000
ОтложитьЧитал
Тогда надо еще что-то для рук, чтобы не стереть их в кровь. Парус тоже надо взять. Но на сколько ее хватит? Сможет ли она пристать к берегу хотя бы ненадолго?
Предприятие казалось все более и более безнадежным, но отступать Тайяна не собиралась.
Смерть?
Значит, так тому и быть.
Пальцы зарылись в густой черный мех.
– Простишь ли ты меня, Ааша? Ведь это не только моя шкура, но и твоя…
Ааша смотрела спокойно. Она была согласна, а в волчьем взгляде переливалась искрами мудрость столетий. Волки – свободная стая, и Тайяна ей не хозяйка. Подруга. Она сама выбрала – и сама принимает решение. Но и Ааша выбирала сама. Смерть – так вдвоем.
Надо что-то, чтобы закрыться от солнца. Парус?
Да, возможно.
Ориентироваться можно по солнцу, это несложно.
А вот остальное…
Тайяна понимала, что многое не продумано, что план сырой и трещит по швам, но выбора нет. Скоро ей уезжать – и она должна уехать отсюда, но не приехать туда. Сможет ли?
Попытается.
* * *
Таалейн смотрела на племянницу. Внимательно, серьезно, злорадно…
Тайяна ничего не замечала, поглощенная мыслями о побеге. А Таалейн думала, что время мести всегда приходит.
Давным-давно ее предала родная сестра. И потом вышла замуж за нархи-ро, которого любила Таалейн.
Сейчас настало ее время платить по счетам.
Таалейн только не знала, что лучше – чтобы Тайяна попалась у лодок, как она в свое время, или чтобы девчонка «успешно» предприняла свою попытку побега?
Что будет больнее для матери?
Смерть ребенка или позор?
У нее еще есть пара дней, чтобы выбрать.
Месть ждет долго. Но как же приятен ее аромат после стольких лет тоски и безнадежности!
* * *
Яна прогуливалась по берегу и обдумывала план.
Лодка должна исчезнуть ночью, во время отлива. То есть на месте она должна быть за час до того. Погрузить пищу и воду, погрузить Аашу – и вперед.
Сможет ли?
Должна.
Девушка уселась на песок, достала из кармана кусок хлеба с мясом и по-честному поделила с волчицей. Ааше две трети мяса и треть хлеба, Тайяне – остальное. Облизнулась и подумала, что неплохо бы напиться. И направилась к роднику.
Где уже набирала воду в два кувшина пожилая нархи-ро.
Набрала, огляделась и ругнулась:
– Вот где этот лентяй?! Вари! Вари!
Бесполезно. Неведомый Вари словно в небо взлетел.
Тайяна напилась из родника, выругала себя за инициативу и посмотрела на женщину.
– Вам помочь?
– А помоги, коль не в тягость.
– Не в тягость.
Кувшин был тяжелым, но Тайяна умела правильно носить их – на плече, так, чтобы не давило. Женщина одобрительно посмотрела, как она чуть перегибается в пояснице, чтобы сохранить равновесие, и кивнула.
– Благодарствую.
– Да не за что.
– Я тебя в нашем поселке не видела раньше. Ты кто?
– Тайяна. Я к тете приехала в гости, ненадолго.
– А тетя у нас кто?
– Таалейн.
Нархи-ро гадливо скривилась.
– Понятненько. Ну, пошли…
– Вам она не нравится? – не удержалась Тайяна.
– Ее муж когда-то моей дочери нравился, – женщина пожала плечами. Осторожно, ибо одно плечо было занято кувшином. – Виаль за ним бегала, а он и не смотрел ни на кого, кроме твоей тетки. И что он в этой гадюке нашел – не понимаю. Но ведь ходил, добивался ее у жрецов, просил, унижался – и получил! Чуть перед свадьбой не сбежала, да с кем! С женихом своей же сестры!
Тайяне на голову плеснула вода из кувшина. Потекла холодными струйками по спине, вслед за ней бодро пробежали мурашки.
– С женихом своей сестры?!
Нархи-ро усмехнулась.
– А тебе не сказали? Хотя да, какая ж мать расскажет?
– Но почему тогда мама мне разрешила сюда поехать?
– Вот уж не знаю. Точно знаю, что их было две сестры: Линаара и Таалейн. И старшую еще когда сговорили… но как-то младшая с этим парнем встретилась и влюбилась. Бегала за ним собачонкой, а ему что?
– Удаль парню не в укор.
– Именно. Поиграл, да и только. А женился на другой, с которой и сговорен был. Таалейн же вышла замуж и устроила супругу небо в звездах. Лучше б на Виаль женился, дурачок, глядишь, счастливее был бы.
Произнесено это было так, что Яна на какое-то время замолчала. И чуть неуклюже попробовала перевести разговор на другую тему.
– Море… красиво тут.
– Смотреть на него красиво. А когда задуют зимние ветра, рядом с морем будет плохо. Конечно, тут теплее, тут течение, но морская соль еще никому полезна не была.
– Течение?
Нархи-ро фыркнула.
– А, это все знают, кто в поселке живет. Есть такое.
– И куда оно течет?
– Оно приносит нам тепло, проходит вдоль берегов Леса и дальше, к Къянту.
Тайяна задумалась. О течениях она знала.
– Видимо, сильное…
– Да уж не слабое. В нем часто тонут неосторожные нархи-ро. Так что будешь купаться – далеко от берега не заплывай, сама понимаешь. Унесет – не выберешься. Тетка не сказала?
– Она не думала, что я буду купаться.
Тайяна говорила что-то вежливое, идя вслед за женщиной, а мозг лихорадочно работал и сопоставлял, в нем возникали и отбрасывались десятки вариантов.
Мать лгала?
Или тетка?
Или обе недоговаривали, как это принято у взрослых? По-глупому, просто потому, что это «не твоего ума дело»? Можно подумать, что им возраст ума прибавил…
Яна донесла кувшин, поставила его на пол и даже еще полчасика посплетничала с милой женщиной. Очень милой.
Та рассказала со смешком, как лет восемь назад пытались сбежать еще два молодых нархи-ро и этих балбесов потом выловили в море, только чуть южнее, потому что они не смогли выбраться из течения. Посплетничала о том, какая удачная рыбная ловля в этом году – всему Лесу на зиму хватило бы, о своем сыне, который обязательно станет жрецом…
Яна слушала и поддакивала, мечтая только об одном – оказаться в тишине и все хорошенько обдумать.
И как только вырвалась от милой дамы, направилась в дюны. Подальше от селения, туда, где никого не могла встретить. Ааша послушно следовала за хозяйкой.
– Охраняй, – приказала Тайяна. – Не подпускай чужих.
Волчица понятливо взъерошила шерсть на затылке.
Сделаем.
А Тайяна принялась рассуждать уже вслух. Так было легче.
– Ааша, получается, что и мать, и тетка мне лгали? Недоговаривали? Верю. Мать, скорее всего, не чувствовала за собой вины, она же мужа и не видела никогда. И сестру не выдавала. Да и считала, что все неплохо устроилось. А вот то, что мамин муж… что мой отец поступил подло с влюбленной дурой, – это факт. Но это бывает. А вот еще карта? Могла ли тетя не знать о течении? Не верю! Знала. И понимала, что я, не умея управлять лодкой, из него просто не выберусь? Хотела, чтобы меня поймали?
Может быть, и так. У лодки, в лодке – или вообще не поймали бы, – из течения мы бы не выбрались и погибли в океане. Возможны варианты.
Но вывод-то один? Доверять ей нельзя. А бежать надо. Но как?
Океан – не выход. Хотя сложить все в лодку, отвязать и спихнуть в море… или даже не складывать? Так спихнуть – это быстро, а потом пусть ищут? А самим куда?
В Разлом?
Это смерть. Дольше пары дней там ни одно живое существо не выдержит. Хотя… есть еще и болото. Сможем ли мы пройти по нему? Ааша?
Волчица фыркнула, как бы говоря: спокойно. С моим-то чутьем? Не утонем, не отравимся и не задержимся.
– Но как добраться до болота? Чтобы не привлечь к себе внимания?
Тайяна задумалась, а потом улыбнулась. Весело, искренне…
– Ааша, кажется, у меня есть идея. Оставим им ложные следы? Если мне солгали, так и я солгу! И не задумаюсь! В конце концов, что они могут понять?
Волчица показала в усмешке белые клыки.
Яна посмотрела на нее шальными глазами.
– Знаешь, если из всех путей остается самый невозможный… так я им и воспользуюсь!
Домой к тетушке Тайяна вернулась уже спокойная, как сам Лес. Улыбнулась, поцеловала тетушку в щеку и прощебетала, что завтра-послезавтра, наверное, домой пора, там жених заждался. И не сильно удивилась, когда вечером на пороге комнаты возникла Таалейн.
– Ты решилась?
– Вполне. Я знаю, где лодки, где взять воду… завтра днем я уеду. Побуду какое-то время в лесу. А вечером…
– Лодки и Интар?
– Разумеется!
– Вот, возьми.
На одеяло улегся мягкий кожаный кошель.
– Что это?
– Тебе, на дорогу.
Яна потянула завязки – можно? Получила в ответ мягкую улыбку и высыпала на одеяло несколько нитей жемчуга. Красивых. Розовая нить, белая, золотистая – жемчужины отборные, крупные.
– Тетя, это слишком дорого. Я не могу это взять.
– А на что ты планируешь жить у людей?
– Заработаю.
– Вот так, сразу?
– Не знаю. Но я попробую.
– Бери и не спорь. Может быть, тебе повезет больше.
Тайяна ломалась еще минут пятнадцать, но в уме просчитывала все еще раз. Вряд ли тетушка будет рисковать драгоценностями, которые Тай может выкинуть в воду. То есть ее будут ловить на берегу. Что ж, украсть лодку не выйдет, остается второй ложный след.
Спасибо за предупреждение, тетушка.
Но не думает ли Тайяна о ней слишком плохо?
Может, и так. Но лучше не разочаровываться в нархи-ро. Думать о них хуже, чем есть, и радоваться, когда они оказываются лучше! Жестоко? Да и Лес с ней, с жестокостью. Мягкие и пушистые пусть целуют Шета.
Бэ-э-э-э…
* * *
Так что на следующий день Тайяна прощалась с теткой, с дядюшкой и с двоюродными родственниками, которых так и не узнала как следует. Ну и Лес с ними. Пусть будут счастливы, а ей бы выжить.
Тайяна еще раз обменялась многозначительными взглядами с Таалейн и вспрыгнула на спину Ааши. Волчица мерно затрусила в лес. Сначала к одному из Деревьев.
Яна не любила жрецов, но признавала, что есть, есть то, чего она понять сама не может. Пусть она глупая девчонка, пусть соплюшка, но где сказано, что высшие силы откликаются лишь на призыв старых и мудрых?
Вот и поляна. Одна из семи в Шадальском лесу. Небольшая, круглая, с мягкой зеленой травой, поросшая цветами не по сезону. Даже зимой здесь цветут подснежники и крокусы. И посреди поляны – древо. Высокое, мощное, с белой, словно морская пена, корой.
Священное место нархи-ро.
Только обычно сюда приходят со жрецом. Но Тайяна и так собиралась нарушить многое, что ей еще один запрет?
Сегодня не будет ни обрядов, ни ритуалов, только Тайяна и Лес. Сама его сущность.
Девушка решительно разрезала ладонь и приложила ее к белому стволу.
– Прости меня, Лес. Я хочу попробовать уйти в большой мир. Я не хочу выходить замуж за Шета, жить с ним, как определили жрецы, рожать ему детей. Я плохая дочь, я знаю. Но понимаю: покорюсь сейчас – и что-то сломается внутри меня. И это будет смертельно больно. Пойми, пожалуйста.
Но слова сейчас – лишь отражение души.
Тайяна открывает свое сознание Лесу, показывает честно все чувства. Свои мечты, надежды, секунды счастья – и боль. Отвращение к насильнику и мечта о чем-то недостижимом. Боль от предательства родных, казалось бы, нархи-ро – и решимость что-то изменить.
Она искренна до невозможности – и Лес откликается ей.
Душу Тайяны заполняют покой и решимость.
Словно кто-то большой гладит ее по голове мягкой ладонью.
Иди, девочка, не бойся. Я с тобой. Все будет хорошо.
И когда Тайяна отстраняется от древа, уже начинает смеркаться. На белой коре нет и следа крови. Зажила и рана на ладони. Ааша лениво зевает, лежа среди ромашек.
– Спасибо тебе, – шепчет девушка.
И маленький кусочек коры падает ей в ладонь. Тайяна подносит его к губам – и прячет глубоко-глубоко, в потайной кармашек, у сердца.
Этому подарку нет цены. Кора священного дерева способна на многое, она знает.
А еще понимает и смысл подарка. Ее отпускают, но остаются с ней и в ее душе. Куда бы она ни пришла – все равно, крона Вечного Леса пребудет над ее непутевой головой.
Она может вернуться – и Лес примет ее.
Это драгоценный подарок, дороже любого жемчуга.
Но времени больше нет. Тайяна медленно отходит к Ааше, зарывается пальцами в мягкую шерсть.
– Ааша, может, ты останешься здесь? Возможно, я иду на смерть… Подумай. Ты можешь жить долго, завести щенков. Я дам тебе свободу. Здесь и сейчас – я могу тебя отпустить…
Холодный волчий нос нетерпеливо тыкает ее под попу.
Хватит болтовни, мелкая! Пора бежать!
Кто сказал, что волка можно связать клятвой? Он сам может быть верным, если пожелает. А если нет – можешь клясться сколько угодно. Что лесному зверю до смешных звуков, которые ты издаешь? На глаза Тайяны наворачиваются слезы, но больше она себе ничего не позволяет. Молча вскакивает на спину подруги – и Ааша срывается в стремительный бег.
Туда, куда по своей воле не приблизится ни один нархи-ро.
К Разлому.
* * *
Надо сказать, что сначала Тайяну Разлом просто разочаровал.
В сгустившихся сумерках он больше всего похож на обычный овраг, каких в Лесу немало. Исключение?
На его краях ничего не растет. И дна не видно.
И есть четкая граница между Лесом и Разломом. Словно топором землю разрубили и приказали после этого места ни травинке не расти, ни зверю не забежать, ни даже мухе не залететь.
Тайяна спрыгивает с волчьей спины. Ааше Разлом точно не нравится, что волчица и выражает глухим тихим рычанием, но назад не идет. Стоит и, кажется, даже чуть подталкивает девушку носом.
И Тайяна решается.
Делает первый шаг. Второй.
Подошвы сапожек погружаются в нечто, похожее на… пепел?
Да, пепел, пыль…
Тайяне страшно, но, преодолев себя, она делает шаг вперед.
И еще один. И снова вперед.
«С Шетом дольше мучиться будешь», – подсказывает разум. Ааша следует за хозяйкой, Тайяна крепко сжимает в кулаке кинжал.
Страшно.
До безумия страшно.
А если бы Тайяна увидела себя со стороны, она бы испугалась еще сильнее. Она-то просто шла вперед. А вот те, кто посмотрел бы на нее со стороны Леса, увидели бы, как ее силуэт размывается, словно с каждым шагом на девушку накидывают новую невидимую вуаль. И еще одну. И еще…
Примерно через десять шагов Тайяна полностью растворяется в мареве Разлома. О том, что здесь кто-то был, напоминают только следы на пепле. Волчьи и человеческие. Но их быстро присыпает пеплом, словно вечерний ветерок в сговоре с беглянкой.
* * *
Если бы Тайяна увидела, что происходит сейчас в оставленном ею поселении, она бы похвалила себя за догадливость.
Примерно часов через шесть после ее отъезда, когда сгустились сумерки, Таалейн прошла к себе в комнату.
Открыла шкатулку с драгоценностями, положила в нее письмо – и завизжала так, что первым на вопль прилетел муж.
– Лейни?! Что случилось? Ты так кричишь!
Таалейн указала пальцем на шкатулку. Визг, правда, прекратила, но…
– Где? Где мои жемчуга?!
Жемчугов в комнате не обнаружили. И в доме тоже. Но все объяснило письмо, найденное на кровати у племянницы.
Дорогая тетушка.
Меня, как и вас когда-то, хотят насильно выдать замуж. Но нархи-ро, которого родители желают видеть в качестве моего мужа, вызывает у меня лишь омерзение.
Лучше в море головой, чем сплести с таким волосы.
Передайте моим родителям, что если буду жива – постараюсь дать им весточку.
Если нет – все в воле Леса.
Прощайте.
Тайяна э’Лесс Риккэр
Про жемчуга тут не было сказано ни слова, но Таалейн догадалась.
– Конечно же! Эта поганка их и украла!
– Оставайся дома, дорогая, я к жрецам.
Муж воспользовался случаем – и удрал. Таалейн, оставшись одна, злорадно усмехнулась.
Когда эту соплюшку поймают – жить ей с клеймом воровки, да еще беглянки-неудачницы. На весь век хватит!
А поймать поймают… куда тут денешься? И жемчуга к ней вернутся. Кто там будет слушать девчонку, кричащую, что драгоценности ей отдали по доброй воле? Бред какой!
Таалейн тщательно обыскала комнату, нашла еще одно письмо – и припрятала подальше. Сжечь всегда успеет. Посмотрим, как будут разворачиваться события…
Но спустя сутки Таалейн поняла, что жемчуга ей не видать как своих ушей. Как Тайяна это сделала – неизвестно, но ее не нашли. Лодки все были на месте.
Принялись обшаривать полосу вдоль Разлома – ни следа, ничего. Впрочем, что-то найти и не надеялись. Долго ли держатся следы на пепле? Да до первого ветерка.
Объявили тревогу по Лесу, но Тайяна нигде и никому не попалась.
Словно в воздухе растворилась и по солнечному лучу убежала.
Смерть?
Да, скорее всего, девчонка была мертва. Этот вариант Таалейн тоже устраивал.
А жемчуга жалко…
* * *
Тайяна медленно спускалась вниз.
Страшно?
Да еще как. Сердце колотится как бешеное, по лбу ползут крупные капли пота, даже слегка подташнивает. Хотя ничего особенно страшного вокруг и не происходит.
Пепел под ногами, сумерки сверху. И все.
Время от времени что-то мелькает, словно скрытое тенями, но не приближается. Ааша рычит, но не так чтобы сильно, значит, прямой опасности пока нет.
Надо идти вперед. Сначала.
А потом повернуть – и пойти вдоль края Разлома. Долго она здесь задерживаться не будет, пройдет вдоль края – и вернется в Лес.
А как еще можно скрыться от нархи-ро? В Лесу от них тайн нет. Тайяна понимала, что ее найдут в течение дня-двух – и придется выходить замуж.
И вольно же Шету так в нее врезаться! Другого слова и не подберешь! Так бы она еще лет пять пожила спокойно, потом выбрала себе парня по душе… наверное.
Как-то не получалось у Тайяны влюбиться.
Все ее подруги то искали себе парней, то искали способ от них отделаться, крутили романы, влюблялись и страдали из-за разбитых сердец, а Тайяне всегда и все было безразлично. Бабушка говорила – не созрела.
Девушки, они ведь как ягоды: каждая в свой сезон вызревает.
Бабушка… вот уж кого жаль. Но старая нархи-ро еще два года назад отбыла в края Вечнозеленой Рощи. Да сомкнется Лес над ее головой, да обретет она крылья в новом рождении.
Может, от нее у Тайяны и появились такие мысли – что можно бежать, пытаться что-то изменить… остальные-то живут и счастливы? Бабушка любила свою Тай, воспитывала, учила, привила любовь к книгам…
Тайяна шла вперед и вперед, размышляя о том, как несправедливо устроена жизнь.
Кому-то того и надо! Вот как Мари. А достается – ей. В то время как у Тайяны совсем другие мечты и желания. Жить бы спокойно, читать книги, обучать волков – и ничего больше не надо.
Может, ее дети и смогут когда-нибудь стать крылатыми, так ведь их не от птицы небесной рожать надо будет. Это постель с Шетом… бэ-э-э…
Лучше уж в Разлом.
Левой – правой, левой – правой. Шаг – другой, третий – десятый.
Куда-нибудь она да придет.
Сумерки сгущались все сильнее. Скоро ночь, а это не слишком хорошо. Тайяна отлично знала, что ночь в лесу – время хищников. А Разлом – кто сказал, что здесь иначе?
Найти бы, где переночевать.
Но пока ничего не подворачивалось. Выйти и переждать вне Разлома?
Тайяна искренне сомневалась, что у нее хватит храбрости вернуться. И что ее не найдут – тоже. Сейчас уже должна подняться суматоха, должны начаться поиски, скоро сообщат родителям. Будут ли те волноваться? Горевать?
Наверное, будут.
Но если она вернется, ее либо выдадут замуж, либо она станет опозорившей Род. И то и другое Тайяне не нравилось, а значит, вперед.
Пейзаж вокруг медленно менялся.
Появилась трава под ногами, появились редкие кусты, похожие на кабанью щетину. Тайяна подошла к одному из них, коснулась рукой, растерла листок между пальцами.
Он пах странно и пряно. Словно смесь ванили и корицы. И чего-то еще такого странного, островатого и горьковатого. Но приятно.
Тайяна задумалась и решила задержаться на пару минут.
Такое растение было ей неизвестно.
Ей! Нархи-ро! Частичке души Леса.
Так что девушка достала небольшой холщовый мешочек и принялась обирать листья. А потом еще и корешок подкопала.
Может, пересадит когда-нибудь?
Рано или поздно она найдет свой дом – и там обязательно будет сад. Хотя бы маленький. Она разведет там лекарственные травы, будет готовить отвары и настои…
И она посадит там эти кустики, почему бы и нет?
Нархи-ро умеют договариваться с растениями. Сейчас она споет корешку колыбельную – и тот заснет. А проснется, когда она решит доверить его земле.
Тонкие пальцы погладили кисет.
Спи, и пусть тебе приснятся сладкие сны, спи, чтоб рано или поздно дождаться весны, спи…
Ааша рыкнула, торопя хозяйку, – и Тайяна двинулась вперед.
Равнина сменилась холмистой поверхностью, и Тайяна теперь мало что видела. Холмы слева, холмы справа. Когда Ааша рыкнула и вцепилась зубами в ее рукав, девушка дернулась, но тут же доверилась волчице.
– Куда, Ааша?
Волчица уверенно потащила девушку куда-то влево. Тайяна следовала за подругой и даже не сильно удивилась, когда впереди замаячило нечто вроде строения.
Только пригляделась.
Квадратное, из грубых камней, цвет не разберешь в такой темноте, но вроде как зеленовато-белый? Невысокое, с одним входом… открытым.
И к нему-то и тянула девушку Ааша.
– Ты уверена?
Тайяне совершенно не хотелось лезть невесть куда и неясно зачем. Но…
– Думаешь, мы здесь безопасно переночуем?
Волчица тихо рыкнула. Опасностью из строения не пахло – и это было хорошо.
С другой стороны, почему бы и не зайти? Светилочка у нее есть, без света она не останется. А под крышей в Разломе, наверное, безопаснее?
Ааша шагнула первой, не выпуская рукава из зубов. Тайяна последовала за ней, на ходу доставая из сумки светилочку – маленький стеклянный фиал со светлячками внутри.
Зеленоватое тусклое свечение скорее подчеркивало, чем разгоняло мрак, но Тайяне хватало. Она видит, что под ногами, а уж что вокруг…
Стены.
Рисунки – и достаточно интересные. Свет выхватывал то вскинутые в прихотливом жесте руки, то большие, нечеловеческие глаза, то клыки, то хвосты…
Листэрр.
Нархи-ро знают о них. Жрецы больше, Тайяна знала меньше. Книги – это хорошо, но мало, так мало.
Древняя раса, которая когда-то жила в мире Амальдеи, а потом стала слишком опасной. Тайяна не знала чем. То ли возросла их сила, то ли они сделали что-то непростительное, но листэрр пришлось покинуть свою родину.
Так возник Разлом.
По сей день глупые люди ищут сокровища листэрр, не догадываясь, что главное – знания. Змеехвостых не волновало золото, не интересовали алмазы. А вот книги, рукописи…
Тайяна и сама не отказалась бы полистать свитки листэрр. Язык она знала, а тяга к знаниям в ее роду передавалась по наследству.
А вдруг тут есть что-нибудь такое… почитать?
Коридор извивался, как змеиный хвост, то вправо, то влево. Тайяна шла за волчицей, даже не глядя под ноги – Ааша не даст ей влезть в ловушку. Это человек слеп. Нархи-ро сильнее, но с волчьим чутьем ничто не сравнится.
И вот, наконец…
Это была одна большая комната. Тайяна оглядывалась по сторонам. Ааша терлась у ее бедра.
Невысокая зала была семиугольной формы, углы тонули во мраке, роспись по стенам разглядеть было сложно, свет едва рассеивал темноту.
Но статуя в центре зала была видна четко, несмотря на полумрак.
Тайяна подошла к ней – и замерла в изумлении.
Из прозрачного камня изумительно точно были изваяны две статуи. Не одна, как казалось от входа, две. Просто переплетенные друг с другом.
Двое листэрр застыли, сплетя хвосты, взявшись за руки и глядя друг другу в глаза.
Мужчина – из черного полупрозрачного камня и женщина – из белого. Оба со змеиными хвостами, оба явные листэрр. И сделаны так…
Каждую чешуйку видно, каждую морщинку…
Видно, что изображение сделано с живых существ. Даже сейчас в этих статуях больше жизни, чем в некоторых нархи-ро. Кажется, еще секунда – и они расцепят руки, расплетут хвосты и соскользнут с невысокого пьедестала. Тот и сделан так… покатый, невысокий – удобно для передвижения змеехвостых.
По обе стороны от пьедестала стоит нечто вроде курильниц. А прямо перед статуями – невысокая и не слишком глубокая чаша.
Тайяна понимала, что пожалеет об этом. Но…
Кремень и огниво словно бы сами прыгнули в руки. Ааша зарычала, но останавливать подругу не стала. Взметнулось облачко голубоватого дыма. Сначала одно, потом другое… статуи… ей-ей, они словно задвигались. Лица стали живыми, яркими, женщина, кажется, даже улыбнулась. Мужчина смотрел строго и сурово, словно спрашивая, что здесь делает женщина чужой расы.
Тайяна поежилась.
Храм?
Да, скорее всего.
Что любят чужие боги?
Уважение. Жертвы. И чаша перед змеелюдьми, наверное, для подношений?
Тайяна подумала.
Что можно подарить чужим Богам?
А что у нее вообще есть? Ценного?
Кинжал? Самой пригодится.
Ааша? Друзей не дарят.
Жемчуг Таалейн? Он чужой.
Сорванные с куста листочки? Толку-то…
Кажется, не отвертеться…
Тайяна, удивляясь сама себе, вытащила нож. Вздохнула – и решительно надрезала руку.
В чашу из странного черно-белого камня закапала кровь.
– Прошу милости. Я просто путница, которая не хочет зла. Позвольте переночевать под вашей крышей, а завтра я пойду дальше.
Ала-аш-ш, шара-ас-сара. Аш-ше шрайс-се…
Слова срываются с губ, юркими змейками скользят в темноту, обвиваются вокруг чаш – и Тайяне кажется, что ее слышат. Но… не злятся?
Словно бы кто-то с любопытством смотрит на явившуюся незваной девицу.
Так что Тайяна кланяется еще раз – и отходит в сторону. Находит себе место в одном из углов. Ааша укладывается прямо на пол, Тайяна сворачивается рядом с ней, накрывается плащом – и засыпает.
Спокойно, как не спала с того давнего дня на озере.
Она уже не видит, как, вспыхнув голубоватыми искорками, из чаши исчезает ее кровь.
Она смотрит сон…
* * *
Во сне Тайяна снова видит себя в этом же храме. Только сейчас он ярко освещен, а статуи вполне живые. Смотрят весело, с иронией, улыбаются… как-то небожественно это выглядит.
Но на всякий случай девушка кланяется. Неглубоко, но уважительно.
– Ты кто будешь, крылатая?
Первым заговаривает мужчина. И Тайяна отвечает уважительно, на том же языке листэрр. Так, мол, и так: решила уйти из Леса, потому что того, что определили для нее старшие, не хотелось, а чего хотелось – непонятно. Может, это и глупо звучит, но… не лгать же?
Женщина-листэрр пристально вглядывается в девушку.
– Неужели он был так противен?
Тайяну вполне искренне передергивает. И женщину это устраивает, как ответ. Видно, что девушка не лжет.
– Чего ты не хочешь – понятно. А чего хочешь?
– Не знаю. Жить своей жизнью? Вряд ли. Я и так была ею довольна. Не знаю… Может, найти свою дорогу? Обидно, когда за тебя все решают другие, а ты идешь, как ослик на веревочке…
– Найти свою дорогу? Не худшая просьба, да, ш’аари?
Мужчина и женщина переглядываются. Листэрр улыбается, показывая немаленькие клыки.
– Да уж. Обычно просят всякую пошлость. Золота, или власти, или любви – и совершенно не понимают, что если чего-то хочешь – надо еще и быть достойным, ну и справиться с полученным. А девочке стоит помочь, да, ш’шаалесс?
– Стоит. Сейчас ее ищут по всему Лесу. Так что попытка найти дорогу кончится дня через два. Как раз она хотела выйти из Разлома и попробовать перейти через болото…
Тайяна даже не удивилась. Это же сон: понятное дело, что листэрр из сна все про нее знают, даже то, чего не знает она сама.
– Может, повернем ей дорогу? Чуть-чуть?
– У нас сейчас не так много сил. Вообще мало, с тех пор как ушли наши дети…
– Но эта девочка будет нас помнить. И потом ее дети тоже…
– Если доживет.
– Что мы теряем, ш’шаалесс?
– Ничего. Ты права. Дай мне руку, крылатая.
– Я не…
Тайяна хочет сказать, что у нее нет крыльев, но руку тянет впереди слов. Ибо сказано так, что не послушаться невозможно.
Мужчина сдвигает брови.
– Вот тебе мои слова, крылатая. Если пройдешь свой путь до конца – сможешь вернуть себе то, что потеряла ваша раса. Завтра ты выйдешь из нашего храма и пойдешь, куда поведет тебя твоя подруга. Ничего не бойся и не отступай. Все будет хорошо.
– Но бескорыстно мы сейчас помочь не можем, – голос женщины звенит струной и отдается низким рокотом горного потока. – Раз в год ты должна будешь пролить кровь в огонь и вспомнить нас. Обещай! Ты, а потом и твои дети…
Тайяна пожимает плечами.
Если рано или поздно у нее будут дети – почему бы нет?
– Обещаю. Раз в год, в этот день…
– А чтобы ты не забыла…
Руку, там, где она ее надрезала, словно огнем печет. Тайяна наблюдает, как запястье охватывает вязь замысловатой татуировки. Словно змея переплелась с цветами и ветвями.
Красиво…
– Я не забуду.
Мужчина и женщина отступают, возвращаются на свой пьедестал, расплываются в сумерках Храма.
И до самого утра Тайяна спит без сновидений.
Она и не подозревает, что по ее вине сейчас не спят две трети населения Леса.
* * *
ЧП?!
Таких слов в Лесу не знали, а то бы точно согласились!
Да еще какое!
Шок! Скандал! Разрыв реальности!
Жизнь нархи-ро – это Лес. И обычно они счастливы на своем месте. Живут, рожают детей, мечтают о крыльях – и не бегут из родного дома. Тем более так. Через Разлом!
Это же верная смерть!
Но почему?!
Жрецы взволновались! Говорят, лиха беда начало! Ну так не станет ли это первой бедой? А если все так повадятся бегать от предназначения? Никакого Леса не напасешься! Одна сбежит, вторая…
Ночью с постели были подняты родители Тайяны, встречающие гостей как были, в ночных сорочках.
Весс д’Тараш Карай, один из верховных жрецов, лично явился к ним в дом.
– Лесс, Линаара… не могу пожелать доброй ночи. Я к вам по очень серьезному поводу.
– Тайяна?
Линаара прижала руку к груди.
– Она сбежала. И по всем признакам похоже, что в Разлом.
– Лес Великий!
Женщина осела на пол в глубоком обмороке. Следующие десять минут ее просто приводили в чувство. Махали под носом жжеными перьями, брызгали водой, наконец Линаара открыла глаза и села.
– Моя дочка! Моя бедная девочка!
– Что подвигло ее на этот шаг?
И вот тут сработал материнский инстинкт. Своего ребенка надо защитить любой ценой, это ведь твое, кровное, родное.
– Ваш сын, Весс.
– Шет? При чем тут он?
– При помолвке, – ядовито сообщила Линаара. Сначала она была ошеломлена, но потом – потом она чуть опомнилась. Тайяна неглупа и во вред себе ничего не сделает. Поэтому надо повернуть дело так, что, если ее найдут, она окажется… ну, если и не невиновной, то хотя бы чьей-то жертвой.
Чьей?
А чего далеко искать?
– Да, скоро их свадьба. Но вроде бы молодые были не против?
– Ваш сынок. Тайяну поставили перед фактом.
– Вас, нара, тоже выдали замуж за нархи-ро, которого вы ранее не видели. И ваш союз счастлив. Разве нет?
– Так в том и дело, что я Лесса не видела. А вот Тайяна имела несчастье познакомиться с худшими сторонами вашего сынка.
– Вот как?
Конечно, Тайяна не рассказала ничего матери. Как и многим девочкам в такой ситуации, ей было стыдно. Умом она понимала, что не виновата в насилии, а вот сердцем… стыдом… а вдруг это я так поступаю, что он может… Вдруг я дала повод?
Те самые ужасные слова, благодаря которым от возмездия ушел не один насильник.
Но вытащить подробности из ее подруг было несложно. И сложить несколько фактов вместе – тоже. Линаара была неглупа, она видела, что из Шета может получиться неплохой муж. Вот перебесится, перегуляет и будет сидеть на коврике рядом с женой: Тайяна его бы выдрессировала, способности у нее были, а волк там или муж…
Но раз уж девочка решилась на такой отчаянный поступок…
– Ваш сынок позволил себе лишнее до свадьбы. Настолько лишнее, что это повергло девочку в шок – и она решила бежать хоть куда, лишь бы с ним не встречаться. Сначала к моей сестре, а там уж… Что произошло там – я не знаю. Но уверена, Тайяна сбежала не просто так.