумывал, не вытащить ли из кобуры импульсник и не разрядить ли его в кого-нибудь. А Билли… Билли делал заказ. Естественно, не через монитор киберофицианта, а лично. Диктуя его стоящей рядом Стефани. А его рука при этом по-хозяйски оглаживала то ее правое бедро, то спину, то ягодицы.